Текст книги "Откройся мне (СИ)"

Автор книги: Aliens

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Дойдя до конца коридора, мы со смехом ввалились в аудиторию и застыли. Нашему взору предстал переполненный кабинет… слишком переполненный! И голос преподавателя:

– Оставшиеся два месяца вы будете обучаться все вместе, – прозвучало как гром среди ясного неба. Главный сюрприз состоял в том, что за первой партой восседал Билл и хитро улыбался, смотря прямо на меня.

Следующие две недели выдались жутко странными и нервными. Мне всё время казалось, что меня преследуют! Я ходил весь дёрганный, постоянно оборачивался и шарахался от народа так, будто они все – это один сплошной детонатор, который рванёт при моём приближении. Моя паранойя достигла своего апогея в день, когда я заявил Гео, что в туалете, похоже, стоит скрытая камера, потому что от чувства преследования я не избавлялся даже там! Друг покрутил пальцем у виска и посоветовал пойти к психиатру. Я был с ним полностью солидарен, но признавать то, что я медленно, но верно еду с катушек не хотелось категорически.

Так продолжалось примерно до двадцатого мая, а потом я точно понял, что со мной всё в полном порядке, а мои глюки имеют вполне реально имя – Билл! Первый раз я застукал его за подглядыванием во время перерыва, когда случайно оставил тетрадь в аудитории и, естественно, мне пришлось возвращаться. Повернув за угол, я столкнулся с Каулитцем, который… стоял с биноклем! Я сначала глазам своим не поверил, а Билл заторможено осмотрел меня с ног до головы и… как даст дёру!

Второй раз был самым невероятным… После очередной пары я поплёлся в туалет, в котором, как мне казалось, меня тоже преследуют. И как говорилось выше, не зря! В нашем универе, по просьбе студентов, даже писсуары были разделены кабинками. Уж не знаю, кто и чего стеснялся, но такие изменения были по душе всей мужской половине. Так вот… Стою я, значит, и делаю свои дела, как вдруг из соседней кабинки послышались странные звуки, похожие на прыжки. Я не придавал этому значения до тех пор, пока не почувствовал на себе пристальный взгляд. Я тут же поднял голову и столкнулся с ошалевшим лицом Каулитца, который, не стесняясь, пялится на мой орган, но, поняв, что его застукали, моментально спрыгнул и свалил из туалета. Я был в таком шоке, что простоял со спущенными брюками минут десять наверно! А когда пришёл в себя, выбежал в коридор, перекрестился и помчался искать Георга, которому всё и рассказал.

Листинг, конечно, ржал долго. Потом посоветовал поговорить с Биллом и выяснить причину такого странного поведения.

Поговорить с брюнетом у меня так и не получилось. У него при виде меня открывалось второе дыхание, и он сматывался с пар так быстро, что изловить его было чем-то из области фантастики. Я совершенно не понимал его поведения, но оно казалось таким детским и милым, что я влюблялся только сильнее. Георг просто фигел от моих слов и говорил:

– Клинический случай!

Я так сильно увлёкся поведением Билла, что выпускной просто вылетел из головы. И в конце мая произошло то, чего я так сильно боялся – Билл дал согласие Марку Шнайдеру, капитану футбольной команды. Эта новость разлетелась по универу в считанные минуты.

В тот день я чувствовал себя таким разбитым и несчастным, что даже шикарная погода на улице, любимый рэп и вкусная еда не смогли поднять моего настроения. А сидя на парах, я добивал себя мыслями: «Сам виноват! Трус ты, Том Трюмпер. Он мог согласиться, а ты всё упустил! Придурок».

Чтобы отвлечься от тупой безнадёжности в личной жизни, я насел на учёбу. Учил и строчил как проклятый. Георг только улыбался и утверждал, что всё к лучшему. Теперь я в полной мере понял его слова о том, что я для него очередной мальчик на ночь. Ничего не значащий… И мне действительно больно. Испробовав его однажды, мне захотелось ещё. Больше. Ярче. Всегда. Но… ему этого не нужно.

В последнюю неделю учёбы я твёрдо решил найти пару на выпускной. Обязательно девушку. Красивую, с пышными формами, чтобы потом хорошенько оторваться. Мысли о Билле не покидали голову ни на минуту. Из-за этого я сильно злился и бесился, но ничего поделать так и не мог.

