Текст книги "Чертов лектор! (СИ)"
Автор книги: Абрикосик Лана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Глава первая.
Не опаздывай на лекции…
Как бы вы себя чувствовали, окати вас ведром с холодной водой? И я имею в виду, если бы вас реально огрели бы ведром по башке? Представили? Вы в замешательстве? В голове со звоном крутится только «Какого черта?» и «Уберите от меня острые предметы!»? Так вот… примерно так же чувствовала себя я, когда появилась на пороге аудитории с опозданием в пятнадцать минут. И не то, чтобы я тормоз, нет, я не собираюсь оправдываться. Просто наша куратор, а по совместительству еще и лекторша по истории очень сильно меня… уважает. Ну, то есть так сильно, что опоздай я даже на пол лекции мне бы ничего не сказали. Да-да, знаю-знаю, я нагло пользуются положением. Ну и что? Любит меня эта милая старушка, мне же лучше!
Именно с такими мыслями я подымалась на третий этаж. Вот только все мое хорошее настроение неожиданно лопнуло, как мыльный пузырь, когда вместо доброй и милой старушки НинЮрьевны за кафедрой стоял незнакомый мрачный мужик. И такой мрачный у него сейчас на меня был взгляд, что я пожалела об упразднении своего желания вдоволь выспаться и прийти ко второй паре…
– Фамилия, – холодно вопросил у меня этот тип, окидывая брезгливо-недовольным взглядом. Я набычилась. Что сразу «фамилия»? Можно было сначала и на чашечку кофе пригласить. И вообще, где моя НинЮрьевна?
– Э… – затупила я. Еще бы, только пару минут назад от подушки голову оторвала!
– Филатова она, – выкрикнул кто-то из молчавшей аудитории. Глаза мужчины недовольно сверкнули свинцом в сторону выкрикнувшего, и последний тут же прикусил язык, уткнувшись в свой конспект.
– Я кажется спросил, – вскинул бровь брюнет, скрещивая на груди руки и буравя меня серыми глазами.
– Филатова я, – наконец смогла вынести на Божий свет что-то внятное.– Наташа Филатова.
Мужчина еще пару секунд внимательно рассматривал мое заспанное лицо с наверняка просто огромными синяками под глазами, потом развернулся к своему столу и сел в кресло, быстро что-то себе отметив. Я в полном ступоре продолжала переводить вопросительные взгляды с одного сокурсника на другого. Все молчат. Языки что ли проглотили? То их не заткнешь, то…
– Особое приглашение нужно? Садись, – да уж, холоднее тона, чем тот, которым было сказано это в мой адрес, я еще не слышала. Я крепче сжала лямку своей сумки и поплелась к последним рядам. Не люблю я историю… ну, вы заметили, я думаю.
– Может ты уже сядешь, и я продолжу? – пока я доставала из сумки все необходимое, поинтересовался брюнет, прожигая во мне дырку. Я фыркнула. Может и сяду.
– Даш, – шепнула я однокурснице. Девушка напряглась, явно услышала. Она с опаской покосилась на сероглазого, который на некоторое время ушел в прострацию вместе с учебником всеобщей истории.
– Чего тебе, Таш? Только тихо, окей? – слегка повернула она ко мне голову. Я нахмурилась. Что здесь творится? Мы что-то пишем, а меня забыли предупредить?
– Где НинЮрьевна? – сразу перешла я к делу.
– Ее уволили. Возраст уже… сама понимаешь, – шепнула в ответ Даша, старательно поглядывая на брюнета, все еще возившегося с курсом истории.
– Что? Черт! Это полный отстой, – вздохнула я, прикидывая как теперь без моей любимицы придется сдавать историю.– А этот чо такой хмурый? – кивнула я в сторону незнакомца.
– Это Олег Дмитриевич, наш новый историк и куратор, – быстро ответила Даша и вовремя отвернулась, потому что брюнет наконец-таки удостоил нас вниманием и перешел к главной задачи любого лектора – начал вести нудный монолог о какой-то там фигне про торговлю.
У меня глаза на лоб полезли. Какой к черту куратор? Этот мужик больше похож на маньяка из фильма ужасов, чем на учителя! Да от одного взгляда хоть помирай!
Мысленно осыпая ругательствами себя за то, что не пришла таки ко второй, я уткнулась носом в свою тетрадь. Хм… история. Что я про нее знаю? Э… вот представьте, что кто-то дует с пустую бутылку. Слышите этот звук? Звук звонкой пустоты! Примерно такой же можно было услышать, когда открываешь мой конспект по истории. В основном я сидела и рисовала в нем всякую чушь, которая приходила на ум. Записей там было от силы на двадцать страниц, и они отнюдь не касались всеобщей истории. Я рисовала кресты, черепа, всякую темную муть, иногда зарисовывала что-то с интернета, могла пару минут убить на набросок какого-нибудь задремавшего и пустившего слюну однокурсника. Рисовала я средне так конечно, но разобрать кто храпит на лекциях по истории можно было сполна.
Я взяла в руку карандаш. Мой взгляд упал на нового куратора. Вот и модель для нового безобразия… Странный он, вообще-то. Смотрит на всех так… Хм. Черная рубашка, черные штаны, черные ботинки. Гот что ли? Хмурит брови… Что он там несет про налоги?
– Филатова, – вдруг разрезал воздух его ледяной тон. У меня карандаш из руки выпал от неожиданности и стукнулся о паркет. Я в недоумении посмотрела на Олега Дмитриевича.– Подойди, – строго сказал он, отвернув голову к окну. Я медленно встала.– Захвати свою тетрадь, – добавил мужчина, снова лениво посмотрев в мою сторону. Вот тут мое сердечко-то и екнуло. Я сглотнула, покосившись на тетрадь, в которой пыталась усердно нарисовать сурового нового препода. Но что делать? Я захлопнула ее, надеясь, что куратору не придет в голову просмотреть мои «конспекты». Особенно не хотелось, чтобы он увидел к ним красочные иллюстрации всякой кровищи и мяса… Да, я люблю ужастики, и что?
На ватных ногах я спустилась к кафедре, встав напротив нового историка. Вблизи он был довольно привлекательной внешности. Точеные черты лица, легкая щетина, небрежно расстегнутые две верхний пуговицы рубашки. Я положила тетрадь на край его стола. Мужчина кивнул.
– Садись, ты в ней все равно ничего толкового не пишешь, – как лезвием бритвы проехался он по мне стальным взглядом. Я скуксилась. Ну и ладно, ну и пожалуйста! Однако, все же от страха, что он прочитает, что я там «законспектировала» слегка кружилась голова. Я вернулась на свое место, чуть не промахнувшись стулом, села и затихла.
Когда лекция была окончена, я схватила сумку и направилась с потоком студентов вон из аудитории, но не тут-то было!
– Филатова, ты остаешься, – сосредоточено глядя в окно, бросил препод. Да бросьте! Вы серьезно? Ну, нен-а-а-а-до!
Я плюхнулась на ближайшее место и вздохнула. Выговор что ли сейчас делать начнет?
– Ты не находишь историю интересным предметом? – спросил он ровным тоном, когда все уже покинули зал. Его слова раздались эхом в пустой аудитории. Я сморщилась. Хотелось ответить что-то вроде «Меня тошнит от одного упоминания об история!», но пришлось делать вид, что я вполне себе воспитана.
– История мне, увы, не дается, – ответила я как-то туго. Взгляд брюнета впился в мне.
– Вот как… – неоднозначно протянул он, взяв с края стола тетрадь и протягивая ее мне. Я чуть ли не выдернула ее из его рук, запихнув в сумку и облегченно выдохнув. Взгляд историка к моему удивлению не выражал призрения, он вообще словно сквозь меня смотрел. Я неуверенно поднялась с места.
