Текст книги "Трон Знания. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Часть 06

***

Отъезд ориентов никак не сказался на жизни замка. Коридоры продолжали хранить тишину, изредка нарушаемую звуками шагов прислуги и охранителей. В саду примятая пледами трава, освободившись от гнета, вскинулась и зазвенела соком. Пыль, поднятая колесами автомобилей, унесших ориентов к морю, успела осесть и исписаться следами ящериц и птиц. Солнце, равнодушно взирая на серые стены и безжизненные окна, палило желтую пустошь так же нещадно, как в предыдущие дни.

А в кабинете за плотно закрытой дверью метался Адэр. С раннего утра он взялся за отчеты, поступившие из различных контор и ведомств. Вагоны, которые в свое время подталкивали наместники, по инерции бежали по рельсам, и за несколько дней, проведенных в поисках Вилара, собралась целая стопа мелко исписанных листов. Скоро к их штудированию приступят советники, и на стол в кабинете лягут сжатые, с четкой информацией таблицы, какие Адэр видел на столе отца. Но пока…

Месяц назад, когда он впервые взял в руки деловые бумаги, им двигал интерес – чем же одарил его Великий? Если бы Адэр смог оценить по достоинству и принять с благодарностью подарок, то, возможно, простил бы отца. Не смог… Затем появилось желание найти хоть что-то обнадеживающее, светлое, что поможет расправить плечи и двигаться вперед. Не нашел… И в конечном счете занимался рутинной работой по единственной причине: он хотел знать все, или почти все, чтобы ни советники, ни кто-либо другой, не сумели обвести его вокруг пальца, как это сделал отец.

Некоторые документы Адэр изучал, подчеркивал строки, выписывал в блокнот цифры. Некоторые просматривал и откладывал в сторону. Большинство листов без лишних раздумий сминал в кулаке и бросал в корзину для мусора – незачем собирать макулатуру.

Открыто хлебных лавок – три. Закрыто – восемь. Цена на мясо выросла на мор. Почему у порубежских денег такое мерзкое название? Умерших сто сорок, новорожденных сто шестьдесят. Хлеб исчезает, а бедняки плодятся.

Так… Теперь налоги, пошлины и штрафы. Мизер. В прошлой жизни таких сумм хватало разве что на подарки племянницам. Но поднимать налоги нельзя. Это исключительное право Совета.

Рекордно высокая за последние двадцать лет температура воздуха. Метеосводки поступали дважды в неделю, и каждый раз сообщали о рекордах. Ошибка? Возможно. Только зачем ему это?

Плюс двести безработных… Пожар на мебельном заводе, три жертвы. Чей завод? Подданного Партикурама. Тогда не важно – налоги все равно идут мимо казны. Слишком много свободы Великий дал иностранным дельцам, но пересматривать законы вправе лишь Совет.

Заведено сорок три уголовных дела. Пятнадцать преступников отправлены в тюрьмы, пятеро в искупительные селения. Это неинтересно… это тоже не надо… и это ерунда… а здесь загнуть уголок, чтобы не забыть перечитать.

Ближе к вечеру Адэр добрался до низа стопки. Взял фирменный глянцевый бланк с четким оттиском печати банка, пробежал взглядом по строчкам и, бросив лист на стол, заметался по кабинету.

Он без пяти минут нищий – так гласила финансовая выписка. Почти все, что было в казне, съели расходы на прием. Оставшихся денег едва хватит на содержание замка и жалование многочисленным конторским служащим. Да, он лично подписывал счета. По меркам Тезара суммы были настолько смешными, что даже на ум не пришло сложить их и вычесть из имеющихся средств.

В дверь постучали.

– Что надо? – крикнул Адэр, еле сдерживаясь, чтобы не выскочить в коридор и не надавать оплеух постучавшему.

В щелку просунулась голова Гюста.

– Вы просили родословные вельмож…

Но взглянув на Адэра, секретарь тотчас скрылся.

Адэр подлетел к окну, уперся руками в подоконник. Ему уже не нужны родословные. Его поднимут на смех, если он предложит советникам работать в долг. Как же недальновиден был отец, отправив его в эту глушь. Недруги Великого только и ждут, чтобы с позором выдворить из Порубежья престолонаследника Тезара. И этот позор несмываемым пятном ляжет на честь династии Карро. Отец непомерно много поставил на карту. Зачем?