Я старательно присматривался к каждой девушке, прикидывая в уме, в какую гостиницу мы поедем и как проведём жаркую ночь. Мыслей о том, чтобы привезти девушку домой у меня даже не возникало. Как бы глупо это ни звучало, но после Билла я пока не хочу никого туда водить. Не отпустило ещё.

К моему великому счастью, Госпожа Удача решила не поворачиваться ко мне задом, и уже на второй день поисков кандидатура была найдена. Потрясающая шатенка по имени Шарлотта.

Длинные ножки, шикарная грудь, попа что надо, талия осиная. Одним словом, мечта. Если бы я не любил Билла, обязательно втюрился бы именно в неё. Я активно оказывал ей знаки внимания, дошло даже до того, что я поцеловал её руку на прощание. Шарлотта, конечно, была в шоке, но ничего против не говорила. И вот, когда я уже намылился пригласить её на выпускной, она сделала это сама!

...– Блин, эта очередь меня доконает, – проныл я, стоя с подносом.

– Кто тебе виноват? Надо было прийти раньше, а не болтать со своей Шарлоттой! – недовольно отозвался друг.

Я скорчил надменную мордашку и устремил свой взгляд в окно. Простояв в этой давке около пятнадцати минут, мы, наконец, купили поесть и начали оглядывать столовую в поисках мест. Как назло, все столики были забиты и, судя по всему, вставать ещё никто не собирался.

– Что за напасть, а? – буркнул Георг и стащил с моего подноса жареную картошку, переложив к себе. Вот это наглость!

– Отдай мою прелесть! – пропыхтел я, вырывая из рук смеющегося друга свою вкуснятину.

– Том! – громко крикнул приятный девичий голосок. Я обернулся и увидел Шарлотту, которая шла в нашу сторону. Широко ей улыбаюсь.

– Она меня раздражает! – не унимался друг. Я его не понимаю, как такая милая девушка может раздражать?

– Том, я тут подумала… – начала Шарлотта, подойдя ко мне.

– У тебя есть чем думать? – состроил самое шокированное лицо Георг. Девушка бросила на Листинга недобрый взгляд, но промолчала. А мне захотелось двинуть другу подносом по роже.

– Не обращай на него внимания! – говорю, косясь злобным взглядом на Гео. Тот демонстративно скривил губы «уточкой» и «закрыл на замок».

– Я приглашаю тебя на выпускной! – громко объявила Шарлотта. В столовой наступила гробовая тишина. Все смотрели на меня, ожидая, видимо, моего ответа. Очень повезло, что такая шикарная девушка как Шарлотта была не занята. Хотя я более чем уверен, что её приглашали многие.

Я широко улыбнулся и собрался сказать: «Конечно, я сам хотел тебя сегодня пригласить», – как внезапно в столовую влетел Каулитц с подносом, полным вишнёвых соков, и с криком: «ГУСТАВ», – понёсся в нашу сторону. Я оглянулся, но Густава нигде не было… Переведя взгляд на девушку, я постарался не думать, зачем на самом деле объявился Каулитц, и решил побыстрее дать своё согласие.

– Конечно, я пой… – не успел договорить, так как мои слова утонули в громком крике Шарлотты. Я не сразу понял, что произошло, но, увидев рожицу довольного Билла, сразу догадался, откуда ветер дует. Девушка стояла в полном шоке. По её волосам и одежде маленькими ручейками стекал вишнёвый сок. Она начала крутиться, чтобы понять, КТО посмел такое сделать. Сзади вид Шарлотты был ещё хуже. Белая блузка насквозь была пропитана соком, так же как и голубая юбка. Бордовые струйки текли всё ниже, окрашивая телесные колготки в собственный цвет.

– Каулитц! – громко пропищала Шарлотта. А Билл только виновато хлопал глазками.

– Я случайно, – таким же виноватым голоском пропел брюнет, у которого в ногах валялся поднос с открытыми пакетиками сока. Актёр, мать его… А когда девушка с криками выбежала из столовой, он перевёл на меня злющий взгляд, гаденько ухмыльнулся и направился в сторону окна, где от смеха загибался тот самый Густав…

Вот так. И это за два дня до окончания учёбы! Мне хотелось удавить Билла за эту выходку. Мы с Георгом сразу поняли, что не просто так это чудовище решило избавиться от моей возможной партнёрши.

