Текст книги "С любовью, Дракула"

Автор книги: Алекс Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Когда я увидел тебя,

Я влюбился,

И ты улыбнулась,

Потому что знала.

Уильям Шекспир.

Глава 1

Однажды в Хэллоуин

«Нужно было остановиться, когда я еще мог,» – думал я до тех пор, пока все не закончилось. Но сейчас, оглядываясь назад, я бы не остановился. Да, это было ужасно. Но я ни о чем не жалею. Почти.

Так это история с хорошим концом?

Не совсем.

Стоит ли она того?

Решайте сами.

Что ж, если вы любите Европу, осень, тайны из прошлого и легенды о чудовищах – прошу следовать за мной, туда, где начинается история.

Это произошло в Румынии, в небольшом богом забытом городке возле Трансильвании, называть который нет смысла. Он представляет собой скопление частных домов и коттеджей вокруг ничем не примечательного центра с магазинчиками, больницей и школой. Город окружен смешанным лесом. И никаких достопримечательностей.

На самом его краю находится четырехэтажное поместье, которое местные жители окрестили Кровавым Домом.

Интересно, почему?

Никто никогда не подходит к нему. Детям запрещено гулять в том направлении. Все, что строится поблизости поместья, считается проклятым: магазины разоряются, жильцы домов умирают при загадочных обстоятельствах, отели рушатся.

Выглядит как древнее проклятие, да? На самом деле, никакого проклятия нет. Просто мой папа старается не подпускать смертных близко к нашему дому. Кстати, его зовут Владислав Дракула.

Был тихий октябрьский вечер. Солнце уже закатилось за кроны деревьев. Папа, я и Драгос сидели за длинным столом в главном зале. Слуги – тени сгустками ночи метались там и тут, разнося бокалы с густой темно—красной жидкостью. Одна такая проплыла мимо и бесшумно положила передо мной один бокал.

Однако некоторые слуги носили подносы с настоящей едой. Она была приготовлена для нашего компаньона Драгоса.

Как только одна из теней положила перед ним поднос с жареным поросенком, Драгос оторвал ему ногу и принялся глодать, метая по сторонам предостерегающие взгляды серых глаз, будто боялся, что еду отберут. Можно забрать волка из леса, но лес из волка не забрать никогда.

Папа отпил из своего бокала и наморщил нос.

– Нужно попросить специалистов тщательнее отбирать доноров, – его голос был спокоен, но в нем слышалась сталь, и я понял, что кто—то лишится работы.

Ага, не все вампиры убивают людей ради еды. Мой папа много лет назад построил здесь новенькую больницу с донорским центром. Он платит огромные деньги врачам при одном условии: сорок процентов всей крови отсылают ему. Наверное, это выглядит очень странно. К счастью, большая зарплата и страх перед начальником не позволяют работникам задавать лишние вопросы.

Но я сказал «не все». Да, остались еще и вампиры старой закалки. В нашем загородном доме (а точнее в замке Бран в Трансильвании) проживает древний французский клан Моро. Они иногда убивают туристов или животных. Жутковатые, но хорошие ребята. Они бы вам понравились, если бы не захотели выпить всю вашу кровь.

Драгос хмыкнул, видимо, соглашаясь с папой.

Я не ответил, неотрывно смотря на кровь в своем бокале, исходившей кругами от движений руки. Я собирался с духом. Я всегда нервничал, перед тем как заговорить с отцом и, тем более что—то попросить у него. Я глубоко вздохнул и, выпрямившись до боли в спине, посмотрел на него.

– Отец, можно мне сегодня погулять в городе? Солнце уже зашло, а еще сегодня Хэллоуин, никто и не заметит.

Папа отложил бокал и легко коснулся рукой черных волос. Даже не удостоив меня взглядом, он сказал:

– Зачем? Ты ведь выходил в город девятнадцать лет назад.

Я заметил длинные клыки, которые еле заметно выглядывали из—за губ, когда он говорил. Это были клыки опасного хищника, незаметно крадущегося в ночи, точно пантера. Иногда я не мог поверить, что мы родственники.

– В том—то и дело, что это было девятнадцать лет назад, – осторожно продолжил я.

Драгос, глодавший ножку поросенка, отложил кость и утер бородатый подбородок рукой. Его лицо посерьезнело.

