Текст книги "Вернуться Назадъ"

Автор книги: Алина Кирк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Алина Кирк
Вернуться Назадъ

Разница между сном и реальностью сравнительно небольшая, её можно с легкостью переступить.

Глава I
Обычный день

День начался совершенно обыкновенным образом, чёрные тучи накрыли Петербург тяжёлой грустью и унынием, косым водопадом шёл дождь, а ветер разносил запахи свежей выпечки и кофе. Люди, как всегда в столь раннее время, торопились на работу с угрюмой маской на лице и целиком погруженные в свои проблемы. Алиса ещё и не догадывалась о том, что такой серый и безликий день полностью перевернёт её жизнь.

Я думаю, что здесь мне стоит вас, дорогой читатель, познакомить с Алисой. Героиня романа – семнадцатилетняя девочка с достаточно милой внешностью, большими зелёными глазами и золотыми волосами, вздернутым носиком усыпанным веснушками и слегка припухшими губками, как у ребёнка. Алиса довольно умна, постоянно старается открывать в себе новые потенциалы, самосовершенствоваться, всегда стремится занять себя чем-то новым, такой работой, за которую прежде никогда ещё не бралась. Но пока постоянным дополнительным занятием девушки является учёба в музыкальной школе по классу фортепиано, где она проводит большую часть своей жизни, пытаясь довести музыкальный талант до идеала. В свободное время, если таковое у Алисы всё же появляется, девочка пишет стихотворения и беспрерывно сочиняет в голове романы прекрасной эпохи. Теперь вы, наверное, скажете: «Ну надо же, удивительно, прям не девочка, а ангел! Учится наверно на одни пятёрки, мамочку радует, с мальчиками не гуляет, не курит и не пьёт. Вероятно, ещё и поёт, танцует, вышивает макраме! Ясно всё с этой книгой, ещё одна история о никем не понятом, покинутом совершенстве!». Поспешу вас остановить делать какие-либо выводы и уверить в том, что Алиса очень далека от совершенства. Не родился, наверное, на свете такой человек, которого Алиса смогла бы полюбить всей душой и больше, чем себя. Наблюдая за девушкой со стороны, невольно задумываешься, а как с ней вообще можно завести какой-либо диалог, ведь все её движения кажутся слишком резкими, а манера общения и взгляд выражают лишь высокомерие, эгоизм самой высокой степени и уничижение. Любой здравомыслящий человек лишний раз подумает: «А стоит ли вообще иметь с ней дело? Быть может, Алисе не нужно ничьё внимание и проще оставить её наедине со своими мыслями, раз она так помешана на любви к самой себе?». В каком-то смысле я поддержу всех, кто так подумает, я бы сама не хотела общаться с такой девушкой, ведь Алиса ненавидит абсолютно каждого человека и даже авансом презирает любого встречного, а кому хочется, чтобы его ненавидели просто так? Даже если мы не берём в расчет любовь, то любой пожелал бы, чтобы его хотя бы уважали, считались с мнением и интересами. А Алиса… то ей не так посмотрели на неё, то громко дышат, то глупо смеются, то ходят не так, как ей нравится и как ей хотелось бы, чтобы все ходили, то просто все идиоты беспросветные, а она одна такая умная и непревзойдённая. Человечество для Алисы есть самая, что ни на есть скучная, преисполненная пошлостью серая масса. И, к сожалению, если бы Алиса составляла список качеств, за которые она может не любить меня или даже вас, дорогой читатель, то этот список был бы бесконечным, или, по крайней мере, больше, чем «Война и Мир» Л.Н. Толстого. Возможно, в глубине души Алиса и хотела бы завести какие-нибудь даже самые мимолётные знакомства, но не может, убеждая себя в том, что всё закончится обыкновенным разочарованием, ни к чему не ведущим отношениям. Впрочем, здесь мне следует прервать описание, в дальнейшем нам ещё предстоит разобраться в поведении Алисы, а пока продолжу историю.