Весь следующий день я пытался поговорить с Шарлоттой с глазу на глаз и сказать, наконец, что на бал я иду именно с ней. У меня было около пяти попыток, но каждый раз появлялся Каулитц и непременно всё портил. А в последнюю субботу, когда нам удалось-таки уйти от Билла, и я смог сказать, что хочу пойти именно с ней, Шарлотта повергла меня в шок словами:

– Билл ещё вчера сказал, что у тебя уже есть пара и ты пытаешься мне об этом рассказать. Так что я уже пригласила другого! – и ушла.

Билл, Билл, Билл… Везде один Каулитц! Это наваждение какое-то. Его маниакальное желание оставить меня без пары убивало. Хотелось головой об стену побиться!

В общем, десятого июня закончилась учёба. Нам дали всего неделю на последние приготовления перед экзаменами и защитой диплома. Чувствовал я себя паршиво из-за того, что остался без пары. И во всём виноват этот ненормальный Каулитц! Что же ты задумал?

Часть 4

Вот и июнь подошёл к концу. Я с успехом сдал итоговые экзамены и защитил диплом. Всё шло более чем хорошо. Я стал больше времени проводить на улицах, и если раньше мои вылазки были исключительно по клубам, тусовкам или магазинам, то сейчас всё основное время проводил в центральном парке или дома у родителей. Мне было хорошо и спокойно ровно до тех пор, пока мысли не переносили меня на неделю вперёд. А именно – на выпускной. У меня по-прежнему нет пары, а идти абы с кем я не хочу. С Биллом мы виделись на экзаменах, но он постоянно общался со своим Марком. Честно скажу, после его выкрутасов с Шарлоттой я надеялся на то, что он передумает идти со Шнайдером, и его смогу пригласить я, но в один момент он просто перестал обращать на меня своё внимание. Я был в шоке. После того как я застукал его в туалете, он делает вид, что меня вообще не существует. Обидно, если честно. Но я не смел показывать свою обиду, в конце концов, я Биллу никто. И от этого ещё хуже…

– Всё хандришь? – хлопнул меня по плечу Георг.

– Не сказал бы, – вздыхаю. – Но мысли о Каулитце мою дурную голову не покидают днём и ночью. Самому уже тошно.

– Я даже не знаю, что тебе сказать, друг, – растерялся Листинг.

– А ничего и не говори, – задумчиво произношу, крутя в руках банку пива. – Ты, кстати, кого пригласил?

– Помнишь Ингрид с параллели?

– Да ладно?

– Да, – улыбнулся друг.

– Хороший выбор, – похвалил я. – Красива и скромна…

– Она мне нравится! – перебил Листинг и отпил из банки.

– Том, мы дома! – раздался громкий голос с прихожей.

– Привет, мам! – крикнул я.

– Здравствуйте, Симона! – вторил Георг.

Мама прошла в комнату с двумя огромными пакетами из магазина и, поставив их на пол, посмотрела на нас.

– Весь в отца, – цокнула она и покачала головой. – Только оставь тебя одного, как ты тут же зовёшь друзей и начинаешь пиво глушить!

– Не трожь мужиков, женщина! – проговорил отец, входя в комнату. – Здравствуй, длинный, – хлопнул он по плечу Листинга и, взяв маму за руку, вышел вместе с ней из гостиной.

– Я вообще-то ниже тебя, – хмыкнул Георг. Я расхохотался. Отец всегда называл Гео длинным, при этом сам Листинг даже не догадывается, что «длинный» относится к его волосам. Рапунцель наш.

– Ну что, пошли? – спросил я, когда мы допили пиво.

– Да, – скривился друг и встал, уходя в прихожую.

Я же быстренько отнёс оставленные родителями пакеты на кухню и последовал за Георгом.

* * *

– Я не хочу! – раздосадовано выкрикнул я, смотря на себя в зеркало.

Листинг тяжело вздохнул и встал рядом, оглядывая нас обоих и кривя лицо в отвращении.

– Никогда не любил смокинги, – надулся я.

