Текст книги "Дело в точке зрения (СИ)"

Автор книги: Альфа-кона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Выплывать из отключки после шокера не такое уж и приятное событие. Всё тело болело так, будто Дик таскал на себе два вагона мешков с песком несколько суток подряд. Вот же засранец, и откуда только у Джейсона с собой шокер? Готовился что ли? Или он им своих жертв пытает перед тем, как убить? Кстати о засранцах. Мало того, что он стоял сейчас над ним и смотрел нечитаемым взглядом, так ещё Дик обнаружил себя привязанным к батарее и скрученными за спиной руками.

– И что теперь? Убьёшь меня? – спросил Дик, отчаянно храбрясь. Не каждый день приходится быть связанным в собственной квартире своим вроде как парнем, который оказался маньяком, а теперь вот нависает, как только ты глаза открыл. Короче, ситуация не из повседневных и не из приятных.

– С чего бы мне это делать? – казалось, что Джейсон даже удивился.

– Ну а как же. Ты же этим и занимаешься: убиваешь людей. А я тут раскрыл тебя и твоё маленькое «хобби».

– Во-первых, не «хобби», а работу. А, во-вторых, я не убиваю людей, я лишаю жизни ублюдков, которые потеряли на неё своё право. Так что нет, я не причиню тебе вреда, ты – хороший человек, ты невиновен, а я никогда не трону невиновного.

– И что, ты меня просто возьмёшь и отпустишь? – Дик выдавил из себя неверяще-саркастичный смешок.

– Да, – как ни в чём не бывало, пожал плечами Джейсон.

– Вот так просто?

– Вот так просто. Сейчас мы с тобой ещё раз поговорим, я искренне надеюсь, что ты сможешь принять мою точку зрения, а если не сможешь… то да, я просто тебя отпущу и исчезну из твоей жизни. Ты же не против поболтать?

– Просто поболтать? Ага, как же. С вырыванием ногтей или с наркотой? – Дик очень старался, чтобы это всё не переросло в чёртову истерику. Ну почему все его отношения должны заканчиваться полной задницей? А вот эти уже полной и полной задницей. Жопой уж точнее.

– Боже, Дик, ты что, дешёвых фильмов про мафию пересмотрел? Когда я говорю поболтать, я и имею в виду поболтать. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на ситуацию с моей точки зрения. И, как я уже говорил, я никогда не трону невиновного человека, – Джейсон даже приложил руку ко лбу в знак своего полного разочарования умственными способностями собеседника, а потом уселся на полу по-турецки напротив Дика.

– Ну и? – не то, чтобы Дик правда верил всему этому, но пока ему и правда не вырывают ногти, пережить можно. Пусть болтает себе, а пока можно попытаться выпутаться из этих, надо сказать, очень мастерски завязанных узлов.

– Всё очень просто, Дик. Мы делаем одну и ту же работу, не понимаю, почему это тебя так возмущает.

– Я не такой как ты! И я защищаю, людей, а ты!..

– Тоже защищаю, – перебил его Джейсон. – И куда лучше, чем полиция. Скажи мне, Дик, сколько раз ты ловил всяких подонков, а потом они избегали наказания и вновь совершали преступление из-за какой-нибудь процессуальной ошибки, на которую надавил дорогущий адвокат, из-за проволочек, из-за освобождения под залог, из-за коррупции, просто из-за ошибки суда или побега из мест заключения? Ты же знаешь, что в этом городе это происходит постоянно: полиция, суд, прокуратура – все они давно подкуплены или действуют крайне неэффективно. Зато я эффективен, моя работа эффективна. Мне не нужны ордера, чтобы достать доказательства, которые, в свою очередь, необходимы для всё того же ордера. Мне не будет мешать сладкоречивый адвокат, у меня нет бюрократии, меня не подкупишь грязными деньгами, мои осуждённые больше никогда не совершат рецидива. Разве это не правильно? Разве не стоит прикончить какого-нибудь мудака, чтобы не было разрушено ещё несколько невинных жизней?

