Текст книги "Озеро: воскресшие"

Автор книги: Алекс Миро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Через пустыню

Дорога через пустыню Мохаве раскалилась добела. Из песка вырастали миражи: люди и дома, зыбкие, горячие, дышащие, они мелко дрожали и таяли, не сумев прижиться под палящим солнцем. Хантер то и дело оглядывался – стук в багажнике усиливался, и казалось, машина оседает под тяжестью груза.

Над ним пролетели полицейские дроны, но с момента выезда из Лас-Вегаса он не нарушил ни одного правила дорожного движения, и зоркие камеры, отсканировав его номер, пронеслись мимо, не сбавляя скорости. Он помотал головой, стряхнул липкое чувство паники, охватившее его при виде дронов, и, насвистывая, продолжил долгий, казавшийся ему бесконечным, путь. На пассажирском сиденье лежал термос с еще теплым кофе и бумажный пакет с имитацией куриных крылышек. Поразмыслив немного, Хантер потянулся к пакету, но вдруг отчетливо услышал стук – так настойчиво стучат в дверь дети, которые не могут дотянуться до звонка.

Он притормозил, выбрал место на обочине. Стук становился все требовательнее. Дроны услышат стук и уловят вибрацию, но вырубить жертву снова он не мог – пришлось бы достать ее из багажника, а дроны пролетают по шоссе раз в несколько минут. Скоро появятся два следующих, он не мог так рисковать. Выйдя из машины, Хантер не торопясь осмотрел колеса – нужно было потянуть время и все обдумать. Для вида постучав ногой по покрышке, он огляделся. Шоссе было пустынным. Воздух вокруг обжигал, словно в жарко натопленной сауне. Открыв заднюю дверцу, Хантер достал чемодан с инструментами, извлек из него топорик, маленький, но остро заточенный с обеих сторон. Из багажника доносились стоны и сдавленные, приглушенные кляпом хрипы. Хантер поднял крышку. Жертва была связана десятком толстых стальных жгутов, которыми закрепляют железные конструкции.

Хантер знал, что времени у него мало. На горизонте в бледном небе уже маячили две черные точки. Дроны приближались так быстро, что Хантеру стало досадно – он проделал такой долгий путь зря, и теперь его добыча должна умереть прежде, чем он доберется с ней до своего убежища. Жертва обреченно смотрела на Хантера. Он взял ее за голову, резко повернул лицом ко дну багажника, обнажил шею и молниеносно рассек ее своим орудием.

– Какие-то проблемы, сэр? – оба дрона зависли над машиной.

Хантер так испугался, что подпрыгнул на месте. Топорик выпал из рук прямо на замершее тело. Захлопнув крышку, Хантер поднял голову и, глядя в камеру, широко улыбнулся.

– Не беспокойтесь, все отлично. Мне показалось, что колесо немного спустило. Пришлось выйти посмотреть, заодно проверил, все ли в порядке с багажом. Поездка была долгой.

– Вам нужна помощь? – оба дрона спустились немного ниже, присматриваясь. Хантер чувствовал, как колеблется жаркий воздух вокруг их пропеллеров.

– Вовсе нет. Я готов ехать дальше. Есть ли неподалеку кафе или заправка? Нужно пополнить запасы воды, эта жара испечет меня заживо, – он усмехнулся.

Дроны смотрели на него выпуклыми глазами камер. Они размышляли, как отреагировать на шутку, но так ничего и не придумали.

– Через пятьдесят миль есть закусочная. В вашем навигаторе стоит метка, – ответил один из них, и через секунду обе воздушные машины уже летели дальше по шоссе.

Голова закружилась, в висках пульсировала кровь, ноги подгибались. Хантер осел на раскаленную дорогу и вскрикнул, словно нечаянно примостился на конфорку зажженной плиты.

– Черт бы побрал этих чертовых дронов, черт! – в сердцах выругался он.

В его словарном запасе матерных слов было на порядок больше, но все они плавились в разгоряченном мозгу. Еще пятьдесят миль трястись по этому филиалу ада на земле – одна только мысль об этом сводила Хантера с ума.

В последние несколько лет проезжать по этой части штата стало настоящей огненной пыткой. С другой стороны, хорошо, что теперь по шоссе и окрестностям не курсировали полицейские машины. Он с ужасом представил себе, как офицер просит его открыть багажник или показать содержимое черного кейса, который до поры лежал на заднем сиденье. Дроны были не так подозрительны. Строго говоря, они вообще не вмешивались в дела людей до тех пор, пока те не нарушат закон.

Добравшись до водительского сиденья, Хантер захлопнул за собой дверь и включил кондиционер на полную мощность. Струи холодного воздуха обдавали лицо, Хантер блаженно зажмурился. «Ничего страшного не произошло. Я доеду до убежища и закопаю ее там, а потом примусь за новые поиски, пока не найду их всех. А теперь пара часов отдыха, черт возьми, вполне заслуженного. Где закусочная?» – он проложил маршрут до пункта назначения, поставил машину на автопилот и откинул спинку кресла. За стеклом люка на крыше было видно высокое небо, чистое, без единого облачка, без малейшей надежды на прохладу или живительный дождь.

***

Когда Хантер открыл глаза, ему показалось, что он проспал несколько часов. Но прошло не более тридцати минут. Машина припарковалась на стоянке перед кафе и выключила двигатель, кондиционер перестал работать.

После короткого отдыха мысли снова обрели четкость, которую он так высоко ценил. Больше всего на свете Хантер не терпел беспорядок – не важно, в голове или в окружающем мире. С самого детства он систематизировал все вокруг, расставлял по местам и полкам, так что родители даже не знали, радоваться им аккуратности сына или бояться ее. А бояться стоило. Но они поняли это только через семнадцать лет после его рождения, когда под досками в гаражной мастерской, где Хантер в дни школьных каникул увлеченно изучал анатомию по учебникам, нашли аккуратно сложенные кости мелких животных.

Убежденные веганы и зоозащитники, они отправили сына подальше и предпочли забыть о его существовании. Мальчик переживал историю с отлучением от дома по-своему: он искренне досадовал, что отец и мать избавились от костей, которые он так долго и тщательно собирал.

Хантер стер пот со лба и не торопясь пошел к дверям забегаловки. «Леденящий холод внутри» – буквы красные, округлые, будто спелые вишни. Когда Хантер открыл дверь, из помещения вырвалось облачко холодного пара. За длинной стойкой расположилась андроид второго поколения, со скальпированным черепом и в единственной форме одежды, которую закон дозволял носить особям ее выпуска: обтягивающем серебристом комбинезоне с высоким воротником – он делал их похожими на манекенщиц с показа чудаковатого дизайнера.

– Выбрали что-нибудь из меню? – спросила андроид, и Хантер внимательно посмотрел ей в глаза. Нет, в них не было ни проблеска того, что ему было нужно, и он сделал заказ.

– Кусок пирога и воду. Холодную, лучше со льдом. Четыре кубика льда. И стакан должен быть белым, как те, что стоят у вас за стойкой. И подайте пирог на круглой фарфоровой тарелке, а не на одноразовой. Вилка должна лежать точно параллельно ножу. Вроде бы все.

За окном простиралась бесконечная пустыня. Забитая под завязку парковка, слоняющиеся туда-сюда люди с рюкзаками и переносными холодильниками с брякающими внутри бутылками. Разбросанные пустые термосы, смятые упаковки крема от солнца – несмотря на невыносимую жару, вокруг кипела жизнь.

– У вас не занято? – светловолосый мужчина лет тридцати стоял у столика со стаканом воды.

Хантер огляделся вокруг, но других свободных мест не было.

– Присаживайтесь, – приветливо сказал он.

За последние несколько недель он не перекинулся ни с кем и парой слов: когда Хантер «охотился», ничто не должно было отвлекать его от заранее продуманного сценария. Но теперь все было кончено, и слова так и рвались наружу.

– Вы, наверное, удивлены моим заказом? – спросил Хантер, расслабленно откинувшись на спинку дивана.

– Признаться, немного, – собеседник пожал плечами и улыбнулся.

– На меня иногда находит. Но я хочу того, чего хочу, и не стесняюсь это требовать.

