Текст книги "Отпечатки на глине (СИ)"

Автор книги: Afy_es

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Пролог ==========

Настроение было ни к черту. В школе ей тоже бывало нелегко – уроки, желание во всем быть первой, критика Снейпа, недовольство и зависть одноклассников, ее происхождение. Но тогда она как-то справлялась со стрессом. А теперь, когда она стала старше, работы больше, все стало сложнее. Рядом не было ни Гарри, ни Рона, ни профессора Макгонагалл, которая бы одолжила маховик времени (да что скрывать, этот маховик она сейчас использовала бы только, чтобы наконец-то выспаться), ни профессора Дамблдора, который накинул бы баллов.

Она пыталась все и всех контролировать, как делала это в детстве и юности, но чем дальше, тем больше ощущала свое бессилие. Руководящая должность в Министерстве сначала грела самолюбие, а теперь только выматывает. Сначала Гермиона попала в Мунго с вроде бы небольшой простудой, которая затем превратилась в синусит, а тот в свою очередь не желал уходить, и не помогали ни заклинания, ни зелья, и только магловские антибиотики остановили болезнь.

Когда Гермиона вышла на работу, то обнаружила, что пост, на который она метила, отдали другому человеку – Саманте Тейлор. Три года труда, работы допоздна, иногда за других сотрудников – насмарку. А ее конкурентка даже на работе появлялась не всегда, зато умела подмазать нужным людям и умело воспользовалась болезнью Гермионы.

Так Гермиона попала в Мунго снова.

– Истощение организма на фоне дистресса, – выдала доктор. – Вам надо отдохнуть.

– Я отдыхаю весь чертов месяц! С кровати не встаю.

– Отдохнуть и расслабиться…

– Я занятая женщина. Пусть расслабляется Лаванда Браун!

Доктор посмотрела удивленно.

– Моя одноклассница. Мы не особо-то ладили. – Гермиона не стала добавлять все, что могла рассказать о глупой Лаванде.

– Вы пробовали заняться чем-нибудь для души?

Для души она орала на подчиненных, но признаться в этом доктору не решилась.

– Недавно при Мунго открылись курсы по гончарному делу. – Доктор не обратила внимания на выражение лица Гермионы и продолжила: – Простые неспешные движения очень расслабляют. Это сродни медитации. Мы открыли этот курс для реабилитации волшебников, переживших сильный стресс.

Гермиона хмыкнула. Конечно, ни на какой курс по гончарному делу она не собиралась. Она чиновник, руководитель и героиня войны. Подобные «развлечения» не для нее.

========== Наслаждаться моментом ==========

Гермиона уже три раза прочла, в каком виде приходить на занятия: волосы должны быть собраны, удобная обувь, удобная одежда и …хорошее настроение. Этот список ей прислали вместе с приглашением на курсы. Последний пункт выглядел как издевка. Гермиона нервничала. Ничем подобным она никогда не занималась, поэтому, чтобы не выглядеть жалко, она прочла пару статей о гончарном деле и о приемах работы с глиной. Слишком много воды, слишком мало конкретики. Ей нужна четкая инструкция и план пошаговой работы. Она была лучшей на курсе, должна стать лучшей и здесь.

Конечно, она пришла первой. За ней в гончарную мастерскую вошла преподаватель и еще трое девушек, чьих имен она не запомнила, потому что нет смысла запоминать имена тех, с кем не собираешься общаться.

Преподаватель попросила всех сесть за гончарный круг.

Девушки сели каждая рядом с кругом. То же сделала и Гермиона. У каждого круга стояла миска с водой и лежал брикет глины. Даже у круга, за которым никого не было. Наверное, должен прийти кто-то еще – какая-нибудь измученная или, что хуже, слишком активная женщина, которую тоже отправили «подлечить нервы».

Гермиона вздохнула и открыла упаковку глины. В воздухе пронесся аромат сырости и трав – хоть и очень знакомый, но все равно необычный.

Преподавательница миссис Кле показала, как разминать глину. Гермиона попробовала повторить. Глина оказалась плотнее, чем она ожидала. Гермиона усердно мяла прохладную массу, пока ее не отвлек прокатившийся по мастерской шёпот, переходящий в полузвдох-полустон.

