Текст книги "Разгадай меня"

Автор книги: Амалия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3. Принц или конь?

Агния. Месяц назад

Я – хромая индюшенька.

Чувствую, ждет меня сейчас жертвоприношение и раскладка на праздничном столе. Но все равно бодро прыгаю в направлении дома незнакомца, держась за мужское плечо.

Это какое-то помутнение, не иначе! Он ведьмак, колдун вуду! Магнетизирует своими синими, как бездна океана глазами, и подчиняет голосом, заставляя идти за ним, как чертов заклинатель змей.

Где твоя флейта, чувак? И стоит ли она того?

Хотя недавние обжиманцы в течении трёх станций метро картинку сложили довольно ясно: Нильс бы обзавидовался такой дудочке! (Персонаж сказки «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», Нильс спасает замок от нашествия крыс с помощью волшебной дудочки, крысы как зачарованные бежали на ее волшебные звуки. – прим.автора).

Боже, о чем я думаю?

Бодренько проскакав пару метров от выхода из метрополитена, я останавливаюсь перевести дух и перехватить болтающийся в правой руке кроссовок. Парень напротив чуть наклоняет голову к правому плечу и пристально смотрит на меня сквозь толщу темных линз. Я ощущаю это странное обжигающее чувство на своей коже и слегка ежусь от непривычных ощущений.

– Что? – не выдерживаю я.

– Примеряюсь, – расслабленно говорит он.

– Влезу ли я в твою духовку?

– Как долго конек-горбунок сможет проскакать с тобой на загривке.

И не успеваю я скорчить гримасу непонимания, как кудрявый конь напротив разворачивается ко мне спиной, слегка приседает и закидывает меня себе на спину. От неожиданности я громко верещу, но ногами его талию все равно обхватываю, чтобы не прочесать об асфальт ещё и свою пятую точку.

– Пффф, ставлю на то, что не дотянешь и до той шестнадцатиэтажки! – ехидно отмечаю его не впечатляющие плечи и вообще…

– По моим расчетам именно до нее я и дотяну! – доносится хриплое снизу.

– На что поспорим? – включаюсь в игру.

– Свидание.

– Мне вот интересно, я единственная жертва твоего агрессивного пикапа?

– Нет, была ещё одна, но она в духовку не влезла, – смеётся засранец. Или нет?

Извращенец Алеша обхватывает мои колени руками и бодро скачет в заданном направлении. Должна признаться, что он более жилистый, чем кажется. Сухенький, но сильный. С перегаром, но очаровательный. Впиваюсь пальцами в его плечи и дышу в затылок. Черт, эти его лохмы мне нос щекочут!

До отмеченного дома остаются считанные шаги, когда мой верный конь резко тормозит.

– Все, сдулся Сивка-бурка, вещая каурка?

– Просто подумал, что не помешает продезинфицировать рану.

– У меня нет ран! Только ушиб, – с удивлением оглядываюсь в поисках аптеки, но вижу только винный магазин.

– А я и не про физические, – ржет он и меняет курс на коньячно-водочную витрину. – У меня, может, душевная рана после перенесенного стресса, нужно срочно ее залечить!

– Так и скажи, что похмелиться дома нечем, – бурчу ему в ухо и не без удовольствия замечаю мурашки на его шее. Тоже ушной гедонист! А ещё алкоголик. Просто комбо.

В магазин мы входим все в той же позе сцепленных крабов. Продавец у стеллажей с алкоголем смотрит на нас с подозрением и особым вниманием, боясь за свои драгоценные бутылки. Мне бы смутиться, что вот так, словно дети себя ведём, можно ж было и на пол меня пока поставить, не одноногий оловянный солдатик, могу руками для равновесия помахать. Но в голову даже не приходит стесняться – так на меня действует уверенность коня снизу.

– Хватай вот эти две, в серебристой бутылке.

– Шампанское? Ты серьезно?

– Не любишь? – поворачивается вполоборота ко мне, но этого слишком мало, чтоб встретится со мной взглядом.

– Сейчас девять утра.

– Не вижу связи.

– Де-ге-не-рат, – едва слышно шепчу я, протягивая руки к бутылкам. В конце концов, какая мне разница, чем будет заливаться этот Алеша после того, как отвезет меня в травмпункт.

На кассе мы встречаем ещё один взгляд в стиле "что за представление" и поджатые губы местной пикалки.

Бутылки я водружаю на ленту и жду, когда попросят предъявить паспорт, ибо так заканчивается любая из моих попыток напиться. Но бутылки просто сканируются на кассе, и звучит сухой приговор цены. Я даже присвистываю от количества цифр. Шикует, мажор.

– Эй, лисичка, залезть мне в карман, там кошелек, – разносится подо мной.

Я проделываю акробатический кульбит с вытаскиванием портмоне из внутреннего кармана косухи, открываю его и вытягиваю оттуда карточку.

– Этой?

– Ага.

Грандиозное "пик" оповещает об оплате, и нам вручают бутылки, которые я снова зажимаю в руках.

– А из нас вышла превосходная команда! – натужно произносит Сивка-бурка, слегка подбрасывая меня у себя на спине.

Все, спекся товарищ. Не дотянет. А я уж почти смирилась с проигрышем…

– Дай слезу, – подношу свои губы к его уху, в тайне наслаждаясь его реакцией.

– Хочешь слиться? Я почти у цели.

– Не хочу быть причиной твоей грыжи.

– Мне не восемьдесят, и цель оправдывает средства!

Ах вот как! Целеустремлённый какой.

К шестнадцатиэтажке мы уже не прискакиваем, а доползаем, что не мешает, однако, издать коню подо мной победный клич.

– Приехали, мадам.

Я медленно сползаю по мускулистой спине и едва не теряю равновесие, забыв, почему вообще добиралась сюда на этом сомнительном транспорте. От пенной вечеринки из бутылок, которые точно пострадали бы первыми, меня спасают длинные пальцы, вцепившиеся в талию.

– Только не говори, что тебе и для стояния нужна подпорка, – ржет синеглазый.

– Все ок, баланс пойман. Далеко ещё до твоей тачки?

– Вот она, – тычет в припаркованный у подъезда серенький мерс.

– И правда, в двух шагах. Поехали?

– Куда?

– В травмпункт! Или ты думал, я просто провожаю тебя до дома верхом на твоей спине?

– А, травмпункт! Знаешь, твоя нога выглядит не так уж плохо…

– Да она больше, чем задница Кардашьян! Ты что, сливаешься? – презрительно щурюсь, всматриваясь в этого принца недоделанного.

– Да у меня тысячу раз так было, обыкновенный ушиб, – отмахивается он, лезет в карман и достает ключи от дома. – Пошли, холодное приложим.

– Ты серьезно?

– Что? Ты проиграла. С тебя свидание!

– Сейчас? У тебя дома?

– Не вижу причин откладывать, – расплывается он в ехидной улыбочке. – Пошли, лисичка, обещаю использовать духовку только по назначению!

В примирительном жесте поднимает ладони вверх и кивает на дверь подъезда позади себя.

И я, дура, соглашаюсь.

Глава 4. В пещеру к злодею

Агния. Сейчас

– Как зовут твоего соседа??? – ору в трубку подруге.

– Боже, Гусь, потише, я медитирую!

– Я сейчас приеду и отмедитирую тебя по самые помидорки! Как зовут твоего соседа?!

– Это ты с голодовки такая, да? – заботливо спрашивает эта свежеиспеченная Мата Хари. – Леша его зовут. Как прошло собеседование?

– Цензурных слов нет… – ошарашенно тяну я.

Какова вероятность, что в огромной многомиллионной столице тем самым новым соседом-лузером мог стать именно этот Казанова недоделанный? А то, что он меня не узнал?

– Не взяли, да? – скептично спрашивает подруга.

– Взяли, – рявкаю я и бросаю трубку.

Делаю пару глубоких вдохов и прислоняюсь к стеклянной витрине позади себя. Черт, черт, черт. Что за странное чувство юмора у вселенной? Что за подстава подстав?

Телефон в руках снова оживает лицом подруги. "Она не виновата" – проговариваю у себя в голове, прежде чем сделать очередной глубокий вздох и ответить.

– Приезжай в гости, – говорит она. – Влад на работу слинял, оставив меня наедине с кототираном, я боюсь, к концу этого дня в живых из нас останется только один.

– Хочешь, чтобы я помогла в убийстве?

– Скорее стала буфером между мной и этим чудовищем. Расскажешь все… – как бы невзначай кидает она.

Ага, расскажешь. Как о таком позорище вообще можно кому-то рассказать? Даже если этот кто-то и сам далеко не безгрешен?

– Сегодня никак, – отвечаю, кривясь. – Хочу ещё в пару мест заехать на собеседование.

– Ты же сказала, тебя взяли? – удивляется подруга.

– Ага, но знаешь, хочется иметь запасной вариант, – неуверенно вру ей. Ловлю свое отражение в витрине, к которой только что жалась, и понимаю: нельзя показываться подруге в таком виде. Надо ее подготовить!

– Ты уже в четвертый раз отказываешься посмотреть на мое новое жилище. Я начинаю подозревать тебя в ханжестве!

– Май, я пойду, иначе не успею. Вечером созвонимся, ок?

Подруга хочет ещё что-то вставить, но я снова обрываю звонок. Я и правда не слишком горела желанием смотреть на ее новое пристанище и вот расплата за мое… нет, не ханжество, неприятие действительности. Эгоистично не хотела получить подтверждение, что все это реально и у нее теперь новая жизнь. А ведь я бы наверняка узнала тот дом, в котором провела тот злополучный день! И избежала бы этого позорища десятиминутной давности!

Он. Меня. Не. Узнал.

Каким же надо быть… Конем!

Нет, я решительно не смогу здесь работать. На него! Уму непостижимо! Никакая зарплата в целых… уф, даже дрожь по телу от названных мне цифр, – не заставит меня работать на этого удода.

Делаю очередной глубокий-глубокий вдох, приглаживаю белобрысые космы дрожащей рукой и собираю всю волю в кулак. У меня и правда есть ещё одно предложение о работе. Вчера позвонили и пригласили на собеседование в одну из контор, где я оставляла свою анкету, особо ни на что не надеясь. Так что я беру себя в руки, перекручиваю вечно убегающую куда-то юбку и бодро шагаю к метро.

Во что бы то ни стало, мне нужна другая работа.

Домой я возвращаюсь поздно вечером, отпахав полноценный рабочий день на "стажировке" в магазине косметики. Свой первый и последний рабочий день! Ибо в конце шестичасовой смены мне с милой улыбкой сообщили, что я не клиентоориентирована и не мотивирована на результат, чтобы это не значило. Я бы и сама послала их с высокой ёлки, потому что проводить рабочий день в двенадцать часов на ногах, без возможности даже облокотиться на стену… они о гуманизме слышали вообще?

Короче, мы не поладили и, конечно, мне НЕ заплатили.

Уставшая, как черт, который весь день таскал уголь на своем хребту, поворачиваю ключ в дверном замке только с одной мыслью: пусть дома будет горячая вода. Пожалуйста, Господи, мне нужна ванна после пережитого арома-ада.

– Ты что натворила?! – доносится знакомое визжание, едва я переступаю порог своей квартиры. – О, нет! Нет-нет-нет! – прыгает вокруг меня Майя.

Надо было отобрать у нее ключи!

– О, да! – устало тяну я.

– Гуся, блин! Как ты могла! У нас же пакт!

Майя смотрит на мои волосы почти с суеверным ужасом. Закатывает глаза и издает ужасные рычащие звуки. Злится.

– А что мне оставалось, Май? – сажусь на обшарпанную табуретку прямо в коридоре, освещенном лишь тусклой лампочкой под потолком. – Везде дурацкие дресс-коды и нетерпимость к неформалам! Ты бы видела эти взгляды, когда я появлялась в драных джинсах, с синими волосами и пирсингом в ушах. Словно я не человек вообще, они даже мою анкету брали за уголок, как что-то заразное!

Наверное, мое лицо сейчас отражает всю мировую скорбь, потому что с воинственного настроя подруга тут же переключается на сочувствующий.

Май плюхается на пол возле моих ног и обнимает меня. Просто и без слов.

Плотину вот-вот прорвет, а я себе обещала, что никаких Ниагарских водопадов в моей жизни больше не будет, так что просто устало прикрываю глаза.

– Маскарад сработал? – шепчет она на ухо.

– Видимо да, – даже больше, чем она предполагает.

– Хорошо, – кивает Майя, отстраняясь. – Я смогу смириться с твоим видом. Не сегодня, конечно, – скептично оглядывает она мою запакованную в унылое шматье тушку. – И не так, чтоб с восторгом… Блонд? Серьезно?

– Что? Ты всегда говорила, что в роли Мэрилин я убедительна!

– Еще я согласилась крутить роман с женатым человеком за деньги! Все еще считаешь, что ко мне надо прислушиваться? – фыркает она.

– Все так плохо? – невольно заправляю осветленные пряди за ухо.

– Ну, не так, чтоб очень… Но выглядишь уныло. Прости. Если я тебе не скажу – никто не скажет!

– Иногда я ненавижу эту твою прямолинейность! – закатываю глаза и встаю со стула.

– Ну, уныло это даже хорошо. Подходит для работы. Наверное, – пытается спасти положение подруга, следуя за мной в комнату.

– А, забей. Постригусь налысо, уйду в буддизм, буду ходить в длинной рясе по трассе и питаться, чем Будда пошлет.

– Не слишком ли радикально? – смеётся она. – К тому же тебя взяли, разве нет? Конец итальянской диете, ю-ху!

– Я, наверное, откажусь, – отрезвляю ее оптимистичный настрой.

– Чего? – снова орет Майя. – Я тебе откажусь! Я ради тебя ягодицы рвала! То есть… Не в том смысле, конечно. Но блин, Гусь, я даже Влада заставила перед кудрявым извиняться, лишь бы он тебе шанс дал.

– А, ну тогда понятно, почему меня с такой охотой на такое тёплое местечко взяли, – печально осознаю я. – Но я всё равно не пойду, Май.

– В смысле??? – не унимает своего повышенного тона.

Блин, да как же ей объяснить! Не признаваться же, что я на те же грабли, в который раз…

– Просто не для меня эта работа, понимаешь?

– Нет, не понимаю. Тебе жрать нечего и за квартиру платить. Где твоя рациональность, Гусь?

Очевидно, там же, где гордость. Потому что, наслушавшись гневных речей подруги и миллион раз прокрутив в голове, как это будет, на следующий день я несу свое тело прямо в пещеру к злодею. Ровно к восьми тридцати.

Глава 5. Здравствуй, мымра

Агния

«И пускай капает, капает с неба. Иду в мокрых кроссах к тебе, где бы я не был…»

Я ненавижу каблуки. Это официально. Эту песню тоже, но каблуки все же больше.

Если бы могла – устроила революцию в женской индустрии моды: долой каблук, стринги и колготки. Последние – чисто детская психотравма.

А вот каблуки – приобретенная. Наверняка в средневековье таким орудием пытали: заставляли идти по ухабам, пока кровавые слезы не устилали дорогу, а путник не молил о пощаде. Но правила современного мира жестоки: хочешь жить, умей вертеться, хочешь есть – умей ходить на десятисантиметровых ходулях.

Достаю единственные и неповторимые – потому что такое говно вряд ли можно сотворить в большом количестве – туфли из Kari и в последний раз оглядываю себя в зеркало. Выгляжу… сносно. В смысле, как дом перед сносом: весь внешний вид кричит о том, что жить здесь нельзя. Да и не хочется.

На мне самый убогий из костюмов, что я смогла отыскать: коричневый в тонкую полоску, с безразмерным жакетом и свободной юбкой до колен. Волосы аккуратно зачесаны назад, на лице только слой тональника и тушь. Здравствуй, мымра. Сколько-сколько тебе лет? Двадцать четыре? Протянешь на все сорок!

Могла бы так не стараться, знаю, но если мне предстоит работать на одного красивого мерзавца, я предпочту, чтобы он так и не вспомнил меня. Меньше шансов лишиться столь привлекательного заработка и своего сердца.

Всё-таки он…

Нет, не думать об этом.

– Рабочее место, – меня встречает Света с ресепшена и кратко вводит в курс дела. – Ничего не переставляй и ни в коем случае, слышишь, ни в коем, не украшай: никаких рамочек, сердечек, цветов. У Алексея Викторовича пунктик, если не хочешь словить один из его "приходов", лучше ничего не менять.

– Приходов?

– Ну, это когда у него пена изо рта и глаз левый дергается. Увидишь – поймёшь, – она выразительно выкатывает глаза, комично изображая приступ.

Я понимающе киваю, хотя ни черта не понимаю. Он что, псих? Врун, бабник и шизофреник с приходами заодно? Вот и раскрыт секрет кругленькой зарплаты. И как мало, оказывается, можно узнать человека, проведя с ним сутки.

– Пароль под клавиатурой, расписание шефа в файле "график" на рабочем столе. Там же файлик "контакты", если он скажет с кем-то связаться. Должностная инструкция, – кладет она скрепленные степлером листы передо мной. – Изучи. Если что звони мне 10-01 по внутреннему. Я у него временной помощницей на полставки последние пару недель была, подскажу, что смогу. И… удачи.

Света улыбается мне, но как-то подозрительно жалостливо. И я напрягаюсь еще больше.

Руки немного трясутся в ожидании нашей второй встречи. А что, если его озарило и он меня вспомнил? Или узнает сейчас? Притвориться, что я не знаю о чем вообще речь и уйти в отрицание до победного? Тактика для трусов, да-да.

Ввожу пароль от компьютера, изучаю приветственную заставку, нервно постукиваю пальцами по столу. Кристально чистому, надо признать, столу. Никаких тебе цветастых стикеров или разбросанных бумаг, сплошная стерильность: холодное серое дерево, органайзер для бумаг, монитор, клавиатура, мышь. Чертов педант.

– Света! – гремит над головой.

Поднимаю глаза и упираюсь взглядом в сосредоточенное лицо, что-то высматривающее на своем телефоне. Мягкие кудри – я помню, помню их наощупь, и как забавно они торчат, стоит немного извалять этого мужчину на полу – снова зализаны назад. Веселые синие глаза почти черные, сосредоточенные. Все лицо словно состоит из углов: острое, непроницаемое.

– Агния, – тихо произношу я.

– Да, точно, – на секунду отрывает взгляд от экрана. – Подружка Барби, – и тут же утыкается обратно, даже не заглянув мне в глаза. – Назначь встречу с отделом рекламы на десять двадцать, скажи, пусть Георгиева захватит вазелин или красивые цифры по охвату, – тук, тук, по экрану андроида. – Посмотри на сколько записан Федоров, перенеси его на завтра на вторую половину дня и пусть притащит с собой свои корявые исходники.

– Тоже с вазелином? – дурацкий, дурацкий язык.

– Лучше с жертвоприношением, иначе платой возьму его голову, – тут же отвечает шеф и наконец, удостаивает меня продолжительным взглядом с прищуром.

Я вся подбираюсь и распрямляю спину. Смотрю прямо ему в глаза, совершенно не чувствуя страха быть узнанной. За последние несколько секунд я совершенно очевидно осознала: это не тот человек, с которым нас ненароком свела судьба. Передо мной был разыгран спектакль в трёх действиях, а я купилась. Таких как я у него, очевидно, вагон и маленькая тележка с тележками. А может и целый флот потонувших кораблей, что шли на дно сраженные харизмой, острым языком и синими океанами.

Это герой не моего романа. И ему никогда им не стать.

Он смотрит на меня с холодной прямолинейностью несколько секунд, а затем изгибает один уголок губ слегка вверх.

– Сработаемся, – говорит он и снова погружается в мир своего идиотского телефона.

Скрывается за дверью справа от меня. Я выдыхаю.

Это вряд ли. Ведь я всегда буду помнить о его сказочном мудизме, а он никогда так и не узнает меня.

Я без труда нахожу контакты людей, которых, судя по всему, скоро ждёт порка, и передаю им слова, сказанные шефом. И если Георгиева, начальник рекламного отдела только тяжело вздыхает в трубку, то тот самый Федоров с кривыми исходниками, чтобы это не значило, без конца повторяет "черт, черт, черт" мне в трубку, не давая ее повесить.

К десяти двадцати перед моим столом собираются пять нервных человек, в гробовой тишине не сводящих глаз со стрелок часов. Ровно в двадцать минут следует один нерешительный стук в дверь шефа, и глухое "войдите" с той стороны.

Спустя двадцать минут телефон на столе оживает, определяя "Рижский Алексей".

– Света! – жёстко звучит с той стороны.

– Агния, – поправляю я.

– Сделай чай. С мятой, – игнорирует мою ремарку тот.

– Всем?

– С мятой только мне, – язвительно отзывается шеф. – Остальным с мышьяком.

И кладет трубку.

Комик недоделанный.

Святая Света, как окрестила я девочку с рецепции, помогает мне найти кухню и все для чаепития, которое решил устроить Рижский для отдела рекламы. Она же объясняет, что "чай с мятой" – это действительно чай с мятой, босс употребляет его для успокоения, а вот с "мышьяком" означает, что всем крепкий черный, с хорошей дозой сахара, чтоб простимулировать работу мозга сотрудников. Со странностями чувак, да.

– Он всегда с гаджетом наперевес ходит? – не удерживаюсь от волнующего вопроса.

– Ага. Все время держит руку на пульсе, соцсети, фотосессии, продажи, производство. Ты ещё поймёшь, насколько он погружен в процесс, – отсчитывает по три ложки сахара и засыпает в каждую кружку.

– Он меня все время Светой называет, – может и этому феномену есть объяснение?

– А меня Мариной первую неделю звал. Привыкнет, – пожимает она плечами, помогает устроить на подносе шесть небольших чашек и открывает мне дверь.

– Вообще он нормальный, в широком смысле слова, – пытается успокоить меня Святая Света. – Просто… специфичный такой. Не все к нему подход находят. А работать у нас весело! – бодро говорит она, провожая до кабинета начальника. – Ты, главное, не ведись на эти его синие глазищи, – заговорщицки тихо добавляет она у самой двери и открывает мне проход.

Поздно.

Я ж уже.