Текст книги "Деятель"

Автор книги: Акурат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Деятели, отбиравшие Соискателей в Группу №2, большинством понравились Тихоне. Их было трое – две женщины и мужчина. Так, во всяком случае, казалось по облику и манере поведения. С Деятелями никогда не знаешь, кто из них кто. Некоторые вообще не люди, а некоторые так привыкают менять внешний вид и прочее, что и сами уже точно не помнят кто они. Мужчину звали Бром, он отличался маленьким ростом и своею внешностью напоминал грустного ребёнка, которого заставили резко повзрослеть и решать сложные вопросы. Потому, наверное, на его лице часто можно было видеть выражение глубокой задумчивости и за сдвинутыми бровями постоянную попытку вспомнить что-то очень важное. Он был самым спокойным из всех кого когда-либо встречал Тихоня. Бром ни разу не повышал ни на кого голоса. Никто не видел его в ярости или кричащим и сердитым. Даже на Демонстрации. Тихоня сразу же почувствовал к нему расположение и никогда после не разочаровался в нём. Одна из женщин – Сирена – напротив, была высокого роста, с длинными белыми волосами, широким круглым лицом и маленькими глазами. Лицо это, пока не привыкнешь, производило нехорошее впечатление из-за того, что черты его являлись какими-то нечёткими, размытыми. Тихоню привлёк её голос… он как раз имел хрустальную чёткость, ненавязчивую силу, железную уверенную волю, и успешно балансировал на грани, перейдя которую приобрёл бы искусственную назойливость автоответчика. Голос Сирены всегда успокаивающе действовал на собеседника, и она умело пользовалась этим, скрашивая недостатки своего лица. Кроме этого, Тихоне понравилось в ней то, чего ему самому не хватало – ироничность и терпимое отношение к окружающему миру. Другая женщина с первого взгляда не вызвала симпатии у Тихони и, как оказалось, это было взаимно. Внешностью она подходила под описание какой-нибудь стареющей красавицы-суперзвезды, специальными средствами пытающейся бороться с неизбежным дряхлением не по назначению использующейся плоти. Судя по всему, в молодости она была неотразима и, с ледяным спокойствием, погубила не одно сердце. Тихоня таких женщин не любил, побаивался и считал ненадёжными и лживыми. Впрочем, имя её соответствовало сути – Янус. Формально Первым Руководителем Группы№2 являлась Сирена. Она вела все Экзамены, давала большинство заданий и, похоже, решала участь каждого отдельного претендента. Все трое всячески выказывали довольно миролюбивый настрой и спокойствие, благодаря  чему отбор происходил не так болезненно и нервно. Тем не менее, Тихоне пришлось попотеть над изощрёнными и непредсказуемыми заданиями Экзаменаторов. Одно дело, когда ты видоизменяешься для забавы, для себя или друзей, и совсем другое, когда от этого зависит будущая судьба и за тобой, оценивая, пристально наблюдают чужие, незнакомые люди. Конечно, и Мина и Живчик, как могли, подготовили Тихоню к возможным неожиданностям, но всего предусмотреть нельзя и Живчик откровенно сказал, что на Экзаменах может случиться ВСЁ! Поэтому и надо быть к этому ВСЕМУ готовым! Золотой совет Живчика не раз пригодился Тихоне во время Испытаний! И ещё другой – «Никогда не сдавайся и не отступай! Как бы оно ни проходило, всегда доведи своё выступление до конца – что бы ты ни чувствовал! Не оценивай себя, это не твоя задача, лучше думай о том, что делаешь!». И Тихоня изо всех сил старался выполнить наказ Живчика. Естественное отсутствие умения он компенсировал упрямым стремлением и не думая, по команде, превращался в людей и животных, предметы и растения, ползал по полу, поднимал одну ногу вверх, жевал губами, издавал неприличные звуки, кричал, пел и плясал, а если надо было становился «едой» или инопланетным гуманоидом! Получалось у него скверно и как он проходил Вступительные Испытания ему и самому было неведомо – он просто пёр как танк, демонстрируя недюжинное желание попасть в Ученики. Может именно это и сыграло решающую роль?..

