Текст книги "Мой любимый Дракон (СИ)"

Автор книги: 5ximera5

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Хазир ещё никогда не чувствовал себя таким одиноким, хотя ударов от судьбы перенёс немало. Боевое ранение, навсегда вычеркнувшее его имя из списков уважаемых хафесов. Трагическая гибель его драгоценной, восхитительной Ласии, оставившей сломленного, озлобленного на весь белый свет мужа… Тогда он смог найти желанное забвение в бесконечной круговерти работы, чтобы не думать, не вспоминать…

Внезапная страсть Хессета к своему ничем не примечательному управляющему, как и думал Хазир, миновала, словно сезон дождей, и теперь капризный, ветреный лорд веселился с другими. Их было много, и отнюдь не все занимали высокое положение при дворе Великого Дракона. Хессет находил весьма забавным приближать к себе тех, кто был недостоин даже чистить его сапоги и новоявленные фавориты ходили по дворцу, высоко задрав головы. «Ночные князья и княгини», – так про них говорили, однако к пересудам на кухне никто не относится серьёзно.

А Хазиру было по-настоящему больно.

Он исправно выполнял свои обязанности, следил за порядком в многочисленных имениях лорда виверна, нанимал и увольнял слуг, вёл финансовые книги, старался быть образцовым управляющим и все без исключения считали именно так… но они не знали, каким трудом и каждодневной болью даются ему утренние совещания, на которых он отчитывался перед полуобнажённым хозяином, лениво развалившемся в кресле, в то время как не меньше трёх очаровательных и распутных нимф услаждали Хессета каждая на свой лад.

Невыносимо!

Хозяин следил за ним из-под полуприкрытых ресниц с затаённым любопытством, как наблюдают за песчаной ящерицей, отчаянно мечущейся в стеклянной клетке. «Что ты будешь делать теперь?»

У Хазира не было ответа. Он не знал, не понимал и не верил, как такое вообще могло с ним произойти. Побывать игрушкой в опытных руках, поверить в сладкий сон… и оказаться в скорбном одиночестве, переживая унижение и позор. Вполне заслуженная награда такому, как он. Своеобразная месть Хессета тому, кто имел дерзость подглядывать за своим господином.

Сложный характер виверна открывался Хазиру всё новыми и новыми гранями, ранящими, словно острые лезвия ятаганов. Капризный, развратный, чудовищно властный, обладающий непомерным самомнением Хессет, обожал жестоко шутить, но на сей раз розыгрыш затянулся. Хаффи едва ли не каждый вечер напивался в стельку в компании своих фаворитов и любовниц, предаваясь плотским утехам, чтобы утром всю накопившуюся злобу и раздражение выместить на управляющем.

– Бездарность, дешёвка! – В лицо Хазира полетел яблочный огрызок, брошенный одной из хихикающих наложниц, и Хессет не одёрнул нахалку. Он сердито сдвинул светлые брови, брезгливо поджав губы: – Если горничные не справляются с работой, просто уволь их! Ты хафес или тряпка?!

Хазир дрогнул, судорожно сглотнув.

– Как пожелает господин.

– Да, я так желаю, – пьяно рассмеялся Хессет. – А ещё я хочу, чтобы ты ещё раз подставил мне свою аппетитную, крепкую задницу прямо сейчас.

Управляющий побледнел, как полотно под оценивающими взглядами доступных девиц, к которым его только что цинично прировнял хозяин. Хессет насмешливо приподнял брови:

– В чём дело? Разве не об этом ты мечтаешь, каждый день являясь в мои покои? Раздевайся! – Ленивый тон виверна без предупреждения сменился повелительным криком, и ради того, чтобы видеть унижение Хазира в полной мере, Хессет даже спихнул со своих колен наложницу.

Непослушными, ватными пальцами Хазир расстегнул глухой френч, терзая каждую пуговицу по несколько секунд. В голове шумело, во рту стоял какой-то горький привкус пополам с кровью из прикушенного языка. Он – всего лишь служащий, больше не хафес, он обязан подчиняться приказам своего господина, даже таким мерзким. Плотная ткань ливреи упала к его ногам, и Хазир принялся за рубашку, со странной смесью ужаса и гадливости представляя, каким жалким выглядит сейчас со стороны. Мышцы лица застыли, почти причиняя боль, он изо всех сил пытался не выдать тех чувств, что бушевали в груди, но Хессет вдруг поднялся с кресла, раздражённо пнув снятый управляющим френч в сторону двери. Сквозь зубы процедил:

– Надоело! Убирайся!

