Текст книги "Плохая (СИ)"
Автор книги: Adrialice
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 19
Жизнь – удивительная штука. Она исполняет твои желания одной ей известным способом. Коверкая все до невозможности. И когда ты получаешь желаемое, единственное, что тебе хочется – вернуть все назад. Я хотела выбраться из района. Пожалуйста, дорога свободна, меня здесь больше ничего не держит. Но, Боже, больше всего на свете я бы хотела вернуть мою прежнюю жизнь, когда мы вчетвером собирались в нашем логове, пили пиво и болтали обо всем. Я с такой тоской вспоминала те счастливые моменты. Почему я их не ценила? Почему была недовольна жизнью и хотела большего? Теперь у меня нет и этого. У меня больше ничего нет. И никого.
Когда меня искал Палач, я пряталась и думала о том, что без поддержки Гэбса чувствую себя одинокой. Так вот, то чувство даже рядом не стояло с тем, что переполняло меня сейчас. Все вокруг потеряло свои краски, превращая мир в черно-белые плоские картинки. Мечты, стремления, цели – все потеряло свою значимость. Я даже не знала, ради чего мне вставать теперь по утрам. Депрессия захлестнула меня с головой, как темная вода. Никаких проблесков света, никаких лучиков надежды. Только пустота. Джек дал мне выходные; думаю, он понимал, что в противном случае я все равно не приду. Не могу сейчас никого видеть. Теперь я целыми днями была в своей комнате, лежала на кровати, молча глядя в потолок или окно. Да куда угодно! Не имело значения, в какую сторону направлено лицо – взгляд был обращен внутрь. Перед глазами мелькали картинки моей…нашей жизни. Яркие, живые, наполненные эмоциями, они – все, что у меня осталось. Каждая картинка причиняла физическую боль, но это не имело значения. Наверное, я мазохистка, но перебирая воспоминания, я будто становилась ближе к тем, кого любила. Возвращаться в реальность не хотелось. Пару раз в комнату заходила мама, но, не дождавшись от меня какой-либо реакции, уходила. Нет, она не беспокоилась обо мне, ее больше волновал тот факт, что я праздно валяюсь на кровати, ничего не делая. Она даже не догадывалась, что я разрушена до основания. Мы с ребятами вчетвером стали единым целым. Каждый день мы строили невидимый дом нашей жизни из событий-кирпичиков. А мы четверо были некими опорами дома, вертикальными балками, проходящими через весь дом и обеспечивающими его устойчивость. Когда не стало Триша, конструкция пошатнулась, но выстояла. Без одной балки дом стал более хрупким. Мы залатали прорехи, как смогли, взяв на себя дополнительное давление. Но когда из нашего дома разом выдернули еще две балки… Это был конец. Никакой, даже самый крепкий дом, не выстоит на одной опоре, на одном угле. Дом, будто вздохнул под тяжестью, и стал складываться. Уложенные с любовью кирпичики откалывались, ломались и смешивались, погребая под собой оставшуюся, самую хрупкую балку. Место, которое раньше было наполнено радостью, теплом, дружбой и любовью, было разрушено. Теперь здесь водились только призраки прошлого.
Вот уже несколько дней я ни с кем не говорила, и почти ничего не ела. Но, когда позвонил Джек, я взяла трубку.
– Да? – Мой голос был хриплым и тихим.
– Привет. Ты как?
– Я в порядке.
– Я слышу, – он не поверил мне ни на секунду. Правильно, я лгала. – Я хотел тебе напомнить – сегодня суд. Ты поедешь?
– Да, – я очнулась от апатии. Суд – это важно. – Ты заберешь меня?
– Заберу. Заеду за тобой через час.
– Хорошо, я буду готова.
Я отложила телефон и поднялась с кровати. Голова тут же закружилась, и мне пришлось присесть назад, чтобы не упасть. Во всем теле была дикая слабость. Придется спуститься и поесть, иначе рискую прямо в зале суда упасть в обморок. Да, и душ принять надо.