Пройдя все четыре этапа специальных, Деятельских Экзаменов, необходимо было преодолеть ещё два, так называемых, Умных и, при удачном исходе, быть протестированным Проницателем Школы. На первом Умном Экзамене проверялся целый ряд качеств поступающего – как он думает, излагает мысли, как умеет начертать символы, а также грамотность и скорость письма, навыки рассказчика и так далее. Второй Умный Экзамен проверял знание истории возникновения Города и всех Пределов Страны. И, наконец, счастливчики прошедшие эти издевательства над личностью, отдавались в кровожадные руки Проницателя. Тут уж, по слухам, пощады не было никакой. Выявлялись решительно все тайны кандидата, хочет он того или нет. Всё подсознание становилось интересной книгой для  внимательного изучения Руководством. Первый из Умных Экзаменов Тихоня преодолел относительно спокойно и уверенно – помогли врождённые способности. А вот на втором произошло то, что обычно называют «ключевым моментом», «поворотным пунктом», «кардинальным изменением» или, как сам Тихоня позднее охарактеризовал это событие «пересадка на другой поезд». Ничего особенного он в тот день не чувствовал, кроме обычной для таких случаев нервозности и, как любят говорить в народе «ничто не предвещало»… Получив задание, Тихоня прочитал его и понял, что пропал – из двух вопросов он не знал ни одного! Без тени ученического кокетства и забывчивости волнения, без вариантов и предположений, это было краткое и предельно конкретное как приговор НЕ ЗНАНИЕ! Неизбежный провал встал перед ним во всей своей неумолимости. И это было настолько же невероятно, как если бы перед путником спокойно шагающим по солнечной и до горизонта свободной дороге, вдруг поперёк пути разверзлась земля и, от края и до края заслоняя собой свет, швыряясь камнями, грохоча выросла бы гигантская необходная скала!.. Как всегда, поначалу Тихоней овладела дикая паника. Такая, что захотелось тут же сорваться и убежать. С трудом удержавшись, он вспомнил предупреждение Живчика, а также признание одного из самых популярных Деятелей о том, что тот никогда не спешил реагировать и всегда выигрывал. Времени на обдумывание ответов дали предостаточно, заявив Соискателям, что они могут готовиться столько сколько пожелают, не забывая, при этом, о тех кто томится за дверью в ожидании своей очереди… Тихоня сделал умный вид, соображая что можно предпринять. Во время Экзамена выходить нельзя, спросить не у кого – ближайший сосед располагался метрах в пяти, ментальной связью не воспользоваться – перед Экзаменом мягко предупредили, что делать этого не стоит, тем более что помещение заранее экранировалось от телепатических контактов, да и не с кем связываться… Выхода не было. Тихоня немного успокоился, решил не торопиться и побыть ещё хоть немного Почти Учеником – пусть сами его вызовут. По здравом размышлении, он пришёл к выводу, что как бы то ни было, может считать себя победителем. Все самые сложные и главные Испытания он прошёл и прошёл успешно – из нескольких тысяч человек  выбрали не больше тридцати и он среди них. Это была победа. Жаль, конечно, что придётся уходить когда ты с таким трудом добрался до заветных дверей, и вот-вот их откроешь. Но, в конце концов, он сам виноват – увлёкся подготовкой к специальным Экзаменам, а про Умные совсем забыл… Что ж, теперь придётся начинать всё с начала…

Когда его позвали, он совсем уже спокойно подошёл и сел напротив Экзаменатора, который оказался женщиной и, судя по виду, женщиной строгой. Она бросила быстрый взгляд на совершенно чистый лист бумаги, положенный Тихоней перед собой, подняла бровь и сухо сказала:

– Я вас слушаю.