– Ты закончил? – как можно безразличнее спросил Дик, как только Джейсон завершил свою проникновенную речь. И не то, чтобы она не затронула ни одной струны души, Дик и сам порой считал, что нужны перемены, что нужно меньше бумажек и всех этих громоздких правил, но убивать людей? Это слишком, правда слишком.

– То есть ты даже не подумаешь над этим? – спросил Джейсон.

– Над чем? Над оправданием кучи убийств? – на этот раз Дик добавил в голос кучу презрения и злой насмешки.

– Знаешь, а мне ведь казалось, что у нас может что-то получиться. Жаль, что ты узнал обо всём… вот так. Мне правда очень жаль, – Джейсон придвинулся ближе и достал откуда-то шприц с чем-то мутным внутри.

– Нет! Нет! – Дик ещё сильнее задёргался в верёвках, – Ты же сказал, что отпустишь меня!

– Я и отпущу. Мне просто нужна небольшая фора, чтобы уйти. Всё будет хорошо, обещаю, – игла медленно вошла в шею. – Ты проснёшься, и меня здесь уже не будет. И не думаю, что тебе стоит говорить обо мне в своём управлении. Они вряд ли тебе поверят, они меня никогда не найдут, – Дик был готов поклясться, что чувствует как эта неизвестная отрава потекла по его крови. – Это лишь испортит тебе карьеру, которой ты так гордился, в конце концов, ты так долго спал со мной, так долго меня знал, но не удосужился даже документов спросить. Подумай, как это будет выглядеть. Не говоря уже о том, что это подпортит кампанию твоему отцу.

Дик честно хотел что-то ответить, но в голове становилось всё более и более мутно, язык словно занемел, а потом Джейсон приблизился ещё сильнее, а Дик ощутил во рту вкус поцелуя. Глубокого медленного и чувственного поцелуя, такого приятного и знакомого. Уплывая в небытие, Дик позволил себе немного насладиться им, в конце концов, он у них последний, а с Джейсоном было так хорошо… И уже в последние мгновения пребывания в сознании Дику показалось, что у чужих губ появился солёный привкус, а может, это просто было уже частью глубокого сна от чёртового препарата.

Последний поцелуй отдавал метафоричной горечью и вполне реальной солью на языке. И Джейсон прекрасно знал, что это снотворное сушит слизистую, не так чтобы сильно, но слезы бы не смогли появиться, а значит… Джейсон предпочитал об этом не думать. Потому что было больно, больно от того, что придётся уйти, от того, что этот поцелуй, и правда, последний. Даже не верилось, что всё это закончилось так быстро, так скомкано и сумбурно будто в психоделическом сне или некачественно написанной сцене – в один акт, сразу со всеми картами на столе. Неправильно как-то, и да, слишком быстро, слишком резко.

И Джейсон где-то глубоко внутри себя, очень глубоко внутри, признавал, что влюбился, влюбился без памяти в это прекрасное существо. Для громкого «полюбил», наверное, ещё было рано и вообще слишком… радикально что ли? Или просто боязно думать об этом. Но влюбился – это точно. Дик был ярким, был открытым, был таким честным и светлым, что засел глубоко в сердце, слишком глубоко. Джейсон и не думал, что может найти кого-то, кто стал бы дорог, к кому хотелось бы возвращаться, несмотря ни на что. Хотелось приходить, видеть улыбку, хотелось засыпать и просыпаться рядом, чувствуя тёплое чужое дыхание на своей коже, хотелось просто приходить, просто знать, что можно прийти… А теперь… теперь… Ну зачем Дик начал копать? Зачем он ввязался? Почему не послушал? Почему не смог понять? Почему оттолкнул? Он не должен был, не должен…

