355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тимур, Керимов » Темный Рассвет. Дорогой ненависти. (СИ) » Текст книги (страница 15)
Темный Рассвет. Дорогой ненависти. (СИ)
  • Текст добавлен: 14 ноября 2017, 18:00

Текст книги "Темный Рассвет. Дорогой ненависти. (СИ)"


Автор книги: Тимур, Керимов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Встать.

– Зачем? Мне и так хорошо... – Сайлорен открыла глаза и снизу вверх посмотрела на замерших над ней солдат. Если их разозлить... много ли ей нужно, чтобы умереть?

– Тебя ждут, дрянь, – процедил командир конвоя, наводя на нее бластерный пистолет. – И ты пойдешь с нами.

– А если нет? Застрелишь? – улыбаться было невыносимо больно, но Сайлорен все-таки скривила губы в подобие улыбки, стараясь довести офицера до бешенства.

– Молчать! Подъем, – снова удар.

Сайлорен смотрела ему в глаза, не моргая и не двигаясь.

– Стреляй, храбрец. Легко угрожать безоружному пленнику. Легче только бить лежащего. Да только ты все равно не выстрелишь – струсишь.

Глаза офицера сверкнули, он обернулся к конвойным и кивнул на девушку. Двое штурмовиков подняли ее на ноги и прислонили спиной к стене. Она молчала, только губы ее дрожали от боли, пронизывающей избитое тело.

– Никто не смеет обвинять офицера Империи в трусости безнаказанно, сучка, – офицер стиснул ее подбородок – и поврежденная при захвате челюсть заныла.

– С чего ты взял, что можешь мне указывать, трусливый пес?

Пальцы офицера начали сжиматься на ее горле. Его лицо было так близко – искаженное злостью... так близко... Сайлорен закрыла глаза и рванулась вперед, целясь лбом в тонкий нос и бледные губы. Удар, хруст, кровь, заливающая глаза – своя и чужая...

Офицер отпрянул, ругаясь и прижимая ладонь к разбитому лицу. Кулак штурмовика прилетел в горло, заставляя задохнуться от боли. Ну же, ну...

Голову за волосы запрокинули назад, холодное дуло прижалось к шее. Тяжело дыша, Сайлорен ждала выстрела, чувствуя, что рука, сжимающая пистолет, дрожит от еле сдерживаемого бешенства. Но через несколько мгновений офицер совладал с собой, опустил пистолет и отступил на шаг назад.

– В допросную ее. Господин Штель наверняка уже заждался.

Сайлорен пару раз ударили и потащили из камеры. Девушка закрыла глаза. О Сила, когда же закончится этот кошмар...

Но кошмар и не думал заканчиваться – напротив, он все набирал обороты. Она помнила тот день – или ночь – когда подручные Штеля в очередной раз избили ее до полубессознательного состояния и распяли на допросной плите, а сам Штель, как всегда, с хищной ухмылкой, вколол ей в шею очередной стимулятор – "для полноты ощущений". Голова ее дернулась от размашистой пощечины, а потом внезапно Маарек начал раздеваться. Сайлорен затряслась от накатывающего черной волной ужаса и отвращения. Она помнила, как он улыбался, лаская её тело – удар и ласка, пара ударов и снова ласка... Как он впился в её грудь, прокусывая кожу, а потом посасывая и слизывая текущую из укусов кровь. Как размазывал эту кровь по ее телу своим ставшим колом членом... Когда его ладонь легла на ее бедро, она напрягла последние силы, сводя колени, но он только засмеялся и, с помощью специальных креплений раздвинув ей ноги, вошел в нее, грубо и жестко.

Сайлорен кричала. Отчаянно выгибаясь в своих оковах от острой боли, судорожно сжимая ладони в кулаки. А он откровенно развлекался, насилуя ее сначала стоя, потом опустив плиту и устроившись сверху. Укусы, удары, грубые прикосновения по всему телу, слюнявый язык, слизывающий кровь с её кожи... Сайлорен хотелось умереть. Здесь, сейчас, как угодно, но только умереть. Чтобы не чувствовать чудовищную боль, душевную и физическую...

