Текст книги "(Не)полное зачатие"
Автор книги: Амелия Борн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Да никто не появился, бабушка. Тогда я просто заснула… шеф мне еще приснился.
– И что делал?
– Бабуль…
Я покраснела, как маков цвет, что бабушка наверняка расценила по-своему. Улыбнулась и кивнула сама себе, истолковав все неверно. Может, я что-то упускаю и мне тогда эта ночь с шефом не приснилась? Нет, он же никогда бы не посмотрел на меня, как на женщину! И тем более не захотел бы… А в моем сне Дмитрий Юрьевич был не только нежным и страстным, но и вел себя так, как будто я ему могу хоть чуточку нравиться.
– Беляшкина, это что такое? Пирожки?
Я инстинктивно спрятала за спину третий надкушенный результат бабушкиного кулинарного мастерства. Светлана Ивановна умела появляться как немцы двадцать второго июня – без объявления войны.
– Это я напекла! Хотите? – вступилась бабуля и протянула врачу кулек.
Врач забрала его и кивнула.
– Конечно, хочу. Все отделение вам за следующим чаепитием спасибо скажет. А Оксане такого нельзя. Она у меня на диете. Кстати, вот, что ей можно есть.
Светлана Ивановна протянула мне исписанный лист. Ну как исписанный… наполовину.
– Обычно я все и всем разрешаю, если сыпи там нет или с животом у детей нормально. Но здесь, Беляшкина, берись за себя уже. Будем худеть!
– Мужики любят, когда есть, за что подержаться, – вступилась бабуля, но как-то не очень уверенно.
– Когда есть за что, подержаться – да. А когда на пояс экватор можно надевать и то он не сходится – не любят.
Светлана Ивановна умела мотивировать. Пирожок был отложен, когда я уткнулась в лист с назначениями по питанию. Врач же нахмурилась, взглянув на мою соседку и вышла, забрав с собой весь мой стратегический запас сдобы.
А ночью приключилось то, чего я никак не ожидала. Соседка по палате вдруг разрыдалась. Я даже подскочила на постели от испуга, когда услышала ее плач.
– Вам плохо? Может, врача позвать?
Включив ночник, я надела тапочки и подошла к ней.
– Не надоооо врачааа.
Она тоже села на постели и зарыдала пуще прежнего. Да что же такое у нее приключилось? Вроде о ребенке знала, не то что некоторые.
Впрочем, задаваться этим вопросом долго мне не пришлось. Марина (так звали соседку) стала рассказывать, сначала сбивчиво, потом все быстрее и быстрее.
Как оказалось, она была замужем – давно, но не слишком счастливо. Марина детей хотела, муж отказывался наотрез. И вот она забеременела. Случайно, даже не подозревая о том, что контрацепция может дать сбой. И муж поставил условие – или аборт, или развод.
Я покосилась на кроватку с дочерью Марины. Понятно, что именно она выбрала. Впрочем, муж с ней не развелся, но устроил самый настоящий ад на земле. Пьянки, измены, напоминания о том, что она разрушила их семью.
– Почему ты от него не ушла? – не замечая, как перешла на «ты», спросила я с удивлением.
Даже будучи далеко не мечтой мужчин, я бы такого отношения к себе не позволила.
– Не знаю. Все казалось, что наладится. А потом я поняла, что идти мне некуда. Родных, кто поддержит, нет. На работу с пузом не берут. Вот так и прожила… до родов. А сегодня, как рожать уезжала, муж сказал, что обратно на порог с ребенком не пустит.
– Вот тебе на! А где же вы жить будете?
– Пока не знаю. У меня есть немного сбережений. Квартиру, наверно, снимем. Потом не знаю… пособия дадут, может.
– Вот и хорошо. А сейчас плакать переставай. И дочку покорми. Она у тебя тихонькая такая.
– Да… ты права.
Марина встала и пошла умываться. А я же вдруг поняла одну очень важную вещь. Плевать, кто отец и где он (а если еще и ведет себя как Маринин муж, то вообще его нужно послать навсегда), главное, что у нас есть дети. Даже если кто-то и не подозревал о них еще утром.
В целом же, лежать в роддоме мне даже понравилось, хоть я и скучала по бабушкиной стряпне. С Мариной мы подружились, дети нас только радовали. Мы постоянно болтали обо всем понемножку. Марине стало легче, теперь она уже не рыдала ночами в подушку.
А когда пришло время выписки, я даже не подозревала, какой сюрприз меня будет ждать, когда я в сопровождении медсестры, которая несла Рому, спущусь на первый этаж в специальный зал…
Совесть меня грызла.
После долгих размышлений я все же пришел к выводу, что Беляшкина с учетом сроков могла таки родить либо от меня, либо от святого духа. Второе было куда как менее вероятно. Следовательно, оставался только я.
И, даже к собственному удивлению, я вскоре обнаружил, что полностью находиться в стороне не могу. И так как мое очередное посещение вызвало бы, должно быть, у Беляшкиной подозрения (вполне справедливые, надо сказать), я решил справляться о ней и ребенке по телефону. И делал это до тех пор, пока мне не сказали, что Оксана выписывается.
Тут совесть загрызла меня окончательно. Мне, конечно, не доводилось еще участвовать в подобном мероприятии, но ведь как это обычно бывает? Выходит довольная мамочка с дитем, ее встречают родственники и все радостно орут. А что, если Беляшкину даже встретить некому?
По сути, я ведь о ней ничего не знал. Кроме того, что известно о сотруднике любому работодателю – не замужем, детей нет. Точнее, не было. До того момента, как меня понесло и как результат принесло к ней за утешением.
Благо еще, что такие случаи со мной – редкость. Обычно я предпочитал проверенных любовниц, потому что девицами, доступными на одну ночь, как правило, брезговал. И за тот год, что встречался с Аллой, ни разу не ходил налево. Она меня полностью устраивала – модельного вида блондинка, с которой не стыдно появиться в обществе. Для моего положения это был весьма немаловажный аспект. Да и в постели она была хороша.
Я хмыкнул. За последние дни я вспомнил об Алле, кажется, впервые. До такой степени мои мысли оказались поглощены внезапным отцовством и… чувством вины. От того, что так и не сказал Беляшкиной, что я в деле ее нежданной беременности – первый подозреваемый.
И, так как в глубине души понимал, что ребенок, скорее всего, мой, не поехать на выписку просто не мог. Там меня и настиг нежданчик.
Стоя с букетом цветов и нелепыми голубыми шарами в руках в специальном зале, я чувствовал себя крайне неловко. Примерно как слон, на которого натянули балетную пачку и сказали, что он теперь – балерина. То есть – чужеродно, непривычно и не на своем месте.
Рядом со мной мялась весьма приятного вида старушка. И пахло от нее тоже весьма… приятно. Я бы даже сказал – аппетитно. Кинув взгляд искоса, я нашел источник этого аромата – в руках бабулька держала… Боже, это что, каравай?
Заметив мой интерес к своей персоне, старушка улыбнулась и спросила:
– Вы тоже на выписку? А к кому?
– К Беляшкиной, – ответил я рассеянно.
И понял, что дал маху.
– К какой такой Беляшкиной? – с подозрением прищурилась бабулька.
Я сильно подозревал, что вряд ли сегодня выписывался с такой фамилией кто-то еще. Стало быть, угодил аккурат на Оксанину родственницу.
Ну, отвираться явно было поздно, да и желания это делать, честно говоря, у меня не было.
– Оксане Беляшкиной, – признался я.
– К моей Оксаночке! – каравай в руках старушки удивленно подпрыгнул. – А вы, простите, кто?
Закономерный вопрос.
– Я ее босс, – ответил так, чтобы пресечь все дальнейшие вопросы. И для верности сурово нахмурился.
Но от последующих расспросов меня спасло не это, а появление самой Беляшкиной.
– Дмитрий Юрьевич, – пробормотала она смущенно, когда спустилась по лестнице и оказалась рядом. – А вы что здесь делаете?
А что я здесь делаю, взаправду? Не говорить же ей прямо тут все, как есть?
– Я подумал, что вдруг тебя встретить некому, – ответил я и сунул Оксане цветы с шарами. – Вот, это тебе.
– Спасибо, – поблагодарила она, принимая букет свободной рукой. – И что приехали спасибо. Не стоило так волноваться, со мной бабушка…
И, повернувшись к стоявшей рядом старушке, добавила:
– Бабуля! Ну зачем ты притащила опять выпечку?
– Ну а как же иначе, Оксаночка? – возразила бабуля. – Ты же столько дней нормально не кушала! Смотри, как исхудала вся!
Я невольно оглядел Беляшкину. И правда похудела, что ли? Или это случившиеся роды давали о себе знать?
Мой взгляд устремился на ребенка. Он мирно посапывал на руках Оксаны, приложив ко рту кулачок. Я никогда не задумывался о детях (разве что в далекой перспективе), но сейчас это зрелище показалось мне невыносимо милым.
Боже, старею я, что ли?
– Хотите подержать? – предложила Оксана, заметив мой интерес к ребенку.
И, прежде, чем я успел что-нибудь ответить, протянула мне сына. Своего. Моего. Нашего?
Я и сам не понял как это получилось, но руки инстинктивно потянулись навстречу. Какой же он кроха! Роман… Я знал, что Беляшкина назвала его именно так.
И кто бы мог подумать, что дети пахнут так приятно? Раньше младенцы ассоциировались у меня лишь с изгаженными памперсами и непрестанным ором. Но этот ребенок был таким спокойным…
А потом он открыл глаза. И я окончательно пропал.
Господи, а ведь была вероятность, что это все же не мой ребенок. А я стою тут, как идиот, и умиляюсь.
Эта мысль оказалась весьма отрезвляющей. Я поспешил вернуть ребенка Беляшкиной, коротко заметив:
– Он очень милый.
– Спасибо.
После этого никто из нас, кажется, не знал, как себя вести. Поэтому я взял дело в свои руки.
– Пойдемте, я вас подвезу до дома, – сказал решительно.
– Дмитрий Юрьевич, неудобно как-то… – неуверенно возразила Беляшкина.
Но тут вмешалась бабуля:
– Везите! – постановила она и с караваем наперевес направилась первая на выход.
Путь до дома Беляшкиной проходил, в целом, мирно и спокойно.
Сама Оксана молчала, явно смущенная вниманием моей к ней персоны. Зато бабуля болтала, не переставая. Круг интересов у нее был широкий, и охватывал, похоже, все российское телевидение. От «Пусть говорят» до кулинарных передач. Последнее, впрочем, было как раз весьма неудивительно. Как я уже успел понять, бабушка Беляшкиной была большой любительницей готовить. И особенно – откармливать. Что я и ощутил вскоре на себе.
– Дмитрий Юрьевич, – позвала она меня, когда я было расслабился во время пяти секунд тишины.
– Ммм? – только и смог промычать в ответ.
– А вы фисташковый чизкейк пробовали?
Стоит признать, вопрос меня удивил.
– Не пробовал, – признался я.
– Так надо попробовать! – решительно заявила бабуля. – Приходите в гости, я испеку…
– Бабуля, – попыталась было вмешаться Оксана, но ту было просто не остановить. Бабушка у Беляшкиной явно придерживалась тактики «вижу цель – не вижу препятствий». И целью этой был сейчас я.
– Приду, – пообещал я.
Ну а чего отказываться? От чизкейка я, пожалуй, воздержусь, зато это будет отличный повод увидеть Романа. Да и Оксану тоже.
Я кинул взгляд в салонное зеркало. В принципе, Беляшкина всегда вызывала у меня чисто человеческую симпатию. Она была такая… настоящая, что ли? А еще у нее глаза красивые… Я вдруг понял, что последняя мысль стукнула мне в голову не просто так. Наши взгляды пересеклись на зеркальной поверхности, отчего я даже дрогнул, будто меня поймали на чем-то неприличном.
Впрочем, неприличное у нас с Беляшкиной уже и так имело место быть. Так что краснеть как подростки было поздновато. Правда, о том разе она не помнила вообще, а я… А я вдруг понял, что ни о чем не жалею. Что сделано, то уж сделано.
Мои философские размышления вдруг прервались выразительным «ой».
– Что случилось? – живо отреагировал я.
– Нам кажется памперс надо поменять, – извиняющимся тоном сообщила мне Беляшкина.
А бабуля, похоже, пришла по данному поводу в неописуемый восторг.
