Текст книги "Ледяное сердце (СИ)"

Автор книги: 5ximera5

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Хазир молча наблюдал со своего ледяного трона за тем, как его бессловесные слуги ведут по залу скованного по рукам и ногам Хессета. Бывший виверн смотрел под ноги, золотистые волосы, потускневшие за время заключения, отросли почти до талии, свисая грязными спутанными космами. Мелодичный звон цепей – единственный звук, разбивающий ледяную тишину этой мрачной крепости в горах. Хазир, прикрыв глаза, с тщательно скрываемым наслаждением наблюдал за приближающимся пленником. Когда-то гордый и задиристый, исполненный внутреннего огня и страсти, теперь он вынужден ступать осторожно, контролируя каждое движение, ибо заколдованные оковы имели свойство сжиматься, причиняя нестерпимую боль израненным запястьям, щиколоткам и шее. Но даже теперь Хессет оставался прекрасным.

Он пришёл в крепость около года назад. Говорил, что ищет кого-то, но Хазир счёл их встречу несколько преждевременной и позволил Хессету существовать в качестве узника до тех пор, пока не вспомнил о его существовании и не решил полюбопытствовать.

Хазир тихо вздохнул, ледяное сердце в груди испуганно дрогнуло, когда тусклый изумрудный взгляд поднялся от плит пола. Точнее, повинуясь жесту хозяина, морозный голем дёрнул Хессета за волосы, заставляя вскинуть голову. Прежний огонь вспыхнул в глубине глаз пленника, потрескавшиеся сухие губы разошлись в безумной улыбке:

– Я нашёл тебя, – прошептал он еле слышно, но Хазиру, привыкшему к тишине, эти слова показались громче горного обвала. Невольно дёрнувшись от боли, владыка ледяной крепости сделал знак слугам удалиться. Скрипя суставами, снежные монстры скрылись в коридорах, откуда привели пленника.

Разомкнув бледные губы, Хазир произнёс:

– Столько времени прошло… Ты немного опоздал, мой Дракон.

Немного удивился тому, как что-то дрогнуло в груди при этих словах. Незнакомо и как-то… сладко?

– Что случилось с тобой? – Хессет, казалось, только сейчас понял, что с другом что-то не так. Смуглая кожа Хазира посерела, и временами казалось, будто она покрыта инеем – колкое сияние вспыхивало на обнажённых руках и в тёмных с проседью волосах, а глаза… тусклый янтарь посветлел настолько, что почти утерял свой цвет. Осколки льда блестели во взгляде этого незнакомца на троне.

Сверкающие стеклянные доспехи делали его похожим на легендарных воителей древности, о которых слагали баллады, и Хессет невольно подумал, что, должно быть, другу очень холодно, но скоро забыл об этой неуместной мысли, потому что в тишине раздался холодный, чистый голос, ровный, будто поверхность зеркала:

– Случилось? – Повторил Хазир. На миг задумался, пытаясь вспомнить, а потом равнодушно пожал плечами: – Не всё ли равно?

В серебряном взгляде его, мягком и светлом, казалось, спала снежная вьюга.

– Освободи меня! – Внезапно своим прежним хозяйским тоном заявил Хессет, демонстративно тряхнув закованными руками. Звон цепей холодной россыпью подхватило эхо, разнесло по самым отдалённым закоулкам молчаливого замка. Хазир не видел причин, чтобы отказывать. Всё равно этот хсаши скоро уйдёт отсюда, как и многие до него, так зачем чинить этому препятствия? Ошейник и кандалы упали на пол, начищенный до зеркального блеска мельчайшими кристалликами льда. Удивлённый сверх меры Хессет с непонятным выражением уставился на друга, пытаясь, видимо, угадать причину его поступков.

– Если тебе всё это время было всё равно, то зачем ты держал меня в плену? – С некоторой надеждой спросил бывший виверн.

– Я просто забыл о тебе, – пришёл равнодушный ответ. Колкий, острый взгляд на мгновение сверкнул сталью, но тут же вернул прежнее апатичное безразличие.

– Можно подойти ближе? – Несколько робко вдруг спросил Хессет. Хазир мимолётно удивился просьбе, потому что не мог припомнить, чтобы кто-то из освобождённых «гостей» проявлял подобное дружелюбие. Все они торопились убраться прочь из ледяной крепости, затерянной в горах.

