Текст книги "Боги мёртвого мира"

Автор книги: А. Командор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

А. Командор
Боги мёртвого мира

Пролог

Давным-давно существовало поверье, что при помощи черной магии крови человек может обрести вечную жизнь. Знание надежно оберегали ото всех посторонних хранители, и лишь немногих избранных посвящали в великую тайну. Со временем избранных, обладающих достаточной духовной энергией, чтобы выдержать трансформацию, становилось все меньше, а еще через пару сотен лет они и вовсе перестали рождаться.

Появилась новая религия, где законы Единого Бога запрещали использование магии крови. Новая Церковь боялась их силы и власти. На Бессмертных началась охота. А убить их можно было лишь одним-единственным способом.

Слабейшие Бессмертные пали, сильнейшие же скрылись. Им пришлось вести тайную жизнь в отдаленных уголках по всему миру в постоянном страхе перед церковными орденами рыцарей-монахов и перед тем, кто за ними стоял. Тем, кто знал, как убить Бессмертного.

Спустя еще несколько столетий Церковь утратила интерес к Бессмертным, сочтя их полностью истребленными. Одновременно с этим вспыхнул интерес у людей, жаждущих власти. Но секрет уже был потерян.

Много сотен лет не появлялось на свет детей с мощной духовной энергией. Вслед за черной магией крови отправилась в забвение и белая магия духа. Люди, лишенные тайных знаний, десятками тысяч гибли от воцарившихся болезней. Казалось, сама природа старалась изжить их с лица земли: год от года на людские поселения обрушивались бедствия. Мельчали реки, срединные земли терзала засуха, прибрежные районы страдали от наводнений, с севера неизменно подступали льды. Граница покрытых вечным снегом земель с каждым годом разрасталась, грозясь отвоевать последние оставшиеся плодородные почвы.

Каждый новый год человечество встречало с надеждами, а провожало с разочарованиями. Добывать себе продовольствие и чистую воду становилось все труднее и нескончаемые войны за ресурсы стали обычным делом. Убийство стало обычным делом. Никто уже не придавал значения церковным догматам, когда дело касалось их выживания.

При свете дня люди ходили в свою церковь, а по ночам молились давно умершим и забытым богам, лишь бы только прожить еще один день.

Глава 1. Начало

Под покровом темноты с холмов на западе безымянной деревеньки спустились черные тени. Они почти сливались с пейзажем, и помогала им в этом беззвездная ночь. Жители деревни давно разошлись по своим хлипким лачужкам после изнурительной дневной работы. Об опасности никто и не догадывался. Лишь вблизи в очертаниях темных силуэтов можно было различить всадников. Они бесшумно подобрались к деревеньке никем не замеченные. Двое замыкающих всадников держали горящие факелы, прочие оставили свои факелы незажженными.

Налетчики распределились по поселению, и практически одновременно из погруженных в сон домов полетели крики. Священник из местной часовни пару раз успел дернуть за язычок колокола, но тут же схлопотал стрелу.

Всадники срывали двери с петель, врывались в дома, резали хозяев прямо в их постелях. Тем, кто давал отпор, рубили головы, тем, кто просил о пощаде, тоже. Если вдруг попадалась хорошенькая девушка, грабители не тратили время даром и спускали штаны. Удовлетворять свою похоть приходилось быстро: девушек было мало, а мужчин много, и каждый из них хотел присунуть пока есть возможность. На каждую девицу, живую или мертвую, это уж что кому по вкусу, пришлось по три-четыре желающих.

Младенцев, казалось, зарубали с особым удовольствием.

Паника даже не успела подняться: все было кончено через несколько минут. Крики и плач затихли, а немногие оставшиеся в живых понимали, что лучше им сидеть тихо и не высовываться. Ведь всадники не щадили никого.

Пока по безымянной деревеньке разлетался запах крови и смерти, налетчики слаженно и быстро обчистили дома, забирая те жалкие крохи, что смогли нажить себе честным и тяжким трудом простые люди. Они отыскали погреба и тайники и вынесли все до последнего зернышка. Забрали всех коров, коз и другой домашний скот. Погрузили награбленное в телеги, которые тоже отняли у местных жителей.

И в завершение, как будто хотели замести следы своего преступления, подожгли лачуги. Хлипкие деревянные каркасы и соломенные крыши вспыхнули в мгновение ока.