Второй раз я вставала медленнее. На нетвердых ногах дошла до душа и разделась. Горячая вода ударила по нервным окончаниям, заставляя меня вздрогнуть. Запах фруктового геля для душа казался чуть ли не оскорблением для моего нынешнего состояния. Интересно, есть гели с запахом боли или отчаяния? Может быть, с запахом безнадежности? С запахом разбитого сердца? Я бы закупила партию, весь ассортимент. Или эти запахи мы вырабатываем сами? Тогда это не честно. И теперь я вынуждена пахнуть фруктами. А ведь это невербальная ложь. Запах фруктов – это что-то позитивное, жизнеутверждающее, веселое. Он никак не вязался с тем, что чувствовала я сейчас. Но выбора у меня не было.
Из одежды я выбрала черные штаны и черную футболку. «Веселый» наряд довершали черные ботинки. Может, я таким образом компенсировала фруктовый запах? Не знаю. Но ничего другого надевать не хотелось. Браслеты с шипами остались лежать на столе.
В доме было тихо. Мама была на работе, отец спал на диване под бубнеж телевизора. На столике стояла пара жестяных банок из-под пива. Я молча прошла на кухню и заглянула в холодильник. Слипшиеся спагетти с сыром не вызывали аппетита, они были похожи на непонятную однородную массу с желтыми прожилками. Фу. Вместо них я достала из холодильника банку консервированной кукурузы. Она была ничего. По крайней мере не вызывала отвращения. Я съела чуть больше полбанки и запила это холодным чаем. То еще пойло. Но лучше им, чем пивом. Вряд ли меня поймут, если я явлюсь на суд выпившая.
Через несколько минут к дому подъехал Джек. Я увидела его машину через окно, между листьями алоэ. Бедное растение чахло, ожидая, когда его, наконец, польют. До сих пор не пойму, зачем мама притащила его. Ради уюта? Тогда она облажалась – вид вялых поникших листьев-веток (не знаю, как это назвать) вызывал только жалость, и еще больше подчеркивал пустоту дома. Это даже домом не назовешь – стены и крыша, под которой живут несколько человек.
Я взяла сумку и вышла из дома. Как только я села в машину, Джек нахмурился.
– Ты выглядишь, как привидение. Что ты вытворяешь с собой?
– Ничего. Поехали. – Машина завелась и выехала на дорогу, но Джек не собирался так просто оставить эту тему.
– Джен, ты вообще спала эти дни?
– Да. И все еще надеюсь проснуться.
Джек понял, о чем я. Он только тяжело вздохнул и вернул свой взгляд на дорогу. Иногда я мечтала о том, что это только сон, кошмар, от которого я могу проснуться. И когда проснусь, рядом будет Гэбс, которому я расскажу о своем сне. Он рассмеется и обнимет меня, сказав, что все хорошо. И я поверю. Но вместо этого я просыпаюсь каждое утро и понимаю, что вот она – новая реальность.
Чем ближе мы подъезжали к зданию суда, тем больше все внутри меня дрожало. Сегодня решится не только судьба Гэбса, но и моя. Не смотря на то, что он говорил, я приду к нему в тюрьму. А если не выйдет, я приду снова. И так далее. Он считает, что поступает, как лучше. Что ж, у меня свое понятие «лучше», и я буду действовать согласно ему. И не важно, что на это скажет Гэбс. Но хотелось бы знать глубину задницы, в которую мы вляпались.
– Эй, перестань дрожать, – Джек положил ладонь на мое плечо.
– Джек, у него хороший адвокат?
– Хороший.
– Лучше бы ему быть таким. Иначе я убью его и буду сидеть вместе с Гэбсом, – я говорила эти слова без улыбки, заставив Джека испугаться.
– Надеюсь, это была шутка.
– Посмотрим.
Мы вышли из машины и направились в здание окружного суда. Светлый камень, высокие колонны – раньше я восхищалась бы красотой этого места, сейчас же мне хотелось нахрен взорвать его. Пока мы шли в зал заседаний, я особо не смотрела по сторонам. Зачем? Чтобы потом видеть это место в кошмарах? Когда в зал ввели Гэбса, я не смогла сдержать вздох. Боже, я так скучала по нему! Так хотелось сейчас наплевать на все и броситься туда, к нему. Он нашел меня глазами, бегло осмотрел, и в его взгляде промелькнула боль. Да, родной, я выгляжу не очень, уже в курсе.