Тихоня уже набрал воздуху, чтобы признать поражение, и неожиданно вспомнил, как незадолго до его увольнения из «Первого», на утренней тренировке Деятелей, один из них – Коротышка – появлялся в луче света буквально из ниоткуда и говорил какую-то абракадабру, а другие бывшие рядом вдруг дружно взрывались хохотом и шутливо ругали его за что-то. Потом всё повторяли сначала. Он снова также появлялся и проговаривал уже другую абракадабру, и снова все смеялись и снова ругали его. Тихоня в тот раз находился, как всегда в Запретной Зоне и во все глаза наблюдал за происходящим. Когда очередной раз Коротышка возник из воздуха, он вдруг остановился, повернулся в сторону Тихони и посмотрел ему прямо в глаза. Тихоня отпрянул. «Не может быть! – подумал он, оглянувшись. – Из Главного Зала Запретная Зона не видна! Тут же вспомогательный персонал дежурит… Их не должны видеть! Может совпадение?!». Но Коротышка смотрел именно на него. Ничего не происходило. Наступила тишина. Всё вокруг, как будто замерло, остановилось. Коротышка продолжал смотреть… Его взгляд, минуя глаза, проникал куда-то глубже, намного глубже. Туда где Тихоня хранил свои мысли и чувства, воспоминания… Ещё глубже – туда, где был он сам… От этого взгляда невозможно было оторваться или противиться ему. Но он не угрожал и не давил, а был каким-то понимающим, полным сочувствия, отеческим… Казалось, он что-то сообщал. Коротышка снова произнёс нечто непонятное, но очень важное и лично для Тихони. Он это явственно ощутил… Несколько дней после этого Тихоня ходил спокойный и умиротворённый, как если бы ему сказали, что у него всё будет хорошо и даже лучше, чем он ожидает…

– Я вас слушаю!.. – резануло над ухом.

И тут его осенило… Не понимая, но отчётливо ЧУВСТВУЯ что делает, он поднял глаза на экзаменаторшу и заглянул так глубоко, как только смог…

На полянке сидела маленькая девочка в белом платьице и играла с цветами. Он подошёл к ней и присел рядом.

– Привет!

– Здласьте, – ответила девочка.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ая.

– А меня Тихоня.

Девочка сосредоточенно обрывала лепестки у цветка.

– А ты знаешь, что цветы нельзя рвать? – спросил он.

– Потему?

– Потому, что они живые!

– Зывые? – удивилась девочка.

– Да. И всё чувствуют!

– Всё-всё?

– Всё-всё!

Девочка задумалась.

– А они слысат нас? – спросила она.

– Конечно.

– А потему они не говолят?

– Не знаю. Может мы их не слышим?

Поговори с ними…

– А ты умеес?

– Нет. Но я точно знаю, что они живые и

слышат нас. И чувствуют!

– Знатит им больно? – спросила она.

– Больно.

Девочка поглядела на растерзанный цветок и заплакала.

Тихоня придвинулся ближе, прижал её к себе и, поглаживая по голове, сказал:

– Ничего! Всё будет хорошо. Ты, главное, не спеши. Не спеши!

Девочка подняла голову, и серьёзно сказала:

– Я больсе не буду их лвать. Я буду

ухазывать и лазговаливать с ними.

– Ну, вот и хорошо. Прощай! Удачи тебе!

– Пака! – ответила девочка, улыбаясь и

утирая слёзы. – Пака!

Слабость навалилась тяжёлым ватным одеялом. Тихоня огляделся вокруг, приходя в себя и пытаясь собраться. Он снова посмотрел на экзаменаторшу. Глаза её были расширены, брови удивлённо подняты, и на лице, легчайшим отпечатком, светилась немного растерянная улыбка. Она тоже приходила в себя и совсем по-другому, внимательно и задумчиво, поглядела на Тихоню. Затем лицо её приняло прежнее выражение сухости и важности, она скользнула взглядом по сторонам, взяла в руки экзаменационный лист с несуществующим ответом и, глядя в него, громко сказала:

– Что ж, молодой человек! Предмет вы знаете плоховато! Но зачёт заслужили, и, надеюсь, во время учёбы в нашей Школе, вы восполните пробелы!

Тихоня не понял, что она говорит и открыл рот, чтобы переспросить…

– Вы свободны, – отчётливо произнесла экзаменаторша, – можете идти.

Не веря своему, такому уже совсем не чаянному спасению, а ещё больше поражённый тем, что САМ сейчас сделал, он поднялся, прошёл через весь класс и вышел в коридор. И даже закрыв за собой двери, всё ждал окрика сзади или жёсткой руки на плечо. Но ничего  подобного не произошло, и медленно осознавая, снова и снова прокручивая в памяти прошедший Экзамен, Тихоня вышел на улицу. Стараясь «не расплескать», удержать как можно дольше новые ощущения, он тут же свернул в хитрую анфиладу проходных двориков, в одном из которых давно уже облюбовал под большим раскидистым кустом укромное местечко для успокоения и раздумий…

