Текст книги "Я сделал это! От шизофрении к оранжевым шнуркам"

Автор книги: Алессандро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Алло! Профессора, пожалуйста! Это Валентин! У малыша за сорок! Вот уже пять дней! Ни один врач не знает, что с ним. Все анализы в порядке.

Да, я был при смерти в возрасте полугода, видимо переживая из-за разрыва родителей. Учёный бросил все и приехал в течение часа. По его настоянию была взята еще одна проба, которая тоже показала хороший результат. Однако это был профессор старой школы, я думаю, эти слова не нужно пояснять. Он просто обязан был разобраться, что к чему, и что-нибудь придумать. Ему удалось это, а через месяц он позвонил дедушке и спокойно спросил, как у меня дела. Это был только первый профессор в моей судьбе.

Повлияло ли всё описанное выше на возникновение шизофрении в юности, а возможно, даже в подростковом возрасте? Хотелось бы сейчас порассуждать чуть побольше. На самом деле, я не могу твёрдо утверждать ничего по этому поводу. И всё же, согласно моему скромному видению шизофрении от первого лица, она начинается тогда, когда в жизни человека количество несчастий, как крупных, так и поменьше, переходит определённую черту. Сначала ты обычный человек, ребёнок или подросток, который нормально развивается, но вдруг какое-то обстоятельство, неважно – недоразумение или же что-то, чего можно было избежать, – будто подкашивает тебя и твоё развитие. Ты собираешь все свои ресурсы и справляешься со стрессом. Дальше всё должно быть хорошо, если что-то разрушительное не случится снова. А оно обязательно случится, ведь жизнь не может состоять из одних радостей. С каждым разом ты восстанавливаешься всё хуже, ты все слабее и слабее. И вот однажды твой мозг прекращает искать пути адаптации к новым несчастьям. Если после этого стрессы продолжатся, то обессилевший, сдавшийся мозг уже не сможет бороться с ними. Вот тогда, вероятно, шизофрения и может заявить о себе.

Раньше в общении с родителями я защищал отца, и это происходило до тех пор, пока я не узнал ещё больше подробностей, которые уже не стоит здесь приводить. Думаю, любой человек хочет считать достаточно хорошими всех своих родственников, пока не повзрослеет и не поймет, что жизнь может быть не только приятной, да и вообще может быть очень разной. И ведь тут мало что зависит от него самого. Виню ли я отца за такую беременность мамы, которую я к тому же ещё и описал достаточно аккуратно? За очевидную болезнь, которая сопровождала его, учитывая то, что он делал? За болезни не винят. Я хотел бы посмотреть в глаза папе и сказать: «Конечно, ты много всякого вытворял, но так бывает. Бывает то, что есть, и ничего больше». Прямо как в одной бардовской песне: «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова». Она ведь и правда больше никакова…

Заслуживал ли я лучшего отца или лучшего стечения обстоятельств? Я считаю, что всё это лишь вопросы везения. Людям может повезти в одном, а в другом – не очень. Прошлое не изменить, так зачем же думать о нем? Не лучше ли наслаждаться тем, что есть сейчас, а также с надеждами смотреть в будущее? У меня шизофрения, и в моем случае многого от жизни ждать не приходится. Но зачем же постоянно искать причины этого? Не лучше ли однажды написать книгу, оставив всё это в ней?

Я догадываюсь, что мама винит себя за такую беременность. Не вини себя, мама. Помни, что жизнь такова, какова она есть, и больше… Бабушка и дедушка же наверняка до сих пор чувствуют гнев в отношении моего папы. Они, предположим, считают, что он – причина вообще всех моих проблем, да и некоторых их проблем тоже. На самом деле, это похоже на поиск виноватого во всём, я не хочу здесь упоминать, как это называется в русском языке. Если говорить образно, то я считаю, что вина может быть чем-то вроде тлеющего полена, когда люди сидят вокруг костра. Вдруг на кого-то упали угольки, и человек, конечно, машинально пытается бросить их подальше от себя. А там другие люди, угли падают на них, и это перекидывание продолжается до тех пор, пока огонёк не потухнет рядом с кем-нибудь. То есть пока кто-то один не возьмёт на себя вину в полной мере и будет жить с ней.

В моей семье лишь я не чувствую себя виноватым во всем том, что, вероятно, вызвало мою шизофрению, да и в том, что вызвано ей самой впоследствии. Но как я пришёл к такой позиции? Все просто: я лишь думаю о том, что есть и что будет. Мысли о настоящем и будущем плавно перетекают друг в друга, я почти вообще не размышляю о прошлом, если дело не доходит до попыток стать писателем, конечно. Не думать о прошлом достаточно комфортно для любого человека, даже для того, у кого нет шизофрении. Просто необходимо найти то, что делает тебя счастливым, и хорошенько вцепиться в это. В моем случае это музыка, например.