Все расселись, суд начался. С самых первых слов я вслушивалась, пыталась разобраться, но чертовы юристы будто говорили на китайском. Поэтому мне был доступен лишь общий смысл их речей. И, судя по обвинениям, мы в полном дерьме. Если Гэбса признают виновным во всем этом, то ему светит лет двадцать, я думаю. Боже, не допусти этого! Представитель стороны обвинения был полным засранцем. За то, что он говорил, мне хотелось выцарапать ему глаза. Он же совсем не знает Гэбса, а говорит такие вещи! В какой-то момент моего злобного шипения Джек положил ладонь сверху на мои сжатые в кулаки кисти. Он пытался меня успокоить. Но, когда обвинитель сказал, что Гэб написал признание в незаконной покупке оружия, у меня все внутри оборвалось. Что? Зачем? Джек сильнее сжал мои руки, напоминая, чтобы я держала себя в руках. Ногти до боли впивались в кожу ладоней, но я терпела. Обвинитель закончил и вышел адвокат Гэбса. Я напряглась, чтобы не пропустить ни слова. Он говорил о заключении баллистиков, согласно которому пуля из живота Гэбса совпадает с пулями, которыми были убиты другие участники перестрелки. А также о том, что из пистолета, найденного у Гэбса, в тот день не стреляли, на нем не было остатков пороха. А еще что-то о том, что на другом найденном в том месте оружии не было отпечатков пальцев Гэбса. На обвинение в бандитизме адвокат ответил, что у всех членов банды сзади на шее была татуировка красной розы, обвитой колючей проволокой. У Гэбса ее нет. Члены убитой банды занимались торговлей оружием, и Гэбс приехал к ним за покупкой пистолета, в чем он признался. Но, пока он был там, приехали члены конкурирующей банды, и устроили перестрелку. Гэбс пытался скрыться оттуда, но был ранен.
Все звучало так логично, что я задумалась – он, действительно, поехал туда за этим? Или это хорошо продуманная история для защиты? В любом случае, главное, чтобы это сработало.
– Ваша честь, у мистера Митчела нет разрешения на ношение оружия. И у него уже есть один пистолет. Откуда нам знать, что он не собирался убить кого-то? Для чего-то же он покупал оружие? – Влез обвинитель.
– Протестую, ваша честь, – ответил адвокат. – Это догадки. Мой подзащитный живет в неблагополучном районе, он также мог покупать оружие для защиты. К тому же, в наше время у многих есть разрешение на ношение оружия, при этом, они живут в безопасных районах. С таким же успехом мы можем подозревать их всех в планировании противоправных действий.
– Протест принят.
Я даже выдохнула от облегчения. Адвокат, действительно, знал свое дело. Возможно, все обойдется малой кровью. Конечно, все обвинения не снимут – Гэбс признался в покупке оружия, к тому же при нем была его пушка – но можно надеяться на минимальный срок. Это не так страшно. Это не двадцать лет.
Свидетелей перестрелки не было, поэтому допрашивать больше было некого. Судье предстояло вынести приговор на основе доказательств и выслушанных линий обвинения и защиты. Я надеялась, что этого было достаточно, чтобы судья сняла почти все обвинения. Когда она удалилась для принятия решения, меня снова стало немного колотить. Время тянулось адски медленно, будто кто-то включил замедленную перемотку. Мы с Джеком вышли в холл; он принес мне стаканчик кофе и сунул в руки. Я сделала жадный вдох, наполняя легкие ароматом кофе, пытаясь отвлечься хоть на минуту от происходящего. Нервы были натянуты, как струны.
– Как думаешь, какие у нас шансы?
– Достаточно высокие, – ответил мужчина. – У обвинения нет доказательств в причастности Гэбса к убийствам.
– Будем надеяться. Больше надеяться все равно не на что.
Вскоре мы вернулись в зал, и зашла судья. Сейчас все решится. Когда она начала свою речь, я стала отфильтровывать все лишние слова, дожидаясь самых важных.
– …по обвинению в бандитизме признать подсудимого невиновным.