Не дождавшись ответа, как отрицательного, так и положительного, юный хсаши приблизился к трону, осторожно взошёл на три ступеньки и протянул руку, собираясь коснуться щеки Хазира. Пальцы обожгло холодом, потусторонним, невозможным, и Хессет потрясённо отшатнулся, охнув.

Бескровные губы улыбнулись едва заметно. Хазир почти не ощутил прикосновения, а виверн с трудом мог сдержать слёзы от боли в отмороженных пальцах.

– Идём.

Хазир встал, оказавшись ниже недавнего пленника, но ничуть этому не смутившись. По-прежнему пытаясь дыханием согреть онемевшие пальцы, юный принц последовал за хозяином крепости без лишних вопросов. Они шли мимо комнат, погружённых в зимнюю ночь, терпеливо переждали обрушение колонн в одном из залов, после, перешагнув острые осколки камня и льда, свернули в сад, узкими тропинками миновали замёрзшие, хрупкие растения и вошли на террасу, сквозь окна которой пробивался тусклый свет зимнего солнца. Здесь было теплее, и Хессет невольно расслабился, перестав кутаться в обрывки одежды. Остановившись у окна и взглянув на внешний мир, простиравшийся за пределами крепости, удивлённо произнёс:

– Странно, я уверен, что сейчас должно быть лето.

– Здесь всегда зима, – без выражения ответил Хазир, надевая перчатки и обрабатывая пострадавшие пальцы виверна какой-то едко пахнущей мазью. Уже через несколько минут Хессет почувствовал покалывание и невыносимую щекотку, повествующую о том, что кровь вновь циркулирует так, как ей положено. – Этот замок не для таких, как ты. Лучше уходи.

– Но… но как же ты? – Хессет ухватил хозяина крепости за рукав рубашки, заставляя посмотреть себе в лицо. – Хазир! Ты помнишь меня?

– Хессет. – Осколки льда во взгляде и светлая, чистая улыбка. – Мои воспоминания о тебе уже почти исчезли, погребённые этим снегом, что вокруг. Если хочешь жить дальше, просто уйди.

– Я останусь, – твёрдо сказал упрямец. – Это я виноват, я не должен был посылать тебя в горы на поиски той экспедиции. Мы должны были пойти вместе, но…

– Ты заболел, я помню это, мой Дракон. Нет твоей вины, это древнее проклятие, и мне просто не повезло, только и всего. Отдыхай, нужно набраться сил перед дорогой. Еду тебе принесут, а потом… уходи.

– И оставить тебя здесь, Хазир?

– Чем ты мне поможешь? – Ледяное сердце дрогнуло от страшной муки, вдруг пронзившей всё его существо. – Этот замок так устроен. Ему нужен хранитель, и если я умру, ты займёшь моё место. Поверь, это не самый лучший вариант для одного из наследников Империи.

– Мне наплевать! Всегда найдётся, кем заменить Хессета Хаскора, главного неудачника Гнезда Гъёлл.

Хазир обнял раскрасневшееся лицо виверна ладонями в перчатках. Он знал – так Хессет не пострадает от смертельного холода, но и сам Хазир не сможет почувствовать его благословенного тепла. Грустно качнув головой, сказал:

– Моя память замерзает. Я могу не вспомнить о тебе на следующий день так же, как забыл в темнице.

– Я буду здесь, чтобы напомнить.

– Глупый мальчик, мой Дракон…

Хазир, резко развернувшись, вышел из комнаты, а спустя пару минут големы принесли на подносах богатые яства и вина, вкус которых Хессету так и не удалось распознать. Ему всё время казалось, будто он грызёт кусок льда, хотя фрукты были мягкими, а жаркое – горячим.

+++

Ему снился сон, в котором дверь в комнату Хессета распахнулась и совершенно бесшумно вошел Хазир, облачённый в лёгкую белоснежную тунику, сел на кровать, кончиками пальцев очерчивая лицо своего виверна, и Хессет почувствовал, что руки друга совсем не обжигают холодом, даже напротив – они жёсткие, но тёплые. Во сне был запах, исходивший от кожи хсаши, – горьковатый аромат миндаля, и его твёрдые губы ласкали лицо принца, заставляя жарко дышать, всхлипывая от удовольствия. Пальцы Хессета зарылись в пепельно-снежные волосы Хазира, притягивая ближе, ещё, так, чтобы между ними не вставала стена ледяного воздуха, пальцы срывали одежду… и только белоснежная кожа хозяина крепости будила воспоминания о том, что случилось нечто страшное.