От удара кулаками по подоконнику зазвенели в рамах стекла. Должен быть выход! Здесь и сейчас! Он обязательно есть! Надо только успокоиться и подумать.

Он бродил по пустым коридорам, кружил по комнате собраний, мерил шагами Мраморный зал. Когда звездную дорогу на огромной картине затянули полупрозрачные сумерки, Адэр перешел в холл. Долго сидел в мягком кресле и даже не понял – он спал или был настолько поглощен мыслями, что не заметил, как его окутал полумрак.

Послышались тихие шаги. Из-под центральной лестницы вынырнула высокая широкоплечая фигура. Немного помедлив, взлетела по ступеням.

– Включить свет! – крикнул Адэр.

Яркий свет люстр заставил зажмуриться. Открыв глаза, Адэр увидел охранителя, стоявшего наверху лестницы.

– Мой господин, – растерянно промолвил он. – Я вас разбудил?

Адэр устремился под лестницу. Влево убегал узкий коридор, перед лицом темнела низкая дверь. Адэр открыл ее ногой. Нащупал на стене выключатель. Тускло загорелась лампа. Взор метнулся по комнатушке, замер на телефоне.

– Мой господин, – прозвучал за спиной срывающийся баритон.

Адэр подошел к столу, снял трубку, прижал к уху.

– Приемная старшего советника Троя Дадье. Кто у аппарата?

– Я объясню, – словно с того света донеслись слова охранителя.

– Охранитель Адэра Карро, – произнес Адэр в трубку.

Раздался щелчок, послышался недовольный голос:

– Что-то еще?

Адэр опустил трубку на рычаг, повернулся к посеревшему, как стена, человеку.

***

Малика украдкой посматривала на темные окна и сдерживала вздохи. Вилар настолько увлекся рассказом о дорогах в Тезаре, что совсем забыл о времени. Когда из гостиной донесся звук шагов, Малика радостно заерзала – вот и Адэр, ее спаситель. Повернулась на звук открываемой двери, вскочила со стула. Вилар замолчал на полуслове.

Адэр прямиком от порога направился к Малике, впился в лицо колючим взглядом:

– Кем тебе приходится Мун?

Малика невольно сделала шаг назад:

– Он заменил мне родителей.

– Значит, ты сирота.

Малика коротко кивнула.

– Сколько лет вы в замке?

– Осенью будет двадцать.

– Почему наместники меняли слуг, а вас не трогали?

– Наверное, доверяли нам.

Адэр сверкнул глазами:

– Я не доверяю! Я никому не доверяю!

– Тогда почему мы здесь?

Адэр заложил руки за спину, качнулся с пятки на носок:

– Мун ориент. Он нарушил закон Великого о резервации.

– Он покинул свои земли задолго до закона. Потом у него появилась я. А морской народ чужаков не принимает.

– Это правда. Я не видел среди них людей другой национальности, – прозвучал голос Вилара.

Адэр посмотрел через плечо, вновь направил взгляд на Малику:

– За что закрыли ориентов?

– Не знаю.

– А климов?

– Не знаю.

– А ветонов?

– Не знаю, – с надрывом произнесла Малика и, вмиг лишившись сил от волнения, шепотом добавила: – В законе Великого не говорится о причинах.

Адэр вздохнул с таким видом, словно приготовился разразиться тирадой. И… промолчал.

Малика вытерла о подол вспотевшие ладони. Он не спросил о морунах. Да, закон о резервациях касается трех народов: ориентов, климов и ветонов, но есть еще один древний народ, который самовольно закрыл себя, своих мужей и детей за Долиной Печали. Он ничего не знает о морунах…

– Можно мне уйти? – еле слышно спросила Малика.

Адэр развалился в кресле и жестом приказал сесть. Малика опустилась на краешек стула, подложив под себя дрожащие ладони.

Казалось, что находящиеся в комнате люди затеяли какую-то игру. Каждый смотрел куда угодно, лишь бы не встречаться взглядами, и упорно не издавал ни звука.

Первым не выдержал Вилар:

– Мы говорили о дорогах. Если бы здесь были такие же дороги, как в Тезаре, я бы не лежал сейчас в постели.

– Ты лежишь, потому что послушный больной, – сказал Адэр.