По дороге в школу, следуя привычке, Алиса зашла в свою любимую булочную, взять пару печений с предсказаниями и выпить чашку крепкого кофе. Сделав небольшой глоток капучино, ошпарив язык, девчонка воскликнула: «Ну что за день-то такой, уже и обжечься успела!». «Ладно, посмотрим, что на сей раз в этих бесполезных предсказаниях начиркали…» – подумала Алиса и с ухмылкой на лице принялась распаковывать печенье – «…Так, начну с этого, пожалуй…». Лакомства оказались мало того, что чёрствыми, так ещё в одном из печений не оказалось записки. С одной стороны, в любой другой день, девушка нисколько бы не расстроилась такому пустяку, но сейчас, когда настроение и так уже испорченно родителями, что вечно выясняют отношения, Алиса чуть даже не расплакалась, но всё-таки смогла взять себя в руки и утешила мыслью: «В другом печенье послание окажется! Должна же я знать, в конце-то концов, каким будет этот день: дурацким или идиотским?». Еле-еле разломав твёрдое угощение, изнутри вывалился малюсенький огрызок бумажонки, в нём гласило: «Мы все порой сходим с ума, не так ли? Ты слышишь, они с тобой говорят!». Боязливо произнеся эту фразу у себя в голове несколько раз, как бы пытаясь вникнуть в суть написанного, девушку пронзил лёгкий страх. В глазах Алисы повисла пелена, тело покрылось мурашками, сердцебиение участилось на столько, что казалось, вот-вот случится инфаркт, а дыхание и вовсе пропало, когда затылок девочки почувствовал поцелуй прохладного ветра.

Не смотря на то, что к предсказаниям Алиса всегда относилась пренебрежительно: «Ведь эти, так называемые, прогнозы будущего печатает обыкновенный человек», сегодняшняя записка произвела на разум девочки леденящее впечатление. Ведь то, что предсказатели есть такие же люди, как и сама Алиса, не является помехой для веры в потустороннее. Алиса считает, что в нашем мире, то есть среди нас, существуют неупокоенные души утопленников, висельников, что они скитаются по свету в толпе людей, не имея шанса уйти в высший мир, перейти на новую ступень развития своего существа. Да и широкое воображение, идущее рука об руку с мнительностью, сыграли далеко не последнюю роль в усилении страха. Совсем позабыв о школе, минут с десять Алиса сидела и накручивала себя на пугающие вещи, прислушиваясь то к разговорам посетителей булочной, то к баристе, что тараторила нечто совершенно непонятное по телефону, и к свисту холодного петербургского ветра за окном. Спустя некоторые мгновения, Алиса всё же вспомнила, что сильно опаздывает в школу и, накинув на себя пальто, нелепо обмотавшись шарфом, схватив портфель, побежала на учебу. «Кто со мной говорит, кто сходит с ума? Впервые вижу такие дурные предсказания! Почему мне ни любовь пообещали и ни терпения, а именно какой-то чепухи? И кому такое только в голову могло прийти! Идиоты!» – недовольно бубнила девчонка себе под нос, практически всю дорогу в школу.