Хазир молча улыбался, в льдистых глазах не было ничего, кроме безжалостной вьюги и отражения Хессета, распалённого ласками, алчного, жаждущего большего! И это привело виверна в бешенство. Грубо бросив Хазира на кровать, он навалился сверху, пинком раздвинул ноги несопротивляющегося друга и резко вошел, использовав для смазки лишь слюну. Хазир выгнулся в безмолвном крике, а внутри него было так жарко, что Хессет едва не плавился, торопливо двигаясь, хрипя имя любовника куда-то ему в шею, обдавая горячим дыханием. Это безумное сочетание льда и пламени, любви и отчаяния совершенно невозможно было вынести. Хессет захлёбывался криком, свирепо вколачиваясь в Хазира все сильнее, быстрее… Прижимался губами к бескровным губам бывшего управляющего, словно моля о прощении за свою грубость и вместе с тем надеясь на ответ, но поцелуй не был взаимным и Хессет ощущал всё ту же улыбку – ледяную печаль.

– Нет, – прошептал он в горячечном бреду на ухо любовнику, – ты не посмеешь забыть меня, Хазир!

Тихий жалобный стон – единственный ответ, и от этого звука, первого, что издал изменившийся Хазир, у Хессета всё перевернулось внутри одновременно сладко и страшно. Яростный напор его привел на вершину страсти обоих, и Хессет бережно поддерживал в больших ладонях кажущееся таким хрупким тело любовника, содрогающееся в сладостных конвульсиях.

– Я согрею тебя! – пообещал он.

+++

Утро отрезвляло своей хрустальной чистотой и холодом. Всё здесь было прозрачным, стерильным и белым, даже воздух, который, казалось, царапал горло гранями мельчайших кристаллов. Молчаливые слуги унесли лохмотья, в которые превратилась одежда хсаши, взамен оставив на прикроватном столике стопку чистого белья. Хессет невольно улыбнулся – брюки и камзол оказались тускло-синего, почти голубого цвета, рубашка белее снега. Хазир ни в чём не делал поблажек.

Торопливо умывшись и приведя себя в порядок, Хессет направился на поиски своего ночного гостя, но тронного зала не было на положенном ему месте. Сколько бы ни бродил виверн в напрасных поисках, ему не удалось встретить ни души, даже ледяные големы куда-то исчезли. Медленно, но верно начиная впадать в отчаяние, мужчина вернулся в свои покои, обнаружил там ванну с нагретой водой и с наслаждением помылся. На столе вновь появилась безвкусная еда, и Хессет заставил себя перекусить, чтобы с новыми силами взяться за поиски.

Крепость оказалась довольно большой, но однообразно унылой, так что ничего особенного в увиденных комнатах или залах Хессет не обнаружил. Пустота, темнота и тишина правили здесь, а ещё – холод. Новая одежда позволяла легче переносить неудобство, но в сердце виверна жил страх, изводивший и беспокоивший его сильнее прочего.

На огромный зал, заставленный ледяными скульптурами, он наткнулся совершенно случайно и долго бродил среди безмолвных статуй, поражаясь таланту скульпторов, сумевших выразить в ледяном камне человеческие черты и естественность поз.

– Они были живыми когда-то, – вдруг раздался совсем рядом спокойный голос Хазира, и Хессет, вздрогнув, обернулся. Хозяин замка вновь бледно улыбнулся, добавив: – Как и ты, они не хотели уходить, в результате оставшись со мной навсегда.

Хессет по-другому взглянул на замершие фигуры, только сейчас начиная понимать пугающую истину, звучавшую в словах Хазира.

– Это ты сделал такое с ними?

Бывший управляющий пожал плечами, виновато сказав:

– Не помню. Наверное. Ответь, Хессет, как долго ты искал меня?

Виверн опустил взгляд, кусая губы едва не до крови, потом, набравшись мужества, тихо ответил:

– Триста двадцать семь лет и три месяца, Хазир.

– А ты совсем не изменился. Дар или проклятие, преследующее твою семью… – прошелестел грустный голос. Пальцы в кожаных перчатках коснулись длинных волос принца, ласково пригладив взъерошенные пряди. – Значит, ты продолжал искать, даже зная наверняка, что меня нет в живых?

