Текст книги "И хочется, и кусается (СИ)"

Автор книги: amie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== 1 ==========

Нет, что за наглость! Вы посмотрите на этого клыкастого извращенца! Ишь, удумал чего, кровушки ему моей подавай, и это при том, что оборотни с вампирами издревле воевали. Да знаю я, что в последние пару столетий за оскорбления и преступления на почве расизма можно нехило схлопотать, дипломатическая братия старается изо всех сил примирить враждующих во имя мира во всем мире и бла-бла-бла, но, блин, меня бабушка так воспитывала, что укус вампира – величайшее оскорбление для оборотня. Это пошло еще с тех пор, когда вампирюги после стычек пировали, надкусывая плененных оборотней. Это как признание своей слабости перед кровососом, неумения защититься, что ли.

И эта гадость бледнокожая еще в первый день зачисления в магак* посмела пристать с таким унизительным предложением. Сволочь! Немочь красноглазая! Мечта дантиста, блин. У меня, может, тоже в полуформе клыки вытягиваются, но не так же, что прикус меняется и рот не закрывается толком – вампиры так смешно шепелявят, когда жрать собираются. А у этого индивида так вообще при виде меня клыки сами лезут, “встает” перманентно на меня, только не то, что нужно. Не то, что хотелось бы. Ну, вы поняли, да? Или я не упомянул еще? Эта ж бестия своим мельтешением перед глазами доводит до белого каления – хорош, зараза, прям ходячий секс во плоти. И личико смазливое, и фигурка стройная, и мозгов с даром на магак набралось, и физической силы на махание клинком хватает. Так бы и отжарил эту занозу с тылу, уткнув клыками в подушку, да не один раз, только вот…

Сцыкотно, однако, расслабляться рядом с кровососом, оглянуться не успею, как пить дать лишних дырок во мне насверлит, он же спит и видит, как бы меня покусать. А они это дело умеют, зубы заговаривают только так, вон скольких наших парней кровопийцы охмурили, и ходят же хвастаются и меряются дырками на шеях и в других неприличных местах, байки всякие сочиняют про то, как крышесносно подставляться под клыки. Не-не-не, это не ко мне, пожалуйста! Вон змеелюда пусть пойдет отведает, глядишь, остынет, простуду подхватит – наш Шаррас уже на лекциях засыпает, почти в спячку впал.

Вот что тебе надо, а? Снова повернулся и сверлит своими алыми глазками. А нет, уже багровеют потихоньку, это типа хочет он меня так. Покусать, ага. И язычком вон уже губки обводит, и иголки свои облизывает. Не, я в этот ротик с удовольствием кое-что солидное вставлю, только зубки сначала спрячь. А еще лучше подпили, а то придется потом в раздевалке на полигоне задом светить да ладонями прикрываться, боевые раны на лобке от бесцеремонных взглядов товарищей прятать. И покусанную гордость гномьим горлодером лечить. Нафиг-нафиг!

Ах ты ж засранец! Осадными машинами на меня уже, да? И где ж ты такое перо самопишущее достал, как три стандартных ученических в обхвате. И в рот потянул, ну конечно, и кончик язычком обмусолил – а как же! – и глазки прикрыл. А то я не вижу, как блестят в мою сторону из-под ресниц. Длинных таких, пушистых, прям девчачьих. Такие будут обалденно смотреться, склеившись стрелочками, если до слез непроизвольных заездить, чтоб небо в алмазах и нервы к демонам, чтоб плакал и умолял под конец…

Ах, да чтоб тебя… кариес замучил! Это мне опять сейчас руки в карманы – маскировать то, что натянулось спереди, и бегать пустую подсобку искать – от неудобства вручную избавляться. И кулак же снова искусан в хлам будет – чтобы не застонать ненароком, не выдать, по кому страдаю уже второй год. Чтобы не сорвалось с языка это предательское “Я-а-а-н”, которое только подушке в своей комнате доверить могу. У-у, поганка бледная, доиграешься ведь, выебу когда-нибудь! Как только придумаем, что с твоей жаждой крови и целостностью моей шкурки сделать, так сразу и выебу. Вот что тебе стоило тогда секс мне предложить?.. Ладно, это был риторический вопрос…

–… который я только что задал. Или вон из аудитории!