– Влад? – встрял он так, будто меня тут и не было. – Сегодня Ночь Превращений. Могу я отлучиться? Всего на одну ночь, там мой сын…

– Мы это уже обсуждали, Драгос. – резко оборвал его отец. – Ты в вечном долгу перед родом Дракулы. И знаешь, почему тебе нельзя к ним.

Драгос тихо зарычал от досады. Каштановые волосы вздыбились и торчали во все стороны, точно иглы дикобраза, шея покраснела. Я мог представить, сколько сил ему понадобилось, чтобы сдержаться и не превратиться в зверя.

От напряжения, повисшего между ним и отцом, мою кожу закололи иголки. Я был бы самоубийцей, если бы осмелился продолжить разговор.

– Так что насчет моей прогулки?

– Ты не можешь пойти один, – сказал отец таким тоном, что мне сразу стало понятно: лучше бы мне замолчать и пойти к себе в комнату.

– Ну… – продолжил я, почесывая подбородок и стараясь не смотреть отцу в глаза, – ты мог бы составить мне компанию?

– Нет. Не мог бы.

– Тогда, может быть… Драгос? – спросил я и получил испепеляющий взгляд от оборотня.

Папа молчал. Он кидал короткие взгляды на него. По тому, как он держался – до звона костей прямая спина, а пальцы нетерпеливо барабанят по столешнице, – было ясно, что он был очень, очень, недоволен сегодняшним ужином.

– Хорошо. – наконец сказал отец. Я немного расстроился, поняв, что он согласился по большей части, чтобы позлить Драгоса. – Будешь сопровождать моего сына, – он сделал акцент на слове «моего». – И ни шагу в сторону леса.

Затем отец перевел взгляд на меня, и я невольно отшатнулся.

– А если ты отпустишь его, и я об этом узнаю, – а я об этом узнаю, не сомневайся, – ты будешь наказан до конца своей бессмертной жизни.

Я кивнул, стараясь не показаться чересчур испуганным.

Отец перевел взгляд на Драгоса.

– Я не услышал.

Казалось, волк сейчас взорвется с силой сверхновой звезды. Кожа побагровела, руки сжаты в кулаки. На лицо выросли густые бакенбарды (на заметку: если у оборотня на ваших глазах выросли бакенбарды, скорее всего, он станут последним, что вы увидите в своей жизни.)

– Как скажешь, господин Дракула, – сквозь стиснутые зубы прошипел Драгос.

– Можете идти, – махнул рукой папа. Он встал и, махнув плащом (для эффектности, я полагаю), удалился вверх по лестнице.

По залу прокатился громкий шепот теней. Он ничего не выражал – ни страха, ни беспокойства. Шепот теней понимают только тени.

Я убрал нетронутый бокал и поднялся, бросив быстрый взгляд на провожатого.

– Ну… Э—э—э… – красноречиво отозвался я.

Драгос резко встал, толкнув стол, отчего тот чуть не перевернулся, и почти бегом устремился к выходу.

Я редко пользуюсь дверью. Едва напрягаясь, я изменил свое тело: руки обросли кожистой перепонкой, пальцы скрючились в маленькие лапки с цепкими коготками, я весь покрылся короткой черной шерстью. И ночным крыланом вылетел из окна.

Глава 2

Ночь Превращений

Пролетая над садом, окольцовывающем Кровавый Дом, я подумал, что нас стоило бы завести садовника. Некогда аккуратные деревца разрослись, повсюду вился плющ. Круглый колодец исчез в траве. Каменная тропинка от крыльца до кованных ворот потрескалась, между щелями проросли сорняки и даже дикие цветы. Сад выглядел заброшенным.

С Драгосом мы встретились за воротами Кровавого Дома. Думаете, я собираюсь мучить бедного волка? Он долгие годы не видел свою семью. И все из—за той просьбы…

А еще я не хотел везде таскаться с ворчащим и ноющим бородатым громилой в одной белой майке.

– Ты ведь уже взрослый, – проворчал Драгос. – Зачем тебе нянька?!

– Вот именно, Драгос, – ухмыльнулся я. Оборотень приподнял бровь. – Смотри какой у нас план.

– У нас есть план?