– Сначала искал, чтобы спасти, потом – чтобы похоронить твоё тело. Прости меня, Хазир.

– Не стоит так убиваться. Крепость является не всегда и не всем, я сам не понимаю, как этот механизм действует, поэтому не взваливай на свои плечи новый груз вины. Идём, я помогу тебе убрать волосы.

Они вернулись в комнату Хессета, и Хазир осторожно расчесал и заплёл в толстую косу отросшие волосы виверна, закалывая их тонкими, но прочными ледяными заколками. Принц ежился от удовольствия, ощущая легчайшие прикосновения пальцев друга к своей голове и плечам.

– У тебя красивые волосы, – прошептал Хазир еле слышно, словно боялся сам себе признаться в этом. Хессет поймал руку с гребнем, прижал к губам, обжёгшись холодом, но не выпуская до тех пор, пока Хазир силой не выдернул свои пальцы из хватки принца.

– Скажи, Хазир, ты приходил ко мне ночью? – Наконец задал мучивший его вопрос Хессет, но услышал лишь равнодушное:

– Я не помню.

– Ты лжёшь!

– Я не помню. – Повторил Хазир, чуть нахмурившись, после чего встал и покинул комнату виверна. Тот бросился следом, но дверь отказалась открываться, так что до самого вечера Хессет в бессильной ярости ломал и крушил мебель, стоявшую в комнате. Чувствуя себя усталым и опустошённым, мужчина опустился на кровать и тут же заснул, едва его голова коснулась подушки.

+++

Жарко… так жарко, что перехватывает дыхание, а по вискам струится пот. Хессет мучительно выгибается, пытаясь скинуть путы с рук, прикованных к оголовью кровати, но напрасно. Ему остаётся лишь жалобно всхлипывать и молить:

– Хазир… прошу тебя…

Но Хазир непреклонен, он не собирается прислушиваться к словам пленника, продолжая томительными ласками распалять тело Хессета, доводя того до экстаза, до сладкой дрожи в напряжённых мышцах. Каждое прикосновение отзывается сладостным восторгом, взрывается где-то внизу живота, растекаясь жидким пламенем, и остаётся лишь скулить от невозможности закончить эту пытку.

Твёрдые губы мучителя внимательно исследуют шею и грудь Хессета, влажный язык непристойно кружит вокруг сосков, заставляя их болезненно напрягаться в ожидании настойчивой ласки. Дыхание виверна – сбитый, неровный ритм страсти, он стонет и мечется в горячечном бреду, шепча всего лишь одно имя. Всегда – только Хазир. Не видит, но чувствует, как улыбается ледяной хозяин вечности, скользя прохладными пальцами по изгибам рёбер, чуть задерживает прикосновение прямо над сердцем, словно пытаясь впитать кончиками пальцев сумасшедшую пульсацию живого, восхитительно живого и такого тёплого существа.

Но вот рубеж пройден, и осторожные, деликатные поцелуи опускаются на бёдра, непроизвольно сжатые, словно узник зачем-то пытается скрыть возбуждение. Тонкие белые пальцы зарываются в жёсткие, курчавые волоски в паху, и Хессет мычит что-то сквозь сжатые зубы, толкается бёдрами в ладонь Хазира, напрашиваясь на более смелую ласку.

– Мой милый Дракон, – впервые раздаётся тихий голос хозяина крепости. – Как же ты прекрасен!

Хессет хватает ртом воздух, судорожно запрокинув голову, чувствуя, как на его изнывающем члене смыкаются горячие губы, сначала с осторожностью исследуя новую территорию, затем, более смело, ласкают головку, собирая сочившуюся смазку. Хазир не спешит, тщательно вылизывает напряжённый ствол виверна, вслушиваясь в хриплые стоны и вскрики пленного мужчины.

Хессет потерялся в ощущениях. В глазах темнело, пот скатывался по груди мутными капельками и щекотно стекал по бокам, пропитывая простыни, внизу живота тугой спиралью раскручивался огненный жгут удовольствия, из приоткрытых губ срывались сиплые стоны и мольбы. Он словно умирал от счастья и боли и не мог никак умереть.