В одиннадцатом «Г» классе Алиса ни с кем не общалась не только в силу своего особенно неприятного характера, но и потому, что сами одноклассники ей чересчур завидовали и пламенно ненавидели. В дружеских кругах сверстники из одиннадцатого «Г» называли Алису «мажоркой», так как считали, что родители девчонки чуть ли не падают ей в ноги, поднося всё самое изысканное её величеству, что у Алисы жизнь состоится в любом случае, каких глупостей она бы не попросила у мамы с папой. Данные умозаключения одноклассники вывели не случайно, у Алисы и было и есть действительно всё, чего бы ни пожелало её сердце. Но и за Алису тоже стоит заступиться, ведь одноклассники не знали, где и с кем Алиса проводит своё время, чем увлекается и какие у неё взаимоотношения с родителями. Возможно, если хоть кто-нибудь узнал, что в родном доме рядом с мамой и папой девушка чувствовала себя абсолютно одинокой и покинутой, и, не смотря на безоблачное настоящее, у неё было эмоционально тяжёлое детство, некоторые точно изменили бы к Алисе своё отношение. Девушка в свою очередь пыталась хоть грозным видом не показывать глубины боли, от которой изнывает душа и скрыть главное – чудовищные мысли о самоубийстве, периодически навещающие её неспокойную голову. Училась Алиса хорошо, да и вообще нечего добавить, являлась самой прилежной ученицей в классе. В школе, как и обычно, ничего интересного не произошло и время на уроках шло также вяло и мучительно медленно, как старая-престарая огромная черепаха, переползающая с одного конца километровой дороги на другой. Опротивевшие за одиннадцать лет преподаватели уныло рассказывали скучную и совершенно ненужную информацию, а некоторые одноклассники Алисы и вовсе спали под звук капель закончившегося дождя, что стекая, приглушённо молотили по железному отливу окна. Единственная радость для девчонки заключалась в ожидании долгожданных летних каникул и в том, что в скором времени нелюбимая весна покинет Петербург. Дело не столько в самом времени года или погоде, а в том, какие эмоции приносит вместе с собой весна в жизнь Алисы: недовольство собой, неисполнившиеся ожидания и новые разочарования. В дождливые дни Алиса обожала помечтать, сочинить в голове грустное стихотворение на скорую руку, а если дождь заставал девочку в школе, то любимым занятием являлось издевательство над одноклассниками колкими шутками или погружение в собственный мир идей. Все одноклассники Алисы твёрдо знали, кем хотят быть, в какой университет поступать, в чём совершенствовать свои навыки и проявлять себя. А девушка хваталась только за творческие профессии: музыкант, художник, модельер, но это, целиком и полностью, так быстро начинало раздражать Алису, что она бросала начатое. «Неужели я буду никем, и звать меня будут никак, разве может быть так, что я буду пустым местом, вечно болтающимся на шее у родителей? Неужели, Господи, я так провинилась в какой-то своей прошлой жизни, что Ты на меня и секунды своего божественного внимания уделить не можешь?! Не хочу верить, что эти люди (девчонка презрительно обвела взглядом кабинет) лучше меня, что Ты, Боже, так постарался и направил их на путь истинный! Чем я-то хуже, где я так провинилась?» – размышляла Алиса, – «Вот, Настя, у которой нет ни вкуса, ни стиля, вообразила себя дизайнером! Смех и только! Или вот, наш Ваня, ну какой он к чертям актёр? Они все лиц своих в зеркало не видели, что ли!? Почему это разнообразие безобразия так уверено в своей правоте, в выбранном ими жизненном пути? Ничего не понимаю. Хотя… мне что с того? Пусть становятся, кем хотят… А я вообще хочу быть писательницей, хочу издавать свои романы, сборники стихотворений, чтобы потом, через многие годы и мои произведения изучали в школах… Не знаю! Мама говорила, что мои книжки нафиг никому не нужны и что это мне рано или поздно надоест, как и все мои прежние занятия. И ещё: «Ты же безызвестная, сначала прославься на какой-нибудь ерунде, тогда и читатели появятся, потому что таким, как ты, Алиса, нужна реклама, а хорошая реклама денег стоит, а у нас с папой, боюсь, не хватит денег на все твои королевские замашки. Да и вообще, Алиса, замуж тебе пора и лучше за богатого человека, спонсора, потому что в твоём случае, это единственная дорога в жизнь. Хотя нет, ты такая дёрганная никому не нужна, любой мужик выгонит тебя за шкирку, как собачонку, с твоими-то загонами и требованиями. И вообще, не знаю, как тебе жить дальше-то, Алис? Иди на работу устройся что ли, пойми хоть, каково это – деньги зарабатывать, глядишь, и писать книжонки расхочется, вникнешь в цену труда и тратиться на такую дрянь даже не захочешь»… Может быть, она и права?» – прокручивала в голове Алиса все слова мамы, как старую, уже надоевшую плёнку.

Прозвенел звонок с урока.

Глава II
Кузнечный Переулок

Выходя из школы Алиса вспомнила про свой любимый зонтик: «О нет, кажется, я потеряла свой зонт… он ведь так дорого стоит, папа снова будет меня ругать! Возможно, я оставила его в одном из пыльных классов этой каменной тюрьмы. Хотя нет, скорее всего, зонт остался в кафе, потому что в школе у меня его уже не было. Ну и ладно, как будто какая-то вещь может быть важнее меня. Скажу папе, что ветер вывернул зонт и быстро понес его от меня, а я, погнавшись за зонтом, упала, поэтому так и не смогла его догнать… Или нет-нет, скажу, что я поймала зонт, но он был уже весь переломанный и я решила его выбросить» – думала девчонка торопясь домой, с трудом преодолевая разгулявшийся ветер.