Не прошло и часа с момента нападения всадников, как они уже устремились обратно на запад с громким хохотом и улюлюканьем. А позади поднималось зарево от горящей деревни.

Рассвет выдался тусклым. Света едва хватило, чтобы осветить обгоревшие остовы, балки и трубы печей – все, что осталось от безымянной деревушки где-то на окраине графства Шанор. Пожар по большей части прекратился, но кое-где еще тлели особо толстые бревна.

Посреди этого пепелища сохранился только каменный колодец. Оттуда, дрожа от холода и страха, осторожно высунулся мальчик, возможно, последний уцелевший житель деревни. Он робко огляделся вокруг, отодвинул завалившие колодец черные доски и вылез из своего убежища. Еще раз огляделся. Никого. Всадники ушли еще ночью. С трудом мальчик нашел дорогу к своему дому. Он пострадал не так сильно по сравнению с соседними постройками: обгорел порог и часть крыши, вход завалило остатками кровли. Он зашел в дом через проем в стене. Там была всего одна комната, и кухня, и спальня.

Мать лежала на полу, почему-то совсем без одежды. Растрепанные светлые волосы утонули в луже крови из раны между грудей. Отец лежал лицом вниз около кровати. У него было рассечено горло.

Дрожащим голосом мальчик позвал:

– Мама? Папа? – Сначала шепотом, а потом чуть громче: – Мама! Папа!

Но никто не ответил. Мать глядела в потолок, а отец под кровать.

Мальчик набрался храбрости и решил дотронуться до мамы. Она была такая холодная, совсем как бабушка в прошлом году и дедушка в позапрошлом, когда они уснули и больше не посыпались. Даже такой малыш как он понял, что произошло с родителями, и расплакался.

Он рыдал так долго, что разболелась голова и пересохло в горле, а когда слезы закончились, еще долго не мог перестать всхлипывать.

Мальчик захотел пить, но бочка с водой была опрокинута. Из еды тоже ничего не осталось, ни одного кусочка хлеба, который мать испекла утром. Тогда мальчик расплакался снова, но ненадолго. Он сел на пол посреди разбитых черепков и стал думать, что ему теперь делать.

Кроме своей деревни он ничего не знал, нигде не был. Единственное, что сейчас пришло ему на ум, это рассказ мамы. Несколько лет назад она ходила к травнице за лекарствами, а потом описала ему путь, на всякий случай.

– Если идти вдоль ручья через лес, – сказала тогда она, – на другой его стороне будет три одинаковых холма. За ними поле и еще холмы. Между этими холмами и живет травница. Самое главное, – повторила мама, – все время идти против течения ручья. Травница живет около его истока.

Через деревню проходил только один ручей, значит, по нему и нужно идти. Травница помогла многим жителям деревни, поможет и ему.

Мальчик раньше никогда не заходил в лес так далеко. Ему стало страшно. Он решил взять с собой какое-нибудь оружие, но не смог найти ни одного ножа – все забрали всадники. Тогда он взял кочергу. Ока оказалась очень большой и тяжелой, но ничего другого похожего на оружие в доме не осталось.

Он отыскал свою куртку, набрал в карманы зеленых яблок с дерева и отправился к ручью с кочергой вместо трости. Бросив последний прощальный взгляд на остатки деревни, мальчик решительно растер сопли рукавом по всему лицу и зашагал вглубь леса против течения ручья.

В лесу было холодно и сыро, там ничего не росло, кроме мха и лишайника, непригодных в пищу. Иногда отец приносил из леса белые вытянутые грибы, но, наверное, в другое время года. Мальчик перепрыгивал с одного берега на другой, балансировал на больших камнях и вспоминал, как они с другими ребятами пускали по воде кораблики из коры. Но теперь все они мертвы. Воду можно было пить. Напившись вдоволь, мальчик достал из кармана одно из своих зеленых яблок, откусил его, поморщился и сразу же выплюнул. Они оказались слишком кислыми и несъедобными. Пришлось выбросить и остальные яблоки.

Скоро деревья в лесу стали расти заметно плотнее, света сквозь ветки проникало все меньше. На пути попадался колючий кустарник. Толстые стволы густо покрывал желтый лишай. Мальчик понял, что зашел в самую чащу. Теперь он шел осторожно: ему стало страшно. Он был совсем один посреди огромного негостеприимного леса, где под корнями и в плотном покрове листвы пряталась живая, никогда не покидающая этих мест тьма. Среди деревьев мерещились темные силуэты всадников, а каждая коряга представлялась злобным лесным жителем из страшилок. Мальчик постоянно оборачивался и вздрагивал от каждого шороха. Ему казалось, что за ним следят.