Это было больно. Джейсон и не думал, что ему может быть так больно оставлять какого-то парня, которого он однажды спас просто потому, что тот полез не в то время и не в то место. А потом ещё раз, потому, что получил информацию, потому что вспомнил «милые щенячьи глазки», потому что не захотел, чтобы с ним что-то случилось. А потом решил наведаться к нему в бар по соседству, потому что вспомнил про глупое «ты мне должен будешь пиво». Всё равно не было срочных дел, а хотелось чего-нибудь человеческого. А потом… тогда было одиноко, вообще, одиноко было практически всегда, но тогда захотелось прикоснуться, забыться совсем ненамного, утонуть в бешенной пляске химических реакций организма, а Дик это увидел, Дик почему-то ответил взаимностью. Джейсон и не думал, что ему ответят. Это же правильный богатый мальчик, честный мальчик, мальчик-бойскаут, такие не спят с кем попало, тем более с мужчинами. А Дик вот спал и в постели уж точно не был тем самым хорошим мальчиком. Ну а дальше это переросло в череду странных встреч, а ещё дальше в ещё более странные отношения, которые затянули не хуже трясины. И Джейсон позволил себе поверить, что может быть иначе, что он может быть с кем-то, что одиночество прекратится. Что у него тоже может быть что-то похожее на нормальную человеческую жизнь, человеческие отношения из ужинов и завтраков, из отличного секса и тёплой безопасной постели, из взаимных подколок, фильмов по вечерам и разговоров ни о чём. А сейчас не хотелось уходить, хотелось встряхнуть Дика, выбив из него эту химическую дрянь, а потом кричать, кричать до тех пор, пока тот не поймёт, пока не примет. Вот только Джейсон понимал, что Дик будет при том же мнении, понимал, что «отношения» были, и правда, блажью, просто блажью. Не стоило так сильно вляпывается, не стоило верить, что вот это будет вечно. Просто так хотелось думать, что за пределами всей этой грязи, всей этой крови на руках (ведь сколько бы Джейсон ни верил в свои идеалы и цели, кровь – есть кровь), можно было найти что-то чистое и светлое, что-то, что приносило счастье и радость только ему. Джейсон верил, что делает мир лучше, так почему он не имеет права на свои собственные мечты?

Джейсон оторвался от чужих уже бесчувственных губ и в последний раз провёл пальцем по щеке Дика. Вот и всё, вот и сказке конец, пора возвращаться в суровую реальность, где нет места для «и жили они долго и счастливо». Пора уходить и возвращаться к работе.

– Ну что? Я был прав на счёт твоей идиотской интрижки с копом? – именно такие слова встретили Джейсона при входе на их импровизированную базу.

– Отвали, Тим, – лишь отмахнулся Джейсон, совершенно не желая выслушивать очередную лекцию о том, что и почему он сделал неправильно.

– И что нам теперь делать? Твой дружок теперь..!

– Отвали и от него! – перебил Джейсон. – Он нам не угроза. И он – хороший человек, Тим. Я не причиню ему вреда. И ты этого не сделаешь, тебе ясно? Ни лично, ни как либо ещё!

– Он может всё разрушить!

– Он. Не. Угроза. – повторил Джейсон. – А если он кому что и расскажет, то, не парься, он не подозревает о том, что я работал не один. Ты не под ударом, так что не смей даже думать об этом. Я ясно выразился?

– Надеюсь, ты осознаёшь возможные последствия, Джейсон, – Тим отвернулся к компьютеру, тем самым завершая разговор. И в чём-то Джейсон был даже ему благодарен, он не знал сколько бы ещё смог поддерживать эту милую беседу. Сейчас ему хотелось только свернуться в своём уголке и завыть раненным зверем по своим потерянным надеждам. Мог же он себе позволить хотя бы пол часика слабости после того, как всю свою чёртову жизнь только и делал, что действовал по логике, действовал ради других? Он же тоже человек, в конце концов, не железный. А ещё Джейсон очень надеялся, что Тиму хватит тактичности оставить его на эти полчаса в покое и никогда о них не вспоминать. Хотя Тим и тактичность? Ну да… Конечно… Этот милый паренёк, ничего не слышавший о гражданских правах на неприкосновенность частной жизни? В работе это, конечно, прекрасно, но, чёрт побери, как же хотелось в остальное время открутить ему башку… пусть он и был периодически прав…

Полгода спустя

Дик уселся на жёсткий стул и потянулся к телефону, он всё ещё никак не мог привыкнуть к тому, как неудобно это делать со скованными руками.

– Как ты?

– Я в порядке, – Дик выдавил из себя улыбку.

– У тебя фингал, – хмуро отметил Брюс.