Гермиона подняла взгляд. И, кажется, тоже застонала. Но совсем не от удовольствия, как остальные. Более того, она была готова вскочить со своего места и скомандовать собравшимся дамам заткнуться. Нельзя так стонать просто оттого, что в мастерскую зашел Драко Малфой!

Малфой между тем одарил собравшихся быстрой улыбкой и сел за свободным кругом.

«Что ты тут делаешь?» – чуть было не вскричала Гермиона. Но потом вспомнила, что они взрослые люди, и вести себя нужно как можно приличнее. Ничего, она потерпит Драко Малфоя, а потом допросит его с пристрастием!

Малфой тем временем снял водолазку и остался в одной футболке, ворот которой заканчивался так низко, что были видны ключицы. Гермиона могла поклясться, что в мастерской не было так жарко, чтобы раздеваться. Малфой не стал надевать фартук, как все остальные. Он сел за стол и взял в руки кусок глины. Очень быстро он размял глину и скатал из нее шар. Шар он бросил в центр гончарного круга. И стал поглаживать глину, поднимая ее между ладонями, а затем опуская.

Где-то раздался тот же стон. Кто-то прищемил палец?

Нет, на Малфоя смотрели все! Она поняла, что все девушки, в том числе и она сама, просто сидят и раздевают его глазами. То, что он делал и то, как он это делал, было чистым грехом. Он ласкал глину. Другого слова Гермиона подобрать не могла, а глина таяла в его руках. Нежные поглаживающие движение сменялись уверенными, но плавными. Наблюдать за тем, как глина оживала под его руками, как она чутко отвечала каждому его движению, с какой готовностью поддавалась изменениям, было сродни падению. Его большие пальцы опустились на центр глиняной массы и медленно погрузились внутрь. Его гончарный круг быстро и почти бесшумно вращался.

Малфой свёл брови на переносице и закусил нижнюю губу. Гермиона закусила свою, но только чтобы не застонать. Мерлин… Вены на его предплечьях сейчас были так хорошо видны, сильные мышцы рук и груди напрягались. В голову полезли мысли, как жарко он может обнимать этими руками, прижимать к своему телу… Гермиона провела ладонью по лицу, совершенно забыв, что руки перемазаны в глине.

Драко теперь запустил вглубь заготовки пальцы левой руки и стал формировать вазу.

Это выглядело… выглядело…

Гермиона отвернулась.

Затем посмотрела снова.

Его пальцы скользили внутрь и наружу, и сам он был так увлечен делом, что даже не замечал, что на него смотрят все. По выражению лиц этих девушек, по их откровенным взглядам можно было подумать, что Малфой как минимум раздевается. Она снова посмотрела на него. Нет, определенно, эта футболка выглядела неприлично. Он ещё и закатал и так короткие рукава до плеч, видимо, чтобы продемонстрировать рельеф рук. Никак иначе. Его мышцы напрягались и расслаблялись, взгляд его был сосредоточен.

– Знаешь, Грейнджер, – произнес он тихо, но она услышала, – если ты продолжишь пялиться на меня, я решу, что ты была влюблена в меня на третьем курсе и дала мне пощечину за то, что я зажимался с Панси Паркинсон.

От неожиданности она потеряла дар речи.

А Малфой стал формировать горлышко вазы.

– Куда я попала?.. – прошептала Гермиона и нажала педаль. Круг затарахтел и закрутился. А то, что должно было в ее руках превратиться в изящную кружку, превращалось в кусок того, что не стоило называть.

***

Занятие закончилось, а запланированный триумф Гермионы обратился в фиаско. У неё не получалось ничего. Ни о каком удовольствии или расслаблении и речи не шло. Гермиона все время оглядывалась по сторонам, сравнивая свою работу с работами остальных. Какие-то были вполне хороши, на другие нельзя было взглянуть без слез, но абсолютно каждая ученица вставала из-за своего стола с улыбкой. Большинство из них были обращены к Малфою. И он был до тошноты мил и вежлив со всеми: кому-то сделал комплимент, кому-то подарил улыбку, с кем-то ограничился кивком. Где был этот милашка, когда они учились вместе?