Где-то упала ветка, и мальчик, чуть не напустив в штаны, побежал изо всех сил. Из чащи он выбежал задыхаясь от усталости. Деревья попадались все реже, и вот уже впереди показалась свободная полоса. Мальчик оставил лес позади и сразу же рухнул на лужайке от усталости. У него болели ноги, к тому же, пока бежал, он поранил руки и лицо о колючие ветки.

Немного отдышавшись, он поглядел вдаль. С его места открывался вид на холмистую местность, поросшую высокой сорной травой. Среди прочих возвышенностей явно выделялись три холма, а между ними блестела полоска путеводного ручейка. Мальчик немного отдышался и пошел дальше. Он только сейчас понял, что потерял свою кочергу в лесу, но возвращаться за ней почему-то не хотелось.

Путь предстоял долгий. Трава доставала ему до подбородка и сильно замедляла продвижение. Пока мальчик обогнул вместе с ручьем первый холм, заметно стемнело. Ему снова стало страшно. Ему казалось, что в траве притаились злобные духи, готовые его сожрать. Снова поступили к глазам слезы от страха и усталости. А что если там, впереди, нет никакой травницы, или она не захочет ему помочь? От этих мыслей становилось только хуже.

Между тем спустились сумерки, и мальчик с вершины третьего холма как будто различил вдалеке контуры хижины. Подгоняемый страхом темноты и надеждой на спасение, он сбежал с холма и помчался, насколько позволяла трава, к следующей гряде холмов. Ручей теперь постоянно оставался справа.

Вот, наконец, показалась рощица, в тени которой и примостилась хижина. Мальчик радостно побежал к дому, но вдруг заметил огромный силуэт чудища с горящими желтыми глазами. Оно стояло между ним и порогом спасительной хижины. И оно низко, протяжно зарычало.

Мальчик стоял как вкопанный, не смея дышать или шевелиться. Ему сделалось так страшно, как не было страшно за весь день. Он бы тут же обмочился, если бы не пописал совсем недавно.

В единственном окне хижины зажегся свет. Дверь отворилась. Чудище сразу прекратило рычать и село на задние лапы.

– Что тебе нужно? – спросила травница. Голос у нее был прямо как у мамы – молодой. – Подойди ближе.

Мальчик послушался и сделал несколько робких шагов, опасливо косясь на чудовище. Вблизи оно напоминало огромную собаку. А травница оказалась молодой женщиной с длинной косой черных волос.

– Ну? – нетерпеливо повторила она. – Что тебе нужно?

– Это вы – травница? – Голос у него дрожал, ведь жуткое чудовище не отводило от него своих огромных желтых глаз.

– Да.

Мальчик выдохнул и приказал себе успокоиться.

– Мне нужна помощь, – сказал он. – На мою деревню напали черные всадники и убили всех жителей, а деревню сожгли. И мама с папой…

Мальчик только сейчас подумал, а что конкретно он собирается просить у травницы? Как она может ему помочь?

– Какое мне дело до твоей деревни, – ответила женщина, сверкнув глазами не хуже своего чудища.

Мальчику снова стало страшно. Он захотел убежать и расплакаться. Хотел к маме, но ее больше нет. Он заставил себя проглотить слезы.

– Прошу вас, госпожа травница, помогите мне! Мне больше некуда идти. Возьмите меня в ученики!

– Я не беру учеников, мальчик. Поищи себе другое место для игр.

Он сжал свои крохотные кулачки и со всей смелостью выпалил:

– Нет! Возьмите меня в ученики, прошу вас! Я буду прилежно учиться! Во всем вас слушаться! Пожалуйста, прошу вас!

Травница задумчиво поглядела на него, куда-то в область груди. Так она простояла минуту, не моргая и не двигаясь. Наконец она сказала:

– Понадобится время. Хорошо. Я могу научить тебя, но ты должен меня слушаться. Не перечить. Не жаловаться. И никаких соплей в моем доме, – пригрозила она, как только мальчик собрался пустить слезу от счастья.

– Спасибо! Я вас не подведу!