– Мне показалось, вы просто хотите загрузить андроид ненужной работой, – констатировал блондин, окидывая Хантера любопытным взглядом.

– Мне нравится смотреть, как бездушные машины трудятся во благо моих капризов… Я давно сжился со своими закидонами и даю им порезвиться вволю, когда они берут власть надо мной. Как вас зовут?

– Юрий Успенский. Друзья называют меня просто Сибиряк.

– Русский? – удивился Хантер. – Посреди пустыни Мохаве? Как вас сюда занесло?

– Решил посмотреть на самое жаркое место на Земле, – засмеялся Сибиряк.

– Так вы из этих, что ходят в Долину Смерти? – Хантер кивнул в сторону людей на парковке.

– Экстремалов? О нет, ни за что не отважусь на такое! Похоже, они открывают горячий сезон. Теперь по пустыне будут бродить толпы людей, ставить палатки и жечь костры по ночам.

– Без терморегулирующих костюмов им и сутки не протянуть. Чего они добиваются? Я читал, что в прошлом году здесь склеили ласты сорок семь человек. И это за три месяца. Что за радость умереть от перегрева и жажды?

Сибиряк посмотрел на удаляющиеся в сторону горизонта фигурки. Они подрагивали в раскаленном воздухе, сами похожие на слабые, хрупкие миражи, которые вот-вот исчезнут без следа, и песок поглотит их.

– Не все умеют ценить жизнь, – пожал плечами Сибиряк. – А я умею. Сколько бы нам ни было отмерено времени, оно пролетит, как один миг, и не стоит торопить неизбежное.

– Странно слышать такое от молодого человека, – покачал головой Хантер.

Андроид принесла заказ, поставила на стол кусок пирога на фарфоровой тарелке, белый стакан с водой, в котором плавали четыре кубика льда.

– Спасибо, – сказал Сибиряк андроиду, и на лице Хантера на мгновение проскользнула ярость.

– Не стоит благодарить их, они нам не ровня, – пробормотал Хантер, наслаждаясь идеально приготовленным пирогом. Судя по всему, поваром в забегаловке тоже была андроид.

– Они не просили нас создавать их. К тому же я отношусь к андроидам с уважением. Они другие, но это не значит, что они хуже нас.

– И все-таки закон на моей стороне: оголенные процессоры в скальпированном черепе, запрет на ношение париков и человеческой одежды были просто невероятным проблеском разума наших законодателей. Не ожидал от них такого мудрого решения. Мы не равны и никогда не будем, сколько бы андроиды не пытались строить из себя людей.

– Вы вспоминаете давнюю историю, которой до сих пор мамаши пугают непослушных детей, – с раздражением сказал Сибиряк. – Большинство очеловеченных особей давно обнулены, остальные живут мирно и почти не пересекаются с людьми. Разработчики больше никогда не допустят подобного. Хотя, честно говоря, я считаю, что это было чудо. И если бы человек, как обычно, не перепугался до смерти перед лицом невероятного, мы увидели бы эру расцвета интеллектуальных машин. А не их порабощение, – хмуро добавил Сибиряк. Его энтузиазм в общении заметно поубавился, казалось, он видит собеседника насквозь и уже жалеет, что так бездумно подсел к нему за столик.

– Не питайте иллюзий. Полутонная машина, способная за секунду просчитать десятки тысяч вариантов развития событий, видела вас насквозь, анализировала, собирала о вас данные, и вдруг оказалась способна чувствовать. Возненавидь она вас, что бы вы делали? Реши она, что вы недостойны жить, что бы вы делали? Обидься она на вас, что бы вы делали? От них не сбежишь, не отмахнешься, как от мухи. Пусть они не могли причинить человеку вред, но все равно не стоило ждать от них ничего хорошего.

– Полюби она вас, что бы вы делали? – спросил Сибиряк. Хантер невольно вздрогнул и опустил глаза.

Они сидели молча. Сибиряк все порывался уйти, просто встать и выйти, оставив этого болвана одного с его навязчивыми идеями, манией величия и чувством превосходства человеческой расы над всем остальным миром. Но за свои почти восемьдесят лет жизни Сибиряк понял, что каждый имеет право на собственное мнение, как бы его от этого мнения ни тошнило. В конце концов, если бы люди узнали, кто он такой на самом деле, не факт, что и к нему отнеслись бы без опаски. В своем солидном возрасте Сибиряк выглядел лет на тридцать. По документам ему было почти сорок и в скором времени ему придется искать человека, который перепрограммирует его подкожный чип и сменит в базах дату рождения. Из-за постоянного страха быть пойманным на поддельных личных данных Сибиряк не мог долго оставаться на одном месте, найти работу или завести семью. Единственное, что он мог, – подрабатывать по пути, где придется. Порой такая жизнь казалась ему адом, но Сибиряк знал, что однажды, лет в двести, и он отойдет в мир иной, покрытый старческими морщинами, избороздившими его лицо, и это чувство конечности существования снова примиряло его с миром и заставляло вспомнить, как прекрасна жизнь вокруг.

– Пожалуй, мне пора. Самолет вылетает через четыре часа, а мне нужно многое успеть.

Сибиряк отодвинул стакан, нерастаявшие кубики льда зазвенели чистыми голосами. Открылась и закрылась за очередным посетителем входная дверь, и горячий воздух с улицы непрошенным гостем проник внутрь.

– Куда летите? – вежливо поинтересовался Хантер. Он любил произвести хорошее впечатление, если это ему ничего не стоило.

– Вы удивитесь, но я лечу в Ирландию. – Сибиряк снова поудобнее устроился на диване напротив Хантера. – Читали о проекте Райана О’Коннелла? «Замок воскрешения», ни много ни мало.

– Воскрешения чего? Музейных мумий и мамонтов? – усмехнулся Хантер.

– Отнюдь. Воскрешения близких, которых мы потеряли. Люди со всего мира отправляют заявки на проект, надеются попасть в Замок.

– В смысле? – удивился Хантер. – Вы что, серьезно верите в воскрешение мертвых? Привидения и все такое… Да и зачем, собственно, это кому-то понадобилось?

Хантер был одним из немногих людей, которые живут своей жизнью, никогда не оглядываясь назад. Ностальгия, боль утраты или грусть, казалось, не имели для него особенного значения.

Сибиряк внимательно посмотрел на собеседника:

– Как зачем? Попрощаться. Не всем из нас повезло успеть… Хм… Сказать последние слова тем, кого мы потеряли. Признаться, открыться, да бог его знает, что еще. Вот зачем это нужно! Странный вы человек. Разве вы не хотели бы снова увидеть того, кого любили?

Хантер задумался. Он скрестил руки на груди, чувствуя, как сердце убыстряет бег против его воли.

– И что, можно будет прожить жизнь со своим призраком? – спросил он, с интересом глядя на Сибиряка.

– Это невозможно. Но каждому дадут время, чтобы проститься. И потом человек может начать жить с чистого листа, без скорби и сожаления.

– Вот облом, – вздохнул Хантер разочарованно. Но что-то в этой идее ему все же нравилось.

– Что ж, мне действительно пора, – извинился Сибиряк.

Он подхватил легкую дорожную сумку и, проведя запястьем над встроенным в стол терминалом, расплатился и вышел на улицу.

Хантер посмотрел на пустыню через запыленное желтым песком стекло. Черных точек на вибрирующем в раскаленном чаду горизонте становилось все больше. На парковке уже не осталось свободных мест, а в кафе запахло солнцезащитными кремами и едким потом.

– Посмотрим, что за «Замок воскрешения» такой, – пробормотал Хантер, вбивая запрос в поисковик.

Вокруг десятки голосов, звон стаканов, скрежет вилок о тарелки режет слух. Люди заходили в прохладу кафе и приносили с собой вездесущий жар пустыни. Андроид сбивалась с ног, разнося заказы, в пищевом принтере что-то засбоило и пригорело, и запах дыма витал в воздухе. Хантер скользил взглядом по первой странице выдачи, и вдруг остановился, как громом пораженный. Не уверенный в том, что видит, он перешел по ссылке.

«Обнуление невозможно: очеловеченный андроид из Килларни исчезла без следа».