– Ерунда, небольшое выяснение отношений, связанное с нелюбовью к моей профессии, – на самом деле Дику хотелось кричать, хотелось как маленькому мальчику зарыдать, попроситься к папе, просто чтобы всё закончилось, но сейчас… Всё, что у него было, это вот такие редкие разговоры через стекло в чёртовой тюрьме. Последние месяцы всё пошло наперекосяк. С тех пор, как Дик узнал правду о Джейсоне. С тех пор, как вычеркнул его из своей жизни… Сначала было вполне ничего, хотя Дик скучал, пусть и запрещал себе думать об этом, с головой ушёл в работу, в помощь кампании Брюса, а потом в его квартире нашли мёртвую девушку. А дальше вообще начались дикие свистопляски. Вдруг нашлись свидетели, которые видели эту девушку с Диком в баре, то, что Дик с ней флиртовал, то что Дик за пару недель до убийства спал с ней… Дик её даже не помнил почти, он тогда Джейсона пытался забыть и «снял» первую попавшуюся девицу в баре, и уж точно не имел никаких мотивов её убивать. Общество и прокуратура считали иначе, улики появлялись буквально из воздуха, пресса раздула шумиху, все слушания просто сочились показательностью. Брюс нанял лучших адвокатов, но те даже освобождение под залог не могли выбить. Более того, камеру-одиночку, которая полагается сотрудникам полиции и прочим «мишеням», ему выделили, только спустя несколько недель после пяти нападений и неимоверных трудов юристов. И всё равно охранники не особо пеклись о безопасности подсудимого, демонстративно уходя во время общих прогулок, хотя в последние пару месяцев стало несколько полегче. Ясно было, что весь этот процесс куплен сверху до низу, но сделать с этим пока ничего не получалось. И то, что Дику ещё пока не вынесли обвинительный приговор – титанический труд Стефани, которая в кровь билась на слушаниях. А позавчера Брюс с треском проиграл свои выборы, с такой-то историей в прессе как могло быть иначе? Стефани рассказывала, что журналисты продолжали обсасывать каждую косточку и поливать грязью Дика, где-то откопали несколько бывших парней, выставили его каким-то монстром-развратником и чуть ли не насильником, который деньгами и влиянием отца запугивал и заманивал жертв к себе в постель, а суд даже не пошевелился изолировать присяжных от того, что им вливало масс-медиа.

– Брюс, мне жаль. Жаль, что я испортил тебе кампанию.

– Не говори глупостей, ты не виноват. Скорее я виноват, из-за меня тебя подставили, а ты…

– Эй, как же вечное «твоя работа тебя в могилу загонит»? «Это слишком опасно»? – Дик постарался рассмеяться.

– Я почти никогда не говорил этого тебе, но я горжусь тобой. Всегда гордился. Горжусь тем, что ты делаешь, тем, как ты всегда отстаивал своё мнение, свои идеалы. Ты – лучший сын, которого мог бы пожелать отец.

– Я… спасибо, папа, – Дик еле смог выдохнуть. Брюс всегда пытался уговорить его бросить полицию, стать врачом, социальным работником, бизнесменом и жертвовать на благотворительность, раз уж так хочется помогать людям и исправлять несправедливость… Так прямо он говорил впервые. А ещё Дик почти никогда не называл Брюса папой. Не потому что не любил или не считал отцом, но своих настоящих отца и мать он потерял в достаточно сознательном возрасте, из подросткового максимализма считал, что если кого-то другого назвать «папой», то он предаст память родителей, потом просто привык… А сейчас, сейчас…

– Всё будет хорошо, Дик. Мы вытащим тебя отсюда, обещаю.

– Я знаю, что ты делаешь всё возможное, – по крайней мере, это было правдой. Брюс Уэйн, конечно, влиятельный человек, богатый, но если Дика решили посадить всеми силами местных шишек, то… в общем, понятно. Это было обидно, слишком обидно. Неужели вся система, в которую он так верил, правосудие, о котором он распинался перед Джейсоном, вот так обернулось против него? Несправедливо. Он же всю жизнь исправно служил закону! Всю жизнь защищал невиновных и сражался за правду! А теперь вот такая подлянка в ответ… Несправедливо, просто несправедливо.