Бли-ин, и чего все на меня уставились? Повторить вопрос? Да не вопрос. Собираю учебные принадлежности и покидаю аудиторию, мельком кидаю злобный взгляд в сторону исчадия ада, вдруг прикинувшегося ягненком и завесившегося иссиня-черным шелковым покрывалом нежнейших на вид волос. Дорогуша, счет твой растет, расплачиваться будешь долго и усердно. Очень долго и очень усердно…

Да блин, есть тут во всем магаке хоть одна незанятая подсобка?!

–

*магак – сокращение от “магическая академия”, употребляется повсеместно.

========== 2 ==========

Опять сбежал, зараза! Как же тебя зацепить? Аж яд в клыках от ревности выделяется, как подумаю про человечишку, на которого мой Ромочка в параллельной реальности запал. Радует только, что “любовь” его, гори она синим пламенем, с волком снюхалась, а эти из когтей не выпустят, что туда попало. Поговаривают, Ромочка так страдал, что забросил учебу там и домой вернулся, раны, значит, зализывать, а его суровый папашка раз и спихнул в академию магии, мол, чтоб страдать некогда было. Но, похоже, до сих пор сохнет, раз не ведется на мои ухищрения никак.

Я же с первого взгляда на него запал, аж клыки зачесались, как у малолетки какой при виде бокала с кровью. Стоит, значит, в толпе поступающих, на голову возвышается, монументальный такой и суровый, но не так, будто из камня вытесанный, скорее, мягкий какой-то, добродушный, но такого хрен подвинешь, пока сам не захочет. И все эти бугрящиеся под футболкой мускулы, а это как минимум сотня килограмм живого веса, все эти украшения в виде татуировок и скромненького пирсинга, вся эта гора спокойствия и пофигизма – все это мое! Ну, будет моим, как только доберусь.

Я тогда как увидел это чудо, сразу же расспросил товарищей по несчастью (то есть поступавших на учебу вместе со мной), ведь королевский двор – одна большая деревня, где все друг друга знают. Только я один умудрился прохлопать его, был представлен ко двору позже, когда это чудо уже сбежало путешествовать по реальностям. Кстати, хорошо, что расспросил, узнал о его безответной любви, а то сразу дров наломал бы со своими признаниями в любви до гроба. Эм, не того гроба, который в спальне стоит. Ну, вы поняли.

Короче, подкатил к нему с предложением приятно провести время, типа без интима, просто кровушки попить (а пахнет-то как обалденно, мм), и не мое дело, если ему при этом крышу сорвет – физиология же. Из-за этого, кстати, в каком-то лохматом году и началась череда вампирско-оборотнических войн. Один укусил, второй под кайфом изменил, раздули дипломатический скандал, и пошло-поехало. Недавно только прочухались, стали мириться – поняли, что против природы-то не попрешь. Природы, которая создала нас с перевертышами идеальными любовниками – на оборотней вампирские укусы похлеще любого известного афродизиака действуют, вампиры же враз пьянеют как от самого крепкого вина. Вот я к Ромочке и подкатил с таким ни к чему не обязывающим предложением, мол, на занятое сердце не покушаюсь, страдай сколько хочешь, мы просто проведем время с обоюдным удовольствием. А этот… нехороший нечеловек посмотрел так презрительно, словно слизняка увидел, и культурно сквозь зубы послал далеко и надолго. Но я ж упорный!

Сколько всего за этот год перепробовал, уже второй пошел, а он все ни в какую. Хочется ему, видно же, да и запах возбуждения так просто не скроешь, но уперся и сохнет по своему человеку. Что я только не предпринимал! Даже в ту реальность сгонял, посмотрел, как там люди одеваются, украшаются, как ведут себя в общении, словечек иноземных нахватался. И стригся, и красился, и – о, позор на мою вампирскую головушку, если из Старших кто прознает! – татушку крохотную на копчике набил. Угораздило же втрескаться в такого упертого и принципиального, до сих пор своему человеку верность блюдет – я за его отсутствующей личной жизнью строго слежу. Если кому и достанется это чудо, то только мне! Я уж знаю, как заставить его забыть другого, из постели как минимум пару лет выпускать не буду…

Ну вот, клыки опять зудят. Они уже практически не убираются, так хочу этого лохматого. И не стесняюсь показывать этого, глядишь, соблазнится под иглы лечь, вон уже снова подрочить сбежал. У-у, я тоже хочу-у…

На тетрадке расплылось пятно – яд с клыка капнул. И перо новенькое случайно прокусил, пока перед этим бараном упертым разыгрывал целое представление с конкретным намеком. Все! Я понял, что если сейчас не заполучу одну пушистую косолапую заразу, сдохну от отравления собственным ядом. Вскочил из-за парты и выбежал в коридор магака свое чудо искать. Препод даже с лекции не сбился, дураков нет задерживать вампира, у которого иглы повылазили – мало ли, вдруг он сейчас в голодный амок впадет и совершит непреднамеренное иссушение.

В коридоре поймал ускользающий след запаха оборотня, и то только потому, что тот пропах возбуждением. Эх, хоть капельку его крови отведать, я бы потом никаких магических сил не пожалел, даже в параллельной реальности отыскал бы его магией крови. А так приходится бежать по переходам, пока народ из аудиторий не повалил на перерыв, я тогда след потеряю.

Мой медвежонок нашелся на первом этаже, в каморке под центральной лестницей. Так и есть, зажал в кулаке свою дубинушку и самозабвенно дрочит, а единственный светлячок под потолком болтается, тускло освещает все это непотребство. Непотребство – это потому что вот он я, на все готовый, а эта сволочь ладони до мозолей стирает. И смотрит так невидяще, пока я на него откровенно слюни с ядом пускаю, смотрит, будто мимо, рот только приоткрыл и задышал чаще. А потом вдруг резко остановился, качнулся ко мне и пришпилил лапищей за горло к захлопнувшейся двери.

– Ах ты ж зар-р-раза, – рычит так сексуально, что мурашки стадами по телу проносятся. – И здесь достал. Ну все, ты сам напр-р-росился…

Ауч! Зубы чуть не клацнули о полку с инвентарем, когда меня грубо толкнули, разворачивая к озверевшему оборотню спиной. Да кто ж возражает, мишенька, но можно и чуток полегче. Ладони-ковши уже оглаживают все, что попадается под задранной туникой, пальцы судорожно пытаются сорвать штанишки в облипочку. Сейчас-сейчас, сам не справишься. Вот, так гораздо лучше, да-а… О демоны, как же он распален, сопит так увлеченно в шею, склонившись надо мной, мнет усердно мои половинки. Идеально! Моя попа почти целиком помещается в его ладони, а своевольный средний палец уже нырнул в ложбинку, где его с нетерпением ждут и готовы. Уже больше года ежедневно надеются и готовятся. Вторая ладонь незаметно тоже добралась до паха, только спереди, и взяла в горсть все мое стоящее и висящее – теперь я весь в его руках, восхитительно! Еще бы глоточек нектара, чтоб нас обоих унесло, но оборотню, похоже, сейчас и без этого весело.

Ромочки, сыплющего ругательства вперемежку с животными рыками, надолго не хватает. Затыкаю кулаком рот и стараюсь расслабиться, глубоко вдыхая – больно, конечно, когда такая дубина протискивается внутрь, но если сейчас напугаю своими болезненными всхлипами и он остановится, точно без спросу покусаю! И потом хоть трава не расти! Никакой суд не страшит, когда мечта так близко… Еще ближе… Еще-о-о… Да, Ромочка, сильнее… Люблю тебя-а, пушистый ты мой.

========== 3 ==========

Фух, ноги дрожат, сердце колотится как сумасшедшее, густой воздух, насыщенный убойным запахом секса, забивает легкие, а я стою, радостно скалясь, уткнувшись лбом в захламленную полку, и поддерживаю обмякшее тело рукой. И кое-чем еще. Кхм, вампиреныш все еще насажен на меня попкой. Своей обалденно тугой попкой. И восхитительно горячей, хотя я всегда считал, что кровососы холодные. Как же хорошо сейчас, не хочется шевелиться, напряжение постепенно спадает, мозги потихоньку встают на место.

Я это сделал. Я его трахнул. И хочу еще. А он меня пока не покусал.

Осторожно отцепляю безвольное тело, разглядываю более внимательно, а не сквозь марево похоти – я же вообще сначала подумал, что это глюки так реалистично прогрессировали, когда увидел клыкастого рядом. Совершенство, как есть совершенство. Все в нем нравится, и стройность – угадывающимися под кожей, но более мягкими на вид узкими мышцами, и хрупкость – ниткой выступающих бусинок-позвонков вдоль ложбинки на спине, и невысокий рост, и ладная попка с трогательно крохотным пятнышком татуировки на копчике и заманчивой расщелинкой, которую раздвигаю в желании убедиться, что не порвал ненароком. Все же немного несдержан был, да. Вроде все нормально, только припухло и сочится семенем по тренированным ногам. Желания закономерно стекают вниз, заставляя вроде бы успокоившегося Рому-младшего снова воспрянуть вверх. Ах, эти но-о-ожки… Помню, как эта зараза щеголяла по коридору в расшитом драгоценностями танцевальном костюме с прозрачными от бедра шароварами, пока мы с ребятами шли на полигон осваивать продвинутый курс боевого искусства. Концентрацию я безбожно запарывал после такого-то зрелища, зато трансформацию ярости выполнял на отлично, тренер даже начал подозревать во мне берсерка, что для медведей довольно-таки странно, не характерно.

Так, что-то я отвлекся. Нужно решать, что делать с телом. Похоже, вампиреныш не выдержал накала страсти, отрубился после того, как забрызгал полки кладовки. Может, тут оставить? А то я выдохся маленько, сейчас бы поспать, да боюсь рядом с клыкастым расслабляться. А ну как дырок наделает и скажет, что так оно и было. Не, не надо нам такого счастья. Отыскал на полу его тунику, кое-как надел. А вот с штанами накладочка вышла – узкие настолько, что натянуть никак не удается. Оно, конечно, сквозь тунику со вставками из тончайшего кружева по бокам смотрится отпадно, но как же надевается? С мылом, что ли?

Постоял рядом, почесал затылок – так оставить? А вдруг кто найдет и оприходует безвольное тело, красиво ж так лежит. Медведь внутри заворчал. Пришлось стягивать с себя футболку. Сначала хотел просто интимные места прикрыть, но потом хмыкнул, приглядевшись и приценившись, насколько тоненький этот клыкастый – бедрами преспокойно прошел в горловину моей футболки. Так и надел на манер юбки. И штанам его применение нашлось, когда поднял спящую красавицу на руки – обмотал ему челюсть, когда заметил, что клыки оказались в опасной близости от моей груди. Так и отнес его в свою комнату в жилом корпусе, к нему бы сам попасть не смог – охранная магия признает только желание хозяина.

Стою, смотрю на него. Лежит. В моей кровати. Снова полураздет, свою футболку я забрал да штаны размотал, чтоб не задохнулся ненароком. Хочу прилечь рядом. Проверить, как там попка, ага.

Волевым усилием заставил себя оторваться от возбуждающего зрелища – если сейчас будет еще один заход, свалюсь рядом без сил. Вот и желудок жалобно заурчал. Пришлось тащить себя в столовую, восполнять затраченные калории, да и занозе-кровососу надо бы вина прихватить, говорят, оно слабый первый голод ненадолго притупляет. Как раз для таких случаев выдают на раздаче. Поглотал еды, под страхом смертной казни не вспомню какой, все мысли о другом были, и пошел обратно к себе.

Принес. Поставил на тумбочку. Пошел на выход. Не смотреть, иначе сорвусь. Эта зараза соблазнительная, видимо, во сне так повернулась, сексуально опутавшись простыней, и туника так коварно задралась вверх, что я чуть слюной не изошелся, когда бросил мимолетный взгляд в ту сторону. Отпечаталось в мозгу, как он попкой кверху изогнулся, и эти холмики с расщелинкой кокетливо выглядывают из-под простыни, под которой ножки-то раздвинуты – коленкой согнутой ноги в кровать упирается. Только потяни чуть-чуть простынь, и откроется такой вид на исследованную сегодня Ромой-младшим часть тела, м-м…

Мысленно надавав себе по щекам, поспешил ретироваться. Кстати, учебу ведь никто не отменял. Пришлось тащиться на занятия, глядишь, отвлекусь от опасных желаний. Желаний, которые взрывают мозг. Желаний, которые толкают на безрассудства. Желаний, которые заставляют мечтать о недостижимом. Или все же можно достать солнце с неба и не сгореть?

========== 4 ==========

Нет, вот что ему еще надо? Как попой чувствовал – между прочим, самой пострадавшей частью тела – что если не прикинусь трупиком, сбежит из кладовки, как только мозги на место встанут. Только это не помогло, он умудрился и из своей комнаты сбежать. Сижу тут, жду непонятно чего, ночь уже на дворе, вино давно закончилось, живот к спине прилип от голода, скоро бокал грызть начну. Раздразнили, как говорится, и не дали, клыки аж зудят от негодования. Но делать нечего, если не хочу умереть голодной смертью, придется покинуть чужую комнату. Жаль, что вернуться сюда без хозяина никак.

На следующий день в учебный корпус пришел пораньше, согнал с парты перед Роминым местом нашего забитого ботана и стал дожидаться этого блудливого зверя – когти сами собой выдвигались и задвигались, как у кошки, когда размышлял, у кого мог переночевать МОЙ медведь. Незадолго до звонка эта скотина спокойно прошагала к своему месту и буркнула вместо приветствия:

– Чего тебе?

Да что, правда, что ли? Типа секс не повод для знакомства? Через силу делаю мордашку пообольстительнее и тяну томно, с придыханием:

– Ромочка, не с той ноги встал? Ночевать надо было дома, в своей постельке, – его аж перекосило; как бы выведать, где он шастал. – Ну да ладно, я вот что хотел, – и наклоняюсь поближе, он инстинктивно тоже придвигается, чтобы расслышать, что я шепчу. – Мне вчера очень-очень-очень понравилось. Может, повторим? – и улыбаюсь так клыкасто, с намеком на “расширение горизонтов”.

Ух, как он дернулся, откидываясь назад.

– Свалил в туман, кровосос, – зарычал, не глядя на меня.

Тут как раз звонок прозвенел, пришлось отвернуться к учителю, хотя очень хотелось кого-нибудь загрызть. Кого-нибудь не в меру грубого и упертого – чувствую ведь, как он возбудился, так и подмывает развернуться и схватить под столом за яйца, чтоб не отвертелся, чтоб признал, что ему тоже хочется.

Пока шла лекция, я все прокручивал моменты в памяти, связанные с ним. Какая-то мыслишка исподволь царапала своей неправильностью, пока наконец не разобрался, где собака зарыта. Кажется, мои клыки его пугают. А я все голову ломал, зачем он меня вчера штанами замотал, когда нес. Я ведь тогда размечтался, что в его комнате гулянка продолжится, и я наконец укушу его. Поворочался на руках, пока меня несли, и хотел было уже потереться клыками о тело, к которому заботливо прижимали, как всю малину обломали, снова подоткнув брючки на подбородке. Перебирая другие моменты, все больше убеждался в своих догадках. Я-то думал, он от секса бежит, а оно вон что. Радостный, что так быстро разгадал загадку, замурлыкал под нос детскую песенку:

“Мишка косолапый

По лесу идет,

Шишки собирает,

Песенку поет.

Вдруг упала шишка

Прямо мишке в лоб.

Мишка рассердился

И ногою – топ!”*

Сзади послышалось отчетливое рычание, я только засмеялся тихо и переключился на лекцию.

После звонка сразу же развернулся и с лязгом вонзил вновь отросшие когти в Ромину парту, пришпиливая конспекты к столешнице – чтоб не сбежал, значит. Улыбнулся при этом маньячно, от уха до уха.

– Кстати, можно обойтись без укуса, если тебя это беспокоит, – и огромным, просто титаническим усилием воли втянул иглы.

Ромочка напрягся, глаза его расширились, уставился мне в рот как кролик на удава. Бинго! Осталось закрепить результат.

– Неужели такой сильный и грозный медведь боится маленького хиленького вампирчика? – взял я его на “слабо”, с удовлетворением замечая, что тот ведется. – Не боись, кусаю только по взаимному согласию. Хочешь, могу даже любую бумажку подписать, что не буду распускать клыки, – от этих обещаний челюсти протестующе заныли, но заполучить Ромочку в постель пока важнее, а там и все остальное получится.

На последующие лекции мы не попали. Ромочка словно с цепи сорвался, когда за нами захлопнулась дверь его комнаты. Ух, какие у прикидывавшегося скромным мальчика нескромные фантазии. Я даже зуд в деснах перестал замечать, увлеченно обсасывая его внушительное достоинство – только головка в рот и помещалась. Зато попа вместила все. И не один раз. И обнюхали-облизали меня всего, выжали досуха, заставляя чуть ли не кричать в голос от накатившего кайфа, благо полог молчания ставился во всех комнатах студентов, чтобы соседи учебе не мешали.

Ромочку было не узнать. Я теперь даже терялся под напором его заботы с ревностью пополам, так и хотелось иной раз воскликнуть: “А как же твой человечишка?!” Даже закрадывалась мыслишка, что про безответную любовь мне бессовестно наврали. А вот с клыками проблема была, да. Я уже не мог давиться замороженной донорской кровью, так хотелось своего оборотня попробовать, но тот чуть ли не в панику впадал при виде иголок. Не помогали никакие встречи-посиделки с друзьями-вампирами, у которых в любовниках были оборотни и которые приходили парами, показывая моему испуганному медвежонку на своем примере, как это здорово.

А тут еще папаня объявился, чтоб ему икалось. Снова завел свою волынку про Родана, с которым нас вроде как пытаются свести. С Роданом, который, кстати, учится здесь же, только на старших курсах, мы давно уже все выяснили и решили сказать родителям, что притираемся, чтоб отстали пока на время учебы. Мы с моим официальным женихом были знакомы с детства, наши Семьи дружили, наверно, потому нас так упорно сватали, не понимая, что между нами больше братские чувства, нежели романтические. Но папеньке уже не терпится, начинает давить, мол, свадьбу пора играть.

От всех этих переживаний я немного скис, и мой Ромочка заметил. Начал выпытывать.

– Да что-что, жениться меня заставляют, Семьями породниться хотят, капиталы объединить и выгодными контрактами обменяться.

Мишка мой, как узнал имя жениха, все порывался пойти разобраться на дуэли, пока я не ляпнул что-то вроде: “Какой смысл? Не он, так другого жениха найдут”. Тут Ромочка и призадумался. И выдал такое, чего я никак не ожидал:

– Так, может, не будем другого жениха ждать, а сами возьмем и поженимся? Я ж тебя, горе мое клыкастое, все равно никуда не отпущу.

Я прям от счастья чуть не прослезился – мой мишка впервые чуть-чуть приоткрылся мне. Я-то думал, ему только секс нужен.

Все это, конечно, безумно радует, но а как же мои потребности? Как же мой голод? Так что я решил немного схитрить и посмотреть, как далеко готов зайти мой медвежонок, чем он готов пожертвовать ради меня.

– Ничего не получится, – пригасив улыбку, наигранно опечалился я. – В нашей Семье признаются свадьбы только по старинному вампирскому обряду.

– И что в нем такого страшного?

– Кровь. Обмен кровью. Укусы. Ритуалы на крови, – тут я, конечно, схитрил, с представителем другой расы можно было просто обменяться нацеженной в бокалы кровью, но Ромочке это знать необязательно – у меня клыки скоро отвалятся за невостребованностью.