– Нам нужно избавиться друг от друга, но так, чтобы отец не узнал, – продолжил я, не обращая внимания на его вопрос. – Понимаешь?

Драгос качнул головой, но в его глазах появился интерес. Он почесал подбородок.

– Не совсем.

– Ты идешь к своим, а я в город, отцу ни слова. – Пояснил я, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. – Встречаемся на рассвете, а если спросит, как прошло, то было шумно, скучно и многолюдно. Идет?

– Но ведь Влад…

– Папа сказал: «если я узнаю». – напомнил я. – Так постараемся, чтобы не узнал. Пусть это будет наш секрет.

Брови волка резко взметнулись вверх. Он бросил тоскливый взгляд в сторону леса.

– Идет. Тогда до встречи.

Улыбнувшись как щенок, он кинулся в чащу. Я проводил его взглядом, прекрасно понимая, что, если отец узнает об этом, мне конец.

Неудивительно, что я его любимый хозяин.

Я снова обратился в крылана и взлетел в ночное небо. Редкие звезды походили на веснушки. Холодный ветер играл ветвями деревьев. Я вдохнул полной грудью: как хорошо снова выйти из дома!

Над той частью города, где расположились частные дома, тьму рассеивали частые огни фонарей; на крыльце каждого дома красовались тыквы с вырезанными рожицами. Они были скорее смешными, чем страшными. По улицам сновали дети в костюмах чудовищ и сказочных существ.

Воздух был прохладный. Листья на деревьях вокруг городка уже опали, их ветки стали похожи на тонкие острые пальцы какой-нибудь ведьмы из «Сказок братьев Грим». Осенний ветер ерошил черную шерсть.

Пролетая над стайкой ребят, одетых в ведьм и колдунов, я опустился пониже. Они заметили меня и громко рассмеялись, кто—то даже пошутил про Дьявола. У каждого в руке было по бумажному пакетику в форме тыквы с зубастой ухмылкой.

Я разглядывал их, и на душе становилось тепло. Наверное, поэтому я и люблю Хэллоуин больше других праздников: все собираются на улице, чтобы провести время вместе. Мне всегда становилось немного грустно, потому что мы отцом никогда ничего не делаем вместе. Видеть малышей, спотыкаясь, идущих за руки со своими родителями к очередному дому, было больно, но вместе с тем и радостно.

Я бы, возможно, и дальше предавался теплым мыслям об истинном предназначении Хэллоуина, если бы в голову мне не пришла почти безумная мысль. Как давно я не справлял праздники? Даже такие простые и не требующие особой подготовки? Наверное, уже полвека. Я не особенно люблю свой день рождения, он только лишний раз напоминает, что отцу некогда возиться со мной, а друзей у меня нет.

Я решил смешаться с толпой.

Я плавно спикировал за угол ближайшего дома и в мгновение ока обратился собой. Признаться, это очень неприятно. Особенно пугает резкое улучшение зрения: крыланы почти слепы.

В окне рядом горел свет. Я заглянул в него, пытаясь сосредоточиться на еле заметном отражении. Черные волосы, как всегда, причесаны и аккуратно уложены, к ним претензий нет. Я поправил воротник белой рубашки, прикрыв родинку на шее. Никогда ее не любил. Я оценивающе оглядел себя с ног до головы. Отчего—то меня колотило, хотя вечер сегодня был теплый (но даже если и холодный, меня это ничуть не трогает – я совсем не чувствую холода). Я вполне мог сойти за смертного студента, если никто не обратит внимание на мою смертельную бледность.

Смешаться с толпой в самый разгар Хэллоуина было проще простого. Вокруг меня сновали стайки детей, одетых в своих любимых персонажей комиксов, фильмов и книг. Я видел Франкенштейна, держащего за руку кого-то вроде Пасхально Кролика из «Хранителей снов». Я видел и ребят постарше: Чудо-Женщина вела за руку, по-видимому, своего младшего брата, одетого как Бэтмен. К углам жались группы друзей в парных костюмах.

Я так замечтался, разглядывая прохожих в цветастых костюмах, что не обращал внимание на то, куда иду. До тех пор, пока не врезался в кого-то.

– Ай! – воскликнула девушка. – Смотри куда идешь!

– П-простите, я…

И я потерял дар речи.