Я очень люблю музыку. Если хочется за день прослушать двести композиций, значит, их будет именно столько. А когда звучит музыка, разве она относится к прошлому? Нет же, она всегда звучит прямо сейчас, а слушая её, ты пытаешься предугадать следующие ноты. И тогда будто нет места для прошлого, а вместе с тем и для вины, ведь она всегда относится к прошедшему времени. Каждый может найти себе то, что делает его счастливым, и заниматься этим очень много, тогда и ощущение счастья не будет покидать.

Глава 2. Первые годы. «Я не сделаю это»

Первые годы моей жизни – время праздности и беззаботности. Ну и материнской юбки в случае неожиданных проблем. Естественно, сам я из раннего детства ничего не помню, лишь знаю по рассказам родителей. Каким ребёнком я был? Судя по их описаниям, очаровательным, умным, добрым и очень спокойным малышом. Что касается моей внешности в тот период, то мама считает, что я был исключительно привлекателен, и в этом вопросе действительно очень приятно положиться на мнение знающей женщины. Что ж, если ещё в роддоме все врачи и медицинские работники сошлись на том, что такого симпатичного подопечного у них давно не было, то как жаль, что в начале четвёртого десятка я выгляжу довольно заурядно. Вопрос внешней красоты в дошкольном возрасте затронут здесь не просто так – он на долгие годы стал аргументом бабушки в те моменты, когда у меня что-то не получалось. Она твердила при неудачах:

– Ну как же так?! Ты же красивый! Ты должен был это сделать!

Как эти вещи связаны, мне до сих пор не очень понятно, хотя я и знаком с мнением, что у привлекательных людей в жизни может получаться больше. Но давайте тогда сузим этот вопрос до взаимодействия с другими: вероятно, тому, кто вышел лицом, окружающие, как правило, стремятся оказать участие и помощь. Да, в дошкольном возрасте мне действительно хватало и внимания ровесниц, иногда повышенного, и благосклонности окружающих. А особенно если они видели на своём любимчике белую рубашечку с бордовой бабочкой, а сверху – милые искренние глаза.

Но во взрослой жизни от тех приятных моментов ничего не осталось – сейчас я точно не получаю ничего благодаря внешности. Может быть, как раз потому, что не осталось ничего и от симметричного лица с выразительным взглядом. Впрочем, это мнение субъективно, и я специально написал об этом, чтобы показать решённый внутренний конфликт молодого мужчины, которому его внешность почти безразлична. Что ж, возможно, вам будет куда интереснее зарождение других противоречий.

Если говорить про мой интеллект в первые годы жизни, то я был также и очень умным. Но в чем же мой ум выражался? В лёгкости решения задач, конечно. Ещё до того, как я научился говорить, всё мне давалось достаточно легко. Вернее сказать, то, за что брался, а ведь благодаря родителям я сталкивался только с теми препятствиями, которые мог преодолеть благодаря имеющимся талантам. Меня попросту ограждали от нехарактерных для меня занятий, чтобы еще больше развивать в том, что шло хорошо. Если ни к какой физической активности я способностей не проявлял, то ни к чему такому меня и не приучали. И вспомните про материнскую юбку, в которую мне можно было уткнуться в случае чего, причём гораздо чаще, чем моим ровесникам. В общем, началось балование. Я развивался непринуждённо, и была только одна серьёзная проблема, которая косвенно относилась к интеллекту.

Я очень долго не мог заговорить, хотя хорошо понимал речь и всё происходящее вокруг. Обычно в таких случаях родителей малыша успокаивают тем, что однажды его «прорвёт», и он заговорит сразу предложениями. Думаю, это действует обнадёживающе, но всё-таки тревога и даже отчаяние – верные спутники родственников «молчуна». Особенно когда они видят речевые успехи чужих детей. В песочнице на детской площадке я часто играл с девочкой из соседнего дома, Н. Моя мама и её дедушка любили поболтать о том о сём, пока мы с ней лепили из песка домики и фигуры. Н., будучи моей ровесницей, уже отлично говорила. И как же мне, судя по рассказам, было неловко от этого! Наверняка я понимал, что мне недоступно нечто важное, в чём она уже преуспела.

– Бу-у-у! – показывал я на стоящую неподалёку машину.

– Это машина красного цвета, – говорила Н.

«Боже мой! У неё получилось, а у меня нет! Я не смогу! Я… Я не сделаю это!» – вероятно, переживал я.

– Ки-и-и! – пытался я перегнать Н. в словах.

– Ну да, у кисы хвост, – спокойно сообщала Н. в ответ.

«Боже мой! Я… Ведь я и правда не сделаю это! Как же быть?» – возможно, продолжал расстраиваться я.