Мой пугливый медвежонок притих. И куда-то сбежал потом, пока я в уборную отлучился. Я уж думал все, потерял своего мишку, надо было довольствоваться тем, что он готов был дать мне, ну а голод… Ничего ж страшного не случилось, пока на замороженной диете сидел. Подумаешь, похудел немножко. Ничего, обошелся бы как-нибудь.

Рома вернулся поздно, я уже почти заснул. Он быстро разделся и улегся на спину рядом. Потянул на себя мою сонную тушку, уложил сверху и поцеловал, обдав парами горлодера.

– Кусай, – едва слышно прошептал мне в рот. – Только так, чтобы незаметно потом было, – и с намеком потянул мою ладонь вниз, протиснул между телами, накрыл ею свой пах.

Я зарылся пальцами в короткие волоски на лобке, погладил и заскользил вниз по желанному телу, прихватывая губами соленую кожу. Я не верил, что вот так все просто – тяпнул для храбрости и вручил себя мне.

Но это оказалось не сном, это происходило с нами здесь и сейчас. И хотелось сделать так, чтобы медвежонок больше не боялся.

Не запороть все поспешностью или грубостью, не говоря уже о боли. И я старался. Заласкивал моего большого доброго медвежонка, делал ему приятное – то самое, от чего он до сих пор сходит с ума, буквально рыча в закушенный кулак – он как-то признался, что очень долго мечтал о моих губах на Ромочке-младшеньком, как он называет свой член. Вот и сейчас мишка забылся, потерялся в ощущениях, расслабился, давая мне возможность прильнуть губами сбоку ствола и осторожно выпустить иглы точно в венку, прям как по методичке для юных вампиров. Ромочка даже не заметил, когда это произошло, только застонал протяжно, когда яд начал действовать.

А меня повело. Не знаю, чем объяснить дальнейшее. То ли вынужденная голодовка виновата, то ли сама кровь любимого оборотня настолько коварная, то ли фривольные рассказы на ушко от приятелей-вампиров повлияли, которые утверждали, что под ядом это особенно приятно, но я сделал то, что сделал – трахнул своего медвежонка. Пока ему совсем крышу не сорвало, когда уже на инстинктах подомнет и можно даже не трепыхаться, так как мы в разных весовых категориях, растянул его быстро, поплевав слюной на промежность, куда и так уже с члена натекло, и без затей вставил, согнув его так, чтобы себя под коленями придерживал.

Когда опьянение схлынуло, я обнаружил себя лежащим на расслабленном медвежонке, одна его рука лениво ворошила мои волосы, своим весом прижимая мою голову к мерно вздымающейся груди. Я зажмурился, мне отчаянно хотелось остановить мгновение, в котором мы еще вместе, в котором мы не расстались из-за моего отвратительного поступка. Рома мне доверился, а я…

– Ну давай уже, просыпайся, – непривычно хрипло пробасили в макушку. – Давай, а то я еще хочу. Вот только отжарю тебя как следует за то, что воспользовался моей временной недееспособностью, и сразу же повторим. Эй, да не грузись ты так, мне понравилось. Пожалуй, ничего круче я еще не испытывал…

***

После скорой свадьбы Рома тоже начал хвастаться своими следами от укусов перед приятелями, я не успевал обновлять, ведь на оборотне все очень быстро заживает. Мои друзья-вампиры зачарованно вздыхали над историей о том, как я покорил неприступного оборотня. Папенька, удовлетворившись свадьбой по вампирскому обычаю, наконец отстал. Кажется, жизнь удалась. Ах да, я случайно выяснил, что ни о каком таком любимом человечке Ромочка даже не помнит, это все “испорченный амулет связи” (игра такая детская) и длинные языки придворных сплетников превратили мимолетное увлечение в причину якобы разбитого сердца. Если б я знал, сразу же завалил бы свое наваждение в первой попавшейся подсобке. Но все, как говорится, к лучшему, ведь я мог бы тогда испугать его своим напором, попытаться укусить, например. Наверно, нам нужны были эти полтора года, которые позволили узнать друг о друге все, влюбиться без памяти и научиться преодолевать трудности, жертвуя чем-то ради своей половинки. Так что я не жалею. Все у нас впереди.

–

* один из вариантов песни про мишку.