Казалось, этот кошмар продолжался целую вечность и останется в её изломанной душе и памяти навсегда. Закончив, наконец, свое грязное дело, и одевшись, Штель приказал помыть и покормить девчонку, на которую у него имелись большие планы. И уже перед уходом из камеры он снова подошел к ней и с размаху ударил в живот, заставляя девушку согнуться, когда травмированные ребра отозвались вспышкой боли.

Через несколько дней эта забава наскучила Штелю, и он взялся за скальпель. Называя Сайлорен своим любимым инструментом, а себя – виртуозным исполнителем, он медленно и аккуратно надрезал кожу, любуясь выступающими алыми каплями. В эти мгновения Сайлорен мутнеющим взглядом замечала, как по его лицу проходит дрожь возбуждения, глаза вспыхивают, а спустя секунду скальпель опять приходит в движение, вырезая одному ему понятные линии. Часто, объясняя их значение балансирующей от боли на грани обморока девушке, Штель называл ее тело полотном, кровь – красками, а скальпель – кистью. И Сайлорен почти беззвучно шептала: «Больной ублюдок...», а Маарек только кривил губы в усмешке и касался скальпелем ее лба, век, горла, наблюдая, как от инстинктивного страха расширяются ее зрачки, чтобы потом снова провести кровоточащую линию по груди или животу. Собственное тело давно стало её врагом, одной из причин всех этих страданий. Но сил ненавидеть его у девушки уже не осталось. День за днем она захлебывалась криком, когда Штель и его товарищи брались за дело. Но постепенно её крик сменился глухими хрипами.

Всё это время мидихлорианы внутри её организма, движимые инстинктом самосохранения, стремительно размножались, чтобы сохранить жизнь своему реципиенту. Силовой ошейник полностью блокировал возможность обращения к Силе, но не её внутренние проявления. Ведь Сила никогда не оставляет своих носителей. И когда тело девушки раздирали до костей, а потом бросали практически без врачебной помощи, оно начинало восстанавливаться само. Сайлорен по-прежнему была одаренной, и Сила, несмотря ни на что, старалась хранить своего адепта. Некоторые тяжелые травмы исцелялись в разы быстрее, чем стоило ожидать. И доктор, наблюдавший за её состоянием с тех самых пор, как ее схватили при второй попытке бегства, отметил эту особенность в своем докладе.

Мельком проглядев этот доклад, Палпатин внезапно нахмурилась и перечитал его ещё раз, более внимательно. Перечень повреждений впечатлял. Что вполне естественно, учитывая, что сначала девчонку избивало полтора десятка штурмовиков, обозленных гибелью товарищей, а потом, не дождавшись полного выздоровления, за нее взялся Штель и работал, судя по регулярным отчетам, планомерно и упорно. И при этом она ещё жива и даже огрызается... Да, он явно недооценивал ее живучесть и упрямство. Впрочем, самым интересным было не это, а то, что врач вынес в финальный вывод. Сломанные кости срастались быстрее, чем положено, внутренние повреждения заживали также слишком скоро. Высокая скорость регенерации, не свойственная обычным организмам... этот вывод Император перечитывал снова и снова. Не свойственная обычным организмам... что же такого необычного случилось с его ученицей, что она стала так быстро восстанавливаться? Ему в последнее время ничего особенного в глаза не бросилось... И все-таки с этим надлежало разобраться.

Палпатин свернул отчет и вызвал адъютанта, а когда тот с поклоном замер возле стола, негромко приказал:

– Доставьте ко мне девчонку из тюремного блока.

Сайлорен привели примерно через час. Император долго рассматривал ее, отмечая про себя многочисленные синяки, ссадины, глубокие, хотя и начавшие заживать порезы на лице. Роскошные некогда волосы свалялись, перемазанные кровью. Нос сломан. Да, что осталось от той красоты, которая доставляла ему такое эстетическое удовольствие...

Несмотря ни на что, Сайлорен усилием воли попыталась выпрямиться, и ей это даже удалось, хотя и всего на несколько мгновений. А потом слабость победила гордость, и девушка, пошатнувшись, медленно осела на пол.

– Ты плохо выглядишь, – с усмешкой проговорил Палпатин.