– Пока вы сформируете Совет, я бы мог заняться…

– У меня нет денег на строительство дорог.

– А как же прииски?

Адэр потер лоб:

– Ты знаешь, как делится прибыль?

Вилар отрицательно покачал головой.

– Малика! А ты знаешь?

Малика кивнула.

Адэр хохотнул:

– Вся прислуга знает, а мой будущий советник – нет.

– Не вся, – возразила Малика. – Только я. В архиве хранятся протоколы собраний. Некоторые документы стали похожи на промокашку, на некоторых потускнели чернила. Мне приказали переписать их.

Адэр похлопал ладонями по подлокотникам кресла:

– Ну, раз ты такая умная, просвети маркиза.

– Двадцать пять процентов идут на расходы прииска. Двадцать пять – в вашу казну. Пятьдесят – в казну Великого, – произнесла Малика.

Адэр усмехнулся:

– Вот и вся арифметика. Справедливо?

– Вы можете что-то изменить? – спросил Вилар.

– Я пересмотрю долю приисков.

– Вы не знаете… – произнесла Малика.

– Малика! – перебил ее Вилар.

– Пусть говорит! – откликнулся Адэр.

Она вздохнула. Мун прав: надо держать рот на замке. Поздно...

– Я хотела сказать: никто толком не знает, куда на самом деле уходит доля приисков.

– Отчеты помощников наместника рисуют четкую картину. Прииски купаются в деньгах: начальники строят здания, приобретают мебель, нанимают толпы рабочих.

– Помощники ни разу там не были.

Адэр сузил глаза:

– Ох уж эти взгляды прислуги.

Малика вздернула подбородок. Какие бы ни были ее взгляды, она хоть смотрит прямо, а не презрительно щурится, как он.

– А что ты скажешь об отчетах начальников? – промолвил Адэр наигранно-добродушным тоном. – У меня в кабинете их целый ящик.

Малика улыбнулась:

– Вы же никому не доверяете.

– Начальник не станет писать, что у него все отлично, когда на самом деле плохо.

– Станет.

– Где логика?

– Он напишет всё, что угодно, лишь бы к нему не совались с проверками и не учили его работать.

Адэр откинулся на спинку кресла, забарабанил пальцами по подлокотникам:

– Нелепое утверждение.

– Я не утверждаю, а предполагаю. При мне проводили всего одну проверку, когда на каком-то прииске произошла авария, и два месяца в казну не поступали деньги.

– Сколько лет ты была секретарем?

– Какая разница? В архиве я пересмотрела каждую бумажку. Первое время – да, были проверки. Даже планировали кое-где провести реконструкцию. А потом посчитали – невыгодно – и решили, что и так всё хорошо.

– Сколько в Порубежье приисков? – спросил Вилар.

– Шесть, – ответил Адэр.

– Шесть действующих и два закрытых, в аварийном состоянии, – уточнила Малика.

– В документах про них ни слова, – потянувшись вперед, промолвил Адэр. – А это значит, что вся прибыль с неизвестных Тезару приисков моя.

– На их ремонт нужны деньги, – возразил Вилар.

– Не больше, чем на строительство дорог.

Адэр вскочил, сделал круг по комнате, присел на край кровати:

– Я сам поеду и сам все проверю.

– Адэр! – воскликнул Вилар и тотчас поправил себя: – Мой господин! Прииски того не стоят.

Адэр кивком указал на Малику:

– Посмотри на нее и посмотри на себя. Это стоило того или нет?

Если начались оскорбления, пора уходить. Она поднялась:

– Можно мне уйти?

– Ты едешь со мной.

– Я? Я… не могу…

– Разве я спросил?

Малика с мольбой уставилась на Вилара.

– Надо отправить посыльного с сообщением о вашем приезде, – промолвил он.

Малика приоткрыла рот. Она надеялась, что маркиз будет стоять на своем и отговорит правителя от поездки или вызовется поехать с ним, когда полностью выздоровеет. Похоже, он совершенно не умеет спорить.

– Если вы за две недели перевернули замок, представляю, как там подготовятся к встрече. Едем завтра, – произнес Адэр и обратился к Малике: – Хватит пялиться на маркиза. Лучше принеси из моего кабинета карту.