8

Где-то внизу крупно затряслось, взревело, и оконное стекло больно ударило Тихоню по голове. «С контролем недоработочка, – подумал он, потирая ушибленное место. – Повнимательнее надо быть!» Бросив беглый взгляд по сторонам, Тихоня оценил обстановку как позитивную – пробка ещё недавно черепашьим панцирем застывшая и обездвиженная – ожила, распалась на отдельные разноцветные части, и переругиваясь гудками, медленно потекла приближаясь к Вокзальной Площади. «Если появился регулировщик, – прикидывал Тихоня, вглядываясь через лобовое стекло, – то мы просто везунчики. Тогда в два счёта окажемся на площади, а уж после… свобода, поедем с ветерком!». Так и произошло – очевидно, в ответ на «страстные мольбы» участников движения, свыше был ниспослан святой регулировщик, незамедливший своим чудесным жезлом, как волшебной палочкой, произвести долгожданное освобождение Площади, позволяя благодарному Тихоне плавно пересечь её, и устремиться по строго вытянутой нити Старого Проспекта вперёд, в расслабляющие объятия жилища… Отдохнувший фургон, словно вспомнив молодость, бодро побежал к вожделенному концу маршрута, весело позвякивая, погромыхивая, покачивая и поскрипывая своим оснащением. В распоряжении Тихони оставалось ещё не меньше получаса. Ему нетерпелось как можно быстрее, не теряя зря времени, продолжить свою, пока удачно проходившую, ретроспективу. Он уселся на сиденье поглубже, для безопасности взялся за поручень и закрыл глаза…

9

По сравнению с пережитым на втором Умном Экзамене, проверка у Школьного Проницателя показалась скучной и бесполезной. У всех и каждого по очереди долго снимали какие-то показания старыми, пыльными, сомнительного вида приборами, затем бесконечно и нудно пришлось заполнять дурноватые тесты с глупейшими вопросами, потом по сигналу все рисовали картинки и что-то ещё и ещё, такое же унылое и никчёмное. И всему этому не было конца и предела. У Проницателя они провели чуть ли не целый день. «Удивительно! – думал Тихоня, возвращаясь домой. – И чего пугали этим Проницателем?! Обычная тётка… некрасивая, неуверенная в себе, тихая, в очках!..». Но дело, конечно же, было не в тётке, а в той информации, которую она своими приборчиками собирала! И Тихоне потом разъяснили, что давным-давно в Школе работал очень умный дяденька, умевший безо всяких приборов заглянуть тебе в голову и всё про тебя узнать. Вот его-то и назвали Проницателем. А теперь это делает машина, железяка. Разумеется, не такая умная, и сама она никуда там не заглядывает, а вместо этого любой надрессированный лаборант, нажимая кнопочки, заносит в неё снятые с «пациента» показания и через какое-то время – хлоп! – она выдаёт кому следует удобный бумажный вариант твоей жизни – внутренней, внешней, прошлой, настоящей и будущей тоже. Машину эту никто из Учеников не видел, а Руководители говорили о Проницателе крайне редко, мало и не иначе как о живом человеке – «Он сказал», «Он посоветовал»… Тихоня россказням «старшекурсников» про гениальную машину не верил, ему было неприятно думать о том, что некто или нечто следит за ним и знает про него всё. Тем более, тётка в очках перед тестированием заявила, что все предоставленные Соискателями данные это вроде как формальность, дань традиции и нужны для того чтобы Руководители Групп могли эффективнее помогать Ученикам в их работе и более ни для чего. Тихоня пожелал себе, чтобы тема Проницателя исчезла совсем из его учебной жизни и решил никогда к ней не возвращаться. Самым приятным моментом в тот день стало объявление об окончании проверки и приглашение всех Соискателей на Церемонию Зачисления, которая – можете не сомневаться! – состоится завтра в такое то время, в Малом Зале Школы.

Помещение Малого Зала было очень похоже на Главный Зал Первого филиала, только раз в сто меньше и без золотой пышности. В нём  проводились рядовые учебные Демонстрации или Вступительные Испытания. Ничего особенного новоиспечённые Ученики не увидели и не услышали, кроме, самого главного – Сирена, Первый Руководитель Группы №2, зачитала окончательный список успешно сдавших все Экзамены, утверждённый и заверенный Высшим Руководством Школы. Отныне всем присутствовавшим двадцати Соискателям присваивалось звание Ученик-Деятель.