– Если ты перестанешь воевать с этим куском глины и начнешь получать удовольствие от процесса, результат тебя порадует. – Драко подошёл к ее столу, разглядывая ее кружку.

– Просто я лучше работаю головой, а не руками, – ответила Гермиона, вздернув подбородок.

– Ну раз тебя отправили сюда, значит с твоей головой не все идеально, верно? – он ухмыльнулся так, как часто делал в Хогвартсе, но теперь Гермиона не могла не признать, что ухмылка ему идёт.

– А что здесь делаешь ты?

– Расслабляюсь, наслаждаюсь моментом, – он пожал плечами.

– И развлекаешь одиноких девушек?

– Не все из них, кстати, одиноки.

– О, ты составил список, – она нервно рассмеялась.

– О таком полезно знать, а что насчет тебя? Ты одна? Или есть кто-то, на ком ты отрабатываешь приемы качественного унижения?

– Я… у меня слишком много работы, Малфой, и нет времени на болтовню. – Гермиона схватила сумку и пулей вылетела из кабинета, потому что поняла, что последнюю минуту откровенно разглядывала его плечи и грудь, пытаясь представить, как он выглядит без этой футболки.

========== Источник проблем ==========

Гермиона, как всегда перед началом занятия, сделала хвостик, чтобы волосы не мешались и не лезли в лицо. Затем смочила руки водой и начала мять глину. Это занятие было бы куда более расслабляющим, если бы Малфой не сел в этот раз рядом. Тогда-то Гермиона и узнала, что такое ненависть. Кажется, ее возненавидели все: и ее шестидесятилетняя соседка, и совсем юная девушка, которая сидела напротив, и даже девушка, которая в последнее время демонстративно надевала на занятие футболку с Гарри Поттером в форме аврора – даже эта девушка сейчас смотрела на Гермиону волком. Драко Малфой был источником проблем в школе, оставался им и сейчас. Гермиона начала неистово мять глину.

– Грейнджер, тебе нравится пожестче? – поднял бровь Малфой.

– Что? – Гермиона почувствовала, как жар поднимается по щекам.

– Глина, – невинно сказал Малфой.

– Я делаю это как мне больше нравится. – Гермиона установила шар на гончарном круге и начала вытягивать его. Когда у нее получилось сделать цилиндр, она смочила ладонь водой и несколько раз провела по нему вверх-вниз. Глина смялась под ее ладонью, но выражение лица Малфоя было незабываемым! Он закусил губу и пробормотал:

– Неплохо… неплохо…

Гермиона снова собрала глину в шар – и услышала треск. Заколка, которой она заколола волосы, упала на пол. Гермиона начала тыльной стороной ладони убирать волосы с лица, но только размазала глину по щекам.

Малфой поднял заколку с пола и протянул ей:

– Твое?

Гермиона кивнула, понимая, как жалко, должно быть, выглядит с перемазанным глиной лицом и этой невозможной прической. Малфой крутил в пальцах ее заколку и беззастенчиво скользил взглядом по ее волосам.

– Я соберу твои волосы.

Его прохладные пальцы коснулись шеи. Остановились на пару секунд… Те самые пальцы, которыми она любуется каждое занятие, погружение которых в глину вспоминает каждую ночь.

– Я аккуратно, – его голос стал ниже.

Малфой одним движением подхватил ее волосы. Большой палец скользнул по шее, задел кромку волос едва-едва… Гермиона постаралась не прикрыть в этот момент глаза, потому что тогда это заметили бы все. А Малфой тем временем заколол волосы заколкой, продолжая слегка оттягивать их. Тело покрылось мурашками от головы до пяток, и она надеялась только, что Драко этого не заметил.

Он так умело и ловко собрал ее волосы в хвост, что мысль о том, как часто ему это приходится делать, пришла сама собой. Для чего Малфой может собирать волосы девушкам? Щеки ее вспыхнули.

– Не туго?

– Н-нет, спасибо. Очень приятно.

– Я рад сделать тебе приятно. – Он слегка коснулся ее плеча пальцами и сел на свой стул.

Приятно…

***

Гермиона изо всех сил напрягала руки, чтобы придать чему-то похожему на вазу ту форму, которую показала преподавательница. А в голове раз за разом прокручивала всю бумажную работу, которую на нее свалила ее новая начальница. Теперь, сидя здесь и глядя на то, что выползает, а по-другому она назвать это не могла, из-под ее рук, Гермиона готова была расплакаться.