– Ненавижу этот чёрный пиджак, ненавижу классические брюки, и эту удавку тоже ненавижу! – хватив галстук, Георг потянул его вверх, закрыв глаза, как бы изображая повешенного.

– Поддерживаю.

– Вам очень идёт! Словно на вас и шили! – восторженно щебетала консультант, носясь вокруг нас, словно курица-наседка.

Ага, идёт, как же… Парень в два метра ростом, с брейдами, пирсингом и в классическом чёрном костюме с белой рубашкой. Жуть, блин!

– Может, ну их, эти костюмы? – с надеждой просил друг, оттягивая ворот рубашки.

– Ага, а произносить прощальную речь я буду в джинсах и футболке. Да меня со сцены скинут раньше, чем я дойду до микрофона.

– Жесть, – прокомментировал Георг. – Ингрид всю неделю на мозг капает про смокинг, мол, ей очень хочется меня в нём увидеть.

Я усмехнулся.

– Весь бал в этом кошмаре, – закатил я глаза.

– А сам-то. Твоя мама спит и видит, как бы заснять своего дорогого отпрыска в строгом костюме, – прыснул Листинг.

– Ой, не напоминай, – махнул рукой. – Берём, – уныло говорю продавщице, повернув к ней голову. Та аж засветилась.

Купив ненавистные нам смокинги, Георг предложил прогуляться до ближайшей кафешки и перекусить.

Сделав заказ, Листинг стал рассказывать о своих родителях, которые недавно вернулись с островов и, пробыв дома буквально сутки, снова укатили, но уже в неизвестном направлении, оставив записку с новым номером телефона отца Георга.

– Слушай, а это не Билл? – вдруг спросил друг, смотря куда-то позади меня.

– Даже поворачиваться не хочу, – буркнул я, продолжая уминать любимый салат «Цезарь».

– Ну и правильно, он сам к нам идёт, – кивнул Гео и усмехнулся. Я так и подавился…

– Привет парни! – на моё плечо легла хрупкая ладошка.

– Здорово, Билл, как поживаешь? – улыбнулся Георг и… пригласил его присесть, на что Каулитц с радостью согласился. Ох, и не нравится мне это.

– Рад тебя видеть Том, – брюнет тепло посмотрел на меня.

– Да, давно не виделись, – выдавил я из себя.

И началось. Билл с Георгом болтали без умолку, я даже обалдел сначала! Но они быстро нашли общий язык, чего нельзя было сказать обо мне. Чувствовал я себя зажато, не в своей тарелке, так сказать. Понимание, что рядом сидит любимый человек, не приносило ощущения радости, полёта или счастья. А как раз таки наоборот.

– Всё в порядке? – поинтересовался Билл, пока Листинг просил у официантки счёт.

– Нормально, – выдохнул я.

Каулитц начал кусать губы и теребить браслеты на запястьях.

– Ладно, парни, мне пора идти, – ни с того ни с сего заявил Георг и начал быстро собираться.

Я тупо выпучил глаза и смотрел на друга, который встал со стула. Он что, издевается? Оставляет меня одного с Биллом?

– Что-то случилось? Может, помощь нужна? – надавив на слово «помощь», спросил я. На что Гео только отрицательно помотал головой и подмигнул. Вот же чебурашка без ушей!

– Ну, всё, не скучайте! – и ушёл… Ну и что мне делать? Я даже не знаю, о чём с Каулитцем говорить!

– Может, прогуляемся? – тихо спросил брюнет, не смотря на меня.

– Хорошо, только давай в парк? Погода отличная.

Билл улыбнулся и поднялся, выходя из кафе. Это очень и очень странно… С чего такие порывы?

Мы пересекли ворота центрального парка и пошли по тропинке к фонтанам, возле которых расположены всякие скамейки и качели для отдыха. Мы шли молча, изредка кидая друг на друга взгляды.

Дойдя, наконец, до одной из лавочек, я уселся на неё и блаженно прикрыл глаза. Было приятно ощущать прохладный ветерок, в то время как солнце с каждым часом пекло всё сильнее и сильнее.

– Том, слушай… – начал Каулитц. Я лениво разлепил глаза и повернулся в его сторону. – Я попросить хотел, – замялся он.

Брюнет снова начал теребить свои браслеты, добавляя к звякающему звуку ещё и нервные выдохи. Я даже растерялся немного.