У нее были рыжеватые прямые волосы ниже плеч, они казались гладкими, как шелк. Ростом она была не высокой, но что—то мне подсказывало – она не девушка в беде. На незнакомке были простые потертые синие джинсы и черная толстовка с карманом на животе, в котором она прятала руки.

И глаза. Зеленые с карими точками. Про такие сказали бы «зеркало души». Они были открыты, бери – и читай чувства, но в то же время колкий взгляд словно предостерегал: «Особенно не увлекайся, тебе можно знать ровно столько, сколько я позволяю».

Раньше со мной никогда не случалось терять дар речи.

Девушка не ответила. Она вскочила и, хмурясь, пошла прочь. А я так и остался стоять на месте, словно прирос к земле.

Она шла, опустив голову, и толпа перед ней словно бы расступалась, но не потому, что она была кем—то важным. Вокруг нее будто собралась тьма, и все, чувствуя ее, старались не попадаться на ее пути. Чутким слухом ночного крылана я уловил ее учащенное сердцебиение

Было в этом одиноком силуэте что—то такое, от чего я остановился и стоял на одном месте, едва ли не раскрыв рот, не в силах продолжить путь. Может, потому что все здесь – даже малые дети – ходили в группах с друзьями или родителями, а она совсем одна? Или может ее выделяло отсутствие костюма?

В голове у меня было абсолютно пусто, иначе как бы я тогда решился подойти?

– Постой! – крикнул я ей вслед. – Я хотел спросить!

Девушка посмотрела на меня через плечо, нахмурив брови.

– Ты со мной разговариваешь? – спросила она.

– Да, с кем же еще, – улыбнулся я, подходя ближе. Девушка все еще хмурила брови, но теперь не веря, а не злясь. – Кхм, извините, если я вас напугал.

– Вас? – переспросила она, улыбнувшись уголком рта. – «Вас» это моя мама. А я просто Киззи.

– Я Стефан, – я протянул руку, и Киззи ее пожала. – Так… Э… который сейчас час?

Знаю. Это было тупо. Но это все, что смог придумать мой столетний мозг.

Киззи задумчиво посмотрела на небо.

– Вечер. – ответила она.

«Проницательно.»

– Ты ведь не за этим подошел, – сощурилась девушка.

«Очень проницательно.»

– Вообще—то нет, – признался я, нервно пригладив волосы. – Я—я увидел, что ты совсем одна и подумал, может тебе нужна компания.

Киззи нахмурилась. Несколько секунд она молчала, и я подумал, что вот сейчас она меня ударит. Но вместо этого она равнодушно пожала плечами и сказала:

– Ладно.

Мы пошли по улице, заполненной людьми в костюмах. На мощенную булыжником дорожку и тротуары падал резкий оранжевый свет фонарей. На улице уже совсем темнело. Поднялся ветер. Краем сознания я понимал, что идиллия праздника скоро закончится кровавой бойней. В Ночь Превращений по—другому не бывает.

– А почему в такой приятный вечер ты гуляешь совсем одна? – спросил я и уже через секунду пожалел, что научился говорить.

Киззи вдруг вся сжалась, точно хищник перед смертельным прыжком. И я понял, что ляпнул не то. И еще я понял, что вторая встреча мне не светит.

– Тебе какое дело? – резко бросила она, даже не оборачиваясь. – Знаешь, что? Лучше иди—ка ты туда, куда шел. Подальше от меня!

Она ускорила шаг и почти бегом удалилась прочь. Из—под кроссовок вырывалась дорожная пыль. До того я все испортил.

Из груди вырвался вздох разочарования. Ну вот опять, Стефан. Вечно я не думаю перед тем, как сказать. Догонять ее я не посмел. Не потому, что ее колючие зеленые глаза смотрели настороженно и опасно. Я знал ее не дольше пяти минут и почему—то уже хотел порадовать ее. Жаль только, что порадовать ее я могу своим уходом.

«М—да, так себе Хэллоуин,» – думал я, разворачиваясь в противоположную сторону. Возвращаться в Кровавый Дом так скоро я не хотел, хоть и делать мне тут уже нечего. Похожу между толпами людей, решил я. Может даже посмотрю на нового оборотня в стае Драгоса. Может, вид крови развеселит меня.

«Чушь собачья, – сказал я себе. – Ты же не переносишь порезы.»

Да, тяжело быть вампиром, бледнеющим при виде ран и глубоких порезов.

Ветер гулял между голыми ветками деревьев. Где—то вдалеке послышался вой. К нему присоединились еще с десяток голосов, хриплых, жадных, полных торжества.

Шум праздника сошел на нет, словно по щелчку. Все замолкли и затаили дыхание, прислушиваясь. Жители городка знали, что значит вой.

Вой повторился, теперь ближе. Толпа зашевелилась, испуганно бормоча и переговариваясь. Кто—то заплакал. Но мне не было до них дела. Ночь Превращений происходит раз в несколько лет. Это традиция, некий обряд посвящения новообращенного волка в семью. Если бы такое периодически происходило со мной, я бы уже привык.

Мне было все равно. По крайней мере, я хотел заставить себя поверить, что это так. Почему—то я не мог сдвинуться с места. Что—то держало меня посреди проносящихся мимо взрослых с детьми на плечах, напуганных подростков и спешащих стариков. Или может быть кто—то.

Под звуки захлопывающихся дверей я обернулся. Я искал глазами определенную невысокую фигуру в черной толстовке и колючими глазами. На что я надеялся? Что она по какой—то причине останется? Что будет так же искать меня? Это было глупо. Но я все равно обводил глазами поредевшую улицу, пока глаза не остановились на ней.

Она правда осталась. В первую секунду я испытал облегчение и даже улыбнулся, но потом меня охватила паника. Какого черта она стоит посреди дороги в Ночь Превращений?!

Снова послышался вой, теперь уже совсем близко. Еще немного и оборотни будут здесь, вся стая. А это одно из тех зрелищ, которые вы точно не захотите увидеть снова.

Забыв о том, что девушка прогнала меня, я бросился прямо к ней, расталкивая последних гуляк. Когда я остановился возле Киззи, она все так же неподвижно стояла, пряча руки в кармане толстовки. Я заглянул ей в лицо. Ух ты, у нее есть веснушки. В первый раз я не заметил… Кхм.

Она не боялась. На самом деле, ее лицо было пустым и странно спокойным. Она смотрела прямо в ту сторону, откуда доносится вой, но ее будто бы совсем не волновало, что в этот самый момент на это самое место бегут огромные, жадные до крови звери. Она слегка склонила голову набок, точно озадаченный щенок.

– Почему ты не бежишь? – спросил я. Я не ожидал, что она ответит. Скорее ударит меня или развернется и уйдет.

– Хочу посмотреть на них, – совершенно спокойно ответила Киззи и в ее зеленых глазах блеснуло любопытство. – А ты что, тоже боишься? Как все остальные?

Не сказать, чтобы я удивился. Потому что я был в диком ужасе.

– Я не боюсь. – Ответил я, чувствуя, как страх вязкой смолой заполняет грудь, мешая дышать. – Но при всем моем уважении к твоему любопытству, это слишком опасно. Ты знаешь, что они делают в Ночь Превращений?

Между тем визгливый вой десятка голосов становился громче. Волки лаяли, тявкали и – что хуже всего – приближались. А я совсем не хотел, чтобы с Киззи что—то случилось.

– О, так вот как это называется, – к сожалению, в ее глазах только прибавилось интереса. – И что же, таинственный незнакомец?

– Они убивают каждого, кого встречают на своем пути, и обливают новичка кровью в знак того, что он теперь часть стаи, – нервно размахивая руками объяснил я.

Позади нас, шатаясь, шел пьяный мужчина. Он выкрикивал что—то нечленораздельное. Скорее всего: «Мы все умрем!»

– То есть, ты утверждаешь, что они – оборотни, и правда выглядят как полулюди—полу звери? – Киззи посмотрела туда, откуда доносились звуки бегущих волков. – А не банда сумасшедших маньяков, думающих, что они животные?

– Абсолютно точно, я уверен. – терпеливо согласился я, стараясь игнорировать тот факт, что я уже слышу тяжелые шаги по асфальту. – Пожалуйста, давай уйдем.

– Так и знала. Ты тоже трясешься.

– Ничего я не трясусь! – процедил я сквозь зубы. – Просто это правда очень опасно. Пошли.