Хазир, склонившись над поверженным виверном, взял подрагивающую плоть в рот – медленно, позволяя прочувствовать каждое мгновение сладкой пытки, но нетерпеливый Дракон тут же толкнулся глубже, заполняя своим терпким вкусом горло. Хазир не стал этому противиться, он принялся насиловать пленника – изощрённо и сладострастно, то почти выпуская член из влажной глубины рта, то беря его полностью, скользя языком по выступившим венам. Быстрее, ещё быстрее… Хессет отчаянно подкидывал бёдра, вскрикивая от невыносимого, мучительного и какого-то запредельного удовольствия.

По телу пленника прошла долгая судорога, красивое лицо исказилось от наивысшей степени наслаждения, и с именем Хазира на припухших от поцелуев любовника и собственных безжалостных укусов губах Хессет бурно кончил, излившись в горло своего мучителя. Тот не стал отстраняться, проглотив всё до капли, развратно облизнулся, сверкнув незнакомым серебром взгляда, небрежным жестом щёлкнул пальцами, заставляя ремни, сдерживающие пленника, исчезнуть, а после встал и вышел из комнаты, оставив совершенно обессиленного виверна упиваться собственной беспомощностью.

+++

Хессет проснулся, вскочив на кровати. По всему телу разлилась томная нега, как после долгого секса и, вспомнив свой сон, виверн оглянулся на изголовье кровати. Ни кожаных ремешков, ни следов от них на руках не было. Всего лишь сон?

Испытав страшное разочарование, Хессет твёрдо решил узнать, не имеет ли хозяин крепости к подобным снам прямого отношения. Торопливо одевшись и путаясь в застёжках и шнуровке незнакомого одеяния, он рванул на себя дверь, оказавшись в коридоре. Обстоятельно подойдя к поставленной задаче, виверн открывал все двери, встреченные им на пути, но каждый раз за ними оказывалось одно и то же – выход из крепости. Заснеженная площадка, скалистые уступы камней и холодный рассвет.

У Хессета предательски дрогнули ноги. Устало опершись о только что закрытую дверь, ведущую, как и сотни подобных дверей, почему-то наружу, мужчина со сдавленным стоном закрыл пылающее лицо ладонями:

– Почему ты прогоняешь меня, Хазир?!

Чувствуя неподъёмную тяжесть, будто лежавшую на плечах, едва переставляя гудящие ноги, Хессет продолжал идти вдоль коридора, сделавшегося вдруг бесконечным. У него была неплохая память, но виверн со вчерашнего дня понял, что запоминать расположение комнат и залов в этом замке абсолютно бессмысленно.

– Пожалуйста, прости, чтобы я не натворил… вернись ко мне!

Вдруг прямо напротив него появился тёмный провал с лестницей, уводящей куда-то вниз и во тьму. Хессет оглянулся вокруг, но ни фонарика, ни факела не обнаружил, видимо, ехидный Хазир предлагал своему бывшему хозяину прогулку наугад. Нахмурившись, виверн шагнул на лестницу, придерживаясь пальцами вытянутой в сторону руки шершавой поверхности стены. Спуск был долгим, и, по ощущениям хсаши, лестничное полотно закручивалось плавной спиралью, уводя всё глубже в толщу скалы, на которой стоял замок. Тихий шорох шагов сопровождал его в пути, неровное дыхание и собственный пульс, отдающийся в ушах тревожным набатом. Его не страшила неизвестность – в конце концов, вся жизнь Хессета Хаскора напоминала хаос в совершенном его проявлении. Чувство неопределённости было знакомо ему с детства, как и тягостное ожидание, с которым он надеялся принять новое назначение. Но всякий раз отец предпочитал кого-то из старших братьев Хессета. Великий Небесный Дракон, Тот, Чья Тень накроет Галактику – Квинс’сах, его незаменимый советник и правая рука – С’хленн, могущественный начальник разведки Хсан, лучший воин в Империи Льехе… Шейн, Ходжи, Фархан, С’селан – все они добились чего-то в жизни, смогли доказать отцу и Империи свою полезность, а он, Хессет всё это время лишь пил, блудил с наложницами и развлекался. Да, у него был пост губернатора Новой земли, однако непомерные амбиции юного лорда простирались куда дальше этой ничтожной подачки, благодарить за которую следовало исключительно его происхождение.