– С тобой всё хорошо? – осторожно просил я, придвигаясь чуть ближе. Билл как-то странно посмотрел на меня, а в следующее мгновение произошло то, чего я никак не ожидал… Каулитц резко подался вперёд и поцеловал меня…

Я так и застыл на месте, пытаясь осознать, а не приснилось ли мне?

Билл, не почувствовав с моей стороны никакой отдачи, укусил меня за нижнюю губу. Это подействовало! Я, не помня себя от кайфа, притянул его к себе, упоённо отвечая на поцелуй.

Вот уж не знаю, что поспособствовало такому внезапному порыву, но мне это безумно понравилось!

Каулитц обвил руками мою шею и перебрался на колени, прижимаясь ближе.

Поцелуй был жарким, страстным, чуть грубым, но от этого не менее волнующим. Мы отрывались лишь на мгновение, чтобы вдохнуть воздуха, и снова прилипали друг к другу. Это какое-то сумасшествие… Билл даже не пытался отобрать инициативу, покорно принимая меня, отвечая пылко, с наслаждением.

Но, как это обычно бывает, закон подлости не дремлет! Раздался звонок мобильно. Звонили Биллу. Он оторвался от меня, выругался, посмотрел на дисплей телефона, снова выругался и, отключив вызов, вновь полез целоваться.

Но не прошло и минуты, как звонок повторился. Каулитц, казалось, этого не замечает, продолжая целоваться. Нет, я, конечно, не против, но песня из репертуара Rammstein как-то не очень вписывалась в атмосферу.

– Трубку возьми, – всё-таки не выдержал я. Билл кивнул и достал из заднего кармана телефон.

– Слушаю, – недовольно отозвался он, по-прежнему прижимаясь ко мне. – Хорошо, сейчас буду!

– Из дома?

– Ага, – выдохнул он и посмотрел на меня. – Том, я очень тебя прошу, не приглашай никого на выпускной!

Меня ну о-о-очень удивила его просьба. Я сидел и смотрел в его карие глаза, пытаясь понять причину…

– Просто пообещай, что придёшь один, – вновь сказал Каулитц и чмокнул в губы. – Я тебе всё объясню на выпускном.

– Хорошо, обещаю, – ну а что я мог ещё сказать? Его умоляющие глазки и страдальческая гримаса кого хочешь уговорит. Да и потом, я же в любом случае один буду.

Билл улыбнулся, поцеловал меня в последний раз и, спрыгнув с колен, направился прочь из парка. А я так и сидел на скамье с тупой улыбкой на всё лицо. Сегодня определённо аномальный день!

Часть 5

До выпускного осталось меньше суток. Все последние приготовления, слава Богу, были завершены.

Мама постоянно крутилась вокруг меня, приговаривая: «Такой взрослый уже, а погладить рубашку не в состоянии!». Я на это закатывал глаза, тихо посмеивался и говорил, что всё я помню и всё сделаю. Но это же мама! Ей непременно надо всё проконтролировать, перепроверить и убедиться, что всё ТОЧНО готово и завтра никаких казусов типа: «Где мои носки?» – не будет.

И вот сейчас я лежу в кровати, пытаясь уснуть, ибо завтра важный день. Но вот именно этот важный день и не даёт, блин, мне уснуть! Я думаю не столько о церемонии, сколько о бале, на котором я, по просьбе Билла, буду один. Мама и папа, кстати, жутко надоедали вопросом о моей партнёрше, но я тупо отмалчивался.

– Я усну сегодня или нет? – раздражённо проговорил я в пустоту, ударяя кулаком по кровати.

* * *

– Хреново выглядишь, – заметил Георг, пока мы ехали в университет.

– Долго не мог уснуть, – буркнул я и зевнул.

– Мешал кто? – поиграл бровями друг и ухмыльнулся.

– Ага, головная боль.

Листинг прыснул и похлопал меня по плечу, мол, всё будет хорошо. Я кивнул и улыбнулся, пытаясь настроиться на нужную волну. Всё-таки сегодня я получаю диплом специалиста и начинаю, так сказать, жизнь работяги.

Приехав в университет, мы сразу же столкнулись с нашими родителями, которые, конечно же, не могли пропустить такое событие как выпускной любимого сына!