– Это мы еще посмотрим. Знай, я терпеть не могу детей.

Травница дотронулась указательным пальцем до его лба.

– Теперь ты принадлежишь мне и душой, и телом.

Мальчик не понял сути ее слов, но ему было не до того. Он с легким сердцем вошел в хижину вслед за травницей и хотел уже было притворить дверь, но увидел на пороге грозную морду. Как только большая собака зашла в дом, дверь захлопнулась сама собой.

В доме пахло благовониями и травами, под потолком сушились пучки растений, все стены были в склянках и книгах. Хозяйка указала на стул.

– Садись.

Сам по себе вспыхнул огонь в очаге. Женщина набрала воды в котелок и повесила его над пламенем. Пока закипала вода, она смешала разные листья в заварочном чайнике.

– Это Малыш, – сказала она, указав на чудище. – Он живет со мной. Можешь его не бояться, но и не донимай его.

Вода забурлила в котелке, и травница вылила ее в чайник. Приготовила чашку и через минуту поставила перед мальчиком дымящийся ароматный чай.

– Выпей.

Мальчик послушно сделал несколько глотков. Сразу же стало легче, голод немного притупился, по телу побежали волны тепла и усталости.

– Как тебя зовут? – спросила хозяйка.

– Келлгар. Но родители зовут меня просто Келл. Звали…

– Хорошо, Келл. Я – Селестия-Инмори. Можешь звать меня госпожа Инмори. Так что случилось с твоей деревней?

Келл содрогнулся всем телом и быстро допил оставшийся чай.

– На нас напали черные всадники ночью. Они были все в черном. Всех убили, забрали еду и животных и потом подожгли дома. Я спрятался в старом колодце, потому меня не заметили. Я там всегда прятался от старших мальчишек.

– Сколько тебе лет?

– Уже пять, – он показал раскрытую пятерню. – Вот столько.

– Хорошо. Как видишь, еды у меня нет, но завтра мы что-нибудь придумаем.

– А чем вы тогда питаетесь? – удивился Келл.

– Солнечным светом.

Инмори сказала это с таким выражением, что мальчик заподозрил злую шутку. Травница подлила еще чая в опустевшую чашку.

– Ночью Малыш пойдет на охоту. Ты будешь спать на чердаке. Допивай и иди спать, а я пока подумаю, что с тобой делать.

На чердак вела крутая лестница прямо из общего помещения. Инмори легко взобралась по ней, а следом и Келл. Его уже сильно клонило в сон. Чердак был весь в пыли и завален каким-то хламом. Инмори сделала мимолетное движение пальцем. Тут же загорелась масляная лампа, вещи переместились сами собой в один угол, а в другом потрепанный матрас с одеялом вдруг стали как новые. У Келла отвисла челюсть от удивления. Он не мог понять, привиделось ему это, или все происходит взаправду.

– Как вы это сделали?

Инмори поднесла палец к губам.

– Это секрет. Никто в мире кроме меня так не умеет. А теперь ложись.

Стоило уставшему Келлу уронить голову на матрас, он тут же провалился в глубокий сон.

Келлгар жил у травницы два года. За это время она научила его читать и писать, выращивать овощи и стрелять из лука. Когда мальчик заикался о чем-то посерьезнее, Селестия-Инмори всегда отвечала одинаково: еще не время. Лохматое чудовище на деле оказалось не таким страшным. Малыш, огромная черная собака шести с половиной футов в высоту, охотно играл с мальчиком, когда хозяйка была занята делами. Жизнь оказалась даже лучше чем раньше.

Пока однажды Инмори не велела ему идти в город на обучение. На пятнадцать лет. Это же целая жизнь! Инмори устроила его в гимназию при монастыре ордена рыцарей-монахов Великой Единой Церкви. Единственное учебное заведение города Химпейка. Спорить Келл не осмелился.

Горько было прощаться. Инмори и Малыш проводили его до первых пригородных феодов. Келл успел привязаться к травнице, хотя она так ни разу и не улыбнулась ему. Когда Келл потянулся к ней, выставила вперед руку. Даже на прощание не пожелала обнять.

– Монахи будут учить тебя своей вере. Учи их молитвы, но сам не поддавайся обману. В нашем мире есть только один истинный бог, и они понятия о нем не имеют. Они поклоняются давно умершему лживому богу, по вине которого умирает наш мир.