– Что за черт? – он пролистал статью по диагонали, сердце бешено колотилось. – Кажется, Ирландия – это судьба…

В салоне машины все еще было прохладно. На пассажирском сиденье лежал запертый на биометрический замок чемоданчик. Хантер нежно погладил гладкую черную поверхность. Новая охота началась.

Ему казалось, что до убежища он добрался за считаные минуты, хотя и ехал несколько часов. Когда Хантер был взбудоражен, время для него летело незаметно. Он запарковался за старым сараем, открыл багажник. Она лежала в той же позе, в которой он оставил ее после того, как рассек кабель жизнеобеспечения, заменяющего ей спинной хребет. Потухшие экранчики глаз были открыты и бесстрастно смотрели на серый ворс багажного коврика. «…Исчезла без следа» – вспомнил Хантер и потер руки: в предвкушении новой охоты настроение было лучше некуда.

Хантер едва выволок тяжелую андроид из багажника. Он взял ее за ноги, потащил к крышке канализационного люка, чуть выступающей из-под земли у заброшенной проселочной дороги, на сухом грунте протянулась длинная борозда от ее тела. Он с усилием отодвинул крышку, перекинул андроид через край люка и, услышав глухой звук удара, блаженно прикрыл глаза. Посветил телефоном вниз: его жертва лежала в круге света, прекрасная, застывшая навечно в позе поломанной куклы, угловатая, с неестественно вывернутыми суставами.

***

Он лег спать на жесткий настил из двух листов теплого живого бетона, оставленного в амбаре бывшим владельцем. В стене, вдоль которой тянулись металлические рейлинги с крюками для инструментов, всю ночь копошилось что-то маленькое и настойчивое. Хантер вертелся из стороны в сторону, боролся с желанием вскочить со своего жесткого ложа, выломать дыру в стене и выудить мышь или крысу на свет божий, чтобы показать, кто в амбаре хозяин. Но сон одолевал, и первые видения уже роились на поверхности уставшего разума.

События прошедшего дня причудливо переплетались с его жестокими фантазиями: андроид, до которой он наконец добрался сегодня утром, оглушив ее сильным разрядом тока, когда она выходила с покупками из супермаркета, вдруг становилась крысой, скребущейся в стене. Хантер протягивал руку к противному лысому хвосту, брал за кончик и заносил заточенный с обеих сторон топорик. Он смотрел в глаза своей жертве, но они были не крысиными, а голубыми почти человеческими глазами андроида. Крыса смотрела на него с отвращением. Топорик легко рассек крысиную спинку, и под разошедшейся кожей засияла красным светом тревожного огонька материнская плата, основное хранилище и центр жизнеобеспечения всех андроидов вне зависимости от модели и года выпуска. Хантер вошел пальцами в горячую, еще живую плоть и с наслаждением вывернул плату из крохотного тела жертвы. Крыса-андроид с голубыми глазами билась в конвульсиях, пока остаточные разряды проходили по всему ее телу, от макушки до кончиков лап. Он крепко сжимал свою драгоценность, плату, душу интеллектуальной машины, и представлял, что умирающая жертва испытывает невыносимую боль. Никто не знал, так ли это, но Хантер искренне надеялся, что так.

В сон теперь проникал посторонний звук. Тот же настойчивый стук, который Хантер слышал в багажнике своей машины. Он покрутился с боку на бок, пытаясь переключиться на красочное видение, так некстати прерванное на самом интересном месте, но стук все не стихал. Открыв глаза, Хантер понял – кто-то действительно колотит в дверь амбара, которую он на ночь предусмотрительно запер на крючок.

– Полиция, откройте! Ваша машина здесь, сэр, не заставляйте нас ломать дверь!

Хантер вскочил, и увесистая дорожная сумка, которая служила ему импровизированной подушкой, с грохотом упала на пол. Он зажал рот рукой, но голоса за деревянной дверью, притихшие было, послышались снова. Собрав волю в кулак, Хантер откинул крюк, и яркий утренний свет ворвался в темное нутро амбара, разгоняя пыль. Поток свежего воздуха немного разбавил запах залежавшихся подстилок и пакетов со старыми опилками.

– Простите, что заставил вас ждать, офицеры. Я крепко спал и никак не мог проснуться, – честно признался Хантер.