– И невозможное тоже. И, Дик… я почти на месяц улетаю, я бы отложил или отменил, но это важно. Не важнее тебя, конечно, но…

– Езжай, конечно. Не беспокойся, я никуда не денусь, буду ждать тебя здесь, – Дик знал, что шутка вышла кривоватая, но так уж получилось, что вся жизнь какая-то кривоватая у него.

– Мисс Браун?

Стефани позорно тонко вскрикнула и выронила ключи. Она должна была вернуться в свою квартиру, одинокую квартиру, где не должно было быть никого. А сейчас в тёмной комнате на подоконнике сидел какой-то мужик. Да, это было страшно, пиздец, как страшно, если честно.

– Кто вы такой? – Стефани выставила перед собой сумку, то ли желая, чтобы схватили сумку и оставили её саму в покое, то ли как защиту.

– У нас есть общий знакомый. Ричард Грейсон. Ваш клиент, насколько я знаю.

– В-вам меня не запугать! Я не предаю своих клиентов! – да, Стефани было так страшно, что ноги подкашивались. Она и без того знала, что дело громкое, знала, что на неё могут напасть, но она бы никогда не сдалась, когда дело касается клиента. Даже если перед ней стоит страшный и большой мужик. Ну ладно, не такой уж и страшный, а вполне себе симпатичный, но с каких пор маньяки и наёмные убийцы не могут быть симпатичными?

– Я и не собираюсь вас запугивать, мисс Браун. Я не меньше вашего хочу добиться правды. Я здесь для того, чтобы помочь вам.

– Но зачем?

– Это так важно? – страшный, но симпатичный мужик очень симпатично приподнял бровь. – Или вы боитесь, что таким образом я разрушу ваше дело? Как я уже сказал, Ричард Грейсон наш общий знакомый. Я беспокоюсь о его благополучии и поэтому даю вам это, – мужик положил на подоконник рядом с собой чёрную короткую флэшку. – Послезавтра информация, копия которой находится на этом устройстве, попадёт во все СМИ и блоги в интернете. Информация о том, кто на самом деле убил ту девушку и кто и ради чего подставил Ричарда Грейсона. Ваша задача изучить файлы и созвать суд в нужное время, чтобы на волне шумихи у присяжных не возникло никаких сомнений в невиновности подсудимого. Я могу на вас рассчитывать?

– Эм… да? – обычно Стефани была более уверена в своих словах, она адвокатом была, в конце-то концов, но сейчас ситуация была совсем странная. Не каждый день в её квартиру, игнорируя все системы безопасности, пробирается какой-то странный тип и, по сути, решает за неё всё дело.

– Однако, у меня два условия.

– Какие? – а вот и подвох, не могло же быть всё так прекрасно. Деньги? Информация, доступная адвокату Брюса Уэйна? Какое-нибудь ещё грязное дело?

– Ваш клиент не узнает о том, откуда пришла информация. Лучше вообще не сообщайте ему о том, что к вам попало, до самого суда. Предвосхищая вопросы, наша последняя встреча прошла не слишком хорошо: идеологические разногласия. Во многом Дик… Ричард считает меня теперь воплощением зла и может отказаться от моей помощи, даже если та может спасти его от пожизненного заключения. Вы – хороший адвокат, мисс Браун, так что должны понимать – иногда приходится держать клиентов в неведении, чтобы те своей глупостью не разрушили себе жизнь, верно?

– А второе условие?

– После суда вы исчезните.

– Что?! Я не…

– Я не прошу вас исчезнуть совсем, я прошу вас после суда тактично свалить в сторону. Насколько я знаю, мистер Уэйн и его помощник или дворецкий, не знаю, кто он там ему точно, сейчас далеко от Готэма. Я уже сказал, что мы расстались не очень хорошо с Ричардом, и надеюсь, что мы сможем уладить наши разногласия, пока я довезу его до дома. Поверьте, мисс Браун, если бы я хотел навредить вашему клиенту, то вместо того, чтобы нанимать людей, которые бы останавливали нападения на него в следственном изоляторе, я бы нанял их присоединиться к уже нападающим. А теперь, если вы позволите, я пойду. Я верю, что ваш здравый смысл скажет вам выполнить хотя бы первое условие.

