Текст книги "Многомерная Плесень (СИ)"
Автор книги: Ada King
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
6 – Старый друг
Наука – это постоянное и честное стремление к истине, но никогда не истина в последней инстанции.© Александр Панчин «Сумма биотехнологий. Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей»
– Ты же понимаешь, что я – воплощение Бога, а ты – моя вечная преданная? – интересовался самец первой версии Homo sapiens, обнимая молоденькую самочку, которая тщетно предпринимала неуверенные попытки высвободиться.
– Если вы воплощение Бога, то покажите свою Вселенскую Форму, – капризно потребовала самочка.
– Ты же сама видела мои сверхспособности, разве тебе этого мало? – шептал он ей прямо в ухо. – Ты же понимаешь, что противиться воплощению Бога грешно и эгоистично?
– Ах, отпустите меня…
– Ты же видела мои сверхспособности?! – воскликнул он, плохо скрывая раздражение.
– Видела.
– Так в чем проблема?! Почему сопротивляешься? Что же ты такая не смиренная? Совсем не понимаешь, как это неженственно? Глупая женщина! Разве ты не хочешь быть вечной спутницей своего Бога?! – сорвался он на крик, после чего тише продолжил: – Ты же понимаешь, что с помощью сверхспособностей я могу все? Например, одним усилием воли убить тебя…
На этом месте я остановила запись и сняла вирт-очки. В комнате отдыха все так же царил полумрак и серый робокотик, идентичный натуральному, мирно мурчал у меня на коленях, а в аквариуме безмятежно сновали люминесцентные рыбки.
Ох уж эти представители первой версии Homo sapiens! Разве это люди? Судя по их поведению, натуральные макаки. И не зря же говорят, что репродуктивная система, встроенная в тело каждой особи, – это дурацкое инженерное решение. Как же она все-таки мешает нормальной работе мозга. Хорошо, что у нас этот баг давно пофиксен.
О том, что во времена гендерной биполярности у людей было много насилия и страданий, связанных с репродуктивной функцией, я из курса истории знала давно. Равно как и о том, что некоторые представители первой версии Homo sapiens действительно владели определенными способностями, которые в те времена считались сверхъестественными. Но вид того, как эти таланты применяются в низких эгоистических целях, всегда вызывал омерзение. Согласитесь сами, что может быть нелепее и отвратительнее обезьяны с гранатой?
Особенно если эта обезьяна на основании одного только наличия у себя гранаты претендует на собственную исключительность и божественность. Да еще и угрожает применить гранату против соплеменников, которые не согласны позволять ей творить с собой все, что ей вздумается. Это как если бы человек, выучившийся читать и писать, приехал в деревню, где никто не владеет такой «сверхспособностью», и на основании своей грамотности стал бы претендовать на собственную божественность.
Хорошо, что несколько столетий назад способности, считавшиеся сверхъестественными, были изучены и демистифицированы. Более того, на основании множества исследований и наблюдений было показано, что псионические силы не коррелируют с нравственными качествами. То есть наличие «сверхспособностей» не предполагает ни исключительности, ни святости. Или как там древние называли нравственную безупречность? Вроде святость.
К слову сказать, по мере развития науки демистификации подвергались самые разные явления. Например, обыкновенный гипноз тоже когда-то был окружен ореолом мистики и чего-то такого сверхъестественного. Кто-то в него не верил, кто-то считал, что только исключительные люди могут «обладать даром гипнотического внушения». Весь этот цирк продолжался, пока гипноз не был изучен и поставлен на службу медицины. Нам, конечно, может казаться чудом, например, когда у человека повышается уровень сахара в крови только потому, что ему это внушили под гипнозом. Или ожог из-за суггестии о том, что к его коже прикоснулись раскаленным железом. Но в этом нет никакой мистики, только обыкновенная работа человеческого бессознательного.
Примерно так же дела обстоят и с псионическими способностями. Никакие это не чудеса. То есть они противоречат не законам физики, а тому, что нам было о них известно. Также это не исключительность, не божественность, не признак родства с кем-то из богов и прочие несуразности, которыми обрастали легенды, протискиваясь через узкий и ненадежный канал сломанного телефона. Сиддхи, или, как их еще называли, сверхъестественные способности, в потенциале есть у всех, и при должной тренировке раскрыть их может каждый.
Другое дело, что разные люди находятся на разных ступенях псионического развития, то есть им нужны разные промежутки времени для раскрытия таких способностей. Знание о том, как это делать, кстати, испокон веков держалось в тайне небольшой группой землян. Этих псиоников, или, как их в древности называли, сиддхов, конечно, можно понять. Особенно учитывая, что представители первой версии Homo sapiens всю жизнь находились на уровне развития детей и только редкие гении достигали стадии подростка. Кто же хочет стать причиной появления очередной обезьяны с гранатой?
Ох, и чего это меня так возмутил тот псионик, претендовавший на спаривание с несговорчивой самкой? Бывает ведь и похуже. Смотрела я как-то запись, где человек похвалялся и всячески делал вид, что обладает сверхспособностями, а на самом деле просто пользовался средствами слежки за своими соплеменниками. Причем те принимали все за чистую монету. Вот кто действительно макака, так тот аферист. Как бы там ни было, а стремившийся к спариванию Гуруджи, по крайней мере, намного честнее таких вот мошенников.
Люди, обладающие сверхспособностями, существовали всегда, но жуликов, выдающих себя за таковых, во все века было намного больше. Что, в общем, и не странно. Ведь, чтобы развить псионические силы, нужно долго и тяжело работать, упорно дисциплинируя свой ум. А шарлатаном стать – мозгов особо не надо, достаточно лживости и манипулятивности.
Я переложила котика на диван, поднялась и направилась к выходу. Все-таки пора заканчивать с отдыхом, а то от затянувшегося безделья недолго и в депрессию впасть. Сократ говорил, что сейчас следует сосредоточиться на исследовании источников сероводорода в атмосфере. Ну, и во всех остальных аспектах изучать нашу новую планету, дабы понять, как ее легче всего терраформировать. А также, чтобы знать, как предотвращать возможные опасности в будущем. Что до строительства колонии, то мы решили с этим не спешить, ведь строить на данный момент особо не для кого: мне с детьми пока хватит и того пространства, которое уже есть внутри корабля.
Вместо очищения атмосферы от сероводорода можно, конечно, генномодифицировать себя под местную биохимию, но, как говорили древние, стоит ли овчинка выделки? Сероводород очень ядовит, он впитывается не только в легких, но и через слизистые и кожу. То есть менять придется весь метаболизм, и высока вероятность, что первые устойчивые к этому яду колонисты все равно в какой-то мере будут травиться. Несомненно, проще терраформировать планету: очистить атмосферу от сероводорода, переделать почву и насажать картошки. А там, глядишь, и яблони зацветут. Для местной живности это в конечном итоге обернется очередным массовым вымиранием, но тут уж ничего не поделать.
До начала полета вопрос об очистке атмосферы не стоял, поэтому заранее разработанного плана у нас нет, но мы обязательно что-нибудь придумаем. В любом случае терраформация займет много времени, так что поначалу, скорее всего, придется строить колонию под куполами, а на «прогулки» выходить только в скафандрах.
Придя в исследовательский центр, я стала рассматривать образцы местной биоты, которые наши роботы бережно доставили и поместили в специальные стеклянные «вольерчики». Были здесь существа, напоминавшие земных амфибий, насекомых, членистоногих, множество самых разных растений и губчатые куски грибов. Все это тщательно сканировалось и препарировалось многочисленными манипуляторами. Из некоторых материалов изготавливались препараты для микроскопического исследования.
– Как ты? – раздался голос Сократа.
Обернувшись, я увидела его голографический образ.
– Отдохнула, – призналась я, – даже слишком.
– Взгляни туда. – Он указал в сторону, и я увидела там пустую стеклянную комнатку. Люк на ее потолке открылся, и оттуда вывалился ракоскорпион.
От неожиданности я аж подскочила. Чудовище было примерно вдвое меньше того, с которым мне довелось повстречаться пару дней назад. Однако оно так злобно стрекотало, что внутри все сжалось и похолодело. Тем временем агрессивное членистоногое разводило четыре клешни, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. Видимо, пыталось решить, кого атаковать. Все это время оно угрожающе изгибало хвост с поблескивавшим острым жалом.
– Оно нас видит? – поинтересовалась я, медленно приближаясь к ракоскорпиону.
– Похоже на то, – ответил Сократ. – Мы тщательно его обследовали, он ничем не отличается от других подобных членистоногих, которых мы просканировали раньше: яда в его жале нет, однако сила хвостовых мышц впечатляет. Нервная система чрезвычайно примитивна…
Чудовище повернулось ко мне и ударило жалом в стекло как раз на уровне моего лица. От резкого звука и неожиданности я отскочила.
– Оно не может разбить этот сверхпрочный прозрачный материал, – заверил Сократ. – Я все рассчитал.
– У него очень быстрая реакция как для существа с примитивной нервной системой, – заметила я, а ракоскорпион тем временем продолжал тщетно долбить стекло.
– Судя по записям, которые собрали наши разведчики, поджидать жертву в укрытии и нападать на нее из воды или прямо в воде – это обычная стратегия данного хищника. То есть во время вылазок тебе следует избегать крупных водоемов.
Я подняла руку, и ракоскорпион застыл, словно соображая, что ему теперь делать.
– Алиса, ты меня слышишь?
– Да, – заверила я, опуская руку и наблюдая, как членистоногое тоже опускает хвост и клешни. – Это что, самая опасная форма жизни на данной планете?
– Похоже на то. По крайней мере, пока мы не нашли ничего опаснее. Зато обнаружили кое-что весьма необычное.
– Что же это?
– Все те же гигантские грибообразные организмы, которыми здесь усеяна вся суша. – Он показал на экран, и там появилось изображение губчатого куска, видимо, отрезанного от одного из местных прототакситов. В нем тщательно ковырялись железные манипуляторы. – Оказывается, местные «грибочки» поглощают углекислый газ, после чего расщепляют его на углерод и кислород посредством фотосинтеза. Прямо как растения.
– Надо же, – изумилась я, – а ведь совсем не зеленые.
– Фотосинтезирующие организмы не обязательно должны быть зелеными, несмотря на наличие хлорофилла. Вспомни земную растительность – она тоже не вся зеленая, – объяснил искин и после небольшой паузы продолжил: – Ну так вот, из углерода они строят свое тело, а кислород, как ни странно, транспортируют в корневую систему.
– И зачем он там?
– Пока неясно, я как раз отправил роботов за дополнительными образцами мицелия. И это еще не все, в клетках данного организма были обнаружены любопытные органеллы наподобие митохондрий или хлоропластов. То есть, скорее всего, когда-то они были симбионтными серобактериями. Представь, они получают от «гриба» серу, сульфаты, воду и питательные вещества, а выделяют сероводород.
– Грибы метаболизируют сероводород? – изумилась я.
– Не совсем, – неуверенно ответил Сократ. – Мы пока выяснили только, что этот яд необходим для созревания их спор. Грибы его, кстати, выделяют в атмосферу. И заметь, кроме того, что местная земля и так богата залежами серы, спустя некоторое время сероводород окисляется до серы и сульфатов, которые тоже оседают в почве, где опять впитываются мицелием и передаются в серопласты. Такой вот сернистый цикл получается.
Надо же, он уже даже назвал выделяющие сероводород органеллы серопластами. Видимо, они все же ближе к хлоропластам, чем к митохондриям.
– Подожди, – нахмурилась я, – но ведь серобактерии могут существовать лишь в сильно восстановительной среде, только там выработка сероводорода энергетически выгодна. А у нас здесь двадцать один процент кислорода в атмосфере, то есть резко окислительная среда, да и грибы усваивают кислород.
– Вот это самое интересное, – поднял палец Сократ, – серопласты живут и размножаются только в специальных капсулах, в которых происходит созревание спор вплоть до их готовности к выходу в атмосферу. Именно в этих капсулах и находится сильно восстановительная среда, чего нельзя сказать обо всех остальных частях «грибного» организма. Как такое вообще могло возникнуть в ходе эволюции? Остается только предположить, что когда-то наш «грибочек» был сероводорододышащим и даже успел скооперироваться с серобактериями. А потом местные синезеленые водоросли начали выделять большое количество кислорода, и ему пришлось приспосабливаться.
– Однако от потребности в сероводороде он так и не избавился, – задумчиво закончила за него я и, помедлив, добавила: – Кстати, при умении метаболизировать такой агрессивный окислитель, как кислород, они должны быть подвижнее, чем просто гигантские столбы.
– Я тоже так подумал, – кивнул искин, – но пока никакой подвижности за ними не замечено. Однако наши роботы уже бурят местную породу, чтобы собрать мицелий из слоев поглубже. Кислород, должно быть, каким-то образом используется далеко под землей.
– Получается, гигантские грибы – это не столько органы размножения, сколько дыхания, – задумчиво протянула я.
– Да, – согласился Сократ. – К тому же кое-какие образцы мицелия мы уже изучили, на микроскопическом уровне они больше напоминают земную плесень.
– Плесень с гигантскими органами размножения и дыхания, которая поглощает кислород и метаболизирует сероводород. Удивительно, – заключила я и почувствовала подъем воодушевления: так и захотелось побыстрее приступить к изучению генома данного организма.
Сократ согласился с тем, что мне уже намного лучше и я вполне могу начать работать, однако настоял, что прямо сейчас мне следует вернуться в свою каюту и поспать. Ведь, согласно местному времени, как раз близилась полночь. А работа не хищное млекопитающее из семейства псовых, в свой естественный ареал обитания не убежит. Вот ведь старый зануда этот бортовой искин!
Вернувшись в каюту, я улеглась в постель и уже собиралась выключить свет, как вдруг увидела в дальнем углу Тимура! Он был таким же, как десять лет назад, и все так же сидел в левитирующем инвалидном кресле.
– Алиса, не слушай Сократа, он не понимает! Ты должна выйти наружу! Слышишь? Как можно быстрее вернись в ту пещеру!
– Тимур? – только и успела вымолвить я, как он исчез.
7 – Fatal System Error
До тех пор пока вы не сломались, вы не знали, из чего сделаны.© Зияд Абдельнур
Я сидела в виртуальной реальности и рассматривала трехмерную модель местности вокруг нашего космолета. Несколько раз покрутила все с высоты птичьего полета: сплошные шапки грибов на фоне болотистой почвы. Потом спустилась на уровень пешехода и «прошлась» по маршруту своей первой вылазки, остановилась у того места, где на меня напал ракоскорпион. Странно, я была уверена, что там за водой есть холм, я же видела на нем силуэт… э-э-э… чего-то человекообразного? Еще раз поднялась и опять покрутила с уровня птичьего полета. Где холм?
Ни холма на трехмерной модели, ни странного силуэта на записях. Хотя еле различимый абрис в записи мог и не отобразиться, но холм? Неужели это была галлюцинация? Может, редкий оптический эффект вроде миража или что-то наподобие «горного призрака»? Даже если так, он все равно должен был записаться на видео. То есть все-таки глюк?
Ладно, в тумане что-то привиделось из-за переутомления и стресса. А высадка на незнакомой планете – это все-таки стресс, нельзя отрицать. Особенно после изнурительной работы и депривации сна. Но Тимура в пещере я видела отчетливо, это не может быть галлюцинацией! Тем более что меддиагностика не показала никаких отклонений в работе нервной системы. Интересно, почему я тогда потеряла сознание? Хотя увидеть давно умершего друга – это, знаете ли, то еще потрясение. Тут любой мог бы шлепнуться в обморок.
Однако вчера в моей каюте он просто исчез. Сказал прийти в пещеру и испарился, словно был голограммой, которую выключили. Но кто мог проделать такое? На этой планете есть кто-то или что-то, создающее голографический образ моего друга детства? Откуда оно знает, как Тимур выглядел десять лет назад? И зачем кому-то, чтобы я шла в то подземелье?
Я покрутила трехмерную модель в сторону пещеры и тут в пространстве виртуальной реальности выскочило уже знакомое окошко:
«Обнаружены чужеродные микроскопические объекты!»
Опять споры? В моей каюте?! Но как?
Никаких сомнений, сообщение пришло от сенсоров, расположенных в моей скромной обители. Что еще за чужеродные микроскопические объекты прямо в моей каюте, черт побери?!
Нажав кнопку «Подробнее», я заглянула в отчет и ужаснулась: споры найдены во всех отсеках космолета! К тому же их становилось все больше.
– Сократ! – позвала я и, после того как в виртуальной реальности появился его трехмерный образ, добавила: – Что происходит? Нас засыпало спорами местных грибов?! Как?
– Хотелось бы знать, но пока не очень понятно, – признался искин.
– Разгерметизация? – ужаснулась я.
– Невозможно, – уверенно отрезал искин. – Нет никаких признаков сероводорода в космолете! Впрочем, версию с разгерметизацией я проверял еще после первого обнаружения.
– Так откуда они берутся? – нахмурилась я.
– Судя по всему, ниоткуда.
– Что? Ты в своем уме?!
– Посмотри. – Он открыл окошко, в котором по белому фону были разбросаны продолговатые объекты, похожие на семена. – Это споры в десятитысячекратном увеличении.
Новые «зернышки» возникали из ниоткуда!
Предвосхищая мой вопрос, Сократ продолжил:
– Объяснение только одно: телепортация. А значит, на данной планете есть весьма сильный псионик, способный к телепортации как минимум очень маленьких объектов.
– Но зачем он забрасывает нас спорами?! – изумилась я.
– Не знаю. Возможно, пытается терраформировать интерьер космолета в сторону более привычного состава атмосферы?
– Так споры же все равно не прорастают без сероводорода!
– Ну, не исключено, что этого он не знает.
– Сильный псионик, и не знает? Странно, – заключила я.
– Возможно, он не такой уж и сильный? – предположил Сократ, сводя брови. – Может, он просто не способен телепортировать объекты крупнее микроскопических?
А я, подумав, добавила:
– Так что, получается, на этой планете есть разумная форма жизни?
Придется ли менять колонизационную миссию на исследовательскую? Вот в чем вопрос.
– Ну, вряд ли псионик неразумен, хоть нам и не понятны его мотивы, – заметил Сократ и, помедлив, добавил: – С другой стороны, наши разведчики не обнаружили никаких признаков разумной формы жизни. Да и не могла она возникнуть на таком раннем этапе эволюции.
– Ну да, местная живность только вышла на сушу, а в воде всегда слишком мало кислорода для достаточной энцефализации, – повторила я избитую истину, словно хотела убедить себя в ней еще больше.
– Значит, наш псионик, как и мы, прибыл сюда с другой планеты, – заключил Сократ. – Нам следует найти его как можно быстрее и выяснить, чего ему надо. А насчет спор не беспокойся, от них нет никакого вреда. Максимум, что может случиться, – это аллергия на чужеродный белок. Но, похоже, твоя иммунная система относится к этому всему весьма толерантно. Активный иммунитет новых версий человека вообще очень спокойный, поскольку вы больше полагаетесь на пассивный…
– Да, да, знаю! – поспешно прервала его занудство я. – У нас, благодаря генетической модификации, увеличена концентрация интерферона. К тому же наноботы, бороздящие просторы кровяного русла, сразу заметят и сообщат в центр о потенциальных угрозах.
– Именно, – подтвердил старый зануда, после чего добавил: – Кстати, системы очистки корабля успешно отфильтровывают и дезинтегрируют споры. Полагаю, рано или поздно этому странноватому псионику надоест засевать наш космолет.
– Мне нравится твой оптимизм, – заметила я и закрыла окошко со спорами. Теперь, помимо Сократа, передо мной была только трехмерная модель местности. И тут меня осенило: а что, если все те глюки во время первой вылазки тоже результат деятельности псионика?
– Я тут еще подумала… – неуверенно начала я, – тот ракоскорпион… У него очень хороший слух?
– Обследование показало, что слух у этих животных отсутствует, – ответил Сократ. – Хотя благодаря усикам у них есть небольшая чувствительность к колебаниям водных масс, но в воздушной среде они абсолютно глухие.
– Значит, нюх?
– Нюха тоже нет, они полагаются исключительно на зрение.
– Как они тогда охотятся в такой мутной воде? Напавшая на меня особь была огромна, где-то четыре метра в длину.
– Три с половиной, если верить записям, – поправил Сократ.
– Неважно, – отмахнулась я. – Ну так вот, выглядело все так, будто он охотится с воды на сухопутных существ, но на суше нет живности, достаточно большой, чтобы заинтересовать такую махину.
– У них очень медленный метаболизм, им внушительная кормовая база и не нужна, – сообщил искин.
– Хочешь сказать, что трехметровая туша жрет мелких амфибий на берегу? – недоверчиво нахмурилась я.
– Не знаю, а почему тебя это так волнует?
– Если ракоскорпион полагается только на зрение, то как он узнал о моем приближении в такой мутной воде? И вообще, что ему тогда делать в грязном болоте? Он же там словно слепой. Как он оказался именно там, где я вошла в воду?
– У нас есть запись дистанционного зондирования, – сообщил Сократ.
Точно! Святой термоядерный синтез! И как я могла забыть? Устройства дистанционного зондирования всегда включаются на боевых дронах, когда охраняемый ими объект входит в воду. Это же с помощью них Сократ и узнал, что на глубине шевелится что-то большое.
– Показывай, – скомандовала я, и спустя секунду мы уже смотрели зашумленное видео о том, как я шла навстречу крупному продолговатому телу под водой.
– Странно, конечно, что ты вошла в болото именно перед его носом, – заметил Сократ.
– Да, выглядит так, будто меня заманили к ракоскорпиону.
– Думаешь, все тот же псионик? – поморщился Сократ.
– Не знаю. – Я запнулась, соображая, стоит ли говорить о том, что я видела Тимура в своей каюте. Подтвердить или опровергнуть это все равно нельзя, ведь в каютах видеонаблюдение не ведется. Наконец, я решилась: – Вчера вечером я видела…
Я не успела произнести имя друга. Что-то словно взорвалось во мне! Все тело разом содрогнулось, и я свалилась с кровати. Вирт-очки слетели с головы и со звоном упали на пол. Сократ тут же возник на вспыхнувшем голографическом экране, но у меня все поплыло перед глазами.
– Алиса? Алиса! – доносилось откуда-то издалека.
Сильное желание выйти из космолета поднялось из глубин бессознательного.
Я должна.
Во что бы то ни стало.
Покинуть это место!
Быстрее в скафандр и прочь!
Вскочив, я побежала к гардеробной, чуть не сбив с ног двух роботов.
Видимо, Сократ срочно направил их ко мне.
– Алиса! Что с тобой?! – донесся до меня голос Сократа, когда я распахнула дверцу шкафа и вывалила оттуда сразу несколько скафандров.
– Мне нужно наружу!
– Зачем?!
– Нужно! – крикнула я, в спешке натягивая на себя скафандр.
Как ему объяснить?! Я и себе объяснить не могла. Нужно – и все!
Наш космический корабль вдруг стал чем-то зловещим. Стены давили со всех сторон, словно космолет начал сжиматься, пытаясь меня удушить. Я прожила всю жизнь в этой жестянке. Святой термоядерный синтез! Да сколько можно? Неужели я никогда из нее не выберусь?!
Здесь и дышать нечем!
Мне срочно нужен глоток свежего воздуха!
Стоп! Что я несу?!
Воздух снаружи ядовит.
Я застегнула скафандр и напялила шлем. Защелки послушно состыковались, создав вокруг меня герметическое пространство. Это было ужасно некомфортно. Не говоря уж о том, что скафандр сжимал со всех сторон, словно удав жертву. Неужели к этому возможно привыкнуть?
– Алиса, я не понимаю, что случилось! – зазвучал голос Сократа в динамике. – Зачем тебе наружу?
– Нет времени объяснять! Просто выпусти меня! – Я уже бежала по коридору к выходу.
Окружающие стены давили, наваливались всем весом многотонной железяки. Я должна выйти! На свободу! Скорее!
– Немедленно объясни, что происходит, – спокойно потребовал Сократ и тут же напомнил: – Я все еще капитан этого корабля.
– Ты – бортовой искин! – поправила я, добежав до створчатой двери и, поняв, что она не собирается открываться, начала лупить ладонью по железной обшивке. – Вспомни три закона робототехники! И открой эту чертову дверь! Ты должен подчиняться человеку!
– Только когда это не представляет угрозы для самого человека.
– Какая может быть угроза, черт побери?! Я не собираюсь приближаться к воде!
– А что ты собираешься делать?! – в тон мне крикнул Сократ.
– Пойти в ту пещеру!
– Зачем?
– Надо! Сократ! Тебе этого не понять! Ты всего лишь машина! Ты не знаешь, что такое интуиция! Иногда просто надо что-то сделать! Даже если не до конца понимаешь зачем!
Желание выбраться рвало меня изнутри, причиняя нестерпимую боль. Избавиться от боли возможно, только вырвавшись из этой клетки!
Из этой тюрьмы! Ловушки! Ужасной железной гробницы!
Никогда раньше я не испытывала такого жуткого отчаяния. Изо всех сил дубася кулаками дверь, я была готова разрыдаться. Если он не откроет выход из этого стального гроба, я просто умру здесь! Буду биться головой о стены! Задохнусь, черт побери!
– Открой эту чертову дверь! – что есть силы заорала я.
– Ладно, ладно, – наконец смилостивился искин. – Но два боевых робота и два дрона последуют за тобой.
– Да хоть три! – выкрикнула я, и створчатая дверь раздвинулась.
Я вошла в маленькое помещение дезинфекционной, и тут же подоспели роботы с дронами. Дверь за нами закрылась, после чего открылась та, которая впереди, и я увидела безмятежный утренний пейзаж Новой Земли. Тумана не было, солнце поднималось над горизонтом, освещая гигантские грибы и ветвистую растительность.
Хлюпая по лужам, я побежала к скале. Я не видела, но знала точно, что роботы с дронами неотрывно следуют за мной.
Подбежав к пещере, я остановилась, чтобы перевести дыхание. Обернулась, окинула взглядом боевых роботов с лучеметами наперевес, дроны сверху сканировали местность.
– Пусть останутся здесь, – попросила я Сократа, – я войду одна.
Надежды на то, что он послушает, практически не было, но следовало хотя бы попытаться.
– Исключено, – закономерно отказал искин. – И вообще, мне вся эта затея не нравится. Погуляла, и хватит, возвращайся на базу.
– Послушай, я должна войти одна, это важно…
Спроси меня почему, я бы не смогла ответить, но точно знала, что так и должно быть. Иначе боль! Иначе боль разорвет меня на мелкие куски!
Почему?
Я не знала.
И думать об этом не осталось сил.
Думать вообще не было никакой возможности. Словно что-то сбивало мои мысли каждый раз, когда я пыталась сосредоточиться. Каждая попытка остановиться и проанализировать вызывала боль…
– Сократ, сделай это для меня, пожалуйста… Пусть подождут здесь.
Как ни странно, он все-таки согласился, и я вошла внутрь.
Внутри было темно, путь мне освещали два фонаря на шлеме.
Мои шаги по мокрому каменистому грунту гулко отражались эхом под сводами узкой пещеры, ведущей вниз. Я шла, все больше спускаясь в подземелье, пока не добралась до места попросторнее.
– Тимур!
Он сидел в левитирующем инвалидном кресле прямо у противоположной стены. Как всегда бледный, с тоненькими ручками и слишком большой головой для такой хрупкой шеи. Друг детства слабо улыбнулся.
– Но как?! – изумилась я, подходя ближе.
– Алиса, – молвил он слабым голосом, его руки потянулись к моим, – ты должна кое-что сделать.
Я взяла его кисти в свои. Они были такие же хрупкие, как много лет назад. Не ручки, а лапки маленькой птички. Да, это был мой Тимур. Но как?!
– Конечно, Тимур. Что я должна сделать?
– Сними шлем.
– Что?!
– Сделай это! Немедленно! – неожиданно резко потребовал он.
– Но я же умру…
– Разве я похож на мертвого?! – нахмурился он, и я невольно отпрянула. Никогда раньше я не видела его настолько злым. – Сделай это, Алиса! Сними его немедленно!!
Моя рука будто сама потянулась к защелкам на шее. А за нею и другая. Словно во сне я нащупала маленькую железку. Я понимала, что нельзя этого делать, но все равно нажала…
Передо мной появилась голографическая надпись: «Концентрация сероводорода снаружи составляет один процент. Это смертельная доза для человека. Вы уверены, что желаете снять шлем?»
– Да, черт побери! – крикнула я, из-за пульсирующей боли, плохо соображая, что вообще делаю. – Сними этот чертов шлем!
«Снятие шлема подтверждено» – гласила новая надпись, и защелка на шее послушно вдавилась внутрь. Щелчок. Потом вторая. Щелчок, и…
Кто-то схватил меня за руку!
Хуже всего, что Тимур тут же исчез!
Моя вторая рука оказалась в такой же железной хватке.
Роботы! Старый зануда Сократ! Он обманул меня! Они все это время следовали за мной, просто не подходили слишком близко!
Подоспел второй робот, и я со всей силы пнула его ногой.
Ярость жутким пламенем бушевала во мне. Неприятно, конечно. Раньше я никогда никого не била.
– Твари! Отпустите меня! Сократ, скажи им!
Я кричала что-то еще, совершенно потеряв самообладание от боли. А та, подобно лесному пожару, поглощала остатки сознания. Я пыталась вырваться, извиваясь и крича:
– Когнитивно простые акцентуанты! Жалкие высеры обдолбанного говнокодера! Немедленно отпустите!
Робот, державший мои руки, обхватил меня чуть пониже грудной клетки, а другой схватил за ноги. Я изгибалась и дергалась с яростью берсерка, пока они несли меня из пещеры. Где-то у выхода яркий свет поглотил мир, и я провалилась в беспамятство.