В квартире Алису ждала совершенно нелицеприятная картина. Мать Алисы Катерина Петровна и отец главной героини, снова устроили погром. Жилье было перевёрнуто с ног на голову, осколки разбитых фарфоровых тарелок валялись где попало, разорванные денежные купюры были разбросаны у порога, любимые книги Алисы находились полностью истерзанными, папки, даже какая-то еда, вещи мужа Катерины – всё вытащено и переворочено. Видно, что родители девушки кидались друг в друга всем, что попадало под руку. Квартира была похожа на что-то среднее между кавардаком от землетрясения и квартиру после кражи. Даже кот предательски куда-то забился со страху.

Увидев это чудовищное зрелище, девушка сначала даже и не поняла, что здесь происходит, мир для неё как будто бы замедлился, словно фильм на тревожном моменте. «Если я сейчас навсегда уйду… ведь они того даже и не заметят. Постоянно ругаются, дерутся. У меня складывается такое впечатление, что я вообще лишняя в этой семье…» – думала Алиса, – «И ведь ни папа, ни мама никогда не скажут мне, от чего происходят все их ссоры. «Не лезь, Алиса!» – постоянно орут они, будто я не член семьи, а мебель, которой они попользуются и выбросят рано или поздно… я больше не хочу так жить, я не могу!» – с этими мыслями слёзы прыснули из глаз Алисы. Сначала девушка решилась разнять родителей, которые даже и не заметили, как она вошла в дом, но все попытки Алисы оказались тщетными. Как бы она ни старалась увести мать в другую комнату, как бы ни стремилась перекричать отца, единственное, чего Алиса смогла добиться, так это резкого удара прямо в висок, от которого свалилась на пол и больно ударилась головой. Конечно же, папа девчонки сделал это отнюдь не специально, просто Алиса как всегда мешалась под ногами и не давала взрослым выяснять отношения. После чего, пролежав на полу некоторое время как мёртвая, девчонка быстро и неожиданно вскочила и, схватив более уцелевшую из всех книжку, выбежала вон из квартиры, в которую решилась никогда более не возвращаться.

Сидя на скамейке возле памятника Фёдору Михайловичу Достоевскому, Алиса пыталась прийти в себя, с трудом вспоминая, как она здесь очутилась. Погода была очень приятной для девушки, если не сказать, что это было её самое любимое состояние природы. Кругом стояла сырость, лужи, и слабо дул мягкий ветер, слегка колыхая золотистые волосы Алисы. Девочку окружала давящая гробовая тишина, при которой звон стоит в ушах, что совсем не похоже на постоянно шумный и многоголосый Петербург, но сейчас хоть бы где-нибудь, хотя бы издали, показался бы человек… – никого. Алиса будто и вовсе не замечала того, ей было даже всё равно в какой-то степени, чем закончится это ночное приключение: «Авось и ударит по голове кто-нибудь, хотя бы не придётся ничего решать… и жить в мире, который всеми силами пытается меня придушить». Девушка была далеко отсюда, её уносили собственные тёплые мысли в бесконечную даль воспоминаний и грёз, где Алиса была на год младше, когда ощущалась любовь родителей, присутствовала увлечённость грандиозными идеями, когда жизнь по-настоящему кипела разноцветными химическими реактивами радостных эмоций, где нет всей сегодняшней невыносимости тягостного бытия.