Всю свою жизнь Хессет завидовал более успешным братьям, сокрушался по поводу собственной бесполезности и любым способом пытался добиться признания, порой не замечая тех, кому был поистине дорог. Со всеми своими недостатками, непомерной жаждой власти, граничащей с безрассудной жестокостью, обладающий переменчивым характером, капризный и ветреный, несчастный, недолюбленный ребёнок.

Хазир знал о нём всё, а Хессет… знал ли он что-то о своём бывшем управляющем? Считал его другом, боготворил, как успешного воина, добившегося своего высокого ранга в кровопролитных сражениях, хотел заполучить Хазира всего, без остатка, иметь право распоряжаться его жизнью, мыслями и чувствами… и сам не заметил, как попал в ловушку спокойного янтарного взгляда, доброй, ласковой улыбки и неподкупной, искренней любви. И теперь Хессету отчаянно, до крика, хотелось вернуть всё это, вновь почувствовать тепло и доброту друга, сесть покорно у его ног и сказать: «Больше не оставлю тебя никогда».

Лестница, наконец, закончилась, выводя путника в огромную естественную пещеру в толще горы. Здесь было довольно светло, но Хессет нигде не видел источников освещения – казалось, сам воздух слабо фосфоресцировал нежно-голубоватым светом, таким холодным, что виверн невольно поёжился. В центре пещеры располагалось небольшое озеро, мелкое, едва ли по колено в самом глубоком месте, и поразительно прозрачное, так что Хессет без труда видел каменное дно и белые кости, без сомнения, принадлежавшие людям и хсаши. Остановившись на самой кромке воды, тяжело ворочающейся в своей каменистой чаше, Хессет вскоре понял, почему так много костей лежит именно в воде, хотя и на берегу их было предостаточно. Просто все эти погибшие по какой-то причине настойчиво пытались попасть на остров, лежащий точно посередине этого странного озера. Там, на мраморном возвышении, стояло нечто, до ужаса напоминающее саркофаг, выполненный из чистейшего хрусталя, стекла или даже льда, и Хессет хотел верить, что Хазир ждёт его там.

Но отчего погибли несчастные предшественники виверна? Вряд ли утонули. Так может, причина в самой воде? Хессет встал на колени, вглядываясь в чистейшую воду, чуть заметно светящуюся синим светом. Ни единой рыбёшки не промелькнуло в глубине. Мёртвое озеро с мёртвой, отравленной водой. Протянул руку, желая коснуться матово поблескивающей поверхности, но вдруг услышал тихое: «Не надо».

Вскинул голову, в надежде увидеть, как Хазир встаёт, просыпаясь от своего колдовского сна, но на острове по-прежнему царила величественная неподвижность, саркофаг отражал синее сияние, играя ослепительно прекрасными бликами на острых хрустальных гранях.

Обойдя озеро по кругу, но не найдя ничего, что могло бы ему перебраться на берег острова, Хессет, чувствуя странную усталость, сел на каменный пол пещеры, прислонившись спиной к какой-то ледяной глыбе. Силы покидали его, словно виверн получил смертельное ранение, но в пылу сражения не заметил раны. Становилось всё холоднее и совсем не хотелось двигаться, только смотреть на смертельное озеро и островок в центре. И ждать.

– Никуда не уйду, – хрипло прошептал Хессет, вяло испугавшись того, как страшно и незнакомо прозвучал его голос. – Останусь с тобой, Хазир, мой самый…

Незаметно для себя виверн уснул, чтобы тут же очнуться на берегу проклятого озера. Рядом стоял Хазир и грустно смотрел на друга и любовника.

– Зачем ты здесь? – Снежной вьюгой, лёгкой позёмкой прошелестел его голос. – Ты умираешь, Хессет. Это я убиваю тебя. Пожалуйста, умоляю тебя, прислушайся к моим словам хотя бы теперь – уходи. Оставь меня в покое, не тревожь мою душу.

– Никуда не уйду, – настойчиво повторил Хессет, хватая Хазира за руку и одним рывком заставляя опуститься на пол рядом с собой. – Ты, верно, рехнулся, если решил, что я, Хессет Хаскор, пойду на поводу такого, как ты.

– Мой Дракон, – прерывисто, страстно прошептал Хазир, обнимая лицо любовника почти тёплыми ладонями, целуя манящие губы, чувствуя привкус мороженых ягод хего. – Ещё одного раза твоё тело не выдержит.