– Пойду, наверно, – на выдохе сказала я, обходя мужчину. Мимолетно почувствовала запах его парфюма. Так, не нужно тут слюнями паркет заливать! Его между прочим тетя Зоя вчера надраила чуть ли не до дыр!
Молчание…
Наверно, это значит, что я могу идти.
Быстро подойдя к двери, я потянулась за ручкой, но голос препода снова заставил застыть.
– А религия? – спросил куратор, стоя ко мне спиной.
– Религия? – переспросила я удивленно, глядя на замиревшую ладонь возле заветной ручки двери.
– Религия часть истории, судя по твоим зарисовкам, она интересует тебя куда больше всеобщей, – рассудительно изрекло это чудо.
Я опешила. Когда… когда успел посмотреть в мой конспект? Я же с него всю лекцию сонных глаз не сводила! Или может я все же задремала?..
От объяснений меня отвлекли настенные часы в аудитории, сообщающие что через секунду начнется тригонометрия, и мне бы на нее не опоздать.
– Простите, у меня занятия, – выпалила я, так и не ответив на его вопрос, и выскочила в холл.
Глава вторая.
Не верь.
После тренировки по большому теннису я возвращалась домой очень поздно. Какой-то олух умудрился нахамить нашему тренеру, и тот задержал группу на целый час! И надо же так было… а мне еще в новой теме по тригонометрии бы разобраться. Ага, мечтай, Филатова! У тебя глаза слипнутся только за учебники сядешь!
Стоя на светофоре, я слегка переминалась с ноги на ногу. Сейчас была середина сентября, год только начался. Второй курс пока не слишком тяжело дается, однако, что касается гуманитарных предметов… ох и ах, друзья мои! Я чистый техник. Куда уж мне?
Зажегся зеленый. Я торопливо всунула в уши наушники, наконец сумев распутать их. Неторопливо заиграла какая-то песня, скаченная из интернета наугад. Мелодия приятная, голос девушки тоже ничего. И вот знаете как бывает – самая глупая песня на свете, а отвязаться потом не может!
Дойдя до своего подъезда я уже во всю напевала куплет за куплетом, поставив трек на повтор. Быстро взбежав на второй этаж, я полезла рукой в карман кожанки, чтобы достать ключи и не будить родителей. Я предупредила о том, что задержусь, так что они вполне вероятно уже спят. Снова заиграл зажигательный припев, и я, крутанувшись в такт мелодии, выронила ключи, быстро нагнулась за ними и застыла. Изо рта вдруг пошел пар. Пар! Черт, да на улице еще не так холодно! Еще одна странная вещь случилась, когда я выпрямилась, подняв ключи и неожиданно поняла, что песня перестала играть в наушниках. Открыв дверь в квартиру, я быстро разделась, рассматривая свой отнюдь не старый телефон. Что еще за фокусы? Почему не включается? Хмыкнув, я провозилась с ним битых полчаса. Так и не добившись никаких признаков жизни от своего смартфона, я кинула его на кровать и села за тригонометрию.
К моему великому удивлению, тема оказалась довольна несложной. Заканчивая очередной график, я зевнула, потянулась, откинувшись на спинку стула и ахнула. Окно напротив моего письменного стола было покрыто легким ледяным налетом. Быстро подойдя к термометру, я отметила для себя, что на улице двенадцать градусов. Я бы наверно заинтересовалась данным феноменом, но на него сейчас было немного параллельно, потому что глаза буквально сами закрывались…
В школу я приперлась в вязанном свитере и джинсах. На термометре, дома все та же цифра, а мне от этого что-то теплее не становится. Да и чувствую я себя откровенно измотанной и уставшей.
– Наташа, я Вам не мешаю? – вдруг выдернул меня из тяжелой дремоты голос математика. Я вздрогнула, быстро выпрямилась и посмотрела на него. Вот, дерьмо! Уснуть на математике!
– П-простите, Эдуард Сергеевич, – промямлила я, шмыгнув носом. Ну вот, еще и сопли! Восхитительно!
– Батюшки, Наташа, – охнул преподаватель, взглянув на меня.– Да Вы бледны, как полотно. Может стоит выспаться? Понимаете, Ваш храп немного мешает вести урок…
Наверно, я еще никогда не была так пристыжена. Боже, только не мой любимый Эдик! Вот дура, заснуть на тригонометрии, к которой пол ночи готовилась! Атас!
Эдуард Сергеевич разрешил мне покинуть лекцию. Я не стала возражать. Чувствовала я себя действительно хреново…
Быстро спустившись на первый этаж, я проскочила в двери большой рекреации, которая вела в холл, но неожиданно столкнулась с кем-то, довольно болезненно приложившись лбом о чью-то грудь. И судя по ее жесткости, она была явно не женской.
– Черт! – вырвалось у меня, когда из-за столкновения я начала терять равновесие. Все тот же некто, на которого я не успела взглянуть, придержал меня за ворот свитера и не дал упасть на холодную плитку.
– Как кстати, – раздался надо мной знакомый леденящий голос.– Кажется мы не договорили.
– Олег Дмитриевич, я…
– За мной, – скомандовал историк, как всегда не проявляя никаких признаков либеральности. Пришлось идти. Черт, черт, черт!
Когда мы дошли до кабинета куратора, я еле держалась на ногах. Что же это такое? Стоило мне увидеть в его кабинете кожаный диванчик, как я тут же на него упала, скинув на пол сумку с ненужными теперь уже учебниками. И плевать, что без спроса.
Куратор не спеша уселся за свой стол, достал какие-то документы, начал что-то писать. Я была не против провести нашу беседу в таком духе, но вот только…
– Вы прогуливаете? – задал мужчина логичный вопрос, взглянув на наручные часы. Сейчас шел первый час второй пары.
– Нет-нет, – покачала я головой. Даже это получилось сделать как-то слишком заторможено.– Меня отпустили.
– По какому поводу? – подписывая что-то, осведомился брюнет. Я стиснула зубы. Как же бесит меня его до жути сдержанный тон! Словно он и не замечает моего полу сдохшего состояния!
– По состоянию здоровья, – буркнула я, впервые решившись посмотреть ему прямо в глаза. Он поймал взгляд. Долго, медленно его глаза прожигали меня насквозь, а потом он снова уткнулся в письменную работу.– Может мы отложим этот разговор до… – начала было я, но закончить мне, увы, никто не дал.
– Нет, – тут же пресек это предложение куратор-историк.– Не вижу причин, – добавил он чуть спокойней. Я вмиг вспыхнула и вскочила на ноги.
Да посмотрите на меня! – рыкнула я, сама не зная, что меня так сильно выбесило. То ли сам этот тип, то ли куча проблем, навалившаяся с его появлением. Вот только силы я рассчитать не смогла и снова шлепнулась на диванчик. В голове неприятно зажужжало. На какое-то время я прикрыла глаза, стараясь немного успокоиться.
– Выпей это, – вдруг запредельно близко раздался голос историка. Я распахнула глаза и уставилась на его отстраненное выражение. Да что б тебя, чертов лектор!
– Что это? – я скептически посмотрела на белую таблетку у него в руке и стакан воды в другой. Что-то не помню, чтобы на столе был кувшин. Когда он успел налить воду?
– Успокоительное, – и видя, что я все еще продолжаю сверлить его недоверчивым взглядом, быстро нагнулся ко мне и буквально впихнул в рот таблетку, поставив стакан с водой на подлокотник диванчика, и снова сел за свой стол. Таблетка оказалась до жути горькой, я тут же схватилась за спасительную воду.
– Спасибо, – угрюмо поблагодарила я, косясь не самым благодарным взглядом в его сторону. Мог бы и повежливее. Нельзя же просто в рот впихивать! Я могла подавиться!
– Вернемся к тому, за чем я тебя сюда привел, – кивнул куратор, выпрямляя широкую спину и откидываясь на спинку кресла. Я закусила губу, просверливая в полу бездонную дырку.– Твои родители верующие? – вдруг спросил он таким серьезным тоном, что я на секунду потерялась. Медленно повернув в его сторону голову, которая неожиданно стала соображать, я презрительно сощурилась. Мужчина сидел абсолютно расслабленно. Одна рука была положена на письменный стол, другая локтем опиралась о ручку кожаного кресла того же темно-синего цвета, что и диванчик, на котором я сидела. Мозг непроизвольно отметил, что две верхние пуговицы на его черной рубашке опять расстегнуты. Филатова, черт! Лучше бы ты отметила, как настойчиво он сверлит в тебе дыру!
– Да, вообще-то, а что? – не слишком вежливо отозвалась я, откидываясь на спинку дивана, следуя примеру Олега Дмитриевича. Выражение лица мужчины стало немного хладнокровнее.
– Но ты, судя по рисункам в твоей тетради, их мнение не разделяешь, – хмыкнул он, не спуская с меня своих свинцовых глаз.
Я смутилась. В груди что-то неприятно кольнуло. Я совсем не разговаривала с родителями на эту тему. Мама и отец, как и их предки, в моей семье очень религиозны, однако я еще в одиннадцать убрала свой крестик куда подальше. Никогда мне не казалось, что вопрос религии это что-то столь значимое, чтобы ходить каждые выходные в церковь и не есть во время поста. Честно признаться, я вообще не понимала всех этим традиций. К чему это делается, если Бог любит всех не за поступки, а просто потому что создал человека по образу и подобию своему? В какой-то момент эти вопросы внутри стали так бойко проситься наружу, что пришлось отвлечь себя чем-то. Родители никогда бы не поняли, расскажи я им свою точку зрения. А она была крайне шаткой и неопределенной. Когда растешь в религиозной семье очень сложно не обращать внимание на свои мысли по этому поводу. В конец запутавшись, лет в шестнадцать, я вдалась в крайность, начала делать все на зло миру, как говориться, чтобы убедить себя хоть в каком-то постоянстве на тему моего мировоззрения. В итоге, что мы имеем? Девочка, которая постоянно чертит в учебниках черные кресты и черепушки, желая найти в этом что-то более весомое. В конце концов, смерть – это хотя бы то, что неумолимо когда-нибудь случится. Хоть что-то я знала наверняка.
– Почему это так интересует Вас? – хрипло после долгих размышлений спросила я, пытаясь уловить в выражении его лица нотки презрения.
– Довольно часто мнение религиозников сказывается на их чаде, пусть даже ребенок сам не понимает, что к чему, – слегка приободрился Олег Дмитриевич, простучав по столу пальцами какую-то дробь. Я в конец сбилась с толку. К чему этот пустой разговор?
– А Вы верите в Бога? – прищурила я глаза, вглядываясь в его лицо еще более пристально. Губы куратора вдруг исказились в насмешливой ухмылке. Он на секунду отвел взгляд в сторону, потом снова посмотрел мне в глаза и тоном, словно говорил о чем-то совершенно бытовом, ответил:
– Никогда не верил, – спокойно сказал он. Я удивленно вскинула брови. Шутка ли? Я абсолютно четко вижу на его шее серебряный крест. Перехватив мой недоумевающий взгляд историк добавил, вставая с места:– Занимательная безделушка, – насмешливо бросил он, стукнув по кресту на шее.
У меня глаза наверно на лоб вылезли. Да чтобы в моей семье так отозвались бы о кресте!.. Я совершенно растерянно бегала глазами по паркету. Когда они наткнулись на блестевшие ботинки куратора, который встал недалеко от меня, я резко поднялась с дивана и набросила сумку на плечо.
– Я… пойду, – тихо сказала я, не решаясь взглянуть на него.
– До завтра, – задумчиво ответил мужчина.
Жду отзывов, дабы понять, стоит ли продолжать;)