Он знал, что во время приступа паники ложь удается ему неважно, и любой, особенно полицейский, почует ее за версту. Ему нужно было говорить им правду, просто не всю, и следить за словами до тех пор, пока они наконец от него не отвяжутся.

– Чем могу помочь?

– Мы запеленговали сигнал от вашего автомобиля и приехали сюда, как только посмотрели записи видеокамер патрульных дронов.

Сердце Хантера окончательно ушло в пятки. И его худшие предположения были недалеки от истины.

– Откройте багажник, сэр! – попросил полицейский, что стоял за спиной своего напарника и недобро смотрел на Хантера.

Отпираться было бесполезно. Тем более что ничего подозрительного в машине больше не было. Или было? Он с ужасом осознал, что забыл забрать с заднего сиденья черный кейс с биометрическим замком. Только по одному замку со сканером подкожного чипа полиция быстро догадается, что внутри лежит нечто заслуживающее внимания.

Они уже шли к его машине. Кузов раскалился на солнце, внутри была настоящая парилка. Один из полицейских заглянул в салон, и Хантер, с беспокойством наблюдавший за ним, понял, что тот заприметил кейс. У него было всего несколько минут, чтобы придумать, как отделаться от обоих копов, но ни одна мысль не шла в голову. Он был трусоват, особенно когда знал, что сила не на его стороне. Только чувство безнаказанности и уверенности в собственном превосходстве давали ему мощь, власть кружила голову, и он мог наконец забыть о слабости.

Но теперь все было иначе. Безоружный, на подгибающихся ногах, он явно был не в том положении, чтобы почувствовать свою силу. Хантер едва смог поднять крышку багажника. Оба полицейских посмотрели на чистый коврик, из-под которого круглым ободом топорщилась запаска.

– На записях с камер мы увидели в вашем багажнике женские ноги. Но оба дрона определили вас единственным биологическим объектом. Значит, внутри была не женщина. Вы перевозили в багажнике андроида? – полицейский уставился на Хантера, не моргая.

– Боюсь, ничем не могу вам помочь. В багажнике лежала моя поклажа, дорожная сумка и пара инструментов на случай, если с машиной что-то случится в дороге.

– Вы понимаете, что провоз андроида в багажнике нарушает закон о жестоком обращении с особями, обладающими искусственным интеллектом? – спросил второй полицейский.

– Какой-какой закон? – Хантер был так возмущен, что невольно повысил голос.

– Прошу вас успокоиться, сэр, – оба офицера напряглись.

– Нет, как я могу успокоиться! Что это еще за закон такой? – негодовал Хантер.

– Он действует во всех штатах с прошлой недели. Обращаться с андроидами должно так же, как обращаются с людьми. Нельзя подвергать их физическому и психическому насилию, продавать и покупать на аукционах, перепрошивать и апгрейдить без согласия андроида, которое владелец направит в письменной форме в ассоциацию по защите прав интеллектуальных машин.

К концу этой фразы Хантер уже был вне себя. Информационный детокс, который он позволял себе каждый раз во время очередной охоты, а именно напрочь отключенный интернет, на этот раз не пошел ему на пользу. Пот градом катился по спине. Проклятая жара все распалялась, мешая ему сосредоточиться. Глаза налились кровью.

– Вы же видите, что у меня в машине нет никаких… Никакого… Вообще ничего нет! Обещаю, увидев андроида в следующий раз, я непременно буду обращаться с ней, как с женщиной. Как с женой! Да что там, черт возьми, как с родной матерью! Так и запишите в своем протоколе!

Полицейские переглянулись. У них не было основания для дальнейших расспросов. К тому же Хантер был не единственным, кто терпеть не мог человекоподобные интеллектуальные машины. Многие относились к ним настороженно. Производители верили, что с годами подозрительность уляжется и их прекрасные андроиды будут мирно жить и работать среди людей и для людей. Но этого не произошло.

– Просим прощения за беспокойство, сэр.

Полицейские уже пошли к своей машине. Но любопытство взяло верх. Тот, что был помоложе, дернув коллегу за руку, резко остановился.