– Ой, а кто это у нас тут покакал? – засюсюкала она с Романом.
Ну, надо полагать, ребенок-то как раз отлично знал ответ на этот вопрос. Даже загукал довольно, с чувством выполненного долга.
А я понял, что растерялся. Что делать-то? Остановиться и дать возможность поменять подгузник или как там называется это добро? Или быстро мчаться к дому Беляшкиной? Но впереди маячила пробка, а позади меня начал маячить характерный запах…
И тогда я понял, что лучшее решение – это отвезти всех к себе. Благо застряли мы аккурат в центре города, где я и жил.
– Скоро будем у меня, – коротко известил я. – Сделаете там все, что нужно.
Десять минут спустя я открыл перед процессией из бабули все с тем же караваем и Оксаны с Ромой двери своей квартиры. И в тот же момент понял, что попал.
– Димочка, ты вернулся? – донесся до меня знакомый голос.
Да бл*дь! Только не это!
– А я тут твои трусишки постирала, – заявила сходу мама, появляясь в коридоре. К моему стократному ужасу – с этими самыми трусишками в руках.
С рисунком из оранжевых, мл*ть, морковок.
Я прислонился к стене, едва не застонав. Мало того, что теперь придется объяснять, кого я привел домой, так еще и мои трусы стали достоянием общественности.
Ах нет, трусишки. Это куда унизительнее.
– Милые трусики, – первой пришла в себя бабуля. – Оранжевый нынче в моде, в телевизоре говорили, я слышала!
Второй очнулась мама.
– Ой, а у нас гости, – обрадовалась она и, к счастью, убрала в сторону проклятые трусы. – Ох, а кто это тут у нас? – всплеснула она руками и потянулась к Роману.
– Это мой внук, – с гордостью заявила бабушка Оксаны и тем же тоном добавила, словно говорила о каком-то достижении: – Он только что покакал.
Я хмыкнул и чуть не заржал в голос. Все происходящее напоминало пошлую комедию.
– Ой, да, надо памперс поменять, – пришла в себя наконец и Беляшкина, а следом за ней и я.
– Мама, это моя сотрудница, – представил я Оксану официальным тоном. – И ее бабушка…
Тут я замялся. Познакомиться мы как-то не успели.
– Надежда Петровна, – как всегда не растерялась бабуля.
– Надежда Петровна, – повторил я. И пояснил:
– Я подвозил их домой и вот…
– Так давайте же менять памперс! – перебила моя мама так радостно, будто ей не мешочек с какашками привалил, а по меньшей мере миллион баксов.
Я отлепился от стены и почувствовал, что надо срочно выпить. Потому что сегодня мне явно будет не избежать очередных разговоров об ожидании внуков.
– Располагайтесь, – буркнул я напоследок для порядка.
Но меня уже, собственно, никто и не слушал.
Шеф удалился и мне стало легче. Я себя чувствовала чужой. И во время выписки, и когда Терлецкий вез нас на машине домой. Как будто именно я была тем элементом, который выбивался из общей картины. Впрочем, так было всегда.
«Она слишком жирная и не подходит нашему кругу».
«Посмотрите, девочки, какие мы стройные. А она… она же просто корова!»
«Господи! Когда же она уже жрать перестанет?!»
Такие фразы я слышала мысленно каждый раз, когда оказывалась в непривычной компании. И была бы с ними согласна, если бы знала секрет того, как «перестать жрать».
Впрочем, я зря настолько отрицательно воспринимала маму шефа. Та, кажется, совершенно не судила людей по весу.
– А вы же давно с моим сыном работаете? – спросила она, ловко переодевая Романа. И запах какашек ее совсем не смутил. Да я и сама не понимала, что такого в этом аромате? Ну, пахнет немного не так, как обычно, да и все.
– Давно. С самого основания фирмы, – призналась я.
Бабуля в этот момент была занята тем, что изучала снимки, висящие на стенах. И когда я обратила на них внимание, мне стало плохо. Те, на которых Терлецкий представал ребенком, были еще ничего. Но здесь были еще и фотографии шефа рядом с какой-то моделькой! Причем такой идеальной, что мне захотелось удавиться. И почему я вообще об этом думаю, скажите мне?