Но какой смысл? Первый волк уже появился из—за дома. Должно быть, это и есть новичок, потому что раньше я его не видел. Что Драгос познакомил меня со многими членами его стаи.

Если вам интересно, оборотня очень сложно перепутать с обычным волком. Черты человеческого тела смешиваются со звериными, словно чудовищный эксперимент природы над самой собой. Под густой шерстью перекатываются бугры мышц. Лапы больше похожи на руки с острыми когтями. Пушистый хвост стелется по земле. Обычно они предпочитают двигаться на четырех лапах, но, если поднимутся на две лапы, вам определенно не понравится. Вы бы смотрели на них, задрав голову. Хотя их вид станет последним, что вы увидите в своей жизни.

Следом за новичком появился рыжий с белыми лапами и щеками волк. Всю его морду по диагонали пересекал уродливый шрам. Это был вожак стаи, Бертолдо Риччи. Сразу за ним сам Драгос, гордо распушивший ржаво—рыжую шерсть. К нему жалась светло—серая волчица, и я подумал, что это, скорее всего, его любовь и мать новичка Рада.

Но картина тут же испортилась. С другой стороны дома появились два неразлучных друга (хотя я бы назвал их партнерами по преступлениям), черные волки – покрытый шрамами Анубис и одноглазый Самайн.

Я втолкнул Киззи в тень на крыльце одного из ближайших домов и закрыл ей рот рукой. Я почувствовал ее дыхание – частое и прерывистое.

Из глотки Самайна вырвалось леденящее кровь хриплое рычание. Они заметили пьяницу, который не переставал кричать и шататься по безлюдной улице. Анубис напрягся, готовясь броситься на него, но Бертолдо быстрее гадюки преградил ему путь. Право первой добычи по традиции достается новичку.

Сын Драгоса, кажется, его зовут Ансгар, одним прыжком настиг мужчину. Вцепился в горло мощными клыками. Кровь просочилась между ними и брызнула на асфальт, заляпав лапы. Пьяница издал булькающий звук и затих. Ансгар бросил труп на дорогу и принялся рвать несчастного. Всюду летали обрывки одежды и кожи. К нему подскочили остальные члены стаи, заливаясь щенячьим лаем.

Меня едва не вырвало от этой сцены, и я отвел глаза. К несчастью, я заметил, как один из волков притормозил и вперил взгляд желтых глаз прямо на меня. Слава Иисусу, это был Драгос. Он лишь потупил взгляд, на мгновение задержав его на нас, а затем присоединился к торжеству сына.

Что бы там не говорилось в легендах, оборотни остаются в сознании, когда превращаются в волков, от чего их приключения становятся в сто раз ужаснее. Сдается мне, пьяный мужчина не единственная жертва за сегодняшнюю ночь.

Я повернулся к Киззи.

– Ну что, довольна?! – прошипел я, не убирая ладонь от ее рта. В ее глазах плескались волны ужаса; она совсем побледнела. В груди кольнуло. Я вовсе не хотел пугать ее еще больше. Смягчив голос, я добавил: – Надо уходить. Обещай не кричать, когда я отпущу тебя.

Киззи скованно кивнула. Я медленно убрал руку. Она не издала ни звука. Теперь надо придумать как именно мы будем уходить.

Сбежать? Оборотни догонят нас и превратят в закуску быстрее, чем мы перебежим на следующую улицу.

Я вздохнул. Остается только одно.

– Снова пообещай, что не будешь кричать, после того, что я сейчас сделаю.

Киззи недоуменно приподняла бровь, а потом ее глаза расширились, рот непроизвольно открылся, когда я перед ней взял, да и обратился в крылана. Но она мужественно промолчала, самостоятельно закрыв рот руками. А может у нее от удивления пропал голос. По—моему, хватит с нее потрясений на сегодня, а может и на всю оставшуюся жизнь.

Я схватил когтями шиворот толстовки и взлетел, увлекая ее за собой.

Глава 3.

Крылан и человек

Благо, я мог поднимать вес, в несколько раз превосходящий мой собственный. Один из немногих плюсов быть вампиром.

Оборотни, к счастью, были слишком заняты, помогая Ансгару обливаться кровью жертвы, и вряд ли заметили крылана с человеком в лапах (звучит сильно, но смотреть на самом деле не на что).

