Текст книги "Инитора"

Автор книги: almerto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

– С ума сошел?! То есть, я буду твоим парнем на эти каникулы?

Киваю с улыбкой и шепотом добавляю:

– Ну, для вида. Понятно, что я сам по себе. Но для всех ты будешь выглядеть очень даже привлекательным. Но ты же, надеюсь, знаешь, что ты меня вообще… да и вся братия ваша эта… не очень… – говорю ему со вздохом.

И он тут же начинает кивать, лучезарно улыбаясь мне. Ну как вот, такой парень и сразу гей?! Обидно, моя сестра по нему сохнет. Потому я и хочу попробовать сделать его кавалером для неё. Причем завидным. Он учится в институте на математическом, как и моя сестра. Я тот же самый заканчиваю, на айтишника. Геев, так получилось, у нас большинство, и я взял под свою опеку этого неудачника, Игоря.

– Лёша…

Я поморщился от того, как он это сказал.

– Ага, давай еще «Лёшенька»… Только попробуй так мне сказать при всех. Лёха! – смотрю на него высокомерно и шутливо в тоже время, снова повторяя: – Лёха! Так можешь звать меня хоть где и хоть когда! Понял?

Он быстро закивал и спросил, смущаясь:

– А каникулы… в смысле, на каникулы я могу к тебе приехать?

Киваю с улыбкой. На нас смотрят удивленно, как же!!! Такой красавец, как я, и болтает с геем?! Меня-то знали, я ни одной юбки не пропускал. Сколько скандалов было из-за этого! Ох, сколько я получал от отца за это. А Катя всегда защищала меня. Так что, долг платежом красен.

– Мальчики?!

К нам подсела сногсшибательно-обаятельная Танька с моего курса и, сладко улыбнувшись мне, достала свою помаду и начала обводить ею свои надутые губки. Смотрю на неё зачарованно. Эх… пока никак. Пусть все помучаются, думая, что я гей! Но Танька не сдавала позиции, искоса поглядывая на меня томным взглядом, пока не уронила свою ручку. Я чуть не взвыл, когда полушария её грудей выпали из полурастегнутой рубашки, и со вздохом протянул руку, желая потискать этих двух милых подружек. Но тут же одернул её. С силой упрятал свою грешную руку в карман и отвернулся к Игорю, с явным интересом спрашивая:

– Так ты точно ко мне приедешь?! Пожалуйста… – сказал я, моля про себя, чтобы Танька не обиделась на меня прямо вот так сразу. Это всего лишь каникулы. В постели она была хоть и бревном, но… хоть была… иногда удавалось её раскочегарить.

Игорек покраснел вдруг так, что мне показалось на миг, что его сейчас хватит удар. Уже толпа стояла за моей спиной, судя по гамме чувств, написанной на лице Игоря, и я, лениво обернувшись, увидел Таньку в праведном гневе.

– Какого черта?! Лёша?!

Пожимаю плечами и с томным взглядом на неё добавляю:

– Зато там узко и…

Она, вспыхнув, резко отворачивается и бодро под всеми взглядами сплетников уносится по коридору так быстро, что я удивленно присвистываю.

– А на физкультуре не бегает. Видно, стимула нет, – тяну следом.

Звонок заставляет всех разбежаться, и я хлопаю по плечу Игоря.

– Ну вот, ты мой должник.

Он, краснея от удовольствия, кивает и уносится. Ближе к вечеру он садится в мою машину, и я везу его к нему домой. Оттуда уже к нам на дачу. Родители знают о нем и были не против. Конечно, они не знают, что он гей. А Катя вот знает, но строит замки из песка. Хочу, чтобы её крыша встала на место. Если для этого надо будет трахнуть этого типа, то я сделаю это.

– Здравствуйте, Владимир Егорович, – говорю его отцу с большой охотой.

Он помощник моего отца в их совместном бизнесе – адвокатской конторе. Он с настороженной улыбкой смотрит на нас обоих, мать Игоря, тихая Галина Григорьевна, кивает мне с улыбкой.

– Лёшенька, проходи, поужинаете?

Мотаю головой.

– А я вот решил своровать вашего сына к нам на дачу. Как думаете?

Оба родителя остолбеневают, и Владимир Егорович, вдруг порывисто встав, начинает жать мою руку.

– Спасибо… забирай. И мы отдохнем.

Киваю с улыбкой. Я так и думал. Игорь уносится в свою комнату за вещами, следом и его мать.

– Я надеюсь, что ты не будешь над ним издеваться, Алексей? – спрашивает сдержанно отец Игоря. Удивленно мотаю головой.

– Зачем мне это надо, Владимир Егорович? Зачем вы так? Я уважаю вашу семью и не давал никогда в обиду Игоря. Мои родители не знают о направленности вашего сына. И, между прочим, мы теперь с ним друзья. Я не претендую на роль…

Но Владимир Егорович мотает головой.

– Даже если бы и претендовал, я не против. Лишь бы он успокоился. А то ему совсем плохо. Он мечтает найти себе парня.

Вот теперь я падаю в осадок. Так родители Игоря переживают в этом даже плане за него?! Вот черт!!! Как-то суматошно прощаемся с ними, и уже в машине спрашиваю его, закуривая и дымя в окно.

– Тебе сейчас двадцать два, а когда ты понял, что ты гей?

Он пожал плечами.

– Я до сих пор еще не понимаю этого окончательно. Просто вот тянет к таким как ты…

Я давлюсь дымом и останавливаю машину, чтобы прокашляться. Авария мне сейчас ни к чему. Кое-как привожу себя в порядок.

– Ты ко мне только не клейся, ладно? Я при народе сам с тобой позаигрываю. А ты не клейся.

Он, обижено отвернувшись, кивает наконец-то.

По дороге на дачу два раза останавливались взять кофе и отлить. Я, включив музыку потише, болтаю ему какой-то очередной анекдот. Он смеется заливисто, он сейчас такой расслабленный, наблюдаю за ним исподтишка. Симпатичный блондин. Чем он не понравился их братии?! Третий курс, а он так и не нашел себе друга. Над ним все посмеиваются. Девчонки не считают его геем. Говорят, не тот взгляд. Может и получится у нас с Катей поставить его на другую дорогу? Вспоминаю последнюю свою любовницу и горько вздыхаю, она, как и я, была пьяна. Что-то у нас получилось и даже, помнится, я кончил в её ротик. Утром в неё, еще как-то умудрился резинку не порвать. Дал себе зарок, что с похмелья нельзя сексом заниматься. Как наждаком ей тоже, наверное, было. Хотя готовил её долго. Его вопрос вывел меня из задумчивости.

– О чем ты думаешь?

Пожимаю плечами, беззаботно улыбаясь.

– Да вот думаю, сейчас кто-нибудь попадет под колеса из темноты такой. Что-то с фарами творится, смотри… они ведь новые… машину купил неделю назад…

Оба немного подались назад, пришлось остановить машину и проверить, они действительно подмигивали с какой-то периодичностью. Вроде и работают. Ладно, включу аварийку. Снова расселись, и я, заведя машину, удивленно замер. Звук мотора стих, когда я попробовал выжать газ с сцеплением. Да что такое?! Машина вдруг задрожала всем своим телом, словно живая. Игорь первым выскочил, как в каком-то дешевом фильме ужасов, и унесся в лес. Я попытался собрать в кучу документы по машине, тряска стала такой силы, зуб на зуб уже не попадал. Ничего не слышно из-за дребезжания, я в панике пытаюсь нащупать ручку двери, но все безуспешно. Тяжело дышать, сознание теряется в какие-то промежутки, грудь сдавило, и я со страхом вижу, как машину всю сжало. Спинка сидения упирается мне в грудь, и наконец, все замирает.

Слышу какой-то глухой скрежет, словно меня с машиной разрезают пополам. Боли уже нет, просто все застыло. Машина словно в какой-то дымке, окна все разбились, и сейчас все так плачевно, что плюю на все, махнув рукой. Главное, чтобы меня вытащили. Пусть поломанного, инвалидом. Но вытащили. Что же случилось? Может, кто-то наехал? Или землетрясение какое-то, и в какую-то ямку закинуло, сверху придавив глыбой камня? Свет идет отовсюду.

Скрежет закончился, и я, выдохнув, кое-как стал мысленно проверять свои конечности. Ноги и задница у руля, я сам на заднем сидении лицом кверху. Само сидение прогнулось надо мной, и моя грудь придавлена к спинке переднего сидения. Итого: банка консервная, одним словом. Если бы Игорь был со мной в этой банке, можно было бы сказать о нас: кильки по-домашнему. Конечности более или менее в порядке. Затекло все ужасно. Нога одна все-таки не чувствуется, как надо, и как-то холодно ей. Перевожу снова тревожно на неё взгляд и замечаю, что ступня не так как надо лежит, не под тем углом, и тонкая линии крови, это все-таки перелом. Совсем рядом голос сказал:

– Кровь чую оттуда. Не так просто эта банка сжата. Её кожавар пытался вскрыть, чуя в ней кого-то. Я слышу чье-то дыхание.

Я замычал, и тут же голос сказал:

– Если понимаешь меня, постучи несколько раз.

Рука стучит послушно в крышу машины. Оттуда оживленно говорят:

– Ого! Тогда подожди, подмогу. Изатан сейчас уже ползет.

Замираю неверяще. Имя какое-то даже не узбекское. Меня, что, в другую страну выкинуло с этим землетрясением?! Хотя… чувствую, как глаз дергается в слабых припадках ужаса. Хотя речь-то человеческая… русская, мать её. Это уже приносит некоторое облегчение. Вот почему я мычу, а не говорю, это уже второй вопрос. Послышался глухой скрежет, как в начале, и я с ужасом представил, как мое тело сейчас перерубит от неосторожности человека, что меня будет вытаскивать или разрезать машину. А что, были и такие случаи.

Тела касается что-то очень острое, и я вскрикиваю что есть силы от ужасающей боли. Рассматриваю сквозь пелену слез какую-то штуку, что воткнулась в мое бедро, и мычу от страха. У них что там, высокие технологии? Коготь, огромный коготь буквально выдергивается из моего бедра, и голос снаружи орет:

– Кажется, я переусердствовал?

Мычу, пытаясь кивнуть, и, сплюнув, замолкаю, пытаясь дотянуться до бедра. Твою ж налево!!! Коготь от меня взял курс к двери машины и, с легкостью разрубив или перепилив её, вышел наружу. Это просто огонь!!! Даже нет дыма, нет никакого нагрева даже. Края ровные.

И тут машину зашатало, и часть, где её перепилили, начала выпрямляться. Стало намного легче. А потом и вовсе свобода. Я буквально упал головой под заднее сидение и застонал от боли в бедре. Теперь даже почувствовалась боль от затекшей спины и также боль в ступне. Вот её чем-то проткнуло, видимо. Я был у каких-то труб, вроде бы. Окна еще не до конца осыпались, и виднелись лишь непонятные однотонные трубы или… Вдруг голова непонятного существа, напоминающего змею, нырнула через небольшое отверстие со словами:

– Ну что, мученик? Живой?!

Лучше бы я умер в машине… Язык существа быстро прошелся по своим клыкам, и я заорал от ужаса, покрываясь испариной. Даже боль в ступне прошла, и в теле прошло щелчками все, что болело в одно мгновение. Вот значит, как наш организм выживает, когда его хозяин перед смертью. Детства я не увидел и прошлой жизни тоже. Я лишь язык прикусил еще сильнее. Лишь бы его не сожрать от кошмара. На второй части сломанной двери появились огромные когти, и нетерпеливый голос спросил:

– Ну что, его к ужину не ждать?!

Вот, значит, как они добывают еду?! Они жрут нас!!! Бедных странствующих, попавших в такой переплет водил-бомбил. Игорь тоже хорош, я бы им пожертвовал вот прям сейчас. Ему-то что, считай, и так жил зря. Ведь заднеприводный. А меня Танька ждет… потаскушка всего института. Зато хорошая…

Тело продергивает отвращением от того, как когти вроде бы аккуратно продергивают подо мной или той частью, куда они смогли достать. Их голоса то пропадают, то появляются снова.

– Он, кажется, совсем плох. Слюна течет, смотри, с подбородка, и глазами вращает, – говорит змей. Второй добавляет:

– Изатана зови, он еще и лечить умеет.

Я кручу головой, что неожиданно задвигалась. Щелчки в шее с хрустом дали понять, что у меня все отлично. Я задергался, что есть мочи, пытаясь соскочить с когтей. Но те проворно вновь пленили меня и потянули на себя. Обречено сдался на второй минуте. Изатан не появился. Потому что когти его сверху начали резать машину. И теперь его густой голос сказал басом:

– Ого, какая кожа. Пожалуй себе сниму её для обшивки стены.

Передо мной показалась еще одна морда, и я задохнулся от своего крика. Его морду скосило набок, и он прям этими же когтями попытался себе закрыть то, что, видимо, у них называется уши. Сбоку голос сказал недоуменно:

– По ходу, он не от боли орет. А от ужаса. Изатан, ты его напугал. Вон Риваган посимпатичнее будет, – и уже, видимо, обратившись к нему, попросил: – Возьми будущего слугу на руки.

Я не своим голосом попросил:

– Не надо снимать кожу… я сгожусь хоть на что, и ужинать мной не надо… прошу… – захныкал я боязливо.

Их было трое, это первое, что я увидел, когда меня, наконец-то, вытянули. У всех абсолютно одинаковые морды змей. Когда они шевельнулись и… поплыли над землей, я понял, что имел в виду один из них, когда говорил про Изатана, что он ползет. Они ползут!!! Они реально ползут, управляя телами от бедра, как манекенщицы. И еще, когда я бежал впереди них со сломанной ступней, я увидел, как у них проступили клыки, и глаза от азарта зажглись. Они реальны!!! Они сожрут меня на свой гребаный ужин! Чтоб они подавились!

– Подавитесь, твари!!! – кричал я на них с огромного дерева, на которое залез, как отец Федор, с огромной скоростью, не чувствуя ни рук, ни хвоста, тьфу, ног. Они медленно ползли по стволу необхватного дерева, как в фильме ужасов, сверкая на меня глазищами и оскалив клыки. Я полз снова вперед, пока не услышал:

– Ну че, еще попугаем, а Изатан пусть ловит его после стрелы?

Послышался возмущенный вздох, и терпеливый голос Изатана выдал:

– А раньше не могли сказать? Теперь задом вот ползти вниз, не очень охота. И вряд ли я поймаю его, он мне глаз шишкой подбил. Фингал вон какой. Он меткий, чертяга.

Еще один змей сказал:

– Тогда еще медленнее ползем.

Они действительно начали ползти медленнее. Успев отлить вниз, я вновь вооружился шишками и начал отстреливаться по глазам. Может, это помешает им меня захватить, пока не услышал:

– Твою дурь!!! Этот дрэд мне делали почти два часа. Шишка отбила его набок. Я проучу его… зверяка какая верткая!

Другой голос взвыл:

– Т… фэ… фуб отколифся… ф дупфо ему флен…

Я побледнел еще сильнее и, наконец, взобравшись на длинную ветку, прикинул расстояние до соседнего дерева и, злорадно ухмыльнувшись, рванул.

Штаны спустились, пришлось заново делать разбег, зашвырнув их на тех тварей. Раз, два, три!!! Застываю на высоте со стрелой в ягодице и с истошным воплем резко падаю вниз. Боль оглушительная, сверху победно раздался рев смеха, и снизу ответный смех был лишь предсмертным знаком для меня. Меня поймали за больную ступню, и я, распрощавшись с жизнью и прикусив снова язык, глупо вращал глазами на своих врагов. Все трое уже собрались и, посмотрев на меня высокомерно, сказали куда-то назад:

– А может пусть сам за нами побежит?

Я непонимающе посмотрел на них, с чего это я побегу за ними? Дурачье смешное! Только говорили член мне в попу или не в попу, но куда-то туда. А сейчас…

Меня и вправду отпустили, и огромный коготь указал мне направление. Я осторожно затих, когда змеи отползли от меня, и только потом посмотрел назад. Обычные деревья, но потом яркий синий свет словно молнией пронесся сверху в землю. На миг проявилось чудо-юдо таких размеров, что я сжал какие-то волосы в своих кулаках. Подо мной взвыл голос:

– Фот феть!!! Фэды… фэды… пофал… флаз… фингалллл…

Мое тело оторвали от и так искалеченного мной змея и зацепили как на ствол дерева к другому змею.

– Риваган! – сказал прочувствованно голос третьего, – Я дарю тебе это исчадие. Ты заметь, мы скорость даже не успели набрать, чтобы сбежать от него. А оно уже залезло на беднягу Фативара. Я вашу просьбу решил и все сделал. Вытащил, поймал. Прощайте, – и Изатан рванул вперед так, что лишь пыль стала оседать.

Его хвост мелькнул меж деревьями, и Риваган, вытянув меня перед собой, прошипел:

– Не тронь мое лицо, и клянусь, я дам тебе место моего слуги, тьфу, тьфу. Ты даже Изатану фингал умудрился поставить. Вот над нами будут смеяться. Скажут, армия Иниторы самая отстойная. У тебя какой-то пунктик насчет дрэдов? – спросил он меня, набирая скорость, оборачиваясь изредка назад.

Болтал он, я скажу, отлично, не давая мне ответить. Да особо и не хотелось. Зад ныл, стрела так и была в моем заду и, кажется, что-то в ней было. Потому что глаза начали слипаться, и голос Ривагана сказал:

– Этого снадобья кожавару хватает, чтобы уснуть, а этот демон лишь сейчас уснул. Фативар?! Слышишь?

Мое тело мотало из стороны в сторону, я блевал, с удовольствием опорожняя желудок от какой-то дряни. Голос рядом что-то убежденно выговаривал кому-то снова и снова.

– Треф, твою в зад этого чертягу!!! Вини были минуту назад!!! Треф!!!

Голова ноет словно с похмелья. И снова грохот слов так, что черепная коробка выдает мне приказ снова уснуть.

Второй раз просыпаюсь под душераздирающий стон, продираю глаза и замираю от ужаса. До боли знакомое змеиное тело трется о тело другого змея, перевиваясь кольцами так плотно, что слышен даже хруст. Вверх пока мне не виден. Потому что я валяюсь под кроватью. Видимо, меня закинули сюда, чтобы не мешал им. Два когтя вонзились совсем рядом, и я услышал довольные голоса:

– Аритавар… ты сегодня удивляешь меня. Я два золотых не зря потратил на твои удовольствия. Ты самая дорогая шлюха и, поверь, свое звание заслуживаешь.

Второй голос устало сказал:

– Все, теперь уползай. Ты не единственный.

Первый голос непонимающе спросил:

– Не понял, а на второй заход? Я два месяца дрочил в когти. Они скоро кривые будут.

Аритавар недовольно процедил:

– Так-с, вояка, мы договаривались на одну палку, так? Помнишь, на входе написано было? Так вот, это и есть палка. Пшел вон. И скажу честно, потратил ты на выпивку себе, а не мне. Я к твоему пойлу даже не притронулся.

Хвосты раскрутились и теперь с шуршанием определялись в кольца на полу. Я хотел было высунуться, когда одно тело уползло и, громко хлопнув дверью, загремело в коридорах этого притона. Я услышал:

– По-моему, я погорячился, сейчас это чмо приведет… – он не успел закончить, как в комнату ворвались несколько змей, и Аритавара грубо уронили на пол. Он держался когтями за столбы кровати, глядя прямо на меня, его тело тряслось от непонятных ударов, от которых он лишь стонал, высунув язык и, наконец, он дернулся так резко, что я застыл, видя, как его глаза медленно закрываются.

– Шлюха, не пережил двух членов в зад!!! А хвастался, урод!!! Туда тебе и дорога!!! Варнитар… скорее отсюда уходим… иначе нам несдобровать!!! Инитора порвет наши зады как бутылки с вином. И боюсь, из нас не вино польется…

Двери захлопали по коридорам, когда я очухался и, забившись в самый угол под кроватью, затрясся от ужаса и страха, что сковал мое тело. От змея неприятно пахло, я боялся даже смотреть туда. Мне было его очень жаль. Он был таким беспомощным сейчас. Я разглядывал сейчас при появившемся свете его мощную нижнюю челюсть, язык чуть раздвоенный в полном покое. Глаза как у человека, но кожица там далеко не как у человека, это и дураку ясно. Что-то розовое было чуть сбоку, словно кишка… твою мать, это что, член у них?! Вот эта дубина?! Член?! Сейчас она словно тряпка лежала просто сбоку.

Рвота подошла не вовремя, дверь распахнулась, и резь в глазах от запаха стала пропадать.

– Аритавар!!! Ярость Атаха!!! Что тут произошло?! Ари?! Жуть!!! Инитора порвет нас всех!!! Нашего повара убили!!!

Шуршание уползло в коридоры и там огласило громко:

– Аритавара убили!!! Скорее все к нему в комнату. Пока нет построения!!!

Вся комната была забита змеями. Вдруг несколько голов опустились вниз и посмотрели на меня.

– Ого, это семя Атаха тут!!! А я думал, куда он пропал!!! Это он его выхаживал, видно. А то мы кинули его от взгляда Иниторы на помойку. А потом пришли, а его уже и нет. Не сдох, значит, тварь?

Я с ужасом глядя на все морды, мотнул головой. Типа, не сдох. Ну, все, как есть сейчас сожрут. И ведь не подавятся, суки!!!

Лишь сейчас замечаю на себе какую-то обдергайку, типа сорочки из какой-то ткани непонятного происхождения. Ноги голые, как и то, что выше, болтается между ног на обозрение всем.

– Подь-ка сюда, – сказал один, заманчиво клацая когтями по полу рядом со своей головой.

Я, конечно, ростом не маленький и, если во весь рост, буду змеям по плечо. Но их ширь и то, что они еще могут и удлиняться в высоту, делает меня здесь самым ущербным парнем на свете. Я ползу к ним обреченно, а то убьют тоже следом. Пока нету их главного… хотя… лучше я побуду здесь и порыпаюсь, пока он не придет. И я пополз назад, все загудели.

– Эй, ты чего… давай… к нам. Тебя главный увидит и порвет нам жопы.

Я ехидно замечаю:

– У вас нет жоп. У вас…

Громкий голос над всеми нами раздался оглушительно и, словно выстрел, убрал все головы сразу у «моей» кровати.

– Я сейчас нанизаю все ваши прекрасные жопы на изгороди у ворот. Великое воинство в вашем лице сейчас стояло, обнажая все ваши немытые зады над мертвым поваром и почему-то смотрело под кровать?! Я выслушаю отчет о происшедшем в своем кабинете от Ривагана и моего помощника по казарме Уникарава.

От этого голоса у меня мурашки побежали по спине, захотелось тоже отчитаться за все свои грехи в детстве и юности. Желудок тоже принял мое очищение за чистую монету, и я блеванул, на всякий случай пытаясь сделать это тихо. Волосы зашевелились на голове, когда тишина наступила такая, что я даже решил, что все ушли… уползли. Но вот все зашевелились, и мертвое тело, словно живое, поползло от меня к двери, змей так и смотрел на меня остекленевшим взглядом.

Шорох колец ушел давно, и я решил выползти, полз я вперед головой и, вытащив голову первой, решил, что-то страшное чудовище у закрытой двери лишь чучело. Вытянул свое тело, кряхтя и охая. Сев на кровать, я поморщился от лужи, что так и осталась в центре огромной комнаты. Так-с, а теперь надо придумать мне труселя. Махать своим вялым членом неохота перед всеми. У этих змеев неизвестно что вспыхнет в мозгу. Решат поиздеваться над моей пиписькой и ведь оторвут… вообще все это страшно. Я лишь сейчас очухался от того выстрела в зад и, тронув страшный шрам на ягодице, попытался его потереть. Такими страшными красками он был расцвечен, но куда там. Боль невыносимая накрыла, и я, завыв, хлопнулся на кровать. Со шрама начало течь, и стало чуть полегче. Ага, надо вытянуть гной.

– Ты откуда? – раздался спокойный голос откуда-то сверху, и я, взглянув на потолок, чуть не возрадовался, сам бог со мной говорит?!

– Отче наш… – начал я молиться, падая на колени, – иже еси на небеси…

Внезапно чучело у двери дернулось, и его лапы с когтями скрестились на мощнейшей груди. Меня словно подхватили небесные руки на свои длани и вознесли к потолку. Я так и остался висеть на каком-то крюке. Змей, присвистнув, сказал удивленно:

– Вот это прыть!!! Ты откуда такая игрушка Атаха?!

Я лишь мотнул головой.

– Я ни чья не игрушка. Я своя игрушка, сам по себе.

Он кивнул насмешливо и, вдруг приподнявшись на хвосте, слишком легко забрал меня в кольцо своих когтей. То, как он это сделал, заставило меня призадуматься о том, что я не первый такой тут побывал. Потому что один коготь легко прижал мою шею во время спуска с потолка, а другие когти, словно в угрозу, передавили шею очень крепко, не давая мне права даже быстро дышать. Я, выпучив глаза, начал краснеть, затем, видимо, синеть, и змей, глубоко вздохнув, кивнул.

– Умеешь мыть полы? – он отпустил мою шею, но угрожающе навис надо мной.

– Да, я все умею делать! Готовить, стирать, кушать и…

Он усмехнулся.

– Значит, у меня будешь все это делать. Место освободилось… эх… ладно, за мной иди. И возьми в… сам возьму, – он подполз к огромному шкафу и, аккуратно открыв его, горестно вздохнул.

– У Ари всегда была такая чистота во всем. Надеюсь, ты будешь чистоплотным. Вот тряпка. Аруга для тебя слишком будет большой. Потом закажу своему мастеру.

Он кинул в меня тряпку, и я, быстро сообразив от испуга, намотал её себе на бедра как после душа и благодарно зачем-то поклонился. Ну, вот зачем я это сделал? Он теперь будет думать, что я и родился слугой.

– Ну, что застыл?! Вперед.

Иду перед ним, и каким-то непонятным образом все словно знают, кто иде… ползет и открывают перед нами двери мрачного коридора. Невидимых слуг нет. Есть только навытяжку замершие змеи.

– Прямо пока иди. Я сейчас разбор полетов устрою особо зарвавшимся, что решили притон устроить в одной из моих казарм! – сказал он грубовато.

Я послушно пошел вперед и, услышав позади треск, увидел, как один змей начал на втором змее свивать свой хвост в районе шеи. Лапы у них шли оттуда, где у людей начинаются плечи. У них их не было, углов, как у нас, не было. Было неприятное на вид закругление, как у светских барышень на картинах в стародавние времена. Слишком опущенное и в тоже время с хорошим таким горбом ящерицы, хамелеона. Был он у меня как-то в детстве. Уснул от холода, так и умер, по-моему. Катька выпустила, маленькой была. Не знала, что не на волю выпускает по доброте душевной. А мне-то как жаль было. Он у меня мертвых комаров на лету ловил. А вот живых не любил почему-то. Брезговал, наверное.