– А с другими… к ним ты тоже приходил по ночам? – с внезапной ревностью спросил Хессет, яростным броском повалив несопротивляющегося Хазира на каменный пол, придавив своим весом. В серебристых глазах – стылый, ледяной страх, смешанный с невероятным обожанием.

– ТАК можно было только с тобой, мой Владыка. Остальные оставались здесь по разным причинам, кто-то, подобно тебе, был влюблён в мечту, кто-то хотел добыть сокровища, которых никогда не существовало, а кто-то просто заблудился и прилёг отдохнуть на берегу этого озера.

– Значит, ты до сих пор принадлежишь только мне?

Ледяное сердце дрогнуло при этих словах, так больно, так по-живому, но Хазир отвернулся:

– Я теперь нежить, Хессет. Разве не видишь сам? Чем слабее ты, тем сильнее я, наша близость пьёт твои жизненные силы. Зная это, я хотел ограничиться лишь одним визитом, но ты в своих снах был слишком настойчив. Боги, Хессет! Прошу, уходи, живи, и, быть может, моя память сохранит воспоминания о тебе.

– Быть просто воспоминанием недостойно чести виверна! – Хессет улыбнулся, запустив пальцы в пепельно-снежную гриву Хазира, несильно потянул, заставив откинуть голову, обнажая беззащитное горло. Целуя белоснежную кожу, непримиримо шептал: – Хочу стать частью тебя, раствориться в тебе, обрести истинное бессмертие рядом с тобой, мой возлюбленный бог.

Нельзя было сказать, что Хазир не боролся, напротив! Всеми силами он пытался оттолкнуть, скинуть с себя тяжёлого Хессета, но это сопротивление лишь ещё больше раззадоривало виверна, и его поцелуи из трогательно нежных очень скоро превратились в яростные, почти грубые. Они любили друг друга, сражаясь за каждое движение, каждый поцелуй, исступлённо, до отчаянного крика, сплетаясь не только телами, но обнажёнными душами, и любое прикосновение отзывалось в них целой феерией страсти.

– Я не могу без тебя! – срываясь на рычание, стонал Хессет глядя прямо в эти холодные серебряные глаза и видя в них ту же боль, то же наслаждение. Он повторял медленно, словно смакуя каждое слово, пробуя этот горько-солёный вкус на языке: – Не могу. Зачем мне жизнь без Хазира?

Ледяной, надменный, прекрасный в своей чистоте и такой горячий внутри, Хазир выгибался в руках Хессета, скребя скрюченными пальцами камни пола, содрогаясь от быстрых и сильных толчков. Виверн был беспощаден в своей любви, он не видел, просто не мог видеть, как плавится от его огня ледяное сердце, как покрывается сетью новых и новых трещин, а в серебряных глазах вскипают слёзы, тут же смерзаясь кристалликами льда, скатываются крошечными драгоценностями на равнодушные камни. Хессет мог выразить свои чувства только таким примитивным способом, ощущая, как глубоко внутри рождается могучая волна, сметающая прочь все доводы рассудка. Хазир стонал всё громче и чаще, теперь это был не просто отклик на слишком резкие и грубые движения любовника, а мольба, так и не оформившаяся в слова, но Хессету они и не были нужны. Он знал – его Хазир столь же неудержим в своей страсти, так же жаждет продолжения сладостного безумия, и за это стоило отдать жизнь и немного больше.

Танец страсти ускорял свой ритм, Хессет свирепо двигался в узкой влажной глубине, подстёгиваемый зрелищем того, как развратно и открыто ласкал себя Хазир, как его руки с белоснежными тонкими пальцами скользили по вызывающе торчащим соскам, задевая чувствительные горошины острыми перламутровыми ногтями, как они спускались ниже, обхватывая прижимающийся к животу до предела возбуждённый член, двигаясь на нём рвано, резко, совсем так, как толкался внутри Хессет, сжигаемый животной страстью. Хазир вдруг выгнулся и беззвучно закричал, выплёскиваясь себе на живот и грудь, сжимаясь так сильно, что виверн просто не смог сдержать собственный оргазм, с громким стоном изливаясь в пылающее нутро любовника. И без сил упал рядом на холодные камни, удовлетворённо вслушиваясь в тихие стоны абсолютного удовольствия, всё ещё не покинувшего Хазира.