Она выскочила из комнаты. Пока бежала в кабинет и обратно, шептала: «Только не с ним. Только не с ним». Вернувшись в спальню, вручила Адэру старую, протертую карту.

Он разложил ее поверх одеяла. Скользя по расчерченному полю пальцем, объяснял маркизу:

– Прииски обозначены крестиками. Видишь? Шесть. Не так далеко от замка. – Глянул на Малику: – Где еще два?

– Не помню.

– Но они точно есть?

– Точно! Помощники наместника обсуждали смету ремонта, потом отложили вопрос до весны, а потом наместник умер.

– Давно это было?

– Давно. Пять или семь лет назад. Если надо, я поищу в архиве протоколы собраний.

Адэр свел брови, вероятно, прикидывая в уме, сколько бумаг скопилось за эти годы.

– Ладно, начальников расспросим. – И склонился над картой.

Адэр и Вилар рассчитывали расстояние и время, спорили о необходимости проверки всех приисков, а Малика уныло думала о предстоящей беседе с Муном.

Они редко покидали стены замка – если старик сильно болел или когда новый наместник решал их дальнейшую судьбу. Они приходили в свой дом, Мун запрещал ей показываться на люди, и Малика безропотно смотрела на жизнь из окна. Затем Мун на день-два возвращался в замок, чтобы узнать решение ставленника Великого, а она, сначала опасливо, затем все смелее, бродила по улицам, наслаждаясь свободой. И никому не было дела до ее глаз, никто не расспрашивал о морунах. Занятые своими делами люди, казалось, начисто забыли о таинственном народе, исчезнувшем сто лет назад.

Но бывало, что какая-нибудь старуха на базаре, указывая на нее, говорила капризному внуку: «Не будешь слушаться, моруна утащит». И Малика поняла: не стоит бояться разоблачения там, где про морун ходят детские сказки, где вживую никто их не видел. Но Муну это не докажешь.

Завтра она вместе с Адэром отправится в Бездольный Узел – так называется район, где расположены прииски. Долина Печали, за которой живут моруны, находится в другой стороне. Значит, опасаться нечего. Но Мун…

– Уснула? – из раздумий вывел резкий голос. – Иди, собирайся. На рассвете выезжаем.

– Мы поедем как простые инспекторы, – сказал Адэр, когда за Маликой закрылись двери.

– Зачем она тебе?

– Инспекторы в одиночку не ездят.

– С тобой будут охранители.

– Не будут. Они служат Тезару, а не мне.

– Твой отец не одобрит.

– Меня меньше всего волнует чье-то одобрение.

– Возьми кого-нибудь другого, – настаивал Вилар.

– Взять больше некого. – Адэр посмотрел на подрагивающие руки друга. – Что с тобой?

– Ничего. Обычная слабость.

– Я привез тебе лекарство от всех болезней, а ты до сих пор себя неважно чувствуешь? Может, стоит пересмотреть дозировку?

– Адэр…

– Она не так хороша, как ты думал?

– Адэр! Пожалуйста!

– Или ты копишь силы?

– Адэр! Прекрати!

Адэр нахмурился:

– Ты случайно не влюбился?

– В кого? – измученно спросил Вилар.

– Вот я и думаю: в кого?

– Да, она мне нравится. Нравится как человек.

– Надеюсь на твое благоразумие. – Адэр облокотился на спинку кровати. – Кажется, я понял, почему в Порубежье такая нищета.

– Почему? – тихо промолвил Вилар.

– Казна мельчала от наместника к наместнику. То, что можно было вложить в страну, они складывали в карман. Но меня мучает другой вопрос: почему страна, в которой всегда добывали драгоценные камни, стояла на коленях задолго до грабительской доли моего отца? – Адэр прошелся по комнате, задержался возле окна. Тяжело вздохнул. – Ладно. Пойду, озадачу костюмера.

Часть 07

***

Езда по бездорожью стала лучшим лекарством от злости и смятения. Вырвавшись из замка, Адэр другими глазами смотрел на мелькающие за окном картины. Безбрежная пустошь дышала волей, знойный ветер летел птицей, небесная лазурь раскинулась морем, махровые облака превратились в корабли.

Он вдыхал соленый воздух, и былая сила возвращалась к нему. Он крепче сжимал руль, и в него перетекала мощь машины. И не так ужасно, что рядом сидит серое пятно, а не нежное создание. Когда вокруг такое раздолье, мелкие огрехи не волнуют.