Отлетев как можно дальше от места преступления, я приземлился за домом на самом краю городка. Дом был старый, деревянный, одно окно разбито, у другого и вовсе отсутствует стекло. Крыша покосилась и выглядит так, будто вот—вот обвалится.

– Уф, – я привалился к стене дома. Бросил взгляд на бледную от только что пережитого ужаса Киззи. – Ты как?

– Вампир. – Еле слышно сказала она, не мигая смотря перед собой.

– Что?

– Ты вампир. – Она посмотрела на меня с опаской. – Скажешь, нет?

– Успокойся. Я и не собирался отрицать. – Я устало вздохнул. Почему—то я расстроился. Раньше мне не было дела до того, что обо мне думают смертные. Но мнение Киззи? Оно меня заботило. – Давай я провожу тебя до дома. Одной слишком опасно.

Киззи молчала. Я боялся, что она просто убежит и тогда мы больше не увидимся. А мне очень хотелось видеться с ней. Или еще хуже – попадется в лапы к оборотням.

Девушка снова бросила на меня опасливый взгляд и отодвинулась. Здорово, теперь я ей противен.

– Ты ведь не собираешься высасывать из меня кровь? Потому что, если да, то я владею каратэ, – она сложила руки «бумагой» и сделала выпад в мою сторону.

– Что? Пить твою кровь? Ты хоть знаешь сколько гадости в ней намешано? Это же сплошной холестерин. Нет, я не буду «высасывать из тебя кровь», – передразнил я ее.

– Отлично, – решила Киззи. – Потому что я приврала насчет каратэ. Подожди. Тогда чем ты питаешься?

Я нахмурился.

– Спрашиваешь так, будто я какой—то редкий зверь.

– Прости. – Она помолчала, а потом продолжила: – Что у тебя было сегодня на ужин?

– Первая отрицательная, – усмехнулся я. – Из папиной местной больницы. Сорок процентов крови присылают ему.

Киззи понимающе кивнула, будто всю жизнь подозревала, что с больницами что—то не так. Вроде бы, я больше не пугал ее. На самом деле боялся я. Что со мной сделает отец, если узнает, чем я сейчас занимаюсь?

Не знаю, что случилось бы дальше, – молчали бы мы или поговорили, – но тут из ниоткуда появился Драгос—человек.

Он был весь в крови, волосы и борода топорщились во все стороны, но на лице сияла улыбка. Меня от этого передернуло. Он присел на корточки передо мной.

– Прости, что так вышло, – улыбка мгновенно угасла. – Вернемся домой?

Драгос, кажется, даже не заметил Киззи. Она же вжалась в тень и испуганно таращилась на него.

– Нет, все в порядке, – отмахнулся я. – Иди, веселись с семьей. Встретимся как договаривались.

– А как же ты?

– Погуляю тут, – улыбнулся я, а сам подумал: «Уходи уже». – Давно я не был на свежем воздухе.

– …ладно, – неуверенно кивнул оборотень, вставая с колен. – Тогда до рассвета.

Он побежал прочь от полуразвалившегося дома, на ходу превратившись в получеловека—полу зверя.

Киззи выдохнула… с облегчением? Кажется, она не дышала все время, пока Драгос был здесь. После паузы она спросила:

– Значит… ты нечасто бываешь вне дома?

– Ну да, – ответил я. – По правде говоря, я не выходил последние девятнадцать лет, потому что пребывал в депрессии из—за одиночества и проходил терапию.

(Неделями не вставал с кровати, слушая старые пластинки.)

– Ага, бывает… – сказала Киззи таким тоном, словно ей было знакомо это состояние.

Я хотел было спросить, что случилось, но она меня перебила:

– Думаешь, они уже ушли? Я имею в виду, оборотни. Мне нужно домой. Родители, наверное, беспокоятся. – Она поднялась на ноги. – Не проводишь меня?

– Да, конечно, с радостью, – сказал я даже слишком поспешно. Резко вскочил и ударился головой оконную раму.

Киззи подавила смешок. Перед глазами летали мушки, но я улыбнулся. Боль притупилась. В животе снова защекотало. И я впервые подумал, что, может быть, дело не в ужине.