Сайлорен молча подняла голову и встретилась с ним взглядом. В ее глазах больше не горел огонь упрямой дерзости. Только бесконечное страдание и смертельная усталость.

– Согласись, нынешняя камера гораздо менее комфортна, чем та, которую я тебе предлагал.

– Что вам нужно? – голос девушки звучал невероятно тихо, губы едва двигались.

– Мне доложили, что ты быстро поправляешься.

– Правда? – Сайлорен чуть склонила голову к плечу. – Не замечала.

– Врачи в недоумении – им не доводилось видеть такой стремительной регенерации. Как это понимать? – Палпатин чуть подался вперед.

– Почему вы решили, что я знаю, в чем дело?

– Это твое тело, твои кости, твоя кожа. Объясни, как ты умудряешься за несколько дней частично сращивать переломы и рубцевать мелкие раны.

– Я не понимаю, о чем вы, – выдохнула Сайлорен, прикрывая глаза. Слабость притупляла даже постоянное чувство страха, которое она все эти месяцы испытывала лицом к лицу с Императором.

– Зато я знаю, в чем дело. Это твоя Сила. Именно она восстанавливает тебя, лечит. И мне интересно знать, почему это происходит.

– Бред, – прошептала девушка. – Я её совсем не чувствую. Уже давно.

– Это естественно, – Палпатин усмехнулся. – Ты и не можешь ее чувствовать, но от этого она никуда не делась.

Император ментально потянулся к девушке. И увидел чистое, незамутненное, интенсивное сияние. Намного более яркое, нежели то, которое он привык в ней наблюдать.

Яркая синяя молния ударила внезапно, отбрасывая девушку в угол. Сайлорен с хриплым стоном сжалась, инстинктивно подтягивая колени к подбородку. В ее ауре искрился страх. Довольный эффектом, Палпатин снова поднял руки и начал концентрироваться на технике, которую прежде применял очень редко – вытягивание Силы. Ее в самом конце обучения преподал своему ученику Дарт Плегас. Эта техника позволяла выпить из противника энергию самой Силы, не затрагивая его жизненной сущности, чем радикально отличалась от другой техники – высасывания Силы – которая позволяла поглотить энергию Силы вместе с жизнью.

Сайлорен показалось, что в ее тело вставили трубку и оттягивают что-то теплое и мягкое, а нечто, похожее на шар пламени в ее груди, постепенно сдувается. На девушку навалилась сонная слабость, глаза стали закрываться сами собой, словно не осталось сил даже чтобы моргать. Император же наслаждался вливавшейся в него Силой, которая восстанавливала и увеличивала его резервы. Те резервы, которые он постоянно тратил на поддержание своего организма, насыщая его Тьмой. Эта Сила бесконечно продлевала ему жизнь. Сайлорен оказалась куда полезнее, чем он думал вначале. Сила девчонки была блокирована, но от этого никуда не делась...

Очнулась Сайлорен снова в камере. Из всех пробуждений это оказалось, пожалуй, одним из самых неприятных. Все мышцы болели, а где-то глубоко внутри ощущалась сосущая пустота. Словно из неё выпили что-то. С трудом, опираясь на скованные руки, она села и прижалась спиной к холодной стене. Что же этот подонок сделал... Она четко помнила их разговор, потом удар молнии, а потом... потом возникло ощущение чего-то очень неприятного – и все. Некоторое время девушка пыталась понять, что с ней произошло, но ответа так и не нашла.

Сайлорен молила Силу о смерти. Каждый раз, когда за ней приходил конвой. Вывести штурмовиков из себя больше не получалось. А способов самой свести счеты с жизнью не было. Она хотела умереть, мечтала об этом, как об избавлении. Потому что где-то глубоко у душе знала, что силы ее на исходе. Что однажды она все-таки сломается.

...Штель усмехнулся и опустил плиту в горизонтальное положение. Медленно обошел ее по кругу, задумчиво глядя на жертву. Сайлорен следила за ним обезумевшими от боли глазами, чувствуя, как нанесенный на плетку жгучий раствор разъедает рваные раны на спине. Внезапно Штель остановился в изголовье плиты и коснулся ее притянутых к металлу кистей.