Дик уже привык к тому, что каждый раз суд проходил, как театрально поставленная порка. Все показания и факты выворачивались под какими-то неимоверными углами, каждое свидетельство втаптывало в грязь. Судья же не мешал прокурору поливать грязью Дика, даже если это никак не относилось к делу. «Показывает моральный облик подозреваемого» – говорил прокурор, и судья отклонял все протесты адвоката. А то, что Стефани настояла на очередном слушании было… странно. Что изменилось?

Суд напоминал встревоженный улей: люди что-то орали, журналисты словно сошли с ума. Ну, то есть, больше, чем обычно. И что на этот раз? В какое дерьмо его хотят опять головой ткнуть? Хотя Дик был даже рад иногда выбираться из изолятора, хотя бы можно было надеть что-то, кроме этих жутких оранжевых костюмов. И душ принять вне графика.

А потом словно ураган в зал ворвался, фигурально, конечно, но чувствовал Дик именно так. И в первый раз за долгое время он был рад урагану. На большом экране проигрывалось видео с капитаном полиции, мэром и прокурором по этому делу, которые прямо обсуждали, что Брюс Уэйн может выиграть выборы, что они потеряют свою работу, и поэтому они подкинут труп девушки его сыну, испортив предвыборную кампанию, ну и избавившись от назойливого паренька, который не хочет играть по правилам. Потом было видео, как те же самые лица выбирали девушку, потом следы перевода денег человеку, который непосредственно задушил Марию… Факты продолжали валиться, а Дик не верил своим глазам и ушам. Вот так просто? Вот так кто-то решил его подставить и сделал подобное? Убил ради этого невиновного человека, который никому не мешал? И всё же Дик чувствовал отчасти облегчение. Не только от того, что его сейчас оправдают – это само собой, но и от того, что это был не Джейсон. Дик все эти месяцы гнал от себя мысль, что Джейсон не убил его, но решил заткнуть, упрятав в тюрьму. И даже если девушку убивать не в его принципах, но мог же просто найти её тело и подстроить всё! Оказывается, не Джейсон, а просто кучка политиканов и грязных копов, не Джейсон. Тот всё ещё мудак и преступник, но не он отправил Дика в этот ад.

Естественно, что все возражения прокурора об исключении данных файлов из улик, не могли пройти – это факты защиты, а не обвинения. А учитывая, как они гуляют уже по сети, и сколько людей их видело, не принять их невозможно. Ну и как бы ни был куплен судья, от такого просто нереально отмахнуться под вспышками фотокамер – уже через полчаса ожесточённых споров между сторонами, ему пришлось стукнуть молотком, удовлетворяя ходатайство о немедленном освобождении из-под стражи. Дик не верил до сих пор. Пять месяцев ада оборвались меньше чем за час. Немыслимо.

Всё произошло быстро, слишком быстро, Дик очнулся, только когда оказался перед зданием суда. Один. Даже Стефани испарилась. Зато была куча прессы, а Дик просто не знал, что говорить. А потом он заметил одно лицо среди многих, чуть дальше, не в первых рядах, а ближе к переулку. По сравнению с этими пираньями, это казалось даже хорошей идеей.

– Не нужно подвезти?

– Что ты тут делаешь? – Дик нахмурился.

– Предлагаю подвезти, – ответил Джейсон. – Да ладно тебе, можешь потом и дальше считать меня худшим в мире преступником, но это же не повод пешком идти? Или хотя бы таким образом поблагодаришь меня, что я вытащил тебя из тюрьмы.

– Из тюрьмы меня вытащили адвокат и правда.

– Ага, конечно. А кто эту правду нарыл? Кто месяцами рылся в самом дерьме ради неё? Кто отдал эту правду прессе и твоему адвокату на блюдечке? Кто не позволил прикончить тебя в камере, подёргав за все доступные ниточки?

– Как ты… как ты мог?! – вырвалось вместо благодарности, которую Джейсон ожидал. Зря ожидал. Доказал он невиновность, угу… Сам нарушив кучу законов. И Дика в это втянул.

– Вот так. Или надо было позволить отправить тебя на смертельную инъекцию? Прости, не в моих правилах.

– В этом штате нет смертной казни.

– Не придирайся, а? Если бы тебя посадили, всё равно бы убили, просто чужими руками. Не хочешь со мной говорить? Пожалуйста. Просто сядь в чёртову машину и позволь отвезти тебя домой. И подумай по пути, кто о тебе больше заботился – твоя любимая система, которая вся прогнила изнутри и чуть не отправила тебя на пожизненный срок, или я – жуткий аморальный преступник.

– Отвези меня в поместье. Брюс обещал завтра вернуться. Ты же уже через свои преступные каналы нарыл, где живёт мой отец.

– Да, «Гугл» – просто рассадник преступных каналов, – хмыкнул Джейсон, открывая пассажирскую дверь. – Я уж не говорю о «Википедии» и, боже упаси, телефонной книге!

– Останови у обочины, – потребовал Дик после некоторого времени молчания, а за окном уже исчезли городские высотки и просто дома по пути к поместью за чертой города.

– Что?

– Говорю, останови чёртову машину у обочины!

– Что на этот раз? Ты же не хочешь выйти посреди нигде и переться пешком? И…

– Заткнись уже, – Дик перекинул себя через коробку передач и втиснулся к Джейсону на колени, и тут же дёрнул того за ремень джинсов.

– То есть вот так? Ты не собираешься соглашаться ни с каким из моих мнений, всё ещё считаешь меня моральным уродом, но залезаешь на меня ради секса? – Джейсон почти смеялся, хотя и явно был удивлён.

– Секса у меня не было почти полгода, и будет сейчас сложно найти человека, после всего этого, кто не захочет меня убить или подставить хотя бы за те же деньги. Так что да, я собираюсь заняться сексом с тобой. Возражения? – Дик говорил раздражённо и чуть ли не рвал футболку, пытаясь стащить её с Джейсона. И не то, чтобы тот особо сопротивлялся, но ради проформы подёргать стоило, ну, чтобы не считал, что ему тут всё простили. А ещё в спину неудобно упирался руль, было тесновато, в общем, романтичность секса в машине некоторые советчики явно переоценивают.

– Да никаких особо, – Джейсон усмехнулся и помог стащить с себя эту многострадальную футболку, а потом занялся футболкой Дика, неправдоподобно ласково провёл пальцами вслед по оголяющейся коже, мягко коснулся губами шеи. – А ты, что, хранил мне верность с нашего последнего расставания?

– Что?! Нет, конечно! – Дик ответил даже быстрее, чем надо было. И, естественно, он не хранил её. Почти сразу после «расставания», ну, через пару дней, снял девушку в баре, а следом ещё одну, ту самую Марию… И Дик признавал, что затащил их в постель именно, чтобы сказать себе, что он не хранит верность какому-то чёртовому преступнику. А потом… ну, потом было много дел, потом было как-то не до этого, а ещё… Дик не хотел об этом думать, но со всеми остальными чего-то не хватало, какой-то искры. И нет, тут дело было не в каких-то возвышенных чувствах (по крайней мере, Дик в это верил или старался верить), а в самом сексе. Всё же Джейсон… ну… он был классный. Такое тело, такой темперамент, такой напор, такая борьба. А может, ещё дело было в том, что парней Дик поостерёгся снимать, всё же тогда был самый разгар кампании отца, вдруг кто-нибудь из этих парней из бара захочет подзаработать, слив историю о похождениях Ричарда Грейсона прессе? Или вовсе был подсадной уткой, заранее нанятой конкурентами? – Просто у меня было много дел, чтобы завести много бурных романов. И тюрьма, знаешь ли.

– Как скажешь, – Джейсон посмотрел так, будто не поверил ни одному слову, но спорить дальше не стал, лишь продолжил мягко оглаживать, почти щекотать под рёбрами. – Совсем-совсем не было секса? Неужели никто не попытался «опустить» такую смазливую мордашку?