Недолгая поездка представлялась веселым приключением, или спектаклем, где он исполняет роль рядового служащего и даже одет подобающим образом: устаревшего покроя шелковая рубашка и штаны из недорогой ткани. Где костюмер нашел одежду? Вероятно, у охранителей. У кого еще такой рост и размах плеч, как у него?

Но от своих сапог Адэр не смог отказаться. Носок отполирован так, что казался не черным, а серебряным – посмотришь и свое отражение увидишь. Между головкой и голенищем почти незаметные складочки, кожа мягкая, но отлично держит форму. И главное – сапоги чужой ногой не пахнут. А если потоптаться в пыли и песке, никто не обратит на них внимания.

И от машины не смог отказаться. Мощная, сверкающая серебром, как сапоги, с огромным баком для горючего, она, словно второе «я», прикипела к хозяину. О ней можно сказать – если кто-то спросит, – что это подарок правителя за заслуги.

– Придумай мне имя, – обратился Адэр к Малике.

– Зачем?

– Ты не можешь обращаться ко мне «мой господин». Какое имя тебе нравится?

– Яр.

– Ухажер?

– Нет. Так звали моего отца.

– Хорошо, Яр так Яр. Тебе придется обращаться ко мне на «ты».

– Это еще почему?

– Где ты видела, чтобы рядовые инспекторы обращались друг к другу на «вы»? А ну, скажи мне «ты».

Малика уставилась в окно.

– Говори! – требовал Адэр. – Ну же!

– Вы взяли меня, чтобы посмеяться?

– Своими глупыми капризами ты все испортишь.

– Я вас никак не буду называть, – отрезала Малика.

За окном проплыло стадо облезлых коров, топчущих редкую траву. За автомобилем с криками побежали мальчишки-пастухи, подкидывая в небо хлысты и фуражки. Глядя на них, Адэр смеялся и сигналил.

Впереди сквозь знойное марево проступили очертания домов. Адэр помахал сорванцам и нажал на газ.

Машина ехала, похоже, по единственной улице вымершего селения – ни поворотов, ни переулков, ни души. Лачуги из глины, накрытые соломой, чередовались с развалинами. Во дворах на провисших веревках колыхалось заштопанное белье. Кое-где возле калиток лежали собаки, уныло опустив на лапы острые морды. На почерневших заборах сидели коты. Те и другие провожали машину тоскливыми взглядами. И запах…

– Чем это пахнет? – спросил Адэр.

– Вином.

– Я знаю, как пахнет вино.

– Кислым вином.

– Нет. Тут что-то другое.

– Выпитое кислое вино.

– Не-е-ет… – протянул Адэр. Заметив улыбку Малики, быстро закрыл окна и прижал рукав к носу. – Ну и вонь…

Все же улица была не одна. Проехав поворот, Адэр затормозил, сдал назад.

– Куда теперь? – спросил он, взирая на развилку.

Малика глянула по сторонам. Вскинула руку:

– Смотрите!

Сбоку, над лачугами, была видна крыша: настоящая, не из соломы и фанеры, а из синей, как небо, черепицы. Адэр свернул на ровную, хорошо утрамбованную дорогу.

Вид за окном менялся: чем четче вырисовывалась на фоне облаков яркая кровля, тем выше и богаче становились дома. На некоторых крышах заблестели в лучах солнца квадраты плоских плит – значит, домочадцы со светом. Улицу перебежала курица с выводком. За каменными заборами загоготали гуси, загремели цепи, раздался многоголосный хозяйский лай – здесь уже есть что охранять.

Машина догнала двух девушек в цветастых платьях: косы до пояса, на щеках румянец.

Опустив стекло, Адэр скользнул взором по стройным фигуркам:

– Не подскажете, как проехать к прииску?

Девчонки переглянулись, прыснули в кулачки. Одна игриво махнула рукой в обратную сторону:

– Вам туда.

Но Адэр медленно поехал вперед, посматривая то в лобовое стекло на черепицу, то в зеркало заднего вида на селянок. Поймал на себе взгляд Малики.

– Хочу посмотреть особняк, – сказал он и мысленно выругался – перед кем отчитывается?