Это были последние слова Инмори. Она сухо положила руку на его плечо, развернулась и ушла. Келлгар ничего не понял, про каких таких богов она говорила. Всю дорогу через феоды он плакал от страха перед неизвестным и от страха, что больше никогда не увидит травницу.

Глава 2. Близнецы

Нова вылезла из кровати незадолго до рассвета. Она отодвинула штору на окне и выглянула наружу. Лунный свет с улицы слегка очертил ее соблазнительные формы.

– Что ты делаешь? – прошептал Берт, приподнявшись на подушках. – Хочешь, чтобы тебя увидели голой в моей спальне?

– Да брось, – отмахнулась девушка. – Мы на третьем этаже, и сейчас все спят. – Она повернулась спиной к окну. У Берта от вида ее груди снова зашевелилось мужское достоинство. – Мне пора возвращаться к себе.

– Знаю. Мы так редко… бываем вместе.

Нова опустилась на постель и погладила его член.

– Мне тоже это не нравится. Но чаще никак не получится: о нас и так шепчется прислуга. Хотя до отца пока слухи не дошли.

– Он этого не одобрит.

– Точно.

– Неужели мы так и будем жить? Скрывать наши отношения?

– Когда-нибудь отец захочет выдать меня замуж. Он уже давно подыскивает мне жениха, а тебе – невесту.

– Этого не случится, если у нас будет ребенок.

Нова нахмурилась и отвернулась от него. Больная тема, которую никто из них уже давно не поднимал.

– Ты же знаешь, Берт, я бесплодна. Мы уже столько раз пытались…

– Может быть, дело во мне? Мы не можем знать наверняка.

– И как это выяснить? Я не собираюсь спать с другими мужчинами, чтобы проверить, смогу я забеременеть или нет.

– Я и не хочу этого.

– Тогда что же, ты, может быть, сам хочешь кого-нибудь обрюхатить? – Нова гневно раздула ноздри и сложила на груди руки.

– Нет, конечно, успокойся. Нам поможет целитель.

– И где ты собираешься найти такого целителя? Во всем графстве нет ни одного. И никогда не было. Они все вымерли много лет назад.

– Я слышал, что не все Бессмертные погибли во времена Священных походов Великой Единой Церкви.

– Бессмертные? – ужаснулась Нова. – Это же черная магия крови! Даже если мы найдем одного из них, им нельзя доверять!

Берт прижал сестру к груди и погладил по темным волосам.

– Не волнуйся. Я постараюсь что-нибудь выяснить. – Берт издал сдавленный смешок. – Если у нас ничего не получится с ребенком, придется сбежать из дома.

– Ага, и жить в нищете? Нет уж, спасибо. Ой, – Нова озадаченно поглядела в окно. – Рассвет. Мне пора.

Девушка поцеловала брата на прощание и быстро оделась в свое ночное платье.

– Не усердствуй сверх меры на сегодняшнем приеме. Когда ты флиртуешь со своими кавалерами, я ревную.

Нова рассмеялась.

– Ты же знаешь, Берт, эти напыщенные болваны мне противны. И я тоже ревную, когда ты танцуешь с другими девушками.

– Мне противны все эти безмозглые пигалицы.

Нова отодвинула гобелен на стене. За ним прятался их тайный ход: замаскированная дверь с замком и узкий лаз внутри стен особняка, который соединял комнаты сестры и брата. Они пользовались этим ходом с самого детства. Нова рано лишилась девственности. Девушка быстро прошла знакомые повороты и оказалась в своей комнате. Открыла дверь, чтобы служанка ничего не заподозрила, когда придет ее будить, и легла в кровать. Заснуть она так и не смогла. Целитель, который бы смог вылечить ее бесплодие? Что за бред!

К завтраку Нова спустилась последней. Она допоздна провалялась в кровати, долго выбирала платье и несколько раз приказывала переделать прическу. Наконец она медленно спустилась по лестнице в обеденную залу, где за длинным столом красного дерева уже сидели отец и брат. Подол зеленого платья волочился следом, а высокая прическа обнажала тонкую шею и плечи. Нова присела в реверансе с тайным умыслом подразнить Берта своим декольте и безучастно поздоровалась:

– Добрый день, отец. Добрый день, брат.

– Мы только тебя и ждем, копуша, – вместо приветствия бросил Берт. На людях он изображал из себя избалованного богатенького мальчика, которого интересовала только выпивка и азартные игры.

– Фу, как грубо. – Нова же играла роль капризной бесчувственной стервы.

– Добрый день, Нова, – сухо поздоровался отец, барон Тильт Ролано. – Дети, вы ведете себя глупо.

Нова заняла свое место слева от отца. Справа от отца и напротив нее сидел Берт. Он несколько раз мельком взглянул на ее декольте.

Подали завтрак. Берт тут же затребовал себе бокал вина. Тильт посмотрел на него с укоризной, но ничего не сказал. Нова захотела перед завтраком выпить кофе.

– Кофе не пьют на голодный желудок, – терпеливо сказал отец. – Дождись, пока подадут всем.

– Я не собираюсь пить эту вонючую жидкость! Я столько раз говорила, почему ты меня не слушаешь?

Нова демонстративно смахнула стакан молока со стола. В тот же миг налетели горничные и принялись собирать осколки, вытирать пол и платье Новы. Берт усмехнулся. Барон сердито сверкнул глазами.

– Несносная! Принесите ей кофе! Наградил же меня Бог неблагодарными близнецами. Из вас бы получился один вполне нормальный человек.

Пока Нова ждала свой кофе, завтрак остыл, и она отказалась его есть. Отец на этот раз промолчал. Барон угрюмо завершил трапезу и встал из-за стола.

– Берт, не увлекайся, тебе еще в гимназию идти. Монахи выгонят тебя, если почуют запах спиртного.

– Не волнуйся, отец, я выпью следом кофе и пожую листья мяты.

–Лучше бы не пил с утра, чтобы потом не изгаляться. Когда-нибудь твое пьянство доведет тебя до греха, попомни мои слова.

–Я пью каждый день, и до сих пор ничего не случилось, – беззаботно пожал плечами Берт.

Тильт гневно поджал губы, но ничего не ответил. На его худощавом лице редко возникали какие-то другие эмоции помимо различных вариаций неудовольствия. На людях он строил из себя чопорного феодала, на деле же был жалким вдовцом, уставшим от проказ близнецов.

Барон поднялся в свой кабинет, где по обыкновению пропадал до обеда, а брат с сестрой остались допивать кофе. На людях они обычно не разговаривали. Когда началась их игра семь лет назад, самые старые слуги в доме сразу же заподозрили неладное: все детство неразлучные близнецы вдруг стали отдаляться друг от друга. На деле же оказалось, что они сблизились как никогда. Сейчас им было по девятнадцать, и они начали избавляться от самых любопытных и догадливых.

Берт допил свой кофе и позвал слуг:

– Принесите мне мой плащ и меч и подготовьте лошадь!

Почти моментально подошел слуга в коричневой ливрее с плащом и мечом в руках.

– Ваша лошадь уже готова, милорд.

– Прекрасно.

Он накинул плащ на ходу, прикрепил меч к портупее и спустился на первый этаж, к выходу.

Химпейк как и остальные города в графстве Шанор был перенаселен. Напуганные люди предпочитали ютиться в лачужках среди вони и грязи, лишь бы оставаться под мнимой защитой мнимого городского полка. Полк этот в стародавние времена действительно служил верой и правдой народу, но теперь же его основную часть составляли пьяницы и мародеры. Отсутствие войн пагубно влияет на дисциплину. Тем не менее, целые деревни покидали свои насиженные места и переселялись в город. Химпейк с каждым годом все разрастался. У него не было никаких оборонительных сооружений, а потому и четких границ. Были, как и полагается, бедные кварталы черни и были роскошные поместья богатых феодалов.

Монастырь раскинулся на обширной территории площадью около двух тысяч акров на южной окраине города. Свой парк, огород, хлев и выгул – как отдельное самостоятельное поселение. На всей территории проживали сами монахи, работники и некоторые студенты.

Берт с гордо поднятой головой въехал в парадные ворота гимназии. Далеко вперед уходил вычищенный зеленый газон с дорожкам из щебня, несколько статуй знаменитых рыцарей-монахов в центре и постройки из красного камня по бокам.

Что его постоянно раздражало, так это пренебрежительное отношение монахов. Они не делали различий между сословиями и запросто могли отправить отпрысков известных лордов чистить конюшни за какую-нибудь провинность. В силу своей безалаберности Берт и сам частенько этим занимался.

Во дворе уже толпились студенты. Разумеется, только мальчики. Берт самостоятельно завел лошадь в стойло и поспешил на занятия. Монахи не терпели опозданий.

– Брат Анри, не уделите мне немного времени?

Берт после занятий подкараулил в коридорах гимназии старейшего из монахов. Седой сухонький старик в коричневой рясе добродушно улыбнулся.

– Слушаю тебя, сын мой. – Его голос скрипел подобно ржавым шестеренкам.

– Я ищу хорошего целителя, чтобы излечить тяжелый недуг. Вы знаете, где такого найти?

Брат Анри глубоко задумался.

– Насколько тяжел тот недуг?

– Возможно, практически неизлечим. Наш местный Нолли оказался в этом вопросе бессилен.

– Но он – самый уважаемый целитель Химпейка.

– Значит, нужен кто-то за пределами Химпейка. Вы такого знаете?

Брат снова погрузился в размышления.

– Я не знаю целителя, но знаю, кто может тебе помочь, – сказал он целую вечность спустя.

– Правда?

– Идем со мной.

Монах медленно поплелся по опустевшим коридорам. Берт, сгорая от нетерпения, шел следом. Судя по всему, монах держал путь в библиотеку. Ему было уже около семидесяти. Пальцы скрючил артрит, старик быстро уставал, часто и подолгу просиживал в своей комнатушке. Он уже несколько лет не преподавал, но охотно помогал студентам и был добр с ними, за что они любили и уважали его.

Берт придержал тяжелую дверь перед братом Анри. Библиотека всегда была открыта, ею мог пользоваться любой желающий.

– У меня не так много времени перед вечерней молитвой, – сказал монах, – и нужно еще поспеть вернуться в святилище. Я укажу тебе направление, а путь найдешь сам.

Старик подошел к секции биографии исторических личностей. Он водил пальцами по корешкам, щурился и что-то бормотал, пока наконец не нашел нужную книгу.

– Вот она! Будь добр, пальцы мои совсем не слушаются.

Берт достал тяжелый фолиант и разложил его на столе. На обложке значилось “Лорды и леди времен Бархатного Столетия”. Старик перелистывал страницы непослушными пальцами и говорил:

– Пятнадцать лет назад, если мне не изменяет память, в нашу гимназию поступил мальчик. Он пришел совсем один из какой-то местной деревни. За несколько дней до этого пришла женщина и предупредила о его появлении. Она устроила его в гимназию с постоянным проживанием и оплатила сразу за все пятнадцать лет наперед. И, сдается мне, она была очень похожа на одну из королев Бархатного Столетия. Вот на эту.

Брат Анри указал на цветной портрет девушки. Белая кожа, черные волосы, зеленые глаза. Берт с сомнением перевел взгляд с портрета на монаха и обратно.

– Брат Анри, вы уверены?

– Такое не забывается, мальчик мой. – Старик мечтательно покачал головой с блаженной улыбкой на лице. – Мы все тогда были очарованы, увидев ее. Волосы словно вороново крыло, кожа как первый снег. Только глаза у нее были серые. Лишь спустя несколько лет я понял, где видел ее раньше. В этой книге!

– Но ведь, – скептически заметил Берт, – сейчас ей должно быть никак не меньше шестисот лет!

– Я не знаю, сын мой. Женщина тогда назвалась просто травницей. Попробуй спросить ее, может быть, она тебе ответит. Или поможет. Кто знает.

– И как мне найти ее?

– Спроси сына Келлгара. Это его она привела в наш монастырь. Мне пора на службу.

– Постойте, у меня еще один вопрос! Что вы знаете о Бессмертных?

Брат Анри как будто испугался. Он сделал быстрое движение, отгоняющее темные сущности.

– Не стоит тебе искать ответ на этот вопрос. В былые времена Бессмертные имели могущество подобное божьему. Только божья власть идет от света, а могущество Бессмертных – дар темной стороны.

– Так ведь, если вы действительно видели эту даму, – Берт постучал пальцами по портрет, – не значит ли это, что она одна из Бессмертных?

– Такое милое создание не может быть порождением смерти! Тем более, их всех давно истребили наши предки.

Старик заковылял прочь, явно рассерженный последними словами Берта. Юноша остался в библиотеке один. Он глубоко вздохнул и принялся изучать жизнеописание темноволосой королевы, окончательно уверившись, что старик спятил.