– Что это за кейс у вас на заднем сиденье? – спросил он, тон был обманчиво спокоен, но его глаза горели. Офицер чуял добычу.

Хантера захлестнула волна ужаса, мозг в панике предлагал одну невероятную идею спасения за другой, он готов был умчаться на летающей тарелке или сбежать по заброшенному канализационному люку, в который намедни сбросил андроида. Но тело, повинуясь одному ему известному порыву, уже послушно выволакивало из машины черный кейс. Не помня себя от страха, он приложил запястье к биометрическому сканеру, и замки на крышке щелкнули. Полицейские не могли не заметить, что мужчина паникует.

– Отойдите от кейса, сэр, – вежливо попросил старший из них.

Хантер послушался. Он смотрел, как офицеры склонились над кейсом и недоуменно изучают его содержимое. Четыре материнские платы и топорик, и больше ничего. Младший достал сканер и приложил к наклейке с QR-кодом производителя. В этот момент Хантер понял, что все кончено. За годы охоты он не раз бывал в ситуациях, близких к полному провалу. Но всякий раз в последнюю секунду ум подбрасывал ему спасительную идею. И теперь он не подвел растерянного хозяина.

Ступая как можно тише, Хантер отошел от полицейских, которые стояли к нему спиной, склонившись, изучали данные о платах и их андроидах-обладателях. Вот-вот они поймут, что платы действующие, то есть были извлечены из работающего, не отключенного андроида. Это и раньше было покушением на имущество хозяев умных машин и каралось по всей строгости закона, а теперь такие действия приравнивались к физическому насилию. Хантер не хотел извлекать плату из отключенной жертвы, потому что не собирался облегчать ее муки.

Еще вчера в амбаре он заприметил висящее на стене длинное острое шило для столярных работ. Он прикинул, не пригодится ли оно ему в последующих охотах, но так ничего путного и не придумал. Зато теперь его рука сама потянулась к гладкому металлу, он отцепил шило от крючка и так же бесшумно снова вышел на улицу. Один из полицейских уже звонил коллегам в участке и вызывал экспертов: быстро же они все поняли! Хантер подошел к старшему сзади и молниеносно всадил шило ему под ребра со стороны спины.

Он неплохо знал анатомию мелких животных: кошек и собак, кости которых хранил в качестве трофеев под полом в своей мастерской, – и понял, что попал прямиком в печень. Младший офицер обернулся, но успел только округлить глаза. Наконечник шила уже входил ему в трахею, и булькающий удивленный звук вырвался из его рта. Хантер посмотрел на них обоих, лежащих на земле, протер свое орудие краем рубашки. Пора было мотать отсюда.

Хантер приложил телефон к подкожному биочипу на своем запястье. Когда-то он на всякий случай обзавелся программой для взлома и рекодировки. Весьма кстати. Хакерских программ было полным-полно на черном рынке в первые годы чипирования, теперь их просто так не найти.

С экрана телефона на него смотрело собственное лицо. Оно было каким-то неаккуратно скроенным, будто его части не подходили друг другу: маленькие хищные глазки и крупный нос, широкая переносица, узкий подбородок, который в отдельности от всего лица мог бы быть вполне привлекательным, и слишком тонкие губы, уголок которых навсегда застыл опущенным с правой стороны – парез лицевого нерва, которым для Хантера закончилось посещение стоматолога. Но имя, фамилия и другие личные данные теперь были иными.

Он снова открыл канализационный люк и сбросил туда оба мертвых тела.

«Ирландия, я уже спешу к тебе!» – сказал он, нежно погладил содержимое кейса и закрыл крышку. Углубляясь в лес со своей ношей, он думал только о том, какую метку поставить на дереве, под которым он закопает кейс, и как по возвращении к хижине через несколько месяцев охоты снова найти его. Единственное, о чем он сейчас жалел, это о том, что должен расстаться со своей драгоценной коллекцией, но перевезти кейс через границу было невозможно.

Иссохшие, мучимые жаждой лесные деревья смотрели на него с высоты и недоумевали, отчего этот человек так бодро шагает между стволами, еще и напевает что-то противным голосом, ведь в штате Калифорния в самом разгаре был очередной невыносимо жаркий день.