До особняка дому было далеко, однако по меркам селения это был не дом, а дворец. Красивое добротное здание в два этажа: серый камень, большие окна, резные ставни. Что находилось во дворе – скрывал глухой забор. На скамейке возле калитки важно восседал пухлый, как взбитые сливки, мальчуган. Малец выковыривал из надкушенного ломтя колбасы сало и бросал породистым собачкам, прыгающим возле его толстеньких ножек.

Адэр развернул машину. Проезжая мимо девушек, не стерпел – посигналил и нажал на педаль газа.

***

Они сидели в кабинете, ожидая начальника. Высокие потолки, хрустальная люстра, сверкающий паркет, массивная мебель – все производило приятное впечатление. Секретарь в дорогом деловом костюме развлекал рассказами об условиях работы на прииске. Малика смотрела в окно. Постукивая пальцами по лежащему на коленях блокноту, Адэр наблюдал, как девица в узком платье расставляет на столе фарфоровые чашки. Если бы в какой-либо конторе Тезара прислуга в таком же наряде подавала посетителю чай, то через пять минут не было бы ни прислуги, ни конторы. Но здесь не Тезар, и с правилами приличия в этой стране вряд ли знакомы. И даже не в платье дело, а в двух каплях темно-фиолетового аметиста в девичьих ушках.

Когда девица и секретарь удалились, Адэр произнес:

– У слуг слишком много денег.

Малика приблизилась к окну:

– Интересно, где прииск?

Дверь распахнулась, в кабинет вкатился полный человек с необхватной грудью и лежащим на ней вторым подбородком. Принеся тысячу извинений, мол, задержали служебные дела, расшаркался перед гостями. Втиснулся в кожаное кресло во главе стола. Немного поерзав, по-хозяйски сложил руки на шарообразном животе:

– Огромная честь принимать у себя посланников правителя, дай ему Бог долгих лет жизни. Чем обязан?

– Расскажите в двух словах: как распределяете долю прииска?

Адэр спросил без задней мысли, для галочки. Решение принято, и можно ехать дальше. Но что-то удерживало на месте. Глаза… Заплывшие жиром глазки суетливо бегали по комнате.

Начальник вытер пухлой ладонью лоб:

– Давно не помню такого пекла в середине весны. Мне жаль, что вам пришлось трястись по ужасной дороге. Автомобиль-то новенький…

– Где прииск? – поинтересовалась Малика, перейдя к другому окну.

– Не желаете чаю или чего-нибудь покрепче?

– Я достаточно четко сформулировал вопрос? – произнес Адэр.

Начальник занервничал еще сильнее. Слова посыпались как приторно-сладкие ягоды из прохудившейся корзинки. Подбородок, вызывая омерзение, вибрировал на надутой груди. Малика и Адэр, не перебивая, слушали непрекращающуюся болтовню.

Первым устал Адэр:

– Хватит!

Начальник проворно выбрался из кресла. Обежав стол, протянул потную ладонь:

– Рад был знакомству.

Не сдержав брезгливую волну, Адэр скривился и повторил вопрос Малики:

– Где прииск?

Похлопывая руками по пышным бедрам, начальник вернулся в кресло:

– До него две мили. Знаете ли, у меня аллергия на пыль. Как подышу, глаза слезятся. Пришлось построить контору здесь.

– Сколько у вас рабочих? – поинтересовалась Малика.

– Несколько сотен.

– Точная цифра, – произнес Адэр и открыл блокнот.

– Семь сотен, – выпалил начальник.

Адэр посмотрел в записи:

– Семьсот двадцать.

– Точно! – радостно воскликнул начальник.

– Все из вашего селения? – спросила Малика.

– Пришлых нет, все местные.

Усевшись рядом с Адэром, Малика тихо сказала:

– В селении должно проживать как минимум три тысячи человек. Рабочие, жены и дети, старики. Посчитайте навскидку.

Начальник приподнялся над креслом:

– Что посчитать?

– Семь сотен работают, – прошептала Малика, – а где остальные?

Адэр кивнул – в память врезались безлюдные улицы, особенно запомнился запах мочи. Подойдя к окну, вынудил начальника повернуться к нему лицом. В солнечном свете стали заметны бисеринки пота на выпуклом лбу и подрагивание мясистых губ.

– Покажите ведомости за последние полгода, – произнес Адэр.