Дружной делегацией мы проследовали в зал, где уже собралось большинство выпускников. Мы с Гео помахали родителям ручками и быстро помчались к первым рядам, ибо места занимались очень быстро.

Ещё рез пятнадцать минут началась церемония.

Мы по одному выходили на сцену, нам вручали дипломы, жали руки; фотографировались на память и мы снова садились на свои места. А потом я произносил торжественную речь с кучей благодарности и пожеланий на дальнейшую жизнь. Мама на последних рядах даже всплакнула, как и некоторые девушки. Поклонившись, я спустился со сцены и уселся рядом с Георгом, готовясь слушать очередную речь.

На сцену вышел пожилой мужчина, заведующий кафедры, и начал говорить.

Вот сижу я на стуле, слушаю речи и вспоминаю школу. Там было, честно скажу, намного интересней!

В последний день счастливые выпускники вершат в школе полный произвол. Мы готовились к этому основательно, с вечера. Наутро, придя на занятия, учителя и ученики обнаружили, что школа огорожена красно-белыми лентами. Такие полосатые ленты используют строители, ими обозначают опасный участок, где ведутся строительные или ремонтные работы, и проход закрыт. В самой школе было хуже! Все лестницы и двери мы замотали гирляндами воздушных шаров, ими же забили дверные тамбуры.

Но вершиной празднеств всегда являлся Abiball (аби-бал) – пышное торжество, которое продолжалось до самого утра. А затем на пустынных улицах спящего города выпускники встречали рассвет и прощались со школой.

Обязательный пункт программы выпускного потока – «аби-налет», жертвами которого чаще всего становятся учителя. Одних похищали, других закрывали в учительской, а третьих превращали в заключенных и зачитывали им приговор, из которого было ясно, как ученики относились к педагогу.

Это был самый весёлый день, проведённый в школе. Никогда его не забуду!

И вот сейчас, на пороге выпуска из университета, я понимаю, что часть жизни уже за спиной. Мне скоро двадцать три исполнится, передо мной открываются широкие возможности взрослого человека. Даже как-то странно... непривычно, что ли.

– ...И напоследок хочу пожелать, что бы каждый из вас добился чего-то в этой жизни! Спасибо.

Ну вот, речь директора универа закончена, а это значит, что церемония завершена.

– Ура! – раздалось со всех сторон.

Улыбки на губах и слёзы радости в глазах.

– Вот и всё, – задумчиво тянут Листинг. – И пришёл конец моему раздолбайству. Работать надо. Ужас!

Я расхохотался. Георг в своём репертуаре!

Счастливые родители тут же прилипли к нам, поздравляя, обнимая, целуя и приговаривая: «Как же вы быстро выросли! А совсем ещё недавно на горшок ходили!»

* * *

(Включаем – Mohombi – Maracaca)

В семь часов вечера мы с Георгом добрались до зала, где будет проходить наш выпускной бал. Надо сказать, что помещение было украшено просто великолепно! Ярко, эффектно и очень красиво! Ближе к стене располагался стол с яствами, а рядом стол с алкоголем. Да, в Германии алкоголь разрешён с шестнадцати лет.

На маленькой сцене стаяла аппаратура, из колонок лилась ритмичная музыка, под которую уже танцевали не только выпускники, но и пришедшие с ними друзья, родственники, да и работники универа уже были в нужной кондиции.

– Всё больше убеждаюсь, что выпускной – это парад нарядов, причесок и обилие красок, – хохотнул Георг. – О, а вон отдельный экземпляр!

Я проследил за взглядом Листинга и чуть не подавился воздухом. Это Билл… Как же он прекрасен! На нём был элегантный чёрный костюм, подчёркивающий стройную фигуру. Короткий чёрный пиджак и классические брюки смотрелись действительно очень красиво и изящно, не то, что на мне.

Лакированные боты на шнуровке удивили, конечно, ведь такую обувь под костюмы не надевают, но тем не менее, общую картину это не портило а как раз таки наоборот. Больше всего удивляла причёска... Ирокез. Билл как всегда выделялся из общей массы. Даже девушки со своими нарядами рядом не стояли с Каулитцем.

– Не зависай, – толкнул меня Жора.

