355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Такаббир Рауф » Трон Знания. Книга 1 (СИ) » Текст книги (страница 5)
Трон Знания. Книга 1 (СИ)
  • Текст добавлен: 12 января 2018, 21:30

Текст книги "Трон Знания. Книга 1 (СИ)"


Автор книги: Такаббир Рауф



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Часть 05

***

Первое, что увидел Вилар – это нависающая над ним каменная глыба. Она то приближалась – даже удалось рассмотреть мелкие трещинки и шероховатости, – то резко взлетала, превращаясь в размытое пятно. Наверное, поэтому казалось, что тело находится в невесомости и постоянно покачивается в такт ударам сердца. Захотелось уцепиться взором за что-нибудь незыблемое, остановить раскачивание бренной плоти и ощутить под собой твердую землю.

Вилар оторвал взгляд от глыбы и увидел стоявшего на коленях старца. Седые нечесаные пряди спадали на острые плечи. Выцветшие сине-зеленые глаза были окружены мелкой сеткой морщин. Бронзовая кожа обтягивала продолговатое лицо, впалую грудь и жилистые руки.

Старик произнес с акцентом:

– С возвращением.

Вилар пошевелился и вскрикнул. Боль металлическим прутом пронзила спину вдоль позвоночника и вылетела из темечка.

Сквозь шум в ушах пробился скрипучий голос:

– Не спеши.

Прохладные тонкие пальцы иголками впились в виски. Сразу стало легче. Голова просветлела, боль в спине притупилась.

Старик накинул на себя серую холщовую рубаху. Повязал голову белым платком, затянул узел на затылке. Что-то в его лице и движениях было до ужаса знакомо. Если бы Вилар мог, то потер бы глаза, чтобы отогнать наваждение.

– Пить…

Старик легонько приподнял ему голову. К губам прижался край жестяной кружки. Уже допив холодную воду, Вилар ощутил во рту странный кисловатый привкус.

– Что это?

– Трава.

– Где я?

– У нас. Ты болен. Спи.

Старец опустил ладонь ему на лицо и вновь сдавил виски. Вилар вдыхал знакомый запах и не мог его вспомнить. Мысли лениво ворочались в голове, тело приятно тяжелело. И уже погружаясь в сон, Вилар улыбнулся – ладонь старика пахла рыбой.

Снилось что-то тихое, безмятежное. Но сон бесследно испарился, забрав с собой спокойствие и тишину.

Вилар скользнул взором по плите над головой, скосил глаза. Легкие пенистые облака бороздили лазурное небо. В воздухе парили маленькие серые птицы с длинными изогнутыми клювами. Большие чайки с детским плачем взмахивали белыми крыльями.

Дети… Здесь дети… Вилар с трудом повернул голову.

Загорелые до черноты ребятишки строили из песка замки, с задорным смехом гонялись друг за дружкой, с разбегу влетали в волны. Женщины в белых платках и серых мешковатых одеждах что-то помешивали в котлах, висящих над кострами. Покрикивали на расшумевшуюся детвору.

Примостившись в тени скалы, смуглая девушка чинила сети. Но в Порубежье не занимаются рыбной ловлей. Значит, это не Порубежье.

– Где я?

Девушка подняла на него удивительные глаза цвета морской волны и крикнула:

– Йола!

Вилар попытался сесть. Все куда-то поплыло: девушка, сети, небо. Плечо стиснула чья-то ладонь и заставила лечь.

– Не спеши, – прозвучал скрипучий голос.

Сквозь туман в глазