Текст книги "Альманах «Российский колокол» №2 2021"

Автор книги: Альманах

 
Свершилось… Кончен бег свободной
При вопле бешеных пучин
Летит на грань скалы подводной
Пустыни влажной бедуин.
 

В. Г. Бенедиктов

 
Черное море волнами машет,
Бьет их о берег, на брызги дробя.
Парусник щепкой беспомощной пляшет,
Силе стихии отдавши себя.
 
 
Сорваны реи, и нет бизань-мачты,
Все подозрительно громко скрипит,
В трюме вода прибавляется. Значит,
Час искупленья к несчастным спешит.
 
 
Как получилось, что бросил Всевышний,
Дланью своею беду не отвел?
Может, они что-то сделали лишнего,
Может, обидели, предали ближнего,
Иль, начитавшись безверия книжного,
Кто-то от веры у них отошел?
 
 
Вот уж корма ищет путь в дно морское,
Что ее взглядом холодным манит,
Но, не смирившись с кончиной такою,
К небу упрямо стремится бушприт.
 
 
Треск раздается. Корабль разломился.
Флаг на грот-мачте, что встала свечой,
Словно ребенок за мать уцепился,
С ней оправляясь на вечный покой…
 
 
Волнами машет Черное море,
Бьет их о берег, на брызги дробя.
Ветер резвится в бескрайнем просторе
И убирает следы корабля.
 

Юлия Семёнова

Родилась 23 апреля 1987 года на станции Игоревская Холм-Жирковского района Смоленской области. В 2009 году окончила стоматологический факультет Смоленской государственной медицинской академии. В 2010 году окончила интернатуру по специальности «стоматология общей практики». В 2011 году получила специальность врача-стоматолога-хирурга и удостоверение по специальности «имплантология стоматологическая». В 2012 году прошла стажировку по дентальной имплантологии в Германии (г. Берлин). В 2016 году окончила клиническую ординатуру по специальности «челюстно-лицевая хирургия» на базе медицинского института Российского университета дружбы народов. В 2018 году получила ученую степень кандидата медицинских наук, защитив кандидатскую диссертацию на базе Первого Московского государственного университета им. И. М. Сеченова.

Разработчик авторской программы медицинского персонального мониторинга стоматологических больных. Автор роекта «Азбука здоровья», реализуемого на территории Смоленской области при поддержке ВПП «Единая Россия» и Московской медицинской палаты. Резидент «Сколково». Лауреат конкурса «Лидер высоких технологий» в номинации «Технологии живых систем» (2020 г.). Партнер АНО «Славься, Отечество». Член Российского союза писателей.

 
Солнце желтое в тумане
Посинело и озябло,
Каплей утра отразилось
На зеленой мяте луга.
Небо
розовым дурманом
отравилось, и ландшафты
Cтали цвета водной глади
В унисон звезде-супруге.
 
 
Города мои промокли,
Мир – проекция марины,
Нарисованной да Винчи
На венецианской лодке.
Мыслями раскрась картины,
Взяв мечты своей палитру
В тон вечерней незабудки,
Спрячь в душе – пускай просохнет.
 

 
Погоны на плечи нашью генеральские,
Отрывая кусок от заката к ужину.
Жизнь бьет саблей истории, лишая пальцев,
Позволяя осязать лишь важное, иссекая ненужное.
 
 
В чемоданы желтые мечту лета спрятали,
Оставляя полосы оранжевой тени,
Отложили в ящик будущего, удалили пятна
С моего прошлого, с воскресенья.
 
 
В поцелуйном растворе топили замужество,
Разбавляя водою, слезами озера совести.
И, может быть, краски казались нужными,
Но только в сонных туннелях зимней повести.
 
 
Мы инвалидами счастья стали после аварии,
Катастрофы недели, что запомнилась в месяцы.
С самого первого дня, а потом и в финале
Надевали корону, но уже на череп принцессы.
 
 
Телефон выключали, он мне снова завидовал,
Заворачивали в листья пустые обиды.
Приводили в действие то, что уже обездвижено.
Убивали часами, по ним цифры раскидывали.
 
 
Кидали камни в извилины своих же ландшафтов,
Потом строили стены, мостили дороги.
Провожали закат в белом свадебном платье,
В черных кедах, надетых на босые ноги.
 