– Если вы думаете, что такой важный документ лежит у меня под рукой, то ошибаетесь, – неожиданно окрысился начальник. – По закону он хранится в надежном месте. Не хочу утомлять вас излишним ожиданием, но сию минуту предоставить вам ведомости не могу.

– Они у вас дома? – спросила Малика.

– Совершенно верно!

– Поехали, – сказал Адэр и направился к выходу.

Начальника словно выдуло из кресла.

– Подождите! – Он подлетел к двери, прижался к ней спиной. – Совсем запамятовал. Не иначе как сегодня я захватил их, хотел поработать. Сейчас принесу. – И выскочил из кабинета.

Адэр сел рядом с Маликой.

– Думаете, мертвые души? – спросила она.

– Уверен.

Начальник вернулся через пять минут с пустыми руками и в мокрой на груди рубашке – хотел привести себя в чувства?

Семенящей походкой подошел к Адэру, вытер руки о штаны:

– Можно вас на пару слов?

– Говори.

Начальник задышал в ухо, обдавая запахом лекарств:

– Простите, я забыл, как вас зовут.

– Яр.

– Яр… Только вы поймете меня. Как мужчина мужчину. Жена, дети – это рутина. А молодому, полному сил мужчине нужно вдохновение. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю.

– А вдохновение дорого стоит. Очень дорого.

– Поехали на прииск.

***

Адэр остановил машину возле серого здания, больше похожего на тюрьму, чем на проходную прииска. Малика с необъяснимым страхом посмотрела на окна за толстыми решетками, на массивную железную дверь без ручки, зато с отверстием-глазком. В обе стороны от здания тянулся без единого просвета бетонный забор с несколькими рядами колючей проволоки на вбитых наискосок штырях. На покатой крыше проходной сверкали в лучах солнца плоские плиты и громоотводный шпиль.

– Ты идешь? – спросил Адэр у Малики.

Боясь передумать, она открыла дверцу. Сзади то ли вздохнул, то ли всхлипнул начальник.

– А ты сиди, – бросил Адэр через плечо.

В ответ послышалось невнятное бормотание и шмыганье носа.

Они подошли к двери. Адэр несколько раз ударил в нее кулаком. Малика посмотрела на темное, будто чем-то заклеенное с обратной стороны, круглое отверстие.

– За нами наблюдают, – прошептала она.

В подтверждение слов темнота за глазком всколыхнулась, на миг впустив в себя лучик света. Видимо, сменился наблюдатель.

– Кто такие? – как из бочки раздался голос.

Адэр поднес к отверстию предписание о проверке прииска.

– Без начальника не пущу, – после непродолжительной заминки прозвучало из-за двери.

– Ладно, – еле слышно проговорил Адэр, – будь по-твоему.

Вытащил из машины трясущегося начальника, подтолкнул к глазку. Загрохотал засов, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы увидеть нечесаного охранника с обрюзгшим лицом и крошками хлеба в кудлатой бороде.

– Девицам сюда нельзя.

Малика боролась с желанием нырнуть в мягкий салон автомобиля и сжаться испуганным воробушком, чтобы ее никто не видел и не слышал. Но боязнь оставить Адэра одного взяла верх.

– Я Малика Латаль. Мое имя есть в предписании.

– Да ну? А как начальник на это смотрит?

Адэр толкнул толстяка в спину, тот часто закивал, издавая неразборчивые звуки. За дверью посовещались, бородач посторонился, и Малика вслед за Адэром и начальником вошла в здание. И только тогда поняла, насколько был прав охранник.

Проходная представляла собой узкое, длинное, с низким потолком помещение, освещенное белыми лампами. Вдоль одной стены стояли в ряд скамейки; на них лежало тряпье. Несколько человек ощупывали нечто, похожее на штаны и рубахи. Малика четко увидела, как тонкие пальцы со знанием дела перебирают складки, сгибы и швы.

Возле противоположной стены… Малика ахнула и отвернулась. Там толпились обнаженные мужчины, прикрывая руками то место, где сходятся ноги.

«Я ж говорил: девицам нельзя». – «Потерпит. Что за люди?» – «Ночная смена». – «Так уже обед». – «Все по инструкции. Сначала слабительное. Пока подействует – обыск».

Послышались неторопливые, как на прогулке, шаги. Это Адэр. Стук его каблуков Малика смогла бы различить среди сотен стуков.