– Тебе не кажется, что ногтями пора заняться? – с издевкой спросил он. – Вид какой-то неухоженный. Нехорошо.

Он отстегнул ее правую руку и быстро отвел в сторону, спустя мгновение зажимая запястье в тисках. Затем металлические скобы зафиксировали пальцы. Штель коснулся ее плеча, почти нежно провел кончиками пальцев по руке, взялся за щипцы... И Сайлорен закричала. Она кричала, пока не сорвала голос. А когда Штель начал примериваться к четвертому ногтю, прохрипела:

– Прекратите...

– Вот как? Дорогая, это что-то новенькое.

– Прекратите... Прекратите... – шептала она бессвязно, чувствуя, как боль разливается по изуродованной руке. – Я все расскажу...

– Неужели? И что же ты собралась мне рассказать? – Штель крутил перепачканные кровью щипцы на ладони и смотрел на нее с хищной предвкушающей улыбкой.

– Все, что вам нужно... про Альянс, про базу... все, что знаю... – могла ли она прежде хотя бы допустить мысль, что будет вот так, срывающимся голосом, убеждать палача выслушать... Пасть так низко... но это уже не имело значения. Ничто не имело значения, кроме одиночества, боли и отчаяния.

– Все расскажу, только перестаньте меня мучить... – с трудом выдавливая из себя эти слова унижения, Сайлорен силилась понять по выражению лица Штеля, что он думает, как он воспримет ее признание... но он только рассмеялся.

– Поздно, дорогая. Ты уже не сможешь рассказать нам ничего такого, чего бы мы не знали. Ни про Альянс, ни про его базу.

– Тогда... тогда что вам от меня нужно? – чувствуя, внутри все переворачивается от нахлынувшего беспросветного ужаса, выдохнула Сайлорен.

– Ничего, – Штель пожал плечами. – Империи уже ничего от тебя не нужно. Кроме, разве что, тебя самой. Проявлять благоразумие следовало раньше.

– Нет! – отчаяние придало сил хотя бы голосу. – Как такое возможно? Откуда вы можете все знать?

– А тебе не все ли равно?

– Зачем тогда все это?! – Сайлорен дернулась в тщетной безумной попытке высвободить запястья из фиксаторов. – Зачем?..

Штель не счел нужным отвечать и снова наклонился к ее окровавленной трясущейся руке. Движение щипцов – и девушка от болевого шока потеряла сознание.

Время шло. Казалось, палачи поставили перед собой цель довести её до определенной грани. Словно их интересовал предел ее физической и психологической выносливости. Каждый раз, прежде чем начать, Штель с издевательской лаской гладил ее по голове, а затем брался за скальпель. Неглубокие, хирургически точные надрезы вскрывали тело, открывая доступ к нервным окончаниям, в которые Штель аккуратно втыкал длинные иглы, пристально глядя ей в глаза и прислушиваясь к рвущимся из самого сердца крикам. А едва дыхание девушки начинало выравниваться, он начинал их проворачивать – сначала одну, потому вторую... и Сайлорен снова кричала, так надрывно, что, вероятно, слышно было по всему этажу, несмотря на звукоизоляцию допросной камеры.

В следующий раз один из палачей провернул две иглы одновременно – и от боли, пронзившей позвоночник, девушка потеряла сознание. Ее привели в чувства – и все началось сначала. До нового обморока. Так повторялось несколько раз, но в конце концов организм Сайлорен сумел подстроиться и под эту боль, и она уже не проваливалась в беспамятство, а только кричала. Кричала до тех пор, пока не начали рваться голосовые связки, не выдержав этого безумия.

А потом иглы сменились внутривенными инъекциями, моментально погружавшими в состояние контролируемого наркотического бреда. И в изломанном сознании девушки возникали жуткие галлюцинации, заставлявшие ее до изнеможения рваться и биться в оковах, рискуя вывихнуть руки. Ей являлись картины ее настоящего прошлого, того самого, которое она уже почти забыла. Образы людей из другой жизни, которые были ей дороги и в той жизни, и в этой – хотя бы по воспоминаниям. Но в своих лихорадочных видениях Сайлорен убивала их. Их всех – отца, мать, братьев, Бэрилл, всех родных и близких... видела их кровь на своих руках и не могла от нее избавиться... Вырвать же из этих кошмаров могла только физическая боль, когда палачи били ее по лицу или, подрезав кожу, начинали медленно растягивать сухожилия...