И вдруг девушку словно окатило ледяной водой, Алиса как будто бы пробудилась из глубокого сна, ей показалась, что она услышала чьи-то шаги, которые медленно, но верно приближались именно к ней. Неимоверно сильный ужас сковал тяжёлыми цепями тело девчонки, от чего та забыла, как дышать, двигаться и говорить и, естественно, как у всех беспокойных людей это бывает, вспомнила пугающую утреннюю записку из печенья: «Мы все порой сходим с ума, не так ли? Ты слышишь, они с тобой говорят». Алиса, почти не дыша, стала прислушиваться к могильной тишине, в надежде на то, что это были не шаги, а лишь стук капель вновь начинающегося дождя. «Господи, мне ведь показалось, верно?» – с напором спросила себя мысленно Алиса, но как бы, ни силилась расслышать нечто подозрительное в глубокой тишине, единственное, что девчонка могла внять – стук давления в висках. «Нужно успокоиться, я ничего не слышала, ни-чего!» – твердила одна из дум Алисы, – «И всё же, мне не показалось» – настаивала другая. Немного оправившись и еле отогнав от себя беспорядочно мечущиеся в голове мысли, девушка вновь уловила неспешные шаги назревающие позади неё. «Всё, вот так я и доболталась, вечно на себя беду могу накликать! Неужели я больше не увижу своих родителей, не прижму к груди пушистого кота… Это конец, страшный конец!» – суетились навязчивые рассуждения у Алисы и без того охваченной мучительным страхом. Наконец поняв, что она не в силах бежать, да и поздно уже что-либо предпринимать, всё равно ведь догонят, девочка сгорбила спинку в форме вопроса, наклонив вперед плечики и, уставив взор на свои ноги, затаила дыхание, тем самым делая вид, что её здесь нет. Шаги всё плотнее и плотнее подходили к Алисе. Неожиданно девушка почувствовала тёплую мужскую руку на своём правом плече.

– Юная леди, что вы делаете в столь поздний час на улице да ещё совершенно одна? – спокойно спросил мягкий глуховатый голос взрослого мужчины, – … Я, по всей видимости, напугал вас, сердечно прошу прощения. – продолжил неизвестный.

Алиса не обронила ни звука от страха, да и какая порядочная девушка станет заводить разговоры с незнакомыми мужчинами по ночам? Девушка решила, что лучше дождаться, когда приклеившийся персонаж сам уйдет. В это время обладатель приятного голоса обошёл старую скамью и сел рядом с девочкой.

– Как ваше имя, милое дитя? – опять начал глуховатый голос.

– Алиса… – чуть слышно и с опаской ответила девушка, продолжая сидеть в позе вопроса.

– А где же ваши родители, Алиса? Неужели вы действительно одна? – расспрашивал некто.

– Нет их… – пробурчала девушка и с несдерживаемым любопытством занялась разглядыванием незнакомого мужчины краешком глаза, совсем не поворачивая головы, как будто не смотря в сторону своего собеседника.

На незнакомце было не то что бы чёрное, не то что бы каштановое, тёмное длинное пальто; достаточно широкие брюки в крупную клетку; бежевый жилет и белоснежная рубашка под ним; рядом лежала поблёскивающая мутно-коричневая деревянная трость, а подле стоял невысокий цилиндр. «Вот это да! Так уже века два никто не одевается!» – подумала Алиса.

– Как это их нет? Куда же они подевались? – прерывая мысли девчонки, вступил экспонат.

Но Алиса решила ничего не отвечать.

– Вы не хотите со мной об них толковать? Ах, знаю-знаю, вы до сих пор напуганы моему резкому появлению? – продолжая разговор, что более походил на монолог, широко улыбнулся господин (это очень слышалось в его голосе). – Позвольте-с, милая, не стоит меня так бояться, я не желаю вам ничего дурного, как вы бы могли подумать в такую минуту.

После неловкого молчания, мужчина вновь заговорил:

– Ой, я совсем забыл представиться вам! Меня зовут Фёдор Михайлович Достоевский. А то, видите ли, как некрасиво получается, вы назвались, а я нет.

– Очень приятно, Фёдор Михайлович, с вами лично познакомиться… – прошептала Алиса.

Поразившись произнесённым словам, в голове у девочки пробежала тысяча неясных мыслей, и миллионы мурашек проползли волной по голове Алисы, словно поднимая дыбом волосы. Девушка, наконец, выпрямилась, подняла голову и взглянула на представившегося человека озадаченными глазами. Без сомнения – это был тот самый великий гений, писатель девятнадцатого века, которого так почитает Алиса. Девочка узнала и внимательно разглядела все давно известные ей черты лица: высокий и умный лоб с морщиной меж хмурыми бровями, сверкающие от уличного фонаря глубоко посаженные глаза, выпяченные скулы, чуть опущенные вниз уголки губ и средней длины вьющаяся борода. «Ба! Это правда Достоевский!» – осознала девушка, оглядывая Фёдора Михайловича. «Неужели он? Да как же такое может быть, если сейчас далеко не девятнадцатый век? Я явно нахожусь в каком-то бреду! Больно же я ударилась об пол при падении…» – заметила девчонка себе, в то время как из дверей станции метро «Владимирская» выкатились два отвратительно пьяных мужика с еле понятными воплями:

– Да твоя кляча и семи копеек не стоит, а ты, сволочь такая, пытаешься мне её втюхать за 90 рублёв! Возмутительно! И знаешь, как это называется? Грабёж называется! – высказывался жирный, похожий на жабу, человек с огромной родинкой на лбу. – Грабёж посреди дня! А… уже вечера!

– Но-но-но! Это чистокровный рысак, я б и больше цену назначил, а тебе же по старой дружбе снизил, неблагодарный! И вообще, сам ты грабёж! Вором он меня обзывает, ишь удумал что! – еле связно загудел второй пьяница, стряхивая что-то со своей запачканной одежды.

Разобрав их невнятную речь, Алиса и вовсе подумала, что всё происходит во сне и, со всей силы ущипнув себя за ручку, чтобы проснуться, вскрикнула так громко, что Достоевский отпрыгнул от неё.

– Что с вами, душенька? Зачем вы так-с кричите? Вам нехорошо? – подозрительно глядя на девушку, спросил писатель.

Алиса представила, как её действие странно выглядело в глазах Фёдора Михайловича и, усмехнувшись на себя, потупила взор.

– Хм… Вам всё-таки нехорошо. Разрешите пригласить вас к себе в гости, моя Аннушка сделает вам чаю с мятой, он успокаивает нервы. – вставая со скамьи предложил Достоевский.

Алиса смело поднялась и проследовала вслед за писателем. Озираясь по сторонам, девушка заметила, что памятника, перед которым она сидела, – нет, метро куда-то испарилось, там вместо него пивная, и, в общем и целом, как-то всё совершенно по-другому и как-то совсем необычно, будто не по-настоящему. Шли Достоевский и Алиса в полной тишине, лишь изредка обмеряя друг друга озадаченным взглядом.

– Вы настоящий Фёдор Михайлович Достоевский и живёте на Кузнечном переулке в доме 5? – разрывая молчание, решила удостовериться девочка, как будто до сих пор не веря своим глазам.

– А от чего, собственно, мне быть ненастоящим? Да, всё верно, вот уже пятый дом. – ответил Фёдор Михайлович, тускло освещаемый уличным фонарём.

«Вот и дом» – пробубнила себе под нос Алиса уже рядом с парадной. Войдя в квартиру, к незваной гостье и Достоевскому тут же подбежала симпатичная женщина, которую девчонка сразу узнала:

– Здравствуйте, Анна Григорьевна. – робко проговорила Алиса.

– Доброго времени суток… – поздоровалась Достоевская, огладывая девочку, – Фёдор, кто эта девушка?

– Прелестная моя, эта юная леди – Алиса, мы познакомились с нею на улице. Девочке совсем дурно и, кажется, у ней предобморочное состояние, совсем побледнела. Так что, будь так добра, любимая, завари нам всем травяного чаю от нервов. – мягко попросил писатель.

Округлив глаза, Анна Григорьевна двусмысленно всплеснула руками и ушла прочь от нежданной гостьи и любимого мужа, совершенно не находя, что можно было бы на этот случай добавить.

– Удивительно, какая забавная история выходит! Шизофрения настигла меня в семнадцать лет! – протараторила Алиса. После чего, громко засмеявшись и ущипнув себя за руку, упала в обморок.