– Угу, – пробормотал я и направился к столам с алкоголем. Сегодня я признаюсь ему, во что бы то ни стало! А для храбрости надо выпить.

Выпив бокал мартини, я двинулся на танцпол, где уже вовсю отплясывали выпускники. Я протиснулся в самую середину и тоже начал танцевать. Выпитый бокал начал действовать, и я чувствовал себя свободно.

Ди-джей на сцене подпрыгивал и махал руками, лазеры и светомузыка кружили по залу, окуная нас в этот мир музыки и света, заставляя тела двигаться быстрее.

Ко мне подошла какая-то девушка и протянула руку... Что ж, потанцуем! Я схватил её ладонь и притянул к себе, обняв за талию.

Мы извивались в такт музыки, тихо переговаривались и смеялись. Мне было хорошо! Так легко.

Эту песню я знать не знаю, но эта Мара-ка-ка застряла в памяти, и я умудрялся подпевать.

Когда песня закончилась, я решил, что одного мартини мне мало, надо выпить ещё и найти Билла, который волшебным образом куда-то запропастился.

Налив в бокал напиток, я оглядел зал. Его тут, похоже, нет. И куда он делся? Подвыпивший мозг начал подкидывать идеи, где мог находиться брюнет, и я, конечно же, подчиняясь ему ходил из угла в угол, вглядываясь в лица людей и их причёски, ища одного единственного.

И нашёл... Правда картина, открывшаяся мне, напрочь отбила желание признаваться Биллу в любви, просто говорить и даже видеть его.

В углу, где было отгорожено синий тканью, тесно прижавшись друг к другу целовался мой любимый и этот... Марк. Шнайдер лапал его за задницу, прижимая к себе и просовывая свои ручищи Каулитцу в брюки. А Билл... Он так пылко отвечал...

Мне стало так плохо. Так противно и обидно. Алкоголь как будто выветрился из организма, а бокал полетел в стену, возле которой были парни. Звон бьющегося стекла отлепил их друг от друга. И они меня увидели. Брюнет застыл на месте смотря на меня своими чёрными глазищами.

– Том...

Я резко развернулся и помчался вон из зала. Вон от него и Марка. От них...

* * *

Я сидел на подоконнике в тёмном коридоре, уткнувшись подбородком в колени. В голове кружил хоровод мыслей. Я не понимаю его… Не понимаю! Зачем нужно было просить меня прийти одному, зачем вся эта комедия с поцелуями? Какие-то глупые надежды… Всё в пыль.

Зачем эти странные игры со мной, с Шарлоттой, зачем играть на чувствах? Пусть он о них, похоже, и не догадывается. Всё равно очень неприятно и больно. Как будто предал. Хотя, о чём это я? Как он мог предать, если никогда не был моим? Трахн*лись разок, пососались и всё. Это я, мудак, рассчитывал на что-то, надеялся и верил, а для него это игра и не более.

– Так тебе и надо, Трюмпер, – вслух произношу, усмехаясь. Вот уж действительно, так мне и надо. Взрослый человек уже, а до сих пор верю в сказки про чистую и светлую любовь, когда партнёры живут долго и счастливо, не изменяют друг другу. Пора повзрослеть и понять, что такого не бывает. Везде есть грабли, на которые я обязательно наступлю. На первые уже наступил и получил болючий удар.

– Дешёвка. Шл*ха, – вырывалось из меня. Я нервно хохотнул. Да уж, влюбиться в шл*шку не самое приятное, особенно когда представляешь, как к телу любимого прикасаются чужие лапы. Ненавижу! Чёртов ублюдок!

Я устал. От всего. От этих чувств, которые не принесли мне ничего кроме страдания; от мыслей, которые не дают спать; от желаний, которые накатывают, стоит только подумать о нём… Сегодня всё закончится.

– Университет окончен, пусть и моя любовь останется в этих стенах, в прошлом! – крикнул я, что есть сил. Всё оставить. Начать с чистого листа! А Билл… Скатертью ему дорожка.

Я спрыгнул с подоконника и направился к выходу. Хочу домой. Хочу посмотреть какой-нибудь интересный фильм, выпить пива, потом крепко уснуть. А проснувшись в новом дне дать себе старт на новую жизнь. Да, определённо, это именно то, чего я сейчас хочу.

Медленно выхожу из здания универа. Ночной воздух окутывает меня, позволяя глубоко вздохнуть. Свободно. Я улыбнулся и пошёл вперёд по дороге, домой.

– Том, стой! – крикнул. Я знаю кто это. Я узнаю этот голос из тысячи. Но сейчас нет желания говорить, не хочу видеть его или слышать. Зачем? Что он может ещё сказать? Его поведение там, в зале, говорило громче всяких слов.

– Пожалуйста, остановись! – снова его крик, а я только ускорил шаг. – Да стой же ты! Дай мне всё объяснить!

Объяснить? Ха-ха, Билл. А что объяснять? Как? Ты обнимался с этим парнем, целовал его, позволял прикасаться там, где касался тебя я, в день нашей близости. Позволял, чёрт бы тебя побрал!

Каулитц схватил меня за руку, останавливая и оказываясь передо мной. Он тяжело дышал, волосы были растрёпаны, да и весь его вид оставлял желать лучшего. Но самое главное, то, что привлекло моё внимание, это лицо. Нижняя губа брюнета была разбита и кровоточила, на щеке виднелся красный след от пощёчины и начинал проступать синяк.

Не знаю, как описать то, что я почувствовал, но лишь одно понимание, что его кто-то ударил, вызвало во мне волну ярости. Кто эта мразь, что подняла не него руку?

– Кто? – сквозь зубы выговорил я, проводя ладонью по щеке. Билл вздрогнул и зажмурился.

– Прости меня, Том. Прости, – зашептал он, подходя вплотную. – Я должен был рассказать всё раньше, но подумал, что всё будет нормально и так, но ошибся. Просто выслушай меня, а потом решай, что тебе делать.

Он смотрел с такой мольбой, я видел в его глазах отчаяние. Почему, Билл? Он крепко держал меня за руку, словно боялся, что я уйду, что, в общем-то, было бы вероятно. Но… Я решил выслушать. Неприятный осадок продолжал колыхаться во мне, но всё же это был по-прежнему любимый брюнет, которого, к тому же, кто-то ударил. Вы бы смогли в такой ситуации развернуться и уйти? Я не могу.

– Тебе нужно губу обработать и лёд приложить. Пойдём, я тут недалеко живу.

Билл кивнул, и мы двинулись в путь. Он так и не отпустил мою ладонь, а я и не пытался её высвободить.

Мы шли молча, даже не смотрели друг на друга. Нашу тишину нарушали проезжающие мимо машины, лай собак или громкая музыка, доносившаяся из ночного клуба, который мы проходили. Город был освещён яркими разноцветными огнями, неоновыми вывесками или простыми лампочками. Всё это придавало свою романтику, которую в этот момент мы с Биллом делили на двоих, всего лишь держась за руки…

– Проходи в гостиную, – негромко говорю, пропуская Каулитца в квартиру. Тот кивнул, разулся и скрылся за дверью комнаты.

Достав аптечку, я быстро пересёк расстояние, оказываясь в одной комнате с Биллом, который увлечённо рассматривал фотографии, оставленные мной на полке. Вот он взял в руки очередную фотку и застыл, изумлённо распахнул свои карие глаза. Понятно. Наткнулся на себя. Фотография была сделана зимой, когда в Билла кто-то кинул снежком и угодил прямо в затылок. Он тогда так рассвирепел, что орал матом на весь двор университета, грозясь закопать в снегу того, кто это сделал.

– Идём, – позвал я, когда пауза затянулась, и указал на кресло рядом с собой. Он кивнул и подошёл, присаживаясь.

Я смочил ватку в перекиси водорода и приложил к разбитой губе. Билл дёрнулся и зашипел.

– Потерпи, – тихо говорю и начинаю дуть на ранку, стараясь избавить от неприятных ощущений. И вот оно, это странное состояние, когда не знаешь, что делать. Он смотрит то на меня, то на мои губы, и я знаю точно, что он хочет поцеловать. По глазам вижу.

– Пойду, лёд принесу, – произношу и встаю, не в силах больше так близко находиться. Это невыносимо, блин! Меня ж как магнитом к нему тянет! Хочется… Ох, как же хочется!

Собрав в целлофановый пакет немного льда, возвращаюсь к брюнету, который продолжал сидеть на кресле, прикрыв глаза.