А на следующий день утверждённых Учеников пригласили в филиал №2 Центра Воздействий (где им предстояло постигать деятельскую науку) для встречи уже с руководством филиала. Это мероприятие, в отличие от школьного накануне, было немного помпезным и торжественным. Всю Группу проводили в Музейный Зал, где на стенах висели изображения ушедших и ныне живущих Деятелей. Все они были запечатлены в разных позах, на первый взгляд неестественных и неудобных, некоторые со странными гримасами на лицах, большинство во время работы, на улице или у себя дома. Внизу, под картинами, располагались макеты сооружений, которые использовались в Демонстрациях. Ещё Тихоня заметил в углу какой-то длинный, извилистой формы чёрный блестящий ящик, как ему потом объяснили, являвшийся экзотическим музыкальным инструментом, привезённым кем-то из-за Дальних Пределов и издававший поразительно красивые звуки. Как то Тихоня, восхищённый его звучанием, захотел непременно выучиться на нём играть, да так и не собрался. Посередине зала стоял большой накрытый для банкета стол. Ученикам, стеснительно державшимся кучкой, предложили садиться за него. Тихоня, как и остальные, нервничал и был неловок. Когда все, наконец, расселись, появился Главный Созидатель этого филиала – маленький, толстенький, седой старичок с сильным, густым голосом. Он, не улыбаясь, громко поздравил новичков с поступлением, напомнил о соотношении количества кандидатов и прошедших, об ответственности и в заключение пообещал, что дальше будет ещё труднее. После Главного Созидателя выступил Хранитель. Он походил на дипломата и говорил точно так же как они – мягко, складно и непонятно. Из его речи Тихоня уловил, что всем новоприбывшим будет хорошо в филиале и уж он, Хранитель, об этом позаботится. Затем появилась делегация Деятелей, приписанных к филиалу №2. Каждый из них произнёс короткую приветственную речь. К ним присоединились, и тоже по отдельности выступили, Руководители Группы – Сирена, Янус и Бром. Когда все уже наговорились, снова вышел Главный Созидатель и громогласно пригласил всех отведать угощения. Напряжение немного спало, старые и новые члены коллектива, объединённые общим поеданием, оживились, зал приглушённо загудел и зазвенел посудой. Тихоня был счастлив – мечта о Школе сбылась, он среди избранных, в их честь устроили банкет, чего ещё желать? Правда, потом он узнал, что Деятели всегда устраивают банкеты, по любому, даже пустяковому, поводу – это у них традиция такая. И всё же тот, первый, в памяти Тихони навсегда остался особенным предзнаменованием начала какой-то новой жизни…

Учёба предстала почти такою же, какой Тихоня её себе воображал. А в чём-то и немножко лучше. Ему нравилось проводить много времени в Школе и в филиале. Первую половину дня Группа изучала теоретические дисциплины в разных классах обоих корпусов Школы, а вторую половину, после часового перерыва, Ученики проводили на практических занятиях в филиале №2 или, как они стали называть его между собой, во «Втором». Он находился в пятнадцати минутах ходьбы от Школы. Во «Втором» было интересно и увлекательно. Всей Группе выдали именные карточки для прохода внутрь и Тихоня с гордостью показывал свою родственникам и знакомым. «Второй», созданный несколько позже «Первого» и уступая тому по размерам и важности, являлся таким же  несгибаемым форпостом традиций. Местные правила обязывали Учеников, как и любых других сотрудников филиала, приветствовать Деятелей при встрече, но и вместе с тем позволяли общаться с ними. Это вызывало одновременно гордость и страх – все побаивались пока что заговаривать с кем-либо из Деятелей, держась, на всякий случай, от них подальше. Тихоня же, в отличие от своих товарищей, после незабываемых эпизодов с участием Бафа и Коротышки, чувствовал себя в некотором смысле бывалым и страха не испытывал. Он был полон безграничного уважения, не решаясь вступать в более близкий контакт только по той скромной причине, что не знал как и о чём с ним будет говорить Деятель. Ну и, разве что чуть-чуть опасался повторения своего провала с Маром.