Внутри будто что-то лопнуло, как натянутая струна. Накатившее облегчение затмило разум, и Хазир даже не помнил, как вышел из кабинета господина, слепо бредя куда-то в наполовину расстёгнутой рубашке и с безумно перекошенным лицом. Очнулся он лишь тогда, когда его руки коснулись горячие пальцы одной из служанок-хсауров. Девушка испуганно заглядывала в его лицо и лепетала что-то на своём странном языке, пока не догадалась спросить на ломаном хазаре:

– Что с вами? Вам плохо?

Хазир хотел ответить, что с ним всё в полном порядке и чтобы человечка перестала так сильно сжимать его руку своими огненными пальцами, но, опустив глаза, увидел, что девушка и без его подсказок выпустила рукав рубашки, но боль и жар никуда не ушли, терзая его тело. Тяжело усмехнувшись неведомо чему, Хазир устало осел прямо на пол, прислонившись спиной к стене. В глаза бил беспощадный утренний свет и предстояло сделать ещё очень много дел, однако мужчина не мог заставить себя даже пошевелиться. Служанка куда-то исчезла, оставив его в покое, и он сидел, безвольно вывернув руки ладонями вверх, глядя, как на тусклой, серой от непреходящей усталости коже то вспыхивают, то исчезают обрывки узоров чешуек-хэле.

Жалкий, ничтожный глупец, имевший неосторожность поверить в сказку и искренность чувств. Поддавшийся низменной страсти, без памяти влюбившийся и тут же потерявший всё… Хессет не оставил своему другу даже возможность для утешительных фантазий.

Вокруг вдруг стало людно. Все кричали и что-то говорили разом, отчего в гудящей голове Хазира били набат тысячи колоколов. Сильный толчок в плечо свалил его на пол, и мужчина ощутил, как деранул щёку жёсткий ковёр. Во рту стояла кровь, и он мучительно сглатывал её, боясь испачкать собственность хозяина уродливыми бурыми пятнами.

Резкий рывок, поднявший его над полом, подступившая тошнота и странно знакомый запах. Терпкий, щемящий, родной аромат Хессета. Тут же вспомнился холодный, презрительный взгляд и жестокая улыбка.

– Куда идти? – Отрывисто спросил кто-то голосом хозяина. Хессет здесь. Нужно встать и приветствовать его, как подобает хафесу, пусть и лишённому этого славного титула, но Хазир не чувствовал ни ног, ни рук. Громкие звуки и слишком яркий свет, сменяющийся чернильными полосами теней, сводили его с ума. Вскоре к этим ощущениям добавился острый запах лекарств, резкая боль в плече, впрочем, тут же потерявшаяся в сонме других слишком обострённых чувств, а Хазир всё никак не мог лишиться сознания.

– Переутомление и стресс, полагаю, – узнал он голос одного из врачей, обслуживающих лазарет дворца. – Кроме того, проблемы с сердцем, что, учитывая его возраст… Исправить? Мой лорд… похоже, вам следует подыскать себе другого управляющего.

«Это конец», – устало подумал Хазир и закрыл глаза, окончательно теряясь во тьме.

+++

Хессет выгнал всех из палаты, принявшись ходить из угла в угол, нервно кусая ноготь большого пальца. Хотелось выпить, и чего-нибудь покрепче, потому как лёгкое опьянение, сопутствующее ему с самого утра, внезапно сменилось кристальной и весьма болезненной трезвостью, как только в его кабинет проникли первые звуки царящего снаружи переполоха.

Тяжко вздохнув, виверн присел на краешек койки, на которой лежал, погружённый в забытье несчастный Хазир. С затаённой нежностью провёл пальцами по заострившимся скулам управляющего, тронул сухие, потрескавшиеся губы и тут же отдёрнул руку, испугавшись навредить ещё больше. На этот раз он зашёл слишком далеко, – вынужденно признал Хессет. Но почему… почему этот болван позволил так с собой обращаться? Почему не возмутился, не проявил и доли той страсти, что жила в нём, запертой, как оказалось, слишком надёжно?!