– Это Димочка, – взяв Рому на руки, пояснила мать Терлецкого, указав на один снимок кивком. – Ему тут месяца четыре.
Она вдруг нахмурилась, перевела взгляд с фотографии на моего сына и, улыбнувшись, выдала:
– Смотрите, как все младенцы похожи! – заявила мама Терлецкого, а потом взяла снимок: – А я все думаю, что же мне таким забавным кажется, когда смотрю на…
– Романа, – подсказала я, потому что сын был до этого ей не представлен.
– Да! На Романа! Посмотрите, как похожи.
Она немного повернула моего сына, а рядом приложила фотографию, и я охнула! Бабуля, видевшая это, незаметно перекрестилась. Рома был ну просто вылитый шеф в своем самом юном возрасте.
– Да, похожи, – выдавила я из себя, не зная, что и думать. Интересно, можно ли залететь, увидев сон? Ну ведь это же сон был! Когда Терлецкий вытворял со мной такое, от чего я и сейчас, уже родив, готова была покраснеть!
– А я все не верила, что это так, – призналась мать Дмитрия Юрьевича. Нахмурилась, но вернула фотографию обратно.
– Это так, – как можно беспечнее сказала я. – И мы, наверно, поедем.
– Уже?
Мама шефа с явным сожалением смотрела на то, как я забираю у нее Рому. Сын притих и как будто затаился. Или же просто чувствовал себя спокойно с чистой попкой.
– Да, мы ведь сейчас с выписки, нас ваш сын забирал, – сказала я и поняла, что дала маху. Неизвестно, как мама Дмитрия Юрьевича воспримет эти слова.
– Тогда поезжайте, конечно, – кивнула она, но без особенного энтузиазма, как будто ей было жаль расставаться с Ромой.
Через десять минут за нами приехала машина такси. Дмитрия Юрьевича я больше в этот день не увидела, поэтому пришлось соврать себе, что это меня никак не затронуло. Но вот маму его после этого вспоминала постоянно. И то, как она прикладывала к Роме снимок Терлецкого. Впрочем, это все было не таким уж и значимым, уверила я себя и больше к этой теме старалась не возвращаться.
– Оксанааааа, я просто в шоке!
Наташа переступила порог моей квартиры, вручила мне какой-то сверток и стала переобуваться. И я ее прекрасно понимала! Я тоже была в шоке. Когда приехала домой и окончательно поняла, что все случилось со мной взаправду, этот шок стал только множиться.
– Я тебя понимаю, – призналась я и стала распаковывать принесенные подарки. Надо было отдать Наташе должное – ничего лишнего. Маленькая пачка памперсов, влажные салфетки и пара погремушек. То, что обязательно пригодится если не сейчас, то позже.
– Как так мы не знали, что ты беременна? – спросила Наташа.
– Ума не приложу.
Мы ведь в кино ходили пару недель назад! И вот я с младенцем на руках.
– И кто отец? – задала совершенно правильный вопрос подруга.
– Я не знаю, – призналась я.
– Как такое может быть? – нахмурилась Наташа.
– Спроси что полегче. У меня никого так и не было.
Наташа склонилась над кроваткой, которую без меня успели привезти и собрать под руководством бабушки, всмотрелась в личико ребенка.
– На тебя не похож, – выдала свой вердикт. – И ни на кого из наших знакомых парней тоже.
Можно подумать, у нас было очень много знакомых парней! Витя – кассир в кино, да сосед Наташи, но парнем его язык не поворачивался назвать.
– И это меня радует. Да и пока мне этим голову забивать некогда, нужно освоиться и понять, что и как правильно делать с ребенком.
– Ну, в этом я тебе помогу. Я троих братьев вырастила, ты помнишь.
Это я помнила, родители Наташи работали на сотне работ, чтобы прокормить свою многодетную семью, поэтому заботы по воспитанию троих младших мальчишек легли на плечи Наты.
– Помню. И бабушка подскажет, если вдруг что.
Теперь и я наклонилась над малышом, который спал. Вспомнила фотографию шефа и нахмурилась. Взаправду похожи, ну ведь так и есть! Но разбираться с этим я буду позже, сейчас мне просто нужно было отдохнуть и снова привыкнуть к знакомой обстановке, потому что теперь в ней появился новый элемент.