Однако в два с половиной года меня действительно наконец прорвало, и я заговорил сразу предложениями, которые быстро переросли в длинные сказки и истории. Ох, что тут началось! Родители говорят, что я мог болтать часами, причём остановить эти рассказы было невозможно. Врачи быстро пришли к выводу, что перед ними вундеркинд. Ну а я быстро почувствовал к себе соответствующее отношение близких. Однажды, когда я в очередной раз приставал со своими рассказами к уставшему от начала девяностых дедушке, у нас произошел такой диалог:

– Дед, что мне делать?

– Напиши книгу, когда вырастешь.

Первое складное стихотворение в четыре строчки я сочинил в возрасте около трёх лет, ну а книга… Похоже, что наконец-то вырос.

Что же касается доброты и спокойствия, то близкие говорят, что злоба никогда не была мне присуща. Если в первые месяцы жизни я почти не плакал, то и дальше практически не проявлял эмоций. Нет, они были, конечно, но… Помните милого инопланетянина из фильма с соответствующим названием? Вот примерно так было и у меня. В эпитетах мамы, бабушки и дедушки, которыми они описывают невероятную хорошесть и необычность свалившегося им на голову «инопланетянина», читается любовь ко мне, когда я был еще совсем маленьким. Возможно, мой благодушный характер и объясняется тем ранним принятием меня с их стороны. Впрочем, я знаком и с точкой зрения, что характер определяется главным образом генами.

Я очень любил фантазировать, не понимая, где заканчиваются выдумки, а где начинается жизнь. Ну а когда заговорил сложными и длинными историями, текстами, то иногда они только из фантазий и состояли. Я и сейчас люблю посидеть, поразмышлять, представить себе что-то снова и снова – и ещё раз подумать о только что придуманном. Хотя с годами я, конечно, научился отделять свои грёзы от окружающей реальности, но, вероятно, уже в раннем детстве сторонился тех, кто пытался вернуть меня к ней.

Действительно, если ты большой выдумщик, то вряд ли тебе будет приятно, когда другие мешают заниматься любимым делом, да при этом ещё давая понять, что оказывают тебе услугу. Нет, никакая это не услуга. Вопросы вроде «Ну, что ты придумал сегодня?» или «А как ты жить-то собираешься?» – это плохие вопросы. Потому что вы всё равно не получите на них ответа, а вот ребенка-мечтателя можете задеть за живое. Ведь он в своём выдуманном мире, и ваша реальность ему безразлична. Так зачем навязывать её? Думаю, лучше аккуратно показывать, где плоды воображения, а где то, что существует. Иначе вы станете чуждым для выдумщика человеком. Более того, вы будто отрываете его от его реальности, то есть от самой его сути. И скорее всего, он будет побаиваться и пытаться избегать вас. Пока не поймёт, что слышит какие-то голоса, например. Я думаю, если такой ребёнок не встречает поддержки в своем любимом занятии, которое взрослые должны лишь направлять в житейское русло, его мозг постепенно учится фантазировать даже в том, что он слышит, а может, даже и видит.

Тогда, в первые три года жизни, я еще не совсем замкнулся в своих грёзах. Я ещё любил кататься сначала на четырёх-, а потом и на трёхколесном велосипеде, привезённом дедушкой бог знает из какого города. Во время таких поездок необходимо внимательно смотреть, не подрезает ли тебя справа А. и не выбегает ли на дорогу Ю., которые, конечно, так и норовили подрезать и выбежать. Нужно, двигаясь навстречу другому маленькому велосипедисту, говорить: «Би-бип!» То есть реагировать на происходящее вокруг. А когда столкнёшься, по-доброму сказать: «Бип, что ли! Ну я же бибикал, ну ты чего?» И приветливо улыбнуться.

Я был, помимо всего, еще и очень милым малышом. В соседнем подъезде жила моя ровесница Р., её мама и бабушка умилялись мне, как и многие во дворе. Знаете, дети вызывают разные эмоции, а я вот в те годы чаще всего вызывал умиление. Р. была умной, хорошо развитой для своего возраста девочкой, возможно, благодаря профессии ее бабушки – педагог с советским образованием. Да, я хочу обозначить эту профессию именно так. Достаточно частыми стали походы в гости в семью этой девочки. Её бабушка всегда находила, чем нас занять. Зная свою внучку и хорошо понимая мои особенности, она придумывала подходящее для нас занятие, поэтому совместные игры были интересны нам обоим. Р. была первой девочкой, которая влюбилась в меня. Будучи ребенком, я не мог этого понять, а ведь мы с ней могли бы сохранить общение на десятилетия. Лишь по рассказам родителей я знаю, как она млела, когда видела меня, как торопилась разложить игрушки. К сожалению, я ничего подобного не испытывал, будучи еще слишком маленьким. Я вообще ходил в их семью, чтобы поиграть да полакомиться чем-нибудь вкусненьким, судя по всему. Вот оно, лишнее подтверждение того, что девочки чаще развиваются быстрее, чем мальчики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "Я сделал это! От шизофрении к оранжевым шнуркам"