Мы выглянули из—за угла – ни одного оборотня. Осторожно двигаясь между двумя домами, оглядываясь по сторонам, мы вышли на незнакомую мне улицу. Фонари освещали асфальт и вымощенный камнем тротуар. На дороге алели кровавые отпечатки лап Драгоса.

– Отсюда недалеко до моего дома, – шепнула Киззи мне на ухо. Мурашки предательски забегали по шее. – Перебежим улицу, затем еще одну и все, мы на месте.

«Да уж, недалеко,» – подумал я, но вслух ничего не сказал.

Не сговариваясь, мы одновременно шагнули в свет фонарей и побежали к противоположному дому. Сердце тоже ускорило свой ход и больно билось о ребра. Холодный ветер трепал волосы и кусал лицо.

Мы остановились в тени, переводя дух. Дорога не была широкой. Легким стало трудно дышать; осенний воздух обжигал ледяным пламенем.

До дома Киззи действительно было не так уж далеко. За зданием, возле которого мы остановились, имелся небольшой задний дворик с сарайчиком для садовых инструментов. А за двором такая же дорога, как и предыдущая, освещенная парой фонарей. На краю – единственный дом со включенным светом. Наверное, там и живет моя новая подруга.

Мы снова бросились бежать, словно марафонцы, и скоро прыгнули в тень на крыльце. Киззи прислонилась к двери и тяжело дышала. Я старался не показывать, насколько задыхался сам.

– Спа… спасибо, – пропыхтела Киззи. Рукав ее толстовки задрался, и я увидел тонкие косые шрамы на запястье. Но она быстро спрятала их. Что это? Грудь горела от такого проявления активности (впервые за девятнадцать лет), мысли путались, и я постарался отмахнуться от увиденного.

– Мы еще увидимся? – спросил я полным надежды голосом. Даже сам себе удивился.

– Может быть, – Киззи подмигнула, открывая дверь. Свет из прихожей залил крыльцо. – До встречи, мышонок.

И она скрылась в доме.

Я хотел сказать что-то вроде «не зови меня так» или «я ужас, летящий на крыльях ночи», но, если честно, я был доволен.

Уходя, я слышал приглушенные возгласы из дома подруги. Идиотская улыбка не сходила с лица.

Глава 4

Волк в лесу

Я не стал дожидаться Драгоса и незаметно влетел в окно своей комнаты. Он не из тех, кто хоть о чем-нибудь беспокоится. Скорее всего, не найдя меня возле кованных ворот на рассвете, он просто решит, что я вернулся раньше.

Я лег в кровать, по обыкновению обнял одной рукой плюшевую лошадку и попытался уснуть. Но, как ни странно, сон не желал идти. Я прокручивал в голове воспоминания прошлого вечера, как старую кинопленку, кадр за кадром. А самым любимым кадром была моя новая подруга. При мысли о ней я начинал улыбаться. От всего этого мне было немного неловко.

Я задавался вопросом, понравился ли я ей? Или есть у меня хотя бы шанс понравиться? Она ведь такая… особенная. Другая. Совсем не похожа на тех, кого я встречал до нее.

Мне хотелось понравиться Киззи. Хотелось стать ее другом. Но как это сделать? Я должен быть уверенным в себе или милым? Должен нарушать правила или следовать им? Прожив сто шестнадцать лет, я так и не узнал о девушках ничего стоящего. Может, спросить у папы?

Я вздрогнул. Спрашивать совета в делах сердечных у Влада Дракулы? А может еще у аллигатора?

Спросить Драгоса? Сомневаюсь, что он захочет говорить.

Я посильнее прижал к себе лошадку. Как же мне сейчас не хватает мамы!

Мама…

Я совсем ее не помню. В особняке нет ни одной ее фотографии. Эта тема под запретом в Кровавом Доме. Папа всегда грустнел, когда я спрашивал о ней. Он закрывался в себе и ничего не рассказывал. Так что я рано выучил – о маме лучше не говорить.

Это она подарила мне плюшевую лошадку. Точнее, так сказал папа, и это единственная фраза о маме, вышедшая из его уст. Но я сплю с ней сколько себя помню. И изменять традиции не собираюсь.

Так я и пролежал до утра, терзаемый мыслями. В окно я видел, как Драгос вернулся и тихо шмыгнул в поместье. Каким—то образом он избавился от большей части крови. Ну и отлично, пусть лучше папа ничего не узнает.