Периодически Палпатин приказывал доставлять девушку в свои покои. Наблюдение показало, что чем сильнее стресс, тем ярче сияние Силы. И Дарт Сидиус бил ее молниями, доводя до грани обморока, но не позволяя потерять сознание, а затем вытягивал энергию Силы, питаясь ею словно паразит. Сайлорен походила на тень. Она настолько ослабела, что едва могла двигаться.

Было очевидно, что долго так продолжаться не могло. Тело девушки, надломленное этим адским испытанием на прочность, постепенно начинало сдавать. Отказала правая почка. Что-то стряслось и с легкими – когда, закончив, палачи снимали ее с допросной плиты, она все чаще кашляла кровью. Ее постоянно лихорадило, озноб сменялся жаром, конечности сводило судорогами. Кричать она уже больше не могла – надорванные связки позволяли только хрипеть. И она хрипела. Хрипела, когда, вколов очередной стимулятор, Штель начинал медленно душить ее, затягивая на горле скользящую петлю и заставляя отчаянно хватать воздух ртом, растягивая эту агонию до бесконечности, до темноты в глазах и острой боли в груди. Хрипела, когда помощники Маарека по одному выворачивали ей суставы, а потом грубо вбивали их на место. Хрипела, когда ее снова волокли к Императору, и синие молнии прожигали тело насквозь, а Палпатин, удобно расположившись в любимом кресле, по капле забирал ее жизнь и Силу, смакуя и наслаждаясь процессом.

Лорд Вейдер направлялся к камере любимой узницы Императора. Ему уже докладывали, во что ее превратили инквизиторы. Остановившись перед нужной дверью, он приказал часовому отпереть замок и переступил порог. Зрелище, открывшееся ему, было печально. Он помнил девушку с гибкой сильной фигурой, гордым лицом, длинными черными волосами. Да, он всегда недолюбливал ее, но она была недурна собой, с этим не поспоришь. Теперь же у стены лежало изуродованное окровавленное чудовище. Сайлорен с трудом подняла голову – и Вейдер увидел, что в грязных волосах светлеет обильная седина, а зеленые глаза потухли и смотрят на него с нескрываемым страхом.

– Ты... ты тоже пришел меня пытать?

– Да, если понадобится. Но ты можешь избежать этого, дав мне необходимую информацию, – Вейдер не испытывал к ней ни малейшей жалости, просто отметил про себя, что поработали с ней на совесть.

– Что тебе нужно? – она говорила очень тихо, с трудом шевеля много раз разбитыми губами.

– Люк. Все, что ты о нем знаешь.

– Я о нем не знаю практически ничего. На базе мы почти не общались. Одаренный... но тебе и так это известно. Силу использует, скорее, интуитивно, но довольно успешно. Дерется азартно и жестко. Когда мы встретились, его обучением занималась Бэрилл, но многому она его не научит – сама обучение закончить не успела.

– Этого мало. Что он знает о своем прошлом? – Вейдер шагнул ближе и теперь возвышался над лежащей пленницей глыбой мрака.

– Я не знаю, мы никогда не разговаривали об этом.

– О чем же вы говорили?

– Все подозревали меня в шпионаже в пользу Империи, и Люк в том числе. Нормального общение не было ни с кем, кроме Бэрилл. Один раз Люк попросил меня с ним сразиться. А когда я прилетела во второй раз – вообще было не до разговоров. Тот поединок он мне проиграл. И он хотел помочь Бэрилл. Очень хотел. Вот всё, что я о нем знаю. Правда, всё... – в ее глазах заблестели слезы, которых Вейдер раньше никогда не видел. – Ты говорил, что если я отвечу на твои вопросы, ты... ты дашь мне умереть.

– Я никогда не отказываюсь от своих слов. Но ты не ответила. Ты пытаешься обмануть меня.

– Я не могу так дальше жить... – всхлип отчаяния.