 
На моих часах всегда три сорок девять
Непонятного времени. Зимой все кончается —
она злится неделями, убивает морозами,
существует пределами. С ней нам нечего делать.
 
 
Мир крупицами соли рассыпаю в стаканы,
В фильмах детоубийство получило начало,
Мы не больше, чем пьяны, смотрим в призму рассудка,
Это чья-то игра, и мы ее не проиграли.
 

 
Кисло-красным рассудок в мгновенье становится.
Одиночество режет своим вдохновением,
Выливая избытки мечты длинной строчкою,
Создавая каркас моему настроению.
 
 
След от тени остался мне на плоскости памяти.
Мы завернуты в листья минувшего времени.
Пыль не видима на щеках твоих – она не считается,
Все на свете ничтожно – общество лечат расстрелами.
 

 
Есть места, где не может быть холодно,
Вырезая последнее солнце из картинки ландшафта,
Я краду все улыбки города,
Подавляя природу пороха,
Засыпаю снегами лица.
 
 
Я наигранно, но безупречно
Подметаю листву дорожную,
Извлекая из сознания осень,
Увеличивая тем самым надежду
На возможное и невозможное.
 
 
Иногда ты глядишь с опаскою
На привычное и постоянное,
Ощущая моментами призму взгляда,
Раздевая одним дыханием слабых,
Распознавая людские обманы.
 

 
Пейзаж, нарисованный чаем
Для отчаянного человека.
Который с детства скучает,
Влюбленный во что-то с детства.
С пакетом конфет в кармане.
Его портрет очень близок
Тебе: кеды, пыль на диване,
Голова с миллионом ошибок.
Глаза, отраженные в стеклах,
Залитых в квадраты окошек.
Он ест лишь луну и мяту,
Запивая розовым цветом заката,
И любит персидских кошек.
Его мысль точно ветер в долине,
Руки лентами связаны в косы —
Горсть песка он по-прежнему просит
И немного вчерашнего сплина.
Его дом – это книга открыток,
Мемуаров собрание, писем.
Пристань бабочкам, тайна лингвистам,
Сбор флаконов со смесью улыбок.
Всё – пейзаж, нарисованный чаем,
Заваренным августом лета,
Человеку, который отчаян,
Но которого, в принципе, нету.
 

 
Не пиши мне письма усталым почерком,
Зачеркни мне имя, забудь о прошлом.
И любовь свою с лексической осторожностью
Спрячь в руке и запомни очерком.
 
 
Позолотила жизнь твою – по стрелке направила,
Запах жареной рыбы подменила луной к обеду.
Охлади мое горе не морем – мороженым.
Любимый в отпуске. С желтыми чемоданами отправила.
 
 
Закидали мне цифрами часы статичности,
Но глаза смотрят прямо сквозь окна в квадраты залитые.
Собери в руку слезы, подмети мусор в памяти,
Жизнь портят не люди, а их избыточность.
 

Виктория Старых

Родилась в небольшом городе Каргате, что находится в Новосибирской области. С 8-го класса начала писать стихи и детские сказки с моралью.

Участник конкурса «Вдохновение» 2020 г., номинант на премию «Поэт года – 2020», номинант на премию «Дебют года – 2020». Награждена медалью «Иван Бунин 150 лет».

Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, провизор Управления и экономики фармации, копирайтер, SMM-специалист. Печаталась в сборниках «Новые писатели России – 2020», «Поэт года – 2020», «Дебют года – 2020», «Поэзия моей души».

 
Мне б напиться, да нет уже сил
Поднимать этот чертов бокал.
Кто тебя, окаянный, просил
Добавлять в мое сердце напалм.
 
 
Кто тебя научил ставить мат
Без потерь, и тебе не по чем.
Я ферзем к тебе сделала шаг,
Ну а ты меня срезал конем.
 
 
Мне б напиться, нажраться и вдрызг.
Отключиться и сразу в кровать.
Чтоб проспаться без всяких изыск
И опять не болеть и мечтать.
 
 
Верить в то, что нас сводит судьба,
Параллели сжимая в тисках.
Никому не нужна худоба,
И в любви дело только в мозгах.
 
 
А пока я верчу Шардоне,
Водка тоже пойдет, но потом.
Знаю, истину ищем в вине,
Как прожжем горло этим вином.
 
 
Клином клин вышибаю с петель.
Да так резво, в ушах аж звенит.
Мне б напиться, пусть вылечит хмель
То, что с кровью без раны болит.
 

 
Мозоли от новых туфель
Прикрою, наклеив пластырь.
В коробке конфеты «Трюфель»,
Подарок «женатой масти».
 
 
Чужая семья – потемки,
С закрытой дубовой дверью.
Но снова приглажу челку
И вновь обещаньям верю.
 
 
На новых колготках стрелка
Дошла до интимной грани.
Писали без смайлов, мелко,
Уйти опять обещали.
 
 
На утро два поцелуя,
Забытый носок, пижама.
Вновь говорю – не ревную.
В слезах царапаю рану.
 
 
Затем под горячим душем,
Стандартно, как по ликбезу,
Смывая остатки пунша,
Твержу: ну куда я лезу!
 
 
И молча, за чашкой кофе
(Без сахара это мерзость),
В башке пропишу основы,
Чужая семья как крепость.
 
 
А в трезвом с утра задоре
Я накопирую в буфер:
«Прощай, уезжаю на море,
И я ненавижу «Трюфель»».
 

 
Уже ровно час, как закрыла за скорой.
Горячий укол подавил гипокриз.
Для утренней трапезы схема не нова.
Исполнен стандартно всегдашний каприз.
 
 
Советские окна распахнуты настежь,
Чтоб видеть рассвет из панельных домов.
Пеленку подложу, хоть против не скажешь,
И розы – три в вазе, лиловых тонов.
 
 
На старом комоде стоят два бокала.
Один для воды, запивать вальсакор.
Ну а для второго я долго искала,
Как любишь, с деревни свое молоко.
 
 
И рядом всегда только чистая ложка,
Помыть в кипятке – так наказывал врач.
С трудом для тебя будет снова кормежка.
Себе перед дверью скажу – ну не плачь!
 
 
Ты смотришь в окно, приоткрыв свои губы,
А я – ложку в рот, чтоб успеть накормить.
Когда-то меня ты кормила беззубой,
Теперь мне пора и за это платить.
 
 
Ты смотришь в окно, но уже не моргаешь.
Широкий зрачок смотрит прямо на свет.
Я ложку ко рту, ну а ты не глотаешь.
И лишь потому, что тебя уже нет.
 
 
От боли стонать научилась я молча
И слезы свои проревела давно.
Я Бога просила, чтоб ты жила дольше.
Но кажется мне, что ему все равно…
 
 
Уже ровно год, как закрыты окошки.
Но мне все больней без тепла твоего.
На старом комоде лишь чистая ложка,
И больше никто здесь не пьет молоко.
 

 
Я не хочу просить у всех советов.
И не прошу прощения за речи.
Но до того достала тема эта,
Что тает мозг и догорает печень.
 
 
Я думаю, понять меня не сложно.
И слышали все дамы где попало:
«Эй женщина, плывите вдоль дорожки!»,
«Вот женщина на кассе занимала».
 
 
И не судите строго за обиду,
Хотя таким, как мне, плевать на это.
И снова слышишь в зале, где мужчины:
«Здесь женщина просила два багета!»
 
 
Как режет слух, вы точно не поймете,
Когда есть порох, как не материться.
И слышать: «Что вы, женщина, несете?»,
Когда тебе всего-то лишь за тридцать.
 
 
Я не была тотальной феминисткой,
Да и не отрицаю свои годы.
Не бегала по блату к паспортистке.
И одеваюсь модно по погоде.
 
 
И пусть породы вредной, но не сдамся.
И дамы все поймут, да и поддержат.
Мы девушки все, в сорок и шестнадцать.
И даже в девяносто шармом блещем.
 
 
И я прошу не злиться без причины,
Ведь согласитесь, давит, словно камнем,
Когда зовут вас дедом и мужчиной.
И как приятно быть горячем парнем.
 

Эдуард Футерман

Родился в 1940 году, по образованию инженер-физик. С 2017 г. публикуется на сайте «Стихи. ру». Публиковался в альманахах NISERMI (выпуски № 1, 2), «Русская история Страсти», «Русская история Чародейства», «Русские Сезоны», «Третье дыхание», «Сборник 22 июня» (2019 г.), «Российский колокол» (вып. 3/1, 2019 г., спецвыпуск «Истории любви», вып. 1, 2020 г.), ТЦ «Облака вдохновения: России дальние дороги» (2019 г.), «На этой земле» (2020 г.),

«Литературный калейдоскоп» (2021 г.), в 2019 г. выпустил книжку «Любовная лирика».

…Женщину, религию, дорогу…

Ю. Левитанский

 
Я женщину выбрал,
К религии я равнодушен,
В дорогу собравшись, макушку я выбрил,
К СУДУ подготовил я тело и душу.
 

 
Течет песок, и время истекает,
И все никак истечь оно не может!
Течет и бесконечно намекает,
Что все вокруг оно сжует и сгложет!
Сжует и сгложет вместе с потрохами,
Останется один лишь дымный след,
Слегка он поклубится перед нами,
И – тишина вокруг! И дыма нет!
 

 
Разыгралась вьюга, закружилась в танце,
Ветер ли ворюга не оставил шансов,
Тишине-покою больше не разжиться,
В паре с ветром вьюга весело кружится,
Лихо, не на шутку в хороводе пляшут,
Гляньте на минутку – нету пары краше!
Все загомонилось – и земля и небо,
Мир перемешался! Был он или не был?
 

 
Мелодия звучит, пространство покоряя,
Пленяя весь эфир, не требуя беруш,
И ширится вокруг, и в глубину ныряя
Волшебным камертоном для бессмертных душ!
И в бездну погружаясь бесконечно,
Она берет в полон мгновенно и навечно,
Даруя счастья свет волшебною рукой
И радость бытия, страданье и покой!
 

 
Две гитары пели а капелла
Звуками божественных аккордов!
Неуместны были форте пианы —
Все без них прекрасным были пьяны!
Эти струны так волшебно пели,
Будто душу рвали и терзали,
Будто наголо ее раздели,
Прямо здесь, вот в этом самом зале!
 

 
Кукушка кукует, она дело знает,
Отчетливо, громко, и я все считаю,
А я все серьезно, а ей-то – потеха,
Чего ты считаешь? Ведь это же эхо!
Ведь это же эхо кукует без срока,
Вовсю заливается, будто играет,
А может быть, попросту это сорока?
На что-то, злодейка, она намекает!
 

 
Тяжелой поступью ко мне спешит возмездие!
Торопится, взывает: где ж ты, где ж ты?
Да вот я, здесь же, здесь,
Смотрю я в лоб тебе.
Оно в тяжелых и свинцовых латах,
Суставы все в сплошных стальных заплатах.
И я ей говорю – давай, смелее, в бой!
Вот я перед тобой, разутый и нагой!
Но медлит, опасается возмездие,
Боится, но, конечно, не меня —
Прощения боится, как огня!
Чего-то бормоча, подходит не спеша,
Но я готов к нему! Его улыбки лезвие
Меня не устрашит, поет моя душа!
 

 
Зову, зову я в надежде тщетной,
Но зов мой тает в эфирной дали!
А вдруг услышу я зов ответный?
Но нет! Безмолвие во вселенском зале!
Увы! Ответа мы не достойны!
Нас знать не хочет вселенский разум,
И весь наш хаос, убийства, войны —
Прекрасно видит он наш маразм!
Как мы увечим себе подобных,
Как ложью Космос мы наполняем,
Как представляем уродов злобных
И как в висок мы себе стреляем.
 

 
Будь цензором моим,
Как Николай у Пушкина!
Будь Музою моей,
Как Гала у Дали!
Джульеттой будь моей,
Коллегой, однокурсницей!
Чтоб вместе наши шли
По жизни корабли!
 

 
Я знаю, где ты, но не знаю, с кем ты,
И жизнь моя торопится насмарку,
Спина к спине сейчас мы на планете,
Хоть всё вокруг еще в твоих подарках!
Недавно были мы лицом друг к другу
И глаз и рук друг с друга не сводили,
Как потерять твою любовь-подругу,
Забыть места, где мы с тобой любили?
 

 
Качают нас с тобой бесплодные мечты,
Дают нам насладиться до рассвета,
Бесплодные – об этом знаешь ты,
А утром глянем – проморгали лето!
Но все равно – купаемся в мечтах,
Они нас омывают благодатно,
Ты УХ мне шепчешь, отвечаю АХ,
Увы, мгновения тают безвозвратно.
 

 
Торчит в сердце зазнобушка,
Будто в пальце занозушка,
Я занозку – иголочкой,
А зазнобку чем – водочкой?
Пальцу что – зарубцуется,
Поболит и забудется,
С сердцем кто поцелуется?
Не сбылось что – не сбудется!
 

 
Чем отличается привычка от любви?
Привычка служит нам заменой счастья,
Любовь, с ее волнением в крови,
Дарует счастье данной ею властью!
 

 
У нее мудренее вечер,
А утром она никакая,
Чего ты сидишь, зевая?
Отстегнись, просто жду трамвая.
 

 
Крокодила супруга угощала котлетой,
Нет, нет, нет, дорогая, это я на диете,
Не могу, к сожаленью, ее проглотить;
Уж не знаю, красавица, как мне и быть.
 

 
Поймать твой взгляд – уже награда!
И больше ничего не надо!
В нем утонуть или спастись?
В ад рухнуть или вознестись?
Уж коль поймал, то вознесение!
А коли нет – тогда лишь в ад!
С тобою и в аду спасение!
С тобой и там я буду рад!
 

 
Как прекрасна и чиста ВСЕГДА любовь!
Как любовь ВСЕГДА прекрасна и чиста!
Повторять об этом буду вновь и вновь —
У постели! У забора! У куста!
 

 
Заскользила легкой дымкою,
Тонкой расцвела лучинкою,
Выдохнула легким облачком,
Дивным засветилась обликом!
И пропала, как растаяла,
Мою душеньку замаяла,
Унесла с собой мятежную,
Песней упорхнула нежною!
Было ль это или не было?
Ду́шу на колоду вздыбила,
Наяву или пригрезилась?
Жизнь надво́е понарезалась!
 

 
Вот ты – вся моя! Вся моя!
Но это же вовсе не ты!
А это лишь смесь бытия
И нежной, прекрасной мечты!
А как же узнать и понять,
Где истина скрыта в тебе?
А как же в восторге обнять
Лишь истину! Где же ты, где?
Ведь может быть истина в том,
Что я обнимаю мечту!
Узнаю ль об этом потом?
Иль, может, в письме я прочту.
 

 
Подплыла, будто рыбка, промолвила:
– А чего тебе надобно, маленький?
Хочешь стану тебе я невестою?
А не хочешь – тогда прочь проваливай!
Отвечал я: – Хочу, большегубая!
Я жених твой, тобою любуюся!
Может, станешь моею ты любою!
В море вместе с тобой заволнуемся!
 

Переводы

Евгений Парамонов

Автор ряда литературоведческих статей (темы: Данте, Пушкин, древнеегипетская история, Библия). Поэтический перевод пьесы «Ричард III» был номинирован на «Бунинскую премию» (2010), отрывки озвучены на РТР («Культура»), статья – в журнале «Наука и жизнь» (май 2008 г.). Автор книг: «Новое прочтение, анализ, расшифровка и поэтический перевод оригиналов 400-летней давности; Ричард Третий, Король Лир» (2015) (в сентябре 2015 г. «Независимая газета» внесла ее в число пяти лучших опубликованных тогда книг), «Тайны звездного неба в старинных текстах» (2016), «ХРИСТОС (декабрь 1 г. по Р.Х.) – Звездный Мессия» (2018), «Elizabeth Tudor: the tombstone for Shakespeare Authorship» (2019), «Поэтические переводы староанглийских пьес, написанных в эпоху правления королевы Элизабет Тюдор» (Книга 1) (сентябрь 2020 г.) и др. Другие поэтические переводы, помимо представленного, также можно прочесть в предыдущем номере альманаха «Российский колокол».

Сцена 4

(Примечание: В борьбе за Трон Герцог Ричард Глостер (в будущем Король Ричард Третий) стремится убрать со своего пути родных братьев, Короля Эдварда и Герцога Кларенса.)

Лондон. Тюремный замок Тауэр.

Входят посаженный в Тауэр Герцог Кларенс и Брекенбери, комендант замка Тауэр.

Брекенбери

Так по какой причине, Ваша Светлость,

Сегодня взгляд Ваш чересчур невесел?

Кларенс

О, я провел несчастнейшую ночь,

Столь полную ужасных сновидений,

Что, верящий в Христа всегда, Я вновь

Уж не хотел бы знать таких мучений

И не купил бы мир счастливых дней

Ценой одной бы из таких ночей.

Брекенбери

Ужасных сновидений, говорите?

Прошу я Вас, о них мне расскажите.

Кларенс

О, мне приснилось, что из Тауэра я

Смог вырваться и сел я на корабль,

Что плыл в Бургундию, и было все непросто:

В компании со мной был брат мой Глостер.

Он от каюты соблазнил меня пойти

К борту, где не закрыли еще люки:

Смотря на Англию, мы вспоминали муки,

Через которые пришлось нам с ним пройти

В течение всех войн Ланкастеров и Йорков,

Беседуя вот так, мы с ним дошли до борта.

Вдруг Глостер, как мне кажется, споткнулся

И падать стал, а я к нему нагнулся,

Чтоб удержать его, но он чрез люк за борт

Меня вдруг вышвырнул в лавины страшных волн.

О Бог! Тонул я, и казалось, верь – не верь,

Что слышу шум воды в ушах моих,

Пред мной на дне стояла сама Смерть,

Мне демонстрируя крушений страшный вид:

Глодали рыбы трупы там погибших,

Там груды золота в останках кораблей,

Там кучи жемчуга средь старых якорей,

Там драгоценности чудесные я видел.

Там утомленный скат на дне лежит,

Порою домом выбрав себе череп,

А выползет, так из пустых глазниц

Сверкают камни ценности безмерной.

Там слизь и топь на дне глубоком моря,

В которых кости мертвых – символ горя.

Брекенбери

Когда же Вы смогли во время смерти

В глубинах тайных этих все заметить?

Кларенс

Мне кажется, я смог, хотя я часто

Был словно Призрак, но, однако, к счастью,

Внизу, в воде, Душа была моя

И в воздух, вверх, подняться не могла,

Когда водой заполненное тело

Ее извергнуть в моря глубь хотело.

Брекенбери

Ужели муками истерзанное тело

Скорей вернуться к жизни не хотело?

Кларенс

Нет, нет, продлить мне жизнь оно не рвалось -

Ведь буря страшная в Душе моей началась!

Казалось мне, что, как писал поэт,

Меня доставил мрачный перевозчик

Из моря в Царство бесконечной ночи.

Там Душу, чуждую для жуткого столь места,

Уорик первым встретил, знатный тесть мой.

Кричал он громко: страшный бич какой

За лжесвидетельство, что сделал Кларенс злой,

Дать Темная Монархия желает?

И он исчез. Тут прибыла, блуждая, Тень,

Ангелу подобная, в крови

На светлых волосах. Раздался крик:

К нам Кларенс прибыл, тот, что ложно клялся,

Когда в Тьюксбери я заколотым остался.

К мучениям тащите вы его!

Мне показалось, грязный легион

Злодеев, окружив, завыл мне в уши

Столь отвратительно, что тут же я проснулся,

Но в состоянии, что все еще в Аду, -

Мне сон ужаснейший, боюсь, сулит беду.

Брекенбери

В том чуда нет, что Ад так испугал Вас – И я боюсь! Мне слушать страшно стало!

Кларенс

Ах, Брекенбери, преступления не скроешь -

Они свидетельства преступности Души

Для пользы Эдварда – и как вознаградил!

О Бог! Тебя если мольбы не успокоят

И мстить захочешь всем, за зло виня,

Пусть гнев падет Твой только на меня.

О, не клади единую вину

На сына бедного и на мою жену.

Тюремщик мой, присядь вот здесь со мной -

Мне тяжко на душе, пусть сон придет другой.

Брекенбери

Я, Ваша Светлость, с Вами посижу

И Бога дать Вам отдых попрошу.

Кларенс забывается, сидя на стуле,

Брекенбери выходит.

Порой ломает горе связь времен -

Ночь превращает в утро, полдень – в сон.

Для принцев титул – лишь красивый символ,

А честь – забота бременем всесильным,

Везде им мнится злобное коварство,

Они всего панически боятся.

Вот так, хоть титул есть, хоть нет его,

Нет разницы – известность лишь всего.