«Какие камни добываете?» – «В основном жадеит, немного аметиста и малость александрита». – «Что нашли за смену?» – «Ничего». – «Совсем ничего?» – «Вот промоем их, окаянных, может, что-нибудь найдем».

Малика повернула голову. Адэра не увидела, зато заметила два стола и сейф между ними. За одним столом под невыносимо яркой настольной лампой, перед маленькими, как в аптеке, весами сидел человек с круглым стеклышком в глазу и рассматривал Малику. За другим столом что-то выводил в тетради учетчик: на шее накрахмаленный, в прошлом белый воротничок, на локтях протертые нарукавники.

За спиной продолжалась беседа: «Воруют?» – «Воруют, мать их так! И в уши заталкивают, и глотают, и…, да-да, туда тоже».

Вновь шаги Адэра.

«Э-э! Господин! Туда нельзя!» – «Что там?» – «Там из них слабительное выходит». – «Сколько рабочих на прииске?» – «А бес его знает. Вы у начальника спросите…» – «Человек семьсот будет?» – «Смеетесь? Может, триста, а может, меньше».

– Малика, идем!

Глядя в бетонный пол, она поплелась за Адэром и начальником. Краем глаза видела опухшие колени рабочих, их стопы в узлах и шишках. Выйдя из проходной, подняла голову. Сделав выдох, не могла себя заставить сделать вдох. Адэр прижал к носу рукав.

– Туда? – глухо спросил он у толстяка, и, не дожидаясь ответа, толкнул его в сторону огромного бака, стоявшего вертикально на металлических опорах. – Малика! Не отставай.

Вокруг, куда ни глянь, все та же пустошь, огороженная забором. Чем дальше они отходили от здания, тем нестерпимее становился запах, словно прииск был спрятан не только от внешнего мира, но и от свежего воздуха. Адэр уже зажимал нос и рот ладонями.

Они приблизились к вбитым в землю железным цилиндрам с длинными ручками и шлангами, которые тянулись к верхней части бака. Увидев выходящую из его днища запотевшую трубу, Малика сообразила: в баке вода, и вероятно, с помощью этих непонятных устройств ее качают с глубины. Здесь же находился самодельный душ с бочкой для сбора дождевой воды – такой же был у них с Муном на заднем дворе дома.

Толкая перед собой начальника, Адэр шел вдоль проложенной поверх земли гибкой трубы. Толстяк то и дело вытирал ладони о штаны и шмыгал носом. Чтобы не видеть мокрую от пота рубашку на его полукруглой, как грудь, спине, Малика прибавила шаг.

Адэр схватил ее за локоть:

– Смотри под ноги.

Она опустила глаза. Совсем уж внезапно появился в земле провал: тесный, не очень глубокий. Вниз бежала узкая тропинка, выдолбленная в каменной стене, и скрывалась в расщелине. Туда же тянулась труба. Возле входа на плоском пятачке, отполированном сотнями ног, из железной корзины торчали факелы. Стены, тропинка – в изломах и трещинках – казались зыбкими, непрочными.

Зажимая нос, Адэр долго смотрел в яму. По его виду было понятно: идет борьба с каким-то страхом.

– Пойдемте обратно, – промолвила Малика. – Все, что надо, мы увидели.

Адэр поставил ногу на тропку, поводил подошвой сапога по камню.

И тут начальник прииска выплюнул – не уныло сказал, не промычал, – именно выплюнул как оскорбление:

– Сапоги дорогие. Жалко.

– Стойте здесь, – произнес Адэр и начал осторожно, ведя одной рукой по стене, второй зажимая нос, спускаться по дорожке.

Несколько раз поскользнулся – идти босиком было бы намного безопаснее. Наконец ступил на пятачок перед входом в пещеру. Ругнувшись, зажег факел (пришлось убрать ладонь от носа) и скрылся во мгле.

Сколько его не было – десять минут, полчаса? Каждая секунда тянулась невыносимо долго. Малика ходила вдоль обрыва, не отрывая взора от расщелины. Оглянулась. Толстяк, словно подхваченный шквальным ветром мяч, катился к проходной.

– Стой!

У мяча замелькали пятки.

– Адэр! – позвала Малика, глядя в яму. Не услышав ответа, что есть мочи заорала: – Яр!