– Пойдемте к столу! – пригласила нас бабуля через несколько минут. – Будем праздновать пополнение в нашем семействе!
Мы с Наташей переглянулись и улыбнулись друг другу. Праздновать, значит, праздновать!
На работу я вышла через несколько дней. В первую очередь нужно было уладить всякие формальности, связанные с моим внезапным и вынужденным декретом. Да и шефа хотелось увидеть, в чем я не спешила признаваться даже себе.
За это время мы с ним говорили только по телефону – пару раз, не больше. Но каково же было мое удивление, когда однажды мне позвонила его мама! И откуда только узнала номер? Об этом история умалчивала.
– Бабуль… как только понадоблюсь, сразу звони! – наказала я, отправляя бабушку гулять в парк, на который выходили окна нашего офиса.
Это было первое расставание с Романом за это время, и я переживала. С сыном мы успели присмотреться друг к другу (хоть в отношении младенца это и звучало странно) и начать общаться довольно хорошо. Ночью он спал, бросая это дело только на время перекуса, животом не мучился, хотя я и начиталась на эту тему много страшного. Я тоже в еде ни в чем себе не отказывала, испытывая слабые муки совести, когда нарушала диету, предписанную Светланой Ивановной. В общем, материнство мне даже нравилось.
– Обязательно позвоню! – заверила меня бабушка. – Но он проспит все это время. На редкость не капризный младенец.
Она покатила коляску вглубь парка, а я проводила их взглядом и пошла в офис.
– Беляшкина! Оксана! – окликнул меня охранник, когда я прошла через турникет. Опять небось станет читать лекцию о пропуске, который нужно сменить.
– Что? – совсем невежливо рявкнула я, поворачиваясь к нему.
– Ты у нас сейчас просто звезда! Везде только и разговоров, что о тебе!
Нашелся тоже мне… сплетник! Бабуськи у дома и те меньше трезвонят.
– Я очень рада, – сдержанно ответила я и направилась к лифтам.
Хорошо, что он об этом сообщил. По крайней мере, буду готова к тому, что на меня обрушится, когда переступлю порог офиса.
И оно обрушилось! Сначала в виде молчания, такого гробового, что хоть святых выноси. А потом все наперебой заговорили и я взаправду почувствовала себя той самой звездой.
– Беляшкина, идем!
Меня, растерянную и не понимающую, что делать дальше, взяла под локоть Кристина (подумать только!) и увела в сторону пустого конференц-зала.
Закрыла дверь с таким видом, как будто на нас с той стороны надвигался зомби-апокалипсис, и повернулась ко мне.
– Фррррх, – выдохнула она, сдувая прядь со лба. – Ты зачем приехала? – потребовала она ответа.
А я растерялась еще сильнее.
– Как зачем? Всякие формальности уладить.
– Они подождут! Ты знаешь, что тут за слухи ходят?
Ну откуда я могла знать? Я сейчас была вся погружена в какашки, ночные кормления и попытки понять в агуканье, что пытается донести до меня ребенок!
– Что за слухи тут ходят? – осторожно уточнила я, решив не рассказывать Кристине о моем какашечном досуге.
– Что ты родила от Терлецкого!
Она сказала это таким тоном, что у меня сомнений не осталось – об этом судачит если не весь город, то добрая его часть.
– Чтоооооо?
– Вот и я так сказала, когда до меня донеслись сплетни! Ну не можешь ты от него родить!
– Конечно, не могу! Я с ним не спала!
Сон не в счет… сон не в счет? Сон не в счет!
– Я так и думала! Но ты же знаешь этих сплетников!
Кристина выглянула из зала, а я тряхнула головой. Что вообще происходит? Меня уводит из толпы сотрудников та, на которую я если бы и положилась, то в самую последнюю очередь! Чудеса, да и только!
– Вот… и лишнее доказательство тому, что ты не врешь. Невеста Терлецкого!
Чтооооо?
Я подскочила к двери и оттеснила Кристину. Шире приоткрыла дверь и тут же увидела, как по коридору дефилирует блондинка. Та самая – с фотографий, которые украшали собой стены квартиры шефа.