Страдальчески замычав, Хессет сжал голову руками, понимая, что сам всё испортил. Но Хазир… он всегда был таким умным, гораздо умнее своего господина, так почему не смог разобраться в причинах такого поведения виверна? После той ночи, такой жаркой, откровенной, хафес превратился в ледяную статую, отгородившись от Хессета томами правил, положений и многокнижием морального устава. Думая, что пробудит в друге здоровую ревность, хаффи принялся кутить направо и налево, не считаясь с общественным мнением, однако Хазир оставался по-прежнему сдержан и холоден и лишь в его глазах жила тщательно спрятанная боль и усталость. Хессет всё видел, но продолжал попытки разбудить, разбить этот ледяной панцирь, в итоге, перегнув палку.

– О, святые Дракониды, – простонал тихонько хаффи, – дайте сил всё исправить!

+++

Мелодия, плывущая над цветущим садом, щемила сердце пронзительной печалью и красотой. Ветер подхватывал её, заставляя кружиться в легкомысленном вальсе с белой кипенью сорванных вишнёвых лепестков. Последняя нота замерла, растворяясь в тишине, и Хазир отнял свирель от губ, с тоской смотря в безмятежное небо. Его здоровье постепенно шло на поправку здесь, в загородном поместье лорда Хессета, где хозяин бывал крайне редко. Должность сохранить ему не удалось – вполне закономерная расплата за проявленную слабость, но и не оказался на улице со скудным узелком пожиток. Хаффи благосклонно отвёл ему место эконома в одном из не часто посещаемых имений. Что ж, за это стоило быть благодарным.

Хазир вновь поднял к губам свирель, тихо улыбнувшись воспоминаниям. Хессет вовсе не был злым, как могли подумать о нём многие. Он просто слишком импульсивен и эмоционален, что вовсе не являлось отличительной чертой хсаши. Хессет – особенный во всех смыслах.

Новая мелодия воспарила к небесам, жалобно зовя любимого, нанесшего слишком глубокую рану, но не переставшего быть Восхитительным, Божественным… единственным Драконом, которого сердце Хазира было согласно принять. Наверное, такие мысли немного отдавали богохульством, но бывший хафес и управляющий не мог представить для себя иного бога, кроме Хессета.

Вдали послышался шум двигателей лёгкого катера. Летит к поместью, определил Хазир, мгновенно поднимаясь на ноги и пряча свирель в нагрудный карман френча. Взяв в руки прислонённую к дереву трость, он поспешил в дом, чтобы отдать приказы по случаю прибытия самого хозяина. В том, что пожаловал именно Хессет, Хазир не сомневался. Словно большой ребёнок, чувствующий за собой вину, он не преминет проведать жертву, убедившись, что не сломал её непоправимо.

К тому моменту, как из катера выбрался Хессет, прислуга была уже построена вдоль дорожки, хором приветствуя виверна. Тёмно-зелёный взгляд метался от лица к лицу, когда хаффи шёл вдоль шеренги к дому и в последнем хсаши, склонившимся в почтительном поклоне, он, наконец, узнал своего бывшего управляющего. Придержал шаг, желая обратиться ещё сам не зная, с какой просьбой, но Хазир учтиво сказал еле слышно:

– Не стоит задерживаться, милорд. Я смогу развлечь вас разговором только после того, как вы отдохнёте с дороги и отведайте праздничный ужин.

Сердито фыркнув, Хессет отвернулся, вновь ощетинившись стальными иглами недовольства. Хазир лишь улыбнулся ему вслед. Весь вечер он ни разу не присел, организовывая разленившуюся за время ожидания хозяина прислугу, лично следил за готовкой, давая рекомендации поварам, так как был уверен – вкус Хессета не изменился и ему по-прежнему нравятся обильно заправленные приправами блюда, нежные бульоны и пикантные закуски с острым соусом. В погребах хранилось отличное вино, и Хазир приказал подать к столу пару бутылок красного сухого и одну креплёную настойку. Когда он, наконец, вошёл в трапезную, то увидел вполне привычную картину – виверн в окружении обнажённых красоток, льнущих к нему и, похотливо улыбаясь, берущих еду у него с ладоней.

Некоторое время хафес так и стоял, прислонившись спиной к дверному косяку и, сложив руки на груди, наблюдал сию развратную сцену, однако, едва Хессет поднял взгляд и увидел бывшего управляющего, тут же разогнал обиженных наложниц, освобождая место на пышных подушках подле себя.

– Наконец! – Преувеличенно радостно воскликнул принц, призывно похлопывая по подушкам, будто указывая Хазиру, где его место. У ног господина. – А я всё думал, когда же ты явишься с обещанным развлечением!

Хазир проигнорировал манипуляции Хессета и устроился напротив него, разливая бордовое, тяжёлое вино в сферические бокалы из такого тонкого стекла, что казалось – любое неверное движение заставит их рассыпаться в мельчайшую пыль. Хессет следил за ним с каким-то непонятным выражением на подвижном, нервном лице. Так, словно ожидал чего-то и тёмно-зелёные глаза наполнены несвойственной ему грустью.

– Мне тяжело без тебя, – вдруг первым нарушив молчание, признался Хессет, пригубив вино и оставив бокал. Тускло-янтарный взгляд напротив, усталая добрая улыбка… Хазир оставался тем, кого виверн любил без памяти ещё с юных лет, когда обучался у него ратному искусству и следовал повсюду за хафесом, пытаясь неумело подражать манерам и воинской стати сына гнезда Фьюри. С тех пор минуло много лет, а страсть в сердце Хессета так и не утихла. Порой он забывался в объятиях очередных пассий, но всё это было лишь временной мерой по утолению истинного голода. – Прошу, не держи на меня зла.

– Ну что вы, мой господин. Разве я могу? Вы столько сделали для нищего, ничтожного червя, презренной ящерицы… я благодарен.

– Хватит! – Вдруг с яростью, удивившей его самого, вспылил Хессет, вскакивая на ноги и опрокидывая стол, стоящий между ними. – Хватит… – повторил бессильно, сжимая и разжимая кулаки, пряча изумрудный взгляд, словно был не в силах смотреть в лицо своего идола, которого осквернил собственноручно, поддавшись собственной безнаказанности. Но наказание оказалось неотвратимым, даже беспощадным и каждую ночь Хессет видел во сне помертвевшее от обиды лицо Хазира, его тонкие пальцы, одну за одной расстёгивающие пуговицы френча, а потом – безжизненно лежащего на полу в общем коридоре, остановившимся, мёртвым взглядом янтарных глаз созерцающего пустоту внутри себя. Пустоту, которую оставил Хессет.

– Не смей наговаривать на себя. Ты – хафес, которым мне никогда не стать.

– Ваше высо…

– Заткнись! Дай мне сказать. – Хессет одним прыжком оказался рядом, прижал начавшего неуклюже вставать с мягких подушек Хазира к полу, и спасительная трость, металлически звеня, откатилась под диванчик. – Я – позор своей семьи и ты это знаешь. Все знают. С’хленн, Квинс’сах, Льехе, Хсан, другие братья… все они лучше и умнее меня, любимчики отца, надежда и опора. А я – всего лишь Хессет, избалованный, капризный мальчик, которому никогда не поручали по-настоящему важных дел. Так как можешь ты, прославленный воин, называть себя ничтожным червём в моём присутствии? Это такая издёвка, верно? За то, как я оскорбил тебя. Но знаешь, Хазир… тебе не нужно стараться. Я вполне смогу справится с этим сам.

Прежде, чем Хазир успел остановить принца, тот уже запустил руку в брюки управляющего, обнаружив там неоспоримое доказательство того, как его близость влияет на хафеса. Застонав от отчаяния, Хазир рванулся из сильных рук Хессета, но был пригвождён к полу, а хриплое, жаркое дыхание виверна обожгло его обнажённую плоть.

– Нет, – вцепившись в светло-золотистые волосы хаффи, Хазир попытался остановить его, отодрать от себя. – Вы не должны… нет, это не правильно! О, боги…

Жадный рот насиловал его, вызывая постыдную дрожь во всём теле, юркий, острый язык ласкал по всей длине, возвращаясь к головке и танцуя по истекающей смазкой узкой щёлочке. Хессет вбирал его в себя, всё убыстряя темп, сдавленно постанывая, и Хазир сходил с ума от одной мысли о том, что сам виверн делает это с ним!

Пальцы комкали углы подушек, весь мир превратился в безумный водоворот из осколков чувств, мыслей и разбитых надежд. Хазир запрокинул голову, содрогаясь от удовольствия и беззвучно крича, когда освобождение хлынуло из него горячим потоком, заставив Хессета закашляться и отшатнуться.

– Что ты наделал… – Потеряно прошептал Хазир, глядя на то, как хаффи сглатывает вязкую сперму, облизывая влажные, припухшие губы, раскрасневшийся, прекрасный, порочный… – Хес! Почему?!.

– Потому что я люблю тебя, кретин. Уже очень-очень давно, когда ещё был сопливым юнцом, бегающим за тобой, таскающим твой меч. Я чистил его, заботился о нём, потому что однажды ты сказал, что от состояния оружия зависит жизнь воина. Святые Дракониды, Хазир! Я до смерти боялся, что ты погибнешь в одном из боёв! Хотел даже убежать из дома, но меня поймали марухи отца и заперли во дворце на целый год.

– Хессет. То, что ты сделал…

– Неужели ты думаешь, что тем самым я оскорбил и унизил себя? – Ладонь Хессета коснулась пылающей щеки Хазира, всего на мгновение, но управляющего будто молния пронзила. – На самом деле, я сделал это в тот миг, когда приказал тебе раздеться на глазах у тех бесполезных шлюх. Хазир, перестань тупить, наконец, и стань моим навсегда!

Сильные руки обняли содрогающиеся плечи, и Хазир привлёк к себе вздрагивающего от сухих рыданий Хессета. Он знал о чувствах оруженосца, знал и понимал, что их близость станет постыдным клеймом для того, кто в будущем примет звание виверна. Глаза юного Хеса сверкали неподдельным счастьем, так неужели Хазир убил в юноше ту восторженность, превратив её в стремление к похоти и разврату?

– Я был твоим всегда, Хессет. Только ты – мой Великий Дракон, и ради тебя я пойду на смерть.

– Замолчи, глупец! – в ужасе вскричал принц, но Хазир лишь улыбнулся в ответ:

– Я не боюсь шпионов и соглядатаев. Пусть все знают – Хессет Хаскор из гнезда Гъёлл истинный Дракон, моё божество и моя душа.

В следующее мгновение Хазир вновь оказался прижат к подушкам, а ненасытный Хессет, задыхаясь и всхлипывая, целовал его лицо – лоб, скулы, губы… Рубашка жалобно затрещала, брызнули пуговицы и жёсткие губы обожгли грудь и торс управляющего, вынудив его тихо застонать от нахлынувших эмоций.

– Скажи это ещё раз. Пожалуйста…

– Всегда, Хессет. Всегда я буду на твоей стороне, чтобы ты ни натворил.

Сильные пальцы мяли напряжённую спину Хазира и он довольно жмурился – после длинного трудового дня такой массаж был просто бесценен. Конечно, он не мог не догадываться, с какой целью Хессет так старается, однако не пытался противиться. В конце концов, его тело отчаянно жаждало близости, так почему бы и нет? Виверн зачерпнул из маленькой баночки ароматное масло, втирая его в кожу хафеса, любуясь тем, как под его пальцами проступают чешуйки-хэле в изысканном плетении страсти, полыхая серебром и перламутром. Плечи, широкая спина и узкие бёдра – Хазир был сложен безупречно, лишь безобразный шрам на левом бедре портил эту красоту напоминанием о жестокой ране, лишившей воина его призвания, превратив его в бесправного слугу.

Хессет, склонившись, лизнул грубый шрам, стягивающий кожу, отчего Хазир крупно вздрогнул, разворачиваясь:

– Хессет!

– Молчи, ты мне мешаешь, – сварливо откликнулся принц, не прекращая своего занятия. Хазира била мелкая дрожь. Он даже представить не мог, что кто-нибудь (а тем более сам виверн!), не побрезгует прикоснуться к нему ТАК. О, какое сладкое и вместе с тем пугающее чувство! Хазир застонал, спрятав лицо в подушках, когда ощутил, как настойчивый язык господина, оставляя за собой огненную влажную дорожку, движется от тщательно вылизанного шрама к упругим ягодицам хафеса.

Зная, что ему предстоит, Хазир, тем не менее, не смог сдержать предательского вскрика, когда бесстыдный Хессет занялся пульсирующим и подрагивающим входом в тело возлюбленного – сначала деликатно, словно гурман, попробовав его на вкус, погрузил в тесную горячую глубину жадный язык, раздвигая створки излишне напряжённой раковины, но вскоре туда скользнули обильно смазанные маслом пальцы.

– Не сдерживайся, – прохрипел Хессет, прижимаясь грудью к вздрагивающей спине Хазира и лаская его одновременно спереди и сзади, доводя до исступления слишком умелыми движениями.