Часов в восемь утра Алиса проснулась от тёплых лучей яркого солнца, светившего ей на лицо с окна. Медленно открывая зелёные глазки и потягиваясь на кровати, девушка заметила, что находится в какой-то незнакомой комнате с молочно-изумрудными обоями. Лежала Алиса головой к окну, в ногах стоял средних размеров тёмно-бурый комод, а напротив лица, у белоснежной двери, располагалась четырехуровневая полочка с милыми семейными фотографиями Достоевских, всякими ненужными безделушками и детскими игрушками. Комната была пропитана цветочным ароматом и лёгким запахом воска. «Господи, так это был не сон? По всей видимости, я в комнате у Анны Григорьевны, правда, всё тут расставлено не так, как в музее…» – подметила девчонка, осматривая комнату и усаживаясь на мягкой, как облако, постели. Неторопливо поднявшись, Алиса оглядела себя, будто не узнавая своё тело, снова потянулась и подошла к окну. «Я наверно умерла и попала в другой мир. Что же теперь будет?» – разговаривала сама с собой девушка, с любопытством разглядывая людей идущих по переулку, при этом прикрываясь рукой от яркого солнца. А тем временем на кузнечном переулке уже бурлила жизнь. В светлых колясках, запряженных породистыми лошадьми, проезжали привлекательные мужчины в дорогих костюмах и высоких цилиндрах; туда-сюда блуждали дамы в легких платьях и кружевной омбрелью в руках; где-то стояли коробейщки, продающие аппетитно поблёскивающие и сладостно переливающиеся под лучами солнца булочки. «Я просто сошла с ума…» – пробубнила Алиса, отворачиваясь от окна.

У двери, что выходила в детскую, стоял небольшой деревянный столик, на котором лежала крохотная записка, а у стола находился стул с мягкой сидушкой и спинкой тёмно-терракотового цвета. Взяв в руки записку, Алиса так же приметила небольшой белый сверток, ожидающий её на стуле.

Наденьте это платье, оно должно быть вамъ впору.

Изорванные будто собаками одеяния, я и Фёдор Михайлович выбросили.

Анна Григорьевна

«Что?! Они выбросили мои вещи!?» – скорчив недовольное лицо, вскрикнула Алиса. Но развернув рулон, разозлённая девушка увидела чудеснейшее, полностью сотканное из кружева нежное платье. Изумлённая красотой наряда, Алиса принялась примерять подарок от Анны на себя. «Поразительно, как оно мне подошло!» – восторгалась гостья Достоевских любующаяся собой. Платье действительно было безупречным и отлично смотрелось на худенькой девочке. Верх плотно облегал тело Алисы, подчёркивая тонкие ручки, шейку, узкую талию, небольшие плечи и прямую спинку. Девушка даже преобразилась, если не сказать, что заметно похорошела в новом наряде. Алиса выглядела хрупкой, нежной фарфоровой статуэткой, «гением красоты», которым так восхищался Александр Сергеевич Пушкин. Вдоволь наглядевшись на своё отражение в зеркале, Алиса вышла из комнаты в столовую, в которой как раз сидел Достоевский и начинал завтрак.

– Доброе утро, милое дитя. Вы прекрасно выглядите в новых одеждах. Как себя чувствуете-с? – завёл разговор писатель.

– Доброе утро, Фёдор Михайлович, спасибо вам и Анне Григорьевне за столь удивительное платье, вы слишком добры ко мне, мне даже как-то неловко. – засмущалась девчонка, – Я хорошо себя чувствую, а почему вы вдруг спрашиваете? Я чего-то не знаю? – продолжала она же, с восхищением оглядывая комнату, в которой находилась.

– Да, не знаете. Вы, дорогая, вчера так странно себя вели! Громко засмеявшись, вы упали на пол, как замертво! – рассказывал хозяин квартиры, дуя в чашку с чаем, – Мы с Анной Григорьевной так перепугались за вас, Алиса! На мгновение нам даже показалось будто вам, Алиса, пришёл конец, ибо вы даже переставали дышать в некоторые моменты. Всё Анна Григорьевна сидела подле вас, меняя полотенца на голове, пока сама не заснула.

– А! Ну-у-у то, что я смеялась, помню, да! – бесцеремонно и даже развязно заявила Алиса, – Спасибо вам за ухаживания и за платье ещё раз… к слову говоря, а с одеждой-то моей что? Зачем вы её выкинули? – возмутилась девушка, упираясь руками в бока.

– Как это зачем? – удивился Достоевский, – Ваши брюки были в ужаснейшем состоянии, такое чувство, что их терзала стая собак! Негоже такому прелестному созданию ходить в обрывках. – усмехаясь, продолжал речь Фёдор Михайлович.

– Но! … Э! … Как? – беспорядочно вырывалось из уст девчонки, но, в конце концов, Алиса всё же смогла связать звуки в предложение, – Куда выбросили?

– Так… куда же ещё выбрасывается весь ненужный хлам? В общий отходный бак. – поднимая одну бровь и ставя кружечку с горячим напитком на блюдце, ответил писатель.

– Где он?!

– Бак-то? Вдоль по кузнечному переулку и сразу за пивной – объявил Фёдор Михайлович, – Погодите-с, милая моя, вы же не собираетесь… – с тревогой произнёс Достоевский, очевидно понимая, зачем Алиса задала этот вопрос, но девушки уже и след простыл.

Чуть ли не падая, наступая на подол кружевного платья, Алиса бежала со всех ног вниз по серой лестнице, словно спасаясь от пожара. Резко выскочив на улицу, девушка чуть было не попала под колеса чёрной кареты. Конечно, данное происшествие натворило много шума на переулке, который прежде не знал таких случаев. Сильно и грубо одёрнутые вороные лошади встали на дыбы, кучер в бархатной ливрее тут же громко вскрикнул: «Что же вы делаете, барышня!». Поглядеть на случившееся сбежались абсолютно все, кто был поблизости, а те, кто поодаль лишь с любопытством вглядывались, задавили Алису или нет. И только высокий мужчина, чья карета чуть не наехала на человека, устремился к напуганной Алисе и легко взял её обеими руками за плечи.

– Мадмуазель, с вами всё в порядке? – заботливо спросил он у Алисы.

Девчонка боязливо убрала руки от лица и робко ответила незнакомцу:

– Да, всё в порядке, спасибо… Я не знаю, что на меня нашло, извините, что бросилась под вашу карету, извините!

– Ах, что вы, перестаньте! Вы совершенно ни в чём не виноваты, это кучер мой должен был лучше следить за дорогой, так что я должен просить у вас прощения, а не вы у меня. – ответил хозяин кареты, всматриваясь в глаза Алисы, в то время как неудовлетворённая никакими потрясениями публика потихоньку начинала разбредаться по своим делам.

– Могу ли я узнать, где вы живёте? Теперь я должен проводить вас, а то мало ли, вдруг отыщется ещё какой-нибудь невнимательный человек, как мой кучер.

– Что вы, не стоит меня провожать! Я вот в этом доме живу. – быстро сориентировавшись, объявила Алиса, указывая рукой на окна квартиры Достоевских.

– Здесь? Как это возможно? В той квартире живёт Фёдор Михайлович Достоевский со своею семьёй. – удивился молодой человек.

– Я троюродная племянница его! – нервно солгала девчонка.

– Племянница? Пройдёмте… – подозрительно поглядев и прищурив глаза, приказал незнакомец Алисе, махнув при этом рукой своему кучеру, как бы указывая, где остановить карету.

Поднимаясь в квартиру Достоевских, виновница происшествия и хозяин кареты продолжили разговор, но беседа оказалась не столь длинна.

– В суматохе происходящего, я даже забыл поинтересоваться о том, как ваше имя. – спросил мужчина.

– Моё имя Алиса. – робко вступила девочка с интересом разглядывая своего собеседника, в котором, казалось, было совершенным решительно всё. Тёмно-русые волосы молодого человека были аккуратно уложены, справа же несколько прядей плавно ниспадали на лоб и мягко завивались к верху, словно перевернутая морская волна. Тонкие, короткие брови больше походили на крылья молодого ястреба, а за счёт голубых, глубоко посаженных глаз, на худом лице явно выделялись скулы. Чуть-чуть выпяченные, бледно-розовые губы так и хотелось поцеловать, не смотря на то, что Алиса видит его впервые, а нос – величественный, немного горбатый, украшал и без того замечательное лицо. Девушка настолько увлеклась рассматриванием нового знакомого, что от восхищения приоткрыла ротик.