+++

Пробуждение было болезненным. Тело затекло, пребывая в неудобной позе, и Хессет едва разогнулся, грязно выругавшись. Он по-прежнему находился в пещере, а Хазир – невыносимо недосягаемый в своём хрустальном саркофаге на островке. Исполненный мрачной решимости, виверн остановился на самом краю каменной чаши, у ног его тяжело плеснула свинцовая вода.

– Если ты сейчас не выйдешь ко мне, Хозяин Льдов, я сам приду к тебе.

– Твоя глупость всегда меня поражала, – Хазир сел в саркофаге, и Хессет увидел, как по снежным, пепельным волосам любовника, по белоснежной коже стекают потоки холодной светящейся синим воды. Ледяное ложе Хазира было заполнено ею до краёв. Но вот он встал, лениво потянувшись, позволив последним каплям тяжело рухнуть обратно в купель, и ступил на остров, оказавшись напротив хсаши, напряжённо застывшего, ожидающего чего угодно от непредсказуемого противника. – Капризный, своенравный, дикий ребёнок. Ты привык, что все тебе угождают, привык к почестям и незаслуженным наградам. Никогда не замечал того, что по-настоящему важно.

Хазир шёл к берегу, а вода под его ногами превращалась в лёд и тут же таяла, стоило ему пройти несколько шагов по этому неверному мостику.

– Теперь уже слишком поздно.

Ранящие, жестокие слова упали между ними, но Хессет не желал признавать правду. В этом был весь виверн – отрицать до последнего очевидное, пытаться пройти сквозь стену, добиться невозможного, сломать, разрушить все препятствия на пути к цели. Единственное качество, за которое ценил своего непутёвого сына Араши Змееглазый. Удивительная способность менять реальность неимоверным усилием воли. Вот только Хессет никогда раньше не желал чего-то всем сердцем.

Опустившись на колени, признавая свою ничтожность перед величием и красотой Хазира, Хессет прошептал:

– Никогда не бывает слишком поздно, мой бог. Только не для нас.

Ледяные пальцы коснулись его запрокинутого лица, с любовью, мягко, нежно очертили изгиб губ, словно прощаясь навсегда, и Хессет, подчинившись инстинкту, поцеловал холодную ладонь, принялся облизывать и посасывать тонкие пальцы, пытаясь согреть их своим теплом. Брови Хазира жалобно изломились, он всхлипнул, отталкивая от себя искусителя, прерывающимся голосом сказал:

– Во мне нет жизни, Хес. Моё сердце не бьётся, пойми. Мы уже никогда не сможем быть вместе.

– Есть один способ, – поднимаясь с колен, тихо произнёс Хессет. – Я разделю своё сердце на две части и одну отдам тебе. Одно сердце на двоих, мой бог, мой Хазир… Один ритм, одна жизнь.

– Это невозможно.

– Я всё-таки сын Змееглазого, в моих венах течёт кровь самого великого мага и колдуна Галактики, и пусть я не был внимателен на уроках, кое-что всё же смог запомнить. Доверишься мне, такому неудачнику?

Вместо ответа Хазир просто поцеловал – плавно, но настойчиво, и Хессет едва не потерял голову от сокрушительного удовольствия.

– Да, мой Владыка, только ради тебя.

+++

Говорят, далеко-далеко на севере, в горах, что являются границей мира, есть ледяная крепость. Не каждый достоин увидеть её величественные, строгие стены с узкими окнами бойниц и тонкими шпилями башен. В недрах замка, его таинственных коридорах и залах можно найти сказочные сокровища, приманивающие со всего света искателей приключений и просто тех, кто желает легко обогатиться. Драгоценные камни величиной с кулак, горы монет и зачарованные доспехи, загадочные механизмы, оставшиеся от мудрости далёких предков, и пыльные книги, хранящие на своих хрупких пергаментных страницах зловещие предсказания о судьбах миров… Но люди, живущие в долине у подножия северных гор, угрюмые, привыкшие к постоянным морозам и жестоким ветрам, говорят, что ничто не даётся слишком просто. Крепость ту охраняют два демона, порождения ледяной магии тьмы. Они отнимают жизни тех, кто приходит поживиться их богатством, но никогда не трогают детей, позволяя им резвиться у самых стен своей обители. В некоторых деревнях их почитают за богов зимы и приносят богатые жертвы, надеясь на заступничество. Читают знамения, гадают по облакам – на сколько месяцев затянется злая непогода.