– Слуги… могут услышать, – сдавленно простонал Хазир, содрогаясь в сладостных конвульсиях. Хессет прикусил зубами нежную, чувствительную кожу на шее хафеса, жестоко усмехнувшись:

– Пусть слышат, пусть знают, как тебе хорошо со мной.

– Нет, ты не можешь…

– Хватит указывать мне, хафес, или ты забыл, что я – виверн?

– Дракон! Мой Дракон! – Хазир, закричав в голос, бурно кончил на смятые простыни, тяжело переводя дыхание.

– Не расслабляйся, мы ещё не закончили, – Хессет, развратно мурлыкнув, слизнул бисеринки пота, выступившие над верхней губой Хазира и тот, поймав язык хаффи, утянул в головокружительный, страстный поцелуй, заставивший опытного Хессета едва не потерять самообладание. – Святые Дракониды, Хазир… Как такой сдержанный и зажатый хсаши может быть настолько дерзким и похотливым в постели?

– Как тот непорочный, светлый юноша, которого я знал, мог превратиться в настолько испорченного принца?

Гневно зарычав, Хессет вогнал свой член между разведённых ягодиц Хазира, и тот мучительно вскрикнул, изогнувшись. Гибкий, словно пустынный лев, сильный, неукротимый и в то же время покорно вскрикивающий под жестоким напором, сладко стонущий и умоляющий:

– Ах, Хес… ещё… так!

Чтобы видеть всю красоту и грацию Хазира, Хессет оседлал его бедро, вторую ногу закинув себе на плечо и, размеренно двигаясь, вколачивался в упругую тесноту, сжимающую его изнывающий член всё сильнее и сильнее. Хазир извивался и стонал, теряя связь с реальностью. Налитый, болезненно чувствительный член тёрся о влажные простыни в том ритме, что выбрал Хессет, яростно трахающий беспомощного хафеса.

– Я… люблю тебя!

– Нет… НЕТ! – В отчаянии воскликнул Хазир, чувствуя, что вот-вот достигнет пика. Ему хотелось растянуть этот сладкий миг, задержаться на самой грани, увидев, как Хессет кончает первым, исступлённо вскрикивая, в последний раз вонзаясь в него своим огромным копьём, но тело предало его и он, жалобно заскулив, излился, выплёскивая на простыни всё новые и новые порции семени. Хессет, почувствовав судороги удовольствия любовника, ускорил ритм, вгоняя свой член на всю длину, упиваясь каждой секундой оргазма Хазира, сжимающего его подобно огненным тискам и, не выдержав очередной серии спазмов, кончил, заполнив хафеса горячим пламенем своей страсти.

Опустошённые, они лежали рядом, глядя друг другу в глаза.

– Ты не прав, мой Хазир. Я не изменился. По-прежнему тот бестолковый оруженосец, который восхищался тобой. Просто со временем я понял, что своё восхищение можно выразить разными способами и если до тебя не доходили все мои прежние попытки завоевать твоё неприступное сердце, мне пришлось прибегнуть к хитрости и грубости. Прости меня.

Хазир улыбнулся этому признанию. И впрямь, Хессет не сильно изменился. Разве что, стал выше своего идола едва ли не на полголовы, раздался в плечах и груди и приобрёл обширный гарем наложниц, а вместе с ними и массу дурных привычек.

– Дракон не должен извиняться, Хессет.

– Только перед тобой.

Дотянувшись, Хазир мягко поцеловал своего необузданного и совершенно дикого хозяина в губы, сожалея лишь о том, что не сможет быть с ним рядом вечно, вопреки собственному заявлению.

Утром Хессет отбыл из имения, оставив управляющего жарко краснеть под перекрёстным огнём любопытных взглядов прислуги и завистливых – невостребованных наложниц. Но, в конце концов, у него пока было достаточно времени, волшебная свирель и безумная, робкая надежда на скорое возвращение самого Восхитительного, Божественного и Неповторимого хозяина. Того, кому не зазорно было служить любыми способами, пусть это и не отвечало гордости и чести хафеса.

Хазир с лёгкой улыбкой коснулся губами свирели, и мелодия, сплетённая им, светлой, радостной птицей воспарила к небесам, в которых очень, очень скоро вновь сверкнёт серебром крыло личной колесницы Хессета.