– Очень смешно, – Дик даже не улыбнулся. И, если честно, то пара мудил пытались, но Дик объяснил в доступной им форме, что в следующий раз сломает больше костей и оторвёт что-нибудь, за ненадобностью. Уж постоять за себя он умел. А в камере среди этой мрази вообще звереть начал. Даже иногда хотелось не начистить кому морду защищаясь, а просто избить какого-нибудь очередного мудака до полусмерти, а иногда… Иногда хотелось и до самой смерти, но Дик каждый раз себя осаживал. Что он, как Джейсон что ли? – Учти, это всё ещё не значит, что я с тобой согласен. Я с тобой тупо трахаюсь, – решил повторить Дик, чувствуя себя немного неловко из-за всей этой нежности. Было бы куда проще, если бы они именно что тупо потрахались без всех этих прелюдий и прочего, а потом… ну, потом было бы потом.

– Именно тупо? – Джейсон фыркнул прямо в шею, вызывая лёгкое ощущение щекотки.

– Можно и умно, если знаешь как.

– Знаю, – Джейсон перехватил его поудобнее под бёдра.

– Эй, что ты?!.

– Делаю? Делаю нам удобство, – Джейсон окончательно перебросил Дика на заднее сиденье и залез следом. – Так ведь лучше, правда? И умнее.

– Как скажешь, не отвлекайся, – Дик не хотел особо разговаривать или ещё чего-нибудь в этом роде. Ему всегда нравились их шутливые перепалки в постели, подколки перед и во время секса… А всё это слишком хорошо напоминало, что тогда было очень и очень неплохо, а сейчас… А чёрт знает, что есть сейчас. Он сам – бывший коп, может, и вновь им станет, раз все обвинения сняты, а Джейсон… Джейсон ведь преступник, убийца, маньяк почти. И Дик запрещал себе думать, что тот тоже очищал улицы от сброда. И у Джейсона-то этот сброд никогда не совершал рецидива, никогда не ускользал от правосудия из-за хорошего адвоката или процессуальной ошибки, никогда не прикрывался никаким иммунитетом, должностью, деньгами… Это было неправильно, очень сильно неправильно. Неправильно по многим причинам, но (Дик и это запрещал себе признавать) работало. Сколько раз ключевые игроки банд «исчезали» перед тем, как планировали что-то ужасное? Сколько раз маньяки, насильники, беспредельщики-наркоторговцы оказывались безнаказанными из-за какой-то мелочи, а потом вдруг резко пропадали с радаров и ничего больше не совершали, хотя явно собирались продолжать?

– Чего зарефлексировал? Ты же собирался тупо потрахаться, а как можно тупо трахаться, если ты всё время куда-то в свои мысли умно ускользаешь? – Джейсон сильнее прикусил его за плечо, возвращая в реальный мир. В реальный мир, в котором уже почти вся одежда с обоих их тел валялась где-то под сиденьем. Видно, и правда, слишком выпал, раз проворонил такое.

– Сам заткнись, – не нашёл умнее ответ Дик и укусил Джейсона за губу почти до крови, стараясь спровоцировать того на что-то более жёсткое и куда менее медленное и… ну, вот не такое. Это же просто секс, таким и должен быть. Джейсон же лишь дёрнул уголком губ и поцеловал сам, но медленно, вдумчиво, скользко проходясь языком по языку, лаская, а не просто выражая формальное естественное прикосновение во время секса, чтобы занять чем-то рот вместо глупых разговоров. А перехватывать инициативу, пытаясь в таком ограниченном пространстве подмять любовника под себя, было уже как-то поздно, особенно учитывая… – Чёрт, ты с собой всегда смазку таскаешь? – Дик вырвался из поцелуя, когда прохладный смазанный палец начал проталкиваться сквозь мышцы, сжавшиеся за такой долгий перерыв. И нет, Дик не жаловался, он предполагал, что скорее всего будет больно, всё же на что-то, кроме слюны, он не рассчитывал, так что это был приятный сюрприз. Но неожиданный.

– Эй, я же за тобой ехал, так что предполагал, что что-то мне да перепадёт, – Джейсон выглядел сейчас крайне самодовольным, но мягко продвигать палец вперёд не забывал. – Помните, я не сомневаюсь в уровне вашей порядочности, офицер.