Сотрудники «Второго» приняли Учеников благосклонно, им разрешалось ходить везде, заглядывать и задавать вопросы. Хранитель, как обещал, позаботился и выделил Группе тесную, разделённую надвое, раздевалку и просторный Учебный Зал. Об одном, правда, хитрый и экономный Хранитель «забыл» и поначалу это омрачало ученическое существование – всякий раз когда Группа, оголодавшая на утренних лекциях, вваливалась в служебный буфет, обнаруживалось, что подкрепиться решительно нечем – Деятели после своих утренних тренировок подъедали почти всё без остатка, а на молодое пополнение администрация якобы не рассчитала запасов. Но после настойчивых жалоб Учеников а также благодаря «хозяйственному гению» Хранителя это «досадное недоразумение» быстро исправилось и все остались довольны собой и жизнью…

Начавшиеся трудовые учебные будни не повлияли на поведение Руководителей Группы, они оставались спокойными и доброжелательными. Сирена никогда  не давила на Учеников и не подчёркивала разность в званиях. В Янусе Тихоня всё-таки нашёл зацепку для симпатии – она была интеллигентна и рассказывала неправдоподобные, но жутко интересные и захватывающие истории. А больше всех Тихоня симпатизировал Брому. Он вбирал в себя не только перечисленные качества коллег, но дополнял их раздумчивостью, добротой и вниманием к своим подопечным. Кроме того, Бром обладал настоящим талантом в своём деле. Когда Ученики получили доступ на вечерние Демонстрации и Тихоня увидел Брома в работе, то был потрясён его гениальностью. Он в совершенстве умел самостоятельно изменяться до полной неузнаваемости без каких-либо внешних средств, а, самое главное, управлять этим. Поразительным был также тот факт, что за исключением завсегдатаев, постоянно приходивших во «Второй» на Демонстрации, Брома практически никто не знал! Тихоня очень надеялся, что когда их звания хоть немного приблизятся друг к другу, то может быть они смогли бы стать друзьями, ну, или хорошими знакомыми. Впрочем, Бром был настолько лоялен, что спустя несколько лет, он, приглашая бывших Учеников на свой День Рождения, просил включить в список и Тихоню, в то время как тот снова скатился до звания Соискатель и был забыт даже некоторыми своими друзьями. В общем, Бром личность незаурядная, масштабная и дай Бог ему долгих лет жизни. Кстати, именно на том Дне Рождения, Бром вдруг ни с того ни с сего, будучи абсолютно трезвым, при всех заявил, что Тихоня один из его лучших и самых талантливых Учеников. За что Тихоня благодарен ему до сих пор…

Нельзя сказать, что учение давалось легко, но сил и задора хватало. Интереса тоже. Тихоня старался быть точным, ответственным и прилежным учащимся. Он не пропускал лекции, записывал всё, что на них слышал и добросовестно готовился к практическим урокам. Отношения с одногруппниками складывались по-товарищески ровные. Правда, Тихоне этого было мало. Воспитанный хорошими книжками, он давно мечтал о крепкой мужской дружбе. В детстве всё было гораздо проще и, отличавшийся в тот период сверхобщительностью, Тихоня свято верил, что все его быстрые знакомства это и есть дружба на век. К юношескому возрасту Тихоня стал более закрытым, разборчивым, разучился распознавать людей «на ходу», и оттого растерял вместе со своим безоговорочным обаянием всех приятелей. Те, что были у него в Общеобразовательном Центре, после выпускного вечера как-то в одночасье пропали. Чему, если честно, Тихоня нисколько не опечалился, а наоборот, радовался возможности завести новых, настоящих друзей в той среде, которая была ему близка. Однако и в Школе он в этом не преуспел. С отдельными Учениками сложилось лишь хорошее рабочее взаимопонимание. Например, Умник. На первый взгляд, у них не могло быть ничего общего – Тихоня младше его, худой и незаметный, робкий «маменькин сынок», не отличающийся высоким интеллектом. Умник же – физически крупный, с большой головой, в очках – много знал, умело пользовался речью и был совсем не похож на Деятеля, скорее на какого-нибудь учёного, или молодого преподавателя. Каковым, кстати, и являлся по предыдущему образованию. Он первое время недолюбливал Тихоню и открыто, в лицо, называл его дураком. До тех пор пока однажды им на двоих не дали задание по Звуковому Воздействию. Так себе, ерундовое заданьице – перекидываешь друг другу маленький мячик и выкрикиваешь разные слова… Которые надо было подобрать в определённой последовательности путём хитрого алгоритма. Вот с этим они и просидели дня три. Когда даже большая голова Умника отказывалась работать, они расслаблялись крепким чаем и беседой. Тихоня рассказывал о своём, Умник о своём… За это время стать друзьями они не успели, да и не получилось бы у них дружбы, оба это хорошо понимали. Но Умник изменил своё отношение к Тихоне, признав, что был к нему несправедлив и пообещал выбирать именно его для грядущих собственных учебных работ.

Или Болтун. Уникальный в своём роде человек. Красавец, сошедший с обложки женского журнала, отпетый сердцеед, дамский угодник, фонтанирующий шутник, легко становившийся душой любой компании. Очень остроумный, тонкий и начитанный, Болтун на первых порах не скрывал своего презрения по отношению к Тихоне. А потом откуда-то нашёл в нём, как сам сказал, «нетипичное чувство юмора» и стал всё чаще заговаривать с Тихоней, находя их общение интересным, выражая удивление тому, что Тихоня, оказывается не идиот, как Болтун думал вначале. Тут, конечно, не последнюю роль сыграло мнение Умника. Он был старше всех и по этому праву его назначили на почётную ученическую должность Предводителя Группы. С чем никто не спорил, все признавали его авторитет, багаж знаний и лидерские качества. Умник был всегда в курсе «последних событий», знал закрытую информацию и разбирался во всех «подводных течениях». Из-за него (косвенно, конечно же) Тихоня однажды чуть не нажил себе крупные проблемы. Когда произошёл всем памятный переворот, и Страну ожидало пугающее неизвестностью будущее, всякая связь между городами была прервана. Умник (будучи в отъезде на каникулах) каким-то чудом телепатировал Тихоне, чтобы тот собрал и передал ему все возможные новости. Тихоня, как ответственный человек, пошёл на Главную Площадь, где митинговал взбудораженный народ, зачем-то ещё прихватил с собой такого же правильного одногруппника Танцора и они на пару стали там выведывать «новости». А потом кому-то из них пришла в голову светлая мысль взять интервью у кого-нибудь из рядом стоявшего здания Военного Ведомства. Долго не размышляя, молодые люди пошли и стали барабанить в ворота… На их призыв явился человек в шинели и спросил, чем может помочь. Танцор с Тихоней, ничуть не смутившись, начали задавать вопросы. Человек в шинели, как и следовало ожидать, не имел желания отвечать на них. Но ребята, словно в каком-то наваждении, не унимались… Короче, им сказочно повезло – тот, кто вышел к ним оказался одним из Руководителей (Тихоня позже вспоминал, что у того и вправду должно быть высокое звание, судя по символам на одежде). Он переменил тон, и кратким, предельно доходчивым языком, объяснил Тихоне и Танцору, что если бы на их настойчивый стук вышел простой часовой, он вообще не стал бы их слушать, а сразу отвёл куда-нибудь туда, откуда они, любезные, благодаря неразберихе вышли бы нескоро и что если им очень хочется, то это можно легко и быстро организовать… Объяснение так отрезвляюще подействовало на обоих интервьюеров, что «только пятки засверкали» когда они удалялись с Площади. После этого общение с Умником как то само собой сошло на нет. С каникул он обратно не вернулся, решив организовать в родном городе обучение основам Деятельского Искусства. Тихоня в тот же год приезжал к нему за советом планировать ли очередное поступление. Умник сам предложивший остановиться у него, вызвался потренировать Тихоню. Он считал тихонины колебания блажью, уговаривал его не отступаться, но узнав, что тот всё же передумал, очень вежливо попросил съехать. Говорят, Умник теперь преуспевающий Созидатель и весьма состоятельный человек… Тихоня потерял его из виду. А с Болтуном они иногда общаются по сей день. Он стал ещё привлекательнее для женщин, по прежнему следит за фигурой и единственное с чем расстался, так это с излишней шевелюрой, сделав себе соответствующую новому статусу «средних лет любовника» причёску. Кроме этого, между делом, он превратился в популярного Деятеля. Народ его уже узнаёт на улице и ему это очень нравится.

Пожалуй, кроме Умника и Болтуна у Тихони приятелей не было. Не считая Танцора. В Школе они не общались особо, так … читали одни и те же книжки. А сошлись через восемь лет – Тихоня скрывался тогда от карающих за непослушание родственников, и попросил срочного убежища. Танцор с радостью согласился прятать его у себя. Дело было летом, и Тихоня испытывал жуткое неудобство от того, что отпускник Танцор тратит на него почти всё своё время. Он был интересным собеседником, в ярких подробностях рассказывал о поездках за Дальние Пределы, читал Тихоне по секрету свои поэтические пробы, кормил его вареньем и железно обещал помочь вернуться в Школу… И всё бы хорошо, но когда чуть позже Тихоня был на грани жизни и смерти, а Ведьма его спасала, как всегда неожиданно, выяснилось, что Танцор никакой не Танцор, а хорошо замаскированный Вампир. Не книжный – с клыками и кровавым ртом, а, напротив, очень приятный молодой человек симпатичной наружности, услужливый, культурный, отзывчивый, всегда готовый помочь… почти идеальный. Тихоня сам никогда бы не догадался, что тот, кого он уже называл своим другом, целенаправленно занимался высасыванием биологической энергии в разных её ипостасях и всевозможными способами. Ведьма говорила потом, что буквально подхватила Тихоню в последний момент. И было тогда совсем не до смеха, как в детских книжках-страшилках… Нейтрализовали милого Танцора быстро, спасая Тихоню от неминуемой гибели. А вот дальше пришлось долго и муторно, по кусочкам, отрывать его мёртвую хватку и происходило это очень даже по-настоящему! Точнее всё ещё  должно произойти, а пока…

Пока Тихоня с нетерпением ждал когда же Руководители Группы начнут обучать Искусству Деятеля. Каким образом это должно происходить Тихоня не ведал, но был уверен, что учение волшебству также обязано быть хоть немного волшебным. Однако, по какому-то недоразумению, ожидания его не оправдывались. Окончив длительные теоретические предисловия, ни Сирена, ни Бром, ни Янус, иногда порознь проводившие уроки, всё никак не переходили к делу. Изо дня в день, на практических занятиях приходилось делать ужасно скучные упражнения с воображаемыми предметами, воображаемыми людьми и почти всем воображаемым. Если не делались упражнения, то Руководители предлагали Ученикам зачем-то играть друг с другом в странные игры неясного содержания. Тихоня поначалу отнёсся к ним терпимо, как к неизбежным издержкам любого обучения, ни одно из которых, по мнению Тихони, не существует в идеальном, то есть полностью тебя устраивающем, виде. А со смутными ощущениями какого-то непорядка он привычно разбирался традиционным методом – игнорировал. Это было легко, его мысли занимали два события, первое из которых осталось бы просто полумистическим случаем для поздних воспоминаний, но в своей связи со вторым, возможно уже выстраивалось в логический ряд, последовательность, дававшую обязательство продолжиться. Тихоня думал о том, как сильно ему хочется рассказать кому-нибудь про Коротышку и о своём неожиданном опыте на Экзаменах. Он был бы рад поделиться посетившими его новыми счастливыми предчувствиями, таинственными догадками. Если бы у него был друг, перед которым он смог бы выговорить их, облечь в форму, осмыслить значение… Впрочем, опускаясь с небес на землю, Тихоня отдавал себе отчёт в том, что самый близкий друг не взялся бы со всей определённостью подтвердить или опровергнуть принадлежность этих событий Деятельскому делу. Так что, по всей видимости, придётся идти к единственным людям, в чьих силах прояснить картину и кто не примет его за сумасшедшего выдумщика… к Руководителям Группы. Но к кому обратиться Тихоня не знал – кандидатура Януса сразу отпала, а из двух других он не мог выбрать. По Правилам все вопросы нужно решать с Сиреной, она главнее всех. А душа лежала больше к Брому. Но он, как и Сирена, никогда не бывает один, постоянно рядом другие Деятели или Ученики. А если и удастся поймать кого-то из них поодиночке, то как объяснить, как спросить то что нужно? Можно ещё было поговорить со старым знакомым, с Живчиком. Тихоня счёл это наилучшим выходом и уже готовился к разговору, когда узнал, что Живчик вне досягаемости – с Группой №1 он уехал куда-то обмениваться опытом… Ах, как не хватало доброй Мины! Ей бы Тихоня без промедления открылся, зная, что она если и не поможет, то уж точно поймёт его и поддержит. Но, к сожалению, пока Тихоня находился в горячке поступления, старенькая Мина внезапно заболела, слегла и почти совсем потеряла память. Тихоня, по возможности, навещал её. Она его узнавала и не более – связного разговора Мина вести уже не могла, всё время повторяя: «Ты поступишь, я в тебя верю! Помни, дорогу осилит ИДУЩИЙ!»…