– Ты не здесь, – сказал Малфой тихо.

– Что? – переспросила она.

– Твои мысли где-то далеко. Ты не чувствуешь глину, ты слишком напряжена.

Гермиона усмехнулась.

– Да, я напряжена, – бросила она резко, – поэтому я и здесь. И да, мне сложно выбросить все из головы, потому что там, за стенами этого класса, моя жизнь и мои проблемы.

– Тебе нужно очистить голову от мыслей, почувствовать руками то, что происходит сейчас: температуру материала, то как глина следует за твоими движениями.

– Я не могу просто выбросить все из головы. Я не ты.

– И что это значит?

– О, Малфой, – она мотнула головой, посылая ему язвительную улыбку.

Драко молчал и смотрел на неё выжидающе.

– Все твои проблемы, Малфой, заключаются в том, достаточно ли хорошо ты выглядишь сегодня, достаточно ли много язвительных шуток придумал и в каком ресторане тебе поужинать. Ну, может, ещё с кем. – Гермиона сделала одно фатальное движение и ее «ваза» развалилась на две части, продолжая крутится на круге.

– По-твоему, это легко? – он ухмыльнулся.

– Даже война тебя особо не задела. – Она положила руки на колени, опустошённо глядя вперёд. – Ты был дома с родителями, не опасаясь за их жизни. После вас с Нарциссой реабилитировали, а твой отец отделался парой лет в Азкабане. У тебя есть все: ты молод, богат, влюблён в себя, вот, развлечение себе нашёл, ещё и ловишь восхищенные взгляды, чтобы потешить своё эго.

– По-твоему, я здесь для этого?

– Не вижу больше ни одной причины.

Гермиона бросила взгляд на вазу Драко – его пальцы уверенно и плавно скользили по поверхности.

Даже гончарное дело ему дается легко!

Гермиона отвернулась, собрала глину в комок и продолжила без всякого желания мять ее. Малфой больше с ней не заговаривал. А когда закончился урок, его ваза – насмешливо идельная ваза – осталась на столе вместе с остальными вазами, которые ждали обжига. Гермиона начала снимать свою недовазу с круга. Стенки разной высоты и слишком толстые, дно, наоборот, слишком тонкое… Недовольство собой изъедало изнутри. Гермиона ударила вазу о стол и затем скомкала.

Малфой точно это заметил. Он посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Комментарий к Источник проблем

Работа пишется. Глина мнется. Мы постараемся выкладывать по две главы в неделю.

Как вам такой Драко? На мой взгляд, он настоящий слизеринец. При этом невероятно обаятельный.

========== Встретимся на выходных ==========

Она должна была справиться с этим заданием! Не может быть так, чтобы ее победил какой-то кусок глины! Когда ей наконец удалось кое-как справиться с гончарным кругом и сделать стенки вазы более-менее тонкими, она заметила вдруг, как тихо стало. В окна мастерской застучал дождь, и только тихий перестук капель нарушал тишину. Все уже ушли. В мастерской осталась только преподавательница, но и она уже собирала свои вещи.

Гермиона сняла с круга вазу или то, что хотело называться вазой, и оставила ее сушиться. Вымыла руки. И уже собираясь уйти, заметила, что Малфой забыл свою водолазку. Не то, чтобы она думала позаботиться о его водолазке, но становилось прохладно. И его водолазка, если накинуть ее на плечи, могла бы спасти от холода.

На столе Малфоя стояла вылепленная им на занятии ваза: абсолютно симметричная и вызывающе-изящная, с тонкими стенками и идеально ровным горлом. Такая же совершенная, как и он… внешне.

– Вы идете, мисс Грейнджер? – отвлек ее голос преподавателя.

– Да, сейчас.

Становилось прохладнее, и прежде чем выйти из мастерской, Гермиона надела водолазку Драко. Это оказалось интимнее, чем она предполагала. Когда-то в школе Гермиона так же повязала его толстовку на бедра, не зная, что толстовка была его. Тогда впервые она испытала это странное чувство причастности другому человеку. В тот момент это было особенно странно – носить на себе вещь своего врага. Наверное, если бы Малфой узнал, что она носила его толстовку, он бы сжег ее. Но он никогда об этом не узнал.

Сейчас это показалось очень волнующим. Особенно когда она вспомнила, как эта водолазка смотрится на нем. Эта ткань, которая касалась его кожи. Аромат духов и другой – его собственный.

Гермиона натянула ворот почти до носа и глубоко вдохнула, прикрыв глаза. Наслаждаться ароматом его водолазки – это уже слишком!

– Грейнджер.

Гермиона открыла глаза и увидела, что Малфой стоит в коридоре и смотрит на нее. О Боже, на ней его водолазка! Гермиона поспешно опустила ворот.

– Тебе идет, – сказал Малфой, оглядывая ее.

– Я сейчас. – Она бросилась снимать водолазку.

– Оставь. Вернешь на следующем занятии.

– Я… я просто увидела ее и решила спасти – вдруг потеряется.

– Ах да, я помню, ты любишь всех спасать.

– Ты должен был уйти, разве нет?

Малфой удивленно вскинул брови:

– Извините, мисс Грейнджер, не согласовал с вами свое расписание, – ирония в его голосе читалась безошибочно. – Если позволите, я завершу свои дела и тогда уйду.

– Я не поэтому спросила. Просто… В общем… – Гермиона выдохнула. – Я обратила внимание на твою последнюю работу. У тебя… хорошо получается, может, даже очень хорошо.

– Подожди-ка. – Малфой положил ладонь на грудь там, где билось сердце. – Это что сейчас был комплимент от Гермионы Грейнджер? Я все ещё жив? Или это ангелы мне на ушко шепчут?

Он смеялся над ней. Ещё бы, она сама с удивлением слушала, как хвалит Драко Малфоя, который в школе всегда ленился и перекладывал свои обязанности на других.

– Ты наверняка видишь, что у меня не все получается… – Гермиона опустила глаза.

Малфой прикусил губу, явно чтобы сдержать улыбку.

– Я купила гончарный круг и хотела попросить тебя… – с языка чуть было не сорвалось «о помощи», но Гермиона вовремя себя остановила. Именно его помощь ей и была нужна. Признаваться в этом она ему не хотела, но и умалчивать о том, что его помощь ей необходима, было явным лицемерием. – Я хотела попросить тебя дать мне мастер-класс, – решилась она признаться.

– У тебя дома, очевидно? – Теперь он улыбался открыто. – Все-таки живешь одна?

– Я не одна. У меня есть кот.

– То рыжее чудовище, волосы которого я нашёл на своей толстовке на третьем курсе?

– Не представляю, как они туда попали.

Малфой перевел взгляд куда-то ей за спину и коротко кивнул:

– Я сейчас подойду, миссис Кле, – сказал он и затем продолжил, глядя на Гермиону: – Так значит на этих выходных? Только ты, я, гончарный круг и глина? – казалось, его голос стал на тон ниже.

– И Живоглот…

Малфой ухмыльнулся.

– Хорошо. – Он скользнул взглядом по ее губам. – Надеюсь, ты не станешь претендовать на мою невинность… – Он коснулся рукава своей водолазки, слегка оттянул ее и отпустил.

– Боюсь, что я опоздала с этим лет на десять.

– Ты меня переоцениваешь, – он развернулся и Гермиона поняла, что краснеет.

========== Уроки Малфоя ==========

К его приходу Гермиона успела подготовиться. Достала заранее купленную глину и положила ее рядом с гончарным кругом, налила в чашку воды; убрала волосы в пучок и переоделась в платье, которое было не жалко испачкать глиной.

Ровно в три часа раздался звонок. Она-то думала, что Малфой опоздает или вообще забудет про встречу.

– Неожиданно… – вырвалось у нее, когда она открыла дверь.

– Ты ждала кого-то другого?

– Тебя ждала, – это прозвучало так естественно, как будто он каждый вечер заглядывает к ней на чашечку чая.

Малфой протянул ей сверток.

– Что это?

– Хотел бы я сказать, что это бутылка вина для приятного вечера, но нет. Посмотри.

Малфой вошел в квартиру. Как всегда, одет очень просто и по магловской моде. При этом вся его одежда кричит о том, какая она дорогая, – начиная с простой с виду серой футболки и заканчивая белоснежными кроссовками.

Драко осмотрелся.

Нет, ей, конечно же, нравилась ее маленькая квартира – ее идеально вычищенная квартира, где все стояло на своих местах и даже Живоглот боялся лишний раз сбросить подушки с дивана. Ей нравилась ее крохотная квартира с мебелью из Икеи. Пока из Икеи. Зато она была идеально убранной. Если не считать чертов гончарный круг прямо посреди гостиной, который портил весь тщательно созданный ею порядок.

– У тебя очень уютно, – сказал Драко, присаживаясь на диван. – Думаю, мой подарок добавит немного несовершенства в твой совершенный порядок.

Гермиона вспомнила про сверток в руке. Развернула простую серую упаковку и достала вазу. Ваза?

Ваза была разрисована очень тонким, изящным цветочным узором в зеленых тонах. Гермиона внимательно рассмотрела подарок. Ее небольшой и не самый удачный опыт в гончарном деле сейчас помог обнаружить, что ваза не была идеальной формы. Она выглядела примерно, как ее творения: толстые неровные стенки, но… роспись сделала вазу уникальной.

– Моя первая ваза, – пожал плечами Малфой.

– Очень красиво.

– Да ладно, Грейнджер, ничуть не лучше твоих. Но их ты стыдишься, а эта, значит, очень красивая?

Гермиона закусила губу. Эта ваза и правда не показалась ей уродливой, какими она видела все свои работы. Скорее необычная, даже, наверное, оригинальная.

– Я выбросил ее. Мама нашла ее в мусорном ведре. А потом принесла мне расписанной. Я даже не знал о том, что она расписывала ее. После этого я вернулся на курс.

– Ты бросил курс?

– Грейнджер, мы не так уж непохожи. Я тоже считал, что все это пустая трата времени. А когда увидел, что вышло из-под моих рук, понял, что я ещё и бездарен.

– Но ведь поначалу никогда ничего не получается.

– Знаешь, есть такая фраза «самый строгий приговор мы выносим себе сами». Когда ты впервые создала не то, на что рассчитывала, разве ты не расстроилась? Я помню твое лицо, когда ты скомкала вазу.

Гермиона молчала.

– К тому же я знаю одного уникально удачливого парня, у которого всегда все получалось: сесть на метлу на первом курсе и полететь, выбираться из лап смертельной опасности, – он с улыбкой растягивал слова, – сварить Феликс фелицис с первого раза. Представляешь, каково это постоянно сравнивать себя с ним?

Гермиона быстро улыбнулась. В школе Гарри иногда бесил ее тоже, особенно когда она готовилась к урокам, а Гарри списывал у нее и получал высший балл!

– Но я не Поттер, – продолжил он. – И я вернулся на курс.

– Как ты вообще пришел туда? Нервным ты не выглядишь.

– Как-то раз мне посоветовали заняться чем-то медитативным. Чтобы замедлиться и снять нервное напряжение.

– Откуда у тебя нервное напряжение? – удивленно спросила Гермиона.

– Ну знаешь, когда ты идёшь по улице, а дети тычут в тебя пальцем, а иногда и не только дети. У тебя за спиной постоянно шушукаются, а в магазинах, библиотеках и ресторанах делают вид, что тебя нет, и мечтают, чтобы ты поскорее ушёл, – это все не очень способствует гармонии в душе. А если всю ночь ты еще просыпаешься от кошмаров…

– Кошмары… – ее голос уже не был таким удивленным.

– Жить в одном доме с маньяком и не знать, в какое время суток его гнев упадет на тебя, немного нервирует, – он ухмыльнулся. – Только не думай, что я хочу твоей жалости, Грейнджер. Жалость – это последнее, чего я от тебя хочу.

Гермиона нервно сглотнула. Им всем было тяжело. Она вдруг вспомнила, что Драко не дал Крэббу убить ее в Выручай-комнате.

– Мы все совершили ошибки: ты меньше, я больше, – продолжил Малфой. – Но это повод пересмотреть свое отношение к жизни, а не отказываться от нее.

– Так что с курсом? Как ты там оказался? – Она вспомнила, какие злые слова сказала ему не так давно, – и ей стало не по себе. Захотелось срочно перевести тему.

– Да, курс. Я сначала думал о вязании или вышивке крестиком…

Гермиона прыснула со смеху, представив себе Малфоя в кресле с вязальными спицами в руках. Он улыбнулся в ответ.

– Но потом мама вспомнила о своей знакомой, которая преподаёт гончарное дело. Знаешь, глина и гончарный круг выглядят как-то сексуальнее, и я согласился.

– Даже не сомневаюсь.

– Но самым сложным оказалось не прийти, а остаться.

Драко резко встал и подошел к столу, на котором стоял гончарный круг.

– Займемся делом?

Гермиона застыла в растерянности с вазой в руках. То, о чем он только что рассказал, удивило, смутило и одновременно тронуло ее. А ещё она подумала о своих словах, что из проблем у Малфоя – выбор места для ужина. Ей стало стыдно. Но сказанного не изменишь, а вот дать ему понять, что она готова изменить своё мнение о нем, она может. К тому же Малфой согласился и пришёл ей помочь – уже за это стоит быть благодарной.

Место для вазы нашлось быстро – рядом с книгами по истории магии.

– Садись. – Малфой указал на стул, который она поставила перед кругом. – Ты слишком напряжена. Я тебя смущаю?

– Я… Просто необычно, что здесь кто-то ещё, – ответила она, садясь. – И этот кто-то – мужчина, и этот мужчина – ты. У меня давно не было гостей.

– Как давно? – будто невзначай спросил Малфой, резко заинтересовавшись своими ногтями.

– Года два, наверное. – Гермиона поерзала на стуле.

На лице Малфоя мелькнула улыбка.

– Ты ведь знаешь, что я здесь не для того, чтобы принимать экзамен. Мы просто расслабимся, поболтаем, получим удовольствие и помнем глину. Ничего больше. Тебе не нужно стараться. Просто будь собой.

– Быть собой для меня и значит стараться. – Гермиона потерла лоб.

– Ты напряжена… Расскажи, что случилось.

– Да все как обычно. Работа… Еще раз работа.

– Ты же любишь работать?

– Да. Но не когда я работаю за всех, а повышают другого человека.

– Это очень неприятно.

– Еще бы.

– Почему именно Министерство?

Гермиона задумалась. Она чувствовала себя важным человеком, работая в Министерстве. Но признаваться в этом Малфою совсем не хотелось.

Малфой не дождался ее ответа и спросил:

– А что бы ты хотела делать по-настоящему?

– Лепить вазы, – ответила она резко. Разговор был неприятным и тревожащим.

– Этим мы займемся сейчас, – усмехнулся он. – Но сначала ты подышишь.

– Я дышу, – ответила она растерянно.

– Поверхностно и часто. Попробуй дышать животом. Это успокоит и расслабит.

Гермиона свела брови на переносице, усиленно пытаясь понять, что значит «дышать животом». Это было нелогично. В животе легких нет.

– Когда ты дышишь животом, поднимается и опускается живот, а не грудь. Попробуй.

Гермиона по-прежнему сидела в недоумении.

– Положи одну руку на грудь, а другую на живот, – говорил Малфой.

Гермиона положила руку на грудь, обхватив полушарие левой груди.

Малфой потер подбородок и облизнул губы.

– Можно чуть выше, ближе к шее, на ту часть, которая поднимается обычно при вдохе.

Ей стало неловко и она поспешно сместила руку.

– Вот, а теперь при вдохе попробуй надуть живот, а грудь держать неподвижно.

Гермиона попробовала. Сначала вроде бы получилось, но уже на втором вдохе она сбилась, потом снова попробовала.

– Ты не прислушиваешься к своему телу. А между тем твое тело не живет отдельно от тебя. – Малфой встал за ее спиной, а его руки мягко легли на ее ладони.

– Теперь сделай вдох. Следи, чтобы живот поднялся, а грудь осталась неподвижной.

Гермиона сделала вдох. Ее рука на животе поднялась вместе с животом, а когда она выдохнула, Драко чуть надавил на нее.

– Вот сейчас чувствуешь?

– Да. – Гермиона прикрыла глаза. Пальцы его руки – той, что лежала на ее руке на груди – почти касались соска. Почти… Так близко и совершенно недостаточно.

– А теперь попробуй выдыхать медленнее, чем вдыхаешь. Вдох на раз-два, выдох в два раза длиннее.

Это было необычно. Поначалу она сбивалась. А его пальцы на груди совсем не помогали расслаблению. Но чтобы не показать ему свое волнение, Гермиона продолжала дышать, как он просил. А потом вдруг ощутила, что чувствует себя немного иначе. Расслабленнее. И, может, чуточку счастливее. Интересно, дело в одном только дыхании или присутствии Малфоя? Его тепло, запах, его руки на ее ладонях расслабляли и заставляли чувствовать себя защищённой.

– Думаю, пока достаточно. – Он убрал руки и отошел. – Чувствуешь, что немного расслабилась?

Гермиона кивнула.

– А теперь попробуем просто мять глину. Просто поиграем. Почувствуй глину, передай ей своё тепло, делай то, что хочешь. Только сядь чуть ближе к кругу, так, чтобы твои руки, спина и плечи не напрягались.

Гермиона придвинула стул и и взяла кусок глины. Попробовала его мять, хотя мысли были о другом.

– Если ты не против, я налью себе чай. А ты пока развлекайся. Здесь нет правил. Что бы ты ни сделала, это будет хорошо. Но только если в процессе ты будешь получать удовольствие.

– В холодильнике есть капкейк, – сказала она. Это был ее единственный капкейк, но Драко его заслужил.

– Это потрясающе, – сказал он, открывая холодильник, – обожаю шоколад.

Гермиона подняла на него взгляд и увидела, как его язык скользнул по кремовой верхушке. Потом снова. И затем он вонзил зубы в бисквит. Прикрыл глаза. Глина стала сухой в ее ладонях. Все потому что Гермиона так увлеклась лицезрением Малфоя, что о глине совсем забыла. Она смочила руки и постаралась не отвлекаться на то, как Драко ест этот чертов капкейк.

Доев капкейк, он сел на диван.

Краем глаза Гермиона заметила движение – это Живоглот пришел поприветствовать гостя. Огромный, рыжий и пушистый, он вышел, как хозяин дома, огляделся, заметил Малфоя, и важно подошел к нему. Но вся его важность закончилась в тот момент, когда Малфой протянул к нему руку, показывая, что хочет погладить. Одним прыжком, слишком грациозным для такого огромного тела, он запрыгнул на колени Малфоя и уютно там устроился.

Гермиона смотрела на эту сцену со смесью интереса и… зависти. Живоглот начал урчать, когда Малфой погладил его за ушком, и стал по-хозяйски устраиваться на его коленях, чтобы вздремнуть. Хотела бы она узнать, как это – сидеть на коленях Малфоя.

– Смочи руки и правое колено разверни.

Гермиона выполнила инструкцию без пререканий.

Малфой внимательно посмотрел на нее. Она вдруг подумала, что волосы ее растрепались, а щеки горят, и вовсе не от физического труда. Она закусила губу. В очередной раз. Его взгляд скользил по ней сверху вниз, и это волновало.

– Вижу глина уже тёплая, а ты горячая, – закусил губу Малфой. – Твои изделия могут не получаться, потому что нужно правильно отцентровать глину. Попробуем сейчас?

– Хорошо, – проговорила она, сглатывая слюну.

– Установи глину на круге, – сказал он. – Вот так. Умница. А теперь положи правую руку на комок, как мы делаем на занятии. А левую положи на правую. Дави запястьем и пальцами левой руки на комок… нежно… нежнее… как будто это… твоя любимая глина. Вот так. Хорошо. А теперь вытягивай глину в цилиндр. Не стесняйся. Жми и дави. Вот так. Вверх. А теперь вниз. Не забывай хвалить себя. Да, вверх. И вниз. Она в твоих руках.

Гермиона пыталась сделать, что он просил, но сосредоточиться не могла.

– Теперь обхвати правой ладонью. Да. Так. Наклони. И опусти.

Круг закачался – и цилиндр смялся.

– Ничего страшного. У новичков бывает. Ты молодец.

Гермиона задержала дыхание. И вдруг заметила, что платье задралось, открывая колени и бёдра.