– Когда-то я предлагал тебе смерть в обмен на действительно важную для меня информацию. Но ты выбрала другой путь. Забавы этого больного старика показались тебе более приемлемым вариантом, чем сделка со мной. Теперь же убивать тебя нет нужды. Ты сама умрешь, совсем скоро.

– Я не знала... не могла даже представить... – Сайлорен попыталась подняться, но цепь, прикрепленная к ошейнику, была слишком короткой и позволила только привстать на колени. – Посмотри, он посадил меня на цепь, как собаку. Как будто ему мало того, что он уже со мной сделал. Он ведь и тебя держит на привязи. Только твоя цепь длиннее и не так заметна...

Несколько мгновений Вейдер стоял молча, не шевелясь, размышляя о чем-то своем, а может быть, просто рассматривая ее судорожно вздрагивающие лишенные ногтей пальцы.

– Может быть, это и так. Но я не ты. Ты заслужила все, что произошло.

– Такое нельзя заслужить! – Сайлорен хотела выкрикнуть эти слова, но сорванное горло отозвалось лишь глухим хрипом. – Палпатин... рассказал мне твою историю, про семью, которую ты хотел спасти – и не смог. Это ведь его вина, верно? Ты должен его ненавидеть. Должен!

В одном неуловимое движение Вейдер оказался к ней вплотную и прогрохотал:

– Я и так его ненавижу! Ты ничего не знаешь о том, что было.

Резко развернувшись, темный лорд направился к выходу, но у самой двери замер и повернулся к ней.

– Каждый выбор имеет свои неотвратимые последствия, пусть и ужасные. Я свой выбор сделал. И узнал ему цену.

– Зачем ты ему служишь? Зачем выполняешь его приказы? Он чудовище! – Сайлорен смотрела ему вслед, и глаза ее были полны слез и боли.

– Иного выхода нет... моя жизнь связана с ним навечно, – в его голосе Сайлорен не могла различить ни одной эмоции. Но сама она чувствовала, как эмоции захлестывают ее с головой. Страх, отчаяние, обреченность...

– Убей меня, пожалуйста!

– Слишком поздно. Теперь только Император решает, жить тебе или умереть...

– Прошу тебя... – плечи Сайлорен задрожали от еле сдерживаемых рыданий. Просить его раньше показалось бы унизительно, но это уже давно не имело никакого значения. – Всего один удар... пожалуйста... он и дальше будет меня мучить, и этому не будет конца. Я сойду с ума. Неужели ты настолько его боишься, что не отважишься сдержать слово?

Ситх наклонил голову к плечу и смерил ее равнодушным взглядом черных визоров шлема.

– Я никогда его не боялся. Не видел смысла бояться. Твои слова лишены смысла. Жизнь и так покидает тебя. Скоро все закончится.

Он вышел, взмахнув плащом. Щелчок запирающейся двери прозвучал в унисон со звуков цепи, звякнувшей об металлический пол, и глухим стоном, когда Сайлорен упала на бок, не в силах унять слезы, бегущие из глаз и размывающие корку спекшейся крови на изрезанных щеках.

Выйдя из камеры Сайлорен и направляясь к себе, Лорд Вейдер пребывал в раздумьях. Разговор разбередил в душе ситха многое, слишком многое. Закрывшись в медитационной сфере, Дарт Вейдер погрузился в тяжелые размышления. Слова девчонки оставили после себя неприятный осадок. И Вейдер в глубине своей темной души осознавал, что в чем-то Сайлорен права. Стоит только Палпатину добраться до его сына – он его потеряет. Старый ситх умел сплетать ложь и правду настолько искусно, что они сливались в неразличимое полотно. Палпатин отравит сознание его сына полуправдой и в итоге заставит его служить себе. Этого Вейдер допустить не мог. Ни при каких обстоятельствах. Мысли о сыне будили в глубине души того, кого звали когда-то Энакин Скайуокер, непривычные, давным-давно позабытые чувства. И ради сохранения этих чувств темный лорд должен был найти сына быстрее Императора. Найти и рассказать все. Всю правду. Приняв решение, Дарт Вейдер устало закрыл глаза и сконцентрировался на медитации.