О, слава Богу! Я даже дыхание задержала, чтобы не пропустить эти слова. И облегчение было таким огромным!! За бандитизм, по словам Джека, давали большой срок.
– …по обвинению в убийстве признать подсудимого, – пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – невиновным.
Ох, черт, я сейчас заплачу! А потом расцелую адвоката.
– … по обвинению в незаконном приобретении, передаче, сбыту, хранению, перевозке или ношению оружия, его основных частей, боеприпасов, признать подсудимого виновным.
Ожидаемо. Он же написал признание в этом. На этом и строилась линия защиты.
– … наказание в виде лишения свободы на срок четыре года с правом досрочного освобождения. Приговор считать вступившим в действие. Подсудимого заключить под стражу в зале суда.
Больше я ничего не слышала. Четыре года, с правом на досрочное. Даже если Гэбс отсидит все четыре года, когда он выйдет, ему будет двадцать восемь лет. А мне двадцать пять. Это же не так много, это не вся жизнь позади. Я обязательно дождусь его, а тем временем сделаю все, чтобы он вернулся в новую жизнь, а не в старый район, который причинил нам всем столько боли. Гэбс всю жизнь заботился обо мне. Теперь пришла моя очередь позаботиться о нем.
Я нашла взглядом парня и смотрела, пока он не повернулся ко мне. Тогда я приложила правую ладонь к сердцу, а потом повернула ее к нему, таким образом говоря, что мое сердце с ним. И, будто этого было мало, прошептала одними губами «я люблю тебя». Он сжал челюсти и опустил взгляд. Да, я помню все, что он мне тогда сказал, но сделаю по-своему. Я не брошу его, даже если он сам об этом просит. Теперь у меня была надежда.
Глава 20
Спустя две недели я стояла за знакомым прилавком, глядя в окно на дождь. Он прибил пыль, делая воздух более чистым и свежим. Ручейки воды из стоков бежали по асфальту, барабанили капли по крыше, создавая своеобразную мелодию. В такую погоду никто не выходил из дома, поэтому посетителей почти не было. Передо мной стояла чашка кофе, от которой шел ароматный пар, рядом лежала пачка сигарет. Я редко курила, но последнее время эта привычка участилась. Джек хмурился, но понимал, что в этом вопросе повлиять на меня не может – кофе и сигареты иногда заменяли мне обед. Я скучала. Радость от того, что Гэбсу дали только четыре года немного утихла. Прошло две недели, и я адски по нему скучала. Никогда раньше мы не расставались на такое время. А если подумать, что впереди еще четыре таких года…Не знаю, как выдержу это. Одна. Я помнила о своих планах, но сначала нужно было собрать себя и заставить сделать первый шаг. И вот здесь начинались проблемы. У меня не хватало сил. Депрессия прошла, но и только. Одиночество было непривычным для меня ощущением, но, видимо, пора привыкать.
– Если так будет и дальше, я силком запихаю в тебя чертову еду, – Джек, как всегда, был недоволен.
– Это просто меланхолия.
– Нет, это жалость к себе! Ты жалеешь себя, думая о том, какая ты бедная и несчастная, осталась одна, никому не нужная.
– Джек! – Его слова били. Больно.
– А что? Скажешь, я не прав? Прав! Тебе проще сидеть и пускать нюни, чем собраться и сделать, наконец, уже что-то!
– Что ты от меня хочешь? – Вышла я из себя. Он ранил меня своими словами, будто мне и без этого не было больно.
– Я хочу увидеть ту Джен, которую я знаю! Сильную девушку, смелую и решительную. Ту, которую полюбил Гэбс, – услышав его имя, я зажмурилась. – А эта версия мне совсем не нравится. Она слабая, легко сломается.
– Мне просто нужно время.
– Нет, тебе нужен хороший пинок под зад. Джен, возьми себя в руки! Если тебе нужно с кем-то поговорить, отвлечься – позвони Дэвиду!
– Мы…в прошлый раз я выгнала его.
– Почему?
– Он спровоцировал Гэбса, и мы поругались.
– Ну, так позвони и извинись.
– Не знаю, не уверена. Получается, что он был не нужен мне, пока Гэбс был рядом, а теперь я сразу вспомнила.
– Девочка, а может, ты не будешь думать за него и позволишь ему самому решать? Давай! Я даже выйду, чтобы не подслушивать!
Он подмигнул и пошел в дом, только рассмеявшись, когда в спину ему прилетела скрепка. Оставшись одна, я некоторое время смотрела на телефон, не уверенная, что хочу позвонить. Что я ему скажу? А если он не захочет меня слышать? Может, и правильно – я так кричала на него тогда. Ох, ладно, будь, что будет. Пока решимость меня не покинула, я нашла номер Дэвида и нажала вызов. После нескольких гудков он поднял трубку.
– Джен? – Его голос был удивленным. Не недовольным.
– Да, это я.
– Ты в порядке?
– Да…нет.
– Ты на работе?
– Да.
– Я могу приехать?
– Да, я буду рада.
– Хорошо, через час буду.
– Дэвид?
– Что?
– Прости меня.
– Все в порядке. Ты меня тоже прости.
Я отключила звонок и отложила телефон. Стало легче. Мое внимание привлекла тишина, больше, чем до этого. На улице закончился дождь.
Дэвид приехал, как и обещал, через час. Вошел в помещение, немного неловко поглядывая на меня. Сегодня он был в синих джинсах и голубой футболке с нарисованной эмблемой. Дэвид бегло осмотрел меня и нахмурился. Я уже привыкла к этой реакции.
– Привет.
– Привет, спасибо, что приехал.
– Да не за что. Прости, но выглядишь ты не очень. Что случилось?
– Много чего. Может, сделать тебе кофе?
– Давай.
Я вышла из-за прилавка и отправилась в комнату отдыха. Быстро закипятила воду и залила растворимый напиток.
– Сколько сахара?
– Одну.
– Сливки?
– Не надо.
Мы перекрикивались, так что, Джек, вероятно, уже в курсе, что Дэвид здесь. Я вынесла парню кофе и присела на стул, пододвигая к нему другой. Парень сел и взял кофе из моих рук.
– Гэбс в тюрьме, – вдруг выпалила я. Дэвид, услышав это, опустил чашку, так и не успев выпить из нее.
– За что?
– Незаконное ношение оружия. И плюс, считается, что он собирался покупать его. Еще одну пушку.
– Считается? Что это значит?
– Это сложно объяснить, я сама не все знаю. Точнее, почти ничего не знаю. У нас тут недавно была бойня между двумя бандами. Одну банду уничтожили. Приехали копы, и нашли раненого Гэбса на месте перестрелки. Единственный живой там. На него хотели повесить еще кучу всего, но адвокат доказал, что Гэбс не причастен. Он написал признание, что хотел незаконно купить оружие у тех парней и попал в перестрелку. Так что, его упекли только за оружие.
– На сколько?
– Четыре года, – мои руки немного дрожали. Говорить о таких вещах спокойно я не могла. Дэвид, глядя на это, отставил кофе, и взял мои руки в свои. Его руки, в отличие от моих, были теплыми. Я чувствовала себя неловко в такой ситуации и хотела убрать руки, но Дэвид сильнее сжал их.
– Все в порядке, Джен, я твой друг. Кстати, а где тот второй парень?
– Нокс?
– Да.
– Я не знаю. Вероятно, он был с Гэбсом, но ему удалось скрыться. Гэбс намекнул мне, что ближайшие годы я могу Нокса не ждать.
– Он предал вас? – Удивился Дэвид.
– Нет! Зная Гэбса, это он отправил Нокса куда подальше, чтобы спасти. Гэбс всегда старался всех спасти.
– Только себя не смог.
– Да.
– И что ты теперь будешь делать?
– Я не знаю. Буду навещать Гэбса…если он выйдет ко мне. И пытаться построить новую жизнь.
– Подожди. Что значит «если выйдет»?
– Он вбил себе в голову, что должен отпустить меня. Что я должна жить дальше без него.
– Вот, блин, жертвенный ягненок! Сам, небось, загибается от своего решения.
– Это точно, – усмехнулась я.
– Ты молодец, что так решила.
– Думаешь? Мне показалось, что Гэбс тебе не нравится.
– Не то, чтобы не нравится, просто я не понимаю некоторых его поступков. Но у меня было время подумать. Он любит тебя, безумно любит, и ему невыносима мысль тебя потерять, поэтому он так враждебно относится ко всему новому и неизвестному. Это угроза для привычного ему уклада жизни. Мы все так поступаем, сопротивляемся неизвестному, боимся. Но новое нужно. Если мы будем отвергать его – мы проиграем.
– Да. Мы уже проиграли, – грустно ответила я, опуская глаза в пол.
– Нет, Джен. Вы проиграли битву – не войну. Воспринимай это, как урок. Гэбс поступил неправильно и получил соответствующий результат. Если он поймет это, то сможет двигаться дальше, не совершая больше эту ошибку. Я понимаю, в это трудно поверить, когда кажется, что твоя жизнь разрушена, но это так.
– Разрушена – такое правильное слово. Я недавно думала о том, что представляю нашу с парнями жизнь в виде дома, который мы построили из кирпичиков-событий. А теперь он обрушился, кирпичики сломались, балок больше нет.
– Это не так. Кирпичики остались целыми. Разве то, что жизнь пошла кувырком, изменило твои воспоминания? Те события больше не приносят тебе радости?
– Приносят.
– Верно. Прошлый дом был хрупким, теперь у вас есть шанс построить новый из тех же кирпичиков, только уже не совершая прошлых ошибок. Новый дом будет крепче старого. И так всегда, Джен. Сколько бы раз не разрушался твой дом, кирпичики останутся целыми. И ты всегда можешь построить новый.
– Могу? – С сомнением спросила я.
– Можешь.
– Но как?
– Что должно быть для крепкого дома?
– Эмм…качественные строительные материалы? – Неуверенно спросила я. Дэвид тихонько рассмеялся.
– Фундамент. Твои мысли – это фундамент. Они должны быть правильными. Ты должна решить, чего хочешь от жизни, какие ценности для тебя важны, что ты должна изменить в себе, в своих мыслях. Ты должна быть уверенна в том, что ты делаешь. И потом сможешь начинать строить новую жизнь. Не надо строить новый дом на старом фундаменте.
– Ты поможешь мне? – Я боялась задавать этот вопрос. Но не была уверена, что справлюсь без него.
– Конечно. С радостью. А теперь давай поговорим о новой жизни. Ты сказала, что хочешь построить ее. Что ты имела в виду?
– Я не хочу больше здесь жить, Дэвид. Хочу выбраться. Все здесь напоминает…не то, чтобы мне нужно было это напоминание, я и так никогда не забуду. Но я чувствую, что пришло время идти дальше. Гэбс всегда старался сделать нашу жизнь лучше. Теперь я хочу постараться. Хочу, чтобы он вышел, и знал, что ему не надо туда возвращаться. Что у нас новая хорошая жизнь, в которой больше не надо бояться.
– Я могу помочь тебе в этом. Найду тебе жилье на первое время, может, с поисками работы помогу. Хочешь?
– Хочу.
– Ты, правда, сделаешь это? – Он с улыбкой смотрел на меня.
– Сделаю.
– Можно уже начинать поиски? Или тебе нужно время?
– Начинай. Я никогда не буду полностью готова все бросить. Поэтому, нужно просто сделать это.
– Умница.
Пару минут мы сидели молча, думая каждый о своем, а потом я усмехнулась своим мыслям.
– Что?
– Я подумала – откуда ты такой умный взялся?
– Я же психолог!
– О, черт! – Притворно нахмурилась я. – Теперь я должна тебе денег за консультацию?
– Нет, ты уже заплатила. Кофе.
– Он давно остыл. Теперь его только вылить. Да и до этого он не был таким уж вкусным.
– Тогда угостишь меня вкусным с первой зарплаты.
Я поняла, о какой зарплате он говорил. Теперь осталось сказать Джеку, что я больше не буду работать у него. Даже немного грустно. Я так привыкла к этому месту за столько лет. Джек был для меня не просто начальником – другом. Столько воспоминаний связано с этим местом. Но мое решение правильное – пора двигаться дальше.