Значит, невеста…
– Алла уже не в первый раз приходит, – сообщила мне на ухо Кристина, прильнувшая рядом. – Они то ссорятся, то мирятся. Но слухи ходят, что скоро шеф женится.
И почему это вдруг стало меня волновать? Почему в груди жжение появилось? Мне не должно быть никакого дела ни до шефа, ни до всех его невест вместе взятых!
– Пусть женится хоть на гареме арабского шейха! – заявила я и, отодвинув Кристину с прохода, вышла из конференц-зала.
У сотрудников свои развлечения, у меня же есть дела поважнее. Оформить уже все, что нужно и возвращаться обратно домой. К сыну. Важнее которого нет и не может быть никого другого.
Мы очень мило поболтали с секретарем Терлецкого – Викторией. Конечно, она намекала на то, о чем мне поведала Кристина, но мне удалось (по крайней мере, я в это верила) закинуть свою часть информации в массы. О том, что я родила совсем не от шефа, например. И это было главным.
– Когда будет Дима?
Я даже отпрыгнула, стоило мне услышать голос невесты шефа, когда та подошла к секретарю. Ни вам здравствуйте, ни до свидания.
– Дмитрий Юрьевич сказал, что сегодня будет занят. Другой информацией я не располагаю.
Я мысленно поаплодировала Вике, когда она выдала эту тираду. И мысленно же поставила ей несколько баллов, когда секретарь добавила:
– Но вы можете записаться к нему на прием.
И уставилась на невесту Терлецкого с самым любезным видом.
Алла же стиснула зубы, окинула меня уничижительным взглядом (в котором так и читалось, что я толстуха, которая ей и в подметки не годится, но которая попала в поле ее зрения), и, процокав каблуками, отправилась на выход.
А я вдруг поняла, что хочу сейчас только одного. Стать если не копией невесты Терлецкого, то хотя бы на несколько килограммов меньше. Чтобы не выглядеть ни для таких, как Алла, ни для самого шефа неповоротливой коровой. И дело было за малым – взять себя в руки и начать худеть. А уж потом и я смогу собой гордиться, и мой сын. И последний фактор был во многом определяющим, чем я и собиралась руководствоваться в самое ближайшее время.
– Димочка, Рома такой славный малыш, – закинула мама удочку, когда гости ушли, а я мирно выпивал в своем кабинете.
Ну как – мирно… всего лишь пара перебитых со злости бутылок.
Бл*дь, ну надо же маме было выскочить с этими трусами в коридор! Не знаю почему, но мне страшно не нравилась мысль, что Беляшкина видела этот морковный ужас. Наверно, потому что подчиненным не следовало смотреть на белье своего босса!
Хотя Оксана, конечно, не просто подчиненная. Она весьма вероятно мать моего ребенка.
Запустив пятерню в волосы, я растрепал уложенную прическу. Кошмар какой-то! Надо было давно выкинуть эти трусы ко всем херам! Подарок Аллы, между прочим. Причем весьма злоумышленный. Она всегда умудрялась дарить мне такие трусы, что я подозревал – это своего рода пояс верности. Потому что стоило бы только перед кем-то снять штаны и выставить напоказ свои морковки – дело кончилось бы не сексом, а смехопанорамой.
И, в общем-то, трусы эти я никогда и не носил. Но мама такая мама! Вечно, как приедет – начинает перестирывать все мои вещи! Будто сам я со стиральной машиной не справляюсь!
Бл*, и чего я так бешусь вообще? В конце концов перед Беляшкиной мне больше штаны не снимать. Хватило и одного раза для решающего гола в эти то ли девственные, то ли не очень, ворота.
– Мама, – сказал я, даже не думая вестись на провокацию касательно славных малышей. – Запомни, пожалуйста, что мне не пять лет, а все тридцать пять! И у меня не трусишки, а самые, что ни на есть, трусы!
Мама уставилась на меня ошарашенно. Да уж, многовато чести обсуждать какие-то, блин, трусы с морковками!
– Извини, – добавил я. – Но эта ситуация была весьма для меня позорная!
– Я не думала, что ты приведешь кого-то, – ответила мама.
– Выкинь эти трусы, Христа ради, – попросил я, поморщившись.
– Они же еще совсем новые…
– Выкинь!
– Хорошо-хорошо, – подняла мама руки. И после паузы добавила:
– А Рома, кстати, ну вылитый ты в детстве…
Я похолодел. Не мама, а шпион триста пятидесятого левела! Оставалось надеяться, что она не поделилась своими наблюдениями с Надеждой Петровной и Беляшкиной!
– Надеюсь, ты не… – начал было я, но мама перебила:
– Димочка, если этот ребенок твой, я буду так рада! И Оксаночка такая милая и скромная девочка…
«Уже не девочка», – хотелось мне буркнуть, но я сдержался.
– Мама, я сообщу тебе, когда будет что сообщать, – отрезал я. – А теперь хочу отдохнуть, чего и тебе советую.
Подойдя к маме, я чмокнул ее в щеку и направился к себе в спальню.
В следующие дни я вынашивал грандиозные планы на жизнь, состоявшие из двух пунктов.
Первое. Признаться Беляшкиной, что у нас с ней был секс. Никогда прежде мне не доводилось напоминать женщинам о таком! Но все бывает в первый раз.
Второе. Попросить сделать тест днк, чтобы окончательно убедиться, что Рома – мой сын. Это была во многом условность, потому что я уже и так чувствовал на каком-то инстинктивном уровне, что это действительно мой ребенок.
Ну а дальше… А дальше мы с Беляшкиной, как взрослые люди, обсудим, как будем с этим жить. Отцом я становиться, конечно, не планировал, но и от ответственности убегать не собирался. Тем более, что мог себе позволить сделать для своего ребенка многое.
Дорогие, качественные игрушки… посещение спортивных секций… может, из него вырастет великий футболист? Или хоккеист? А может, второй Роджер Федерер? В конце концов, если в нем течет моя кровь, то любовь к спорту прилагается автоматически!
Стоп. Чего доброго я сейчас распланирую всю жизнь Романа вплоть до пенсии, а потом окажется, что Оксана все же уже не единожды не девочка и ребенок этот от кого-то другого. Забавно, но эта мысль, которая должна была бы принести мне утешение, действовала прямо противоположно. И когда только я успел захотеть стать отцом этого малыша?
Пожалуй, затягивать с выяснением точного отцовства не стоит. И делать я этого, в общем-то, не собирался, но жизнь продиктовала свои правила.
Несколько дней я был занят так, что даже в офисе совсем не появлялся, а потом… Потом меня ждал сюрприз. И не сказать, что очень приятный.
– Дмитрий Юрьевич!
Вика, моя секретарша, поднялась мне навстречу, когда я впервые за неделю наконец дошел до своего офиса.
– Все потом! – отрезал я. – Сначала кофе.
– Поняла, – кивнула Виктория.
Не зря я ее нанял! Сообразительная девица. Зарплату ей прибавить, что ли?
С облегчением рухнув в кресло, я включил ноутбук и стал дожидаться свой кофе. Вика не подвела – пять минут спустя передо мной стояла дымящаяся чашка.
Едва ли не со стоном блаженства я вдохнул неповторимый аромат и, сделав первый небольшой глоток, посмотрел на Викторию.
– Ну, что там у тебя? И садись, не стой как памятник Ленину.
Вика послушно присела напротив меня и осторожно сказала:
– Я просто думаю, что вам нужно знать кое-что.
– Ммм? – коротко откликнулся я, снова отпивая кофе. В конце концов вряд ли Виктория сообщит мне что-нибудь очень важное, вроде обрушения биржи.
Но я ошибся.
– Приходила ваша невеста.
Я подавился. Какая-такая, к черту, невеста?
– Кто? – переспросил тупо, с неудовольствием глядя как кофейное пятно расплывается по галстуку.
– Ну как… Алла.
Алла? Она-то тут чего забыла?
– Это не моя невеста, – отрезал я.
– Извините, – стушевалась Вика. – Просто поговаривают…
Знал я, что там поговаривают! Пресса писала о нашем воссоединении каждый раз, как мы пересекались где-нибудь. А так как Алла обожала светские тусовки, а я крутился там в виду своего положения, случалось это довольно часто. Но дальше обмена приветствиями дело никогда не заходило.