Неделю назад Палпатин покинул свой крейсер и возвратился на Корусант, а "Око Императора" должно было доставить лорда Вейдера на "Палач", который как раз проходил очередной плановый ремонт на Куате. Вейдер уже давно хотел возвратиться на флагман. Ещё несколько дней... Размышления ситха были прерваны вызовом из столицы. Скрыв все недавние мысли под щитами, Вейдер вышел из сферы и направился в комнату связи.

– Владыка, вы хотели меня видеть? – спросил он, привычно опускаясь на колено перед синеватой проекцией.

– Да, лорд Вейдер. Меня интересует ход работ над новой Звездой Смерти.

– Владыка, работы начались согласно графику и ведутся в соответствии с планом. По некоторым пунктам мы даже идем на опережение заявленных сроков.

– Таркин тоже меня уверял, что у него все по плану, и что он все контролирует. А в результате его некомпетентности отбросы из Альянса смогли получить секретную информацию по проекту. Думаю, вам не надо напоминать, чем это закончилось.

– Уверяю вас, Учитель, такого больше не повторится. Конструкторы и инженеры учли все прежние ошибки и исправили те недочёты, которые намеренно допустил Гален Эрсо. Новая Звезда Смерти надежнее предшественницы, неожиданностей не будет.

– Хорошо. Мне отрадно это слышать, – на пару мгновений фигура Палпатина замерла, пристально глядя на коленопреклоненного ученика. – Вы навещали нашу старую знакомую?

– Да, – кивнул Вейдер. – Я заходил к ней задать несколько уточняющих вопросов.

Император довольно потёр руки и коротко хрипло рассмеялся.

– Лорд Вейдер, этот ресурс исчерпан. Она мне больше не нужна. Я хочу, чтобы вы избавились от неё. Нет, не убивайте. Оставьте ее умирать на какой-нибудь гостеприимной планете.

...Штель снова забавлялся. Подсоединив электроды к воткнутым в тело девушки металлическим иглам, он щелкал переключателем, то повышая, то понижая мощность разрядов, и наблюдая, как Сайлорен бьется в конвульсиях, заходясь хриплым криком. Внезапно он отключил напряжение и коснулся ее лица кончиками пальцев, поглаживая темные полосы рубцов на лбу и висках.

– Знаешь, моя дорогая, Владыка всегда получает то, что хочет. И местонахождение базы повстанцев он вытащил из твоей головы еще до того, как ты устроила то глупое и бессмысленное представление в ангаре. Этот рассадник заразы давно разгромили.

Сайлорен дернулась, переводя на него расфокусированный от страдания взгляд, и, едва шевеля искусанными окровавленными губами, прошептала:

– Нет...

– Сама подумай, какой мне смысл лгать? Император сам рассказал мне, как всё было. В качестве награды за то, что ты не умираешь так долго. Твоё сопротивление, сладкая моя, с самого начала было лишено смысла. Хотя, не спорю, работая с тобой, я получил массу удовольствия, – его рука опускалась все ниже, вдоль покрытой ссадинами шеи, изрезанных ключиц... – А теперь будь хорошей девочкой, дай насладиться тобой в последний раз.

Сайлорен слышала его прерывистое дыхание, пока он раздевался, чувствовала грубые прикосновения к кровоточащим порезам... и когда он снова начал ее насиловать, сил кричать уже не осталось.

Девушка без сознания лежала на полу своей камеры, дыша тяжело и часто. Тело сотрясала сильная дрожь. Она не очнулась, когда в помещение вошёл человек в форме медицинской службы. Подойдя к Сайлорен, он привычно опустился на колени и, приподняв одно веко, убедился, что девушка в глубоком обмороке.

– Бедная девочка... Что же они с тобой сотворили. Зачем... – он знал, что она его не слышит. И только поэтому рискнул произнести это вслух. Руки доктора сжались в бессильной злобе, когда он пощупал лоб девушки.

– Ты вся горишь!

Быстро открыв принесенный с собой чемоданчик, он вытащил инъектор и, приставив его к шее девушки, ввёл лекарство. Помедлил долю секунды и, приняв какое-то решение, достал второй, точно такой же.

– Прости меня, если сможешь, – он говорил очень тихо, скорее, сам с собой. – Но лучше ты умрешь во сне от передозировки снотворного, чем от рук штурмовиков.

7 глава. Почти у цели.

Звезды растянулись в голубоватые полосы. Люк сидел в кресле первого пилота, задумчиво глядя в пространство. Он уже успокоился после разыгравшегося на имперском крейсере боя, только в ушах немного звенело после ментальной атаки. Но это тоже быстро сходило на нет. Гиперпрыжок почти из створок шлюза – похоже на авантюру, но другого пути не было, а корабль оказался необыкновенно покладист и удобен в управлении. Так что Люк получал за штурвалом настоящее удовольствие, отвлекаясь от недавних проблем, опасностей и волнений. Полеты всегда успокаивали нервы, даря ощущение умиротворения, что бы ни случилось.

Бэрилл в соседнем кресле дышала ровно, и юноша очень надеялся, что она скоро очнется. Действительно, прошло ещё несколько минут, и девушка шевельнулась. Провела ладонью по прикрытым глазам и медленно села. Коснулась кончиками пальцев затылка.

– Люк...

– Прости меня, пожалуйста, – быстро проговорил Скайуокер. – Но я очень испугался за тебя.

– Люк, то, что ты сделал – очень неправильно, – Бэрилл сдвинула тонкие брови. – Мы не должны были оставлять ее там.

Люк недовольно сжал губы, но промолчал.

– Она помогла нам сбежать, рискуя жизнью. Я все-таки должна была ее выслушать. Может быть, мне удалось бы убедить ее...

– После того, как тебе не удалось это за те несколько месяцев, что она провела на Хоте?

– Вернуть к Свету никогда не поздно.

– Если бы мы не взлетели, возвращать твою подругу к Свету было бы некому, – убежденно проговорил Люк. – А я не готов вот так потерять тебя.

– Никто из нас не застрахован от случайностей, – Бэрилл тяжело вздохнула и несколько минут смотрела на синий коридор гиперпространства. Люк молчал.

– Я до сих пор не могу смириться с тем, что наш план не удался, – наконец снова заговорила девушка. – Мы потеряли ещё нескольких верных, бесстрашных бойцов. Они рисковали жизнью ради нас. Ячейка шпионов почти в самом центре имперского гнезда. Так близко... И все равно не достали... А их смерть оказалась напрасной. Император действительно воплощает в себе только зло! Сколько это может продолжаться?! Равновесие должно восторжествовать. Империя должна, наконец, получить по заслугам. За наших друзей, которые каждый день гибнут в боях с Империей, за города, которые по ее приказу обращаются в пыль... за Сай, которую она совратила и погубила... За все. Мы должны стать сильнее.

– Я стану сильнее, обещаю, – глядя наставнице в глаза, произнес Люк. – Сегодня я видел силу наших врагов. Я буду тренироваться. Мы отомстим.

– Не злись, Люк. Не позволяй эмоциям владеть тобой. Вспомни, что я говорила: нет эмоций, есть покой, – вздохнула джедай, беря себя в руки. – Падения Империи требует справедливость, а не наши субъективные чувства. Только противопоставив покой их страстям, мы сможем одержать верх.

– Да, я буду об этом помнить, – кивнул Люк. – Здесь есть небольшая медицинская капсула. Может быть, тебе стоит пройти обследование? Захват, плен...

– Не волнуйся, я в порядке, – против воли эти слова вызвали в памяти образ Сайлорен, корчившейся под молниями Силы у подножья императорского трона. Вот кому медицинская капсула была бы очень кстати... Что будет с ней теперь... страшно подумать...

"Она сама сделала свой выбор, – возразил внутренний голос. – Совершенно однозначный. Ее судьба больше не твоя забота. Да и вряд ли она ещё жива".

Бэрилл вздрогнула от осознания этой простой мысли.

– Люк, – резко проговорила она, бросая на ученика пристальный взгляд. – Никогда, слышишь, никогда больше так не поступай. Не смей принимать за меня решения!

– Хорошо, прости, – Люк с покаянным видом опустил голову. – Просто, ты же понимаешь, без тебя я ничему не смогу научиться. Отдохни. До выхода из гипера ещё одиннадцать часов. Ты успеешь выспаться.

И Бэрилл устало закрыла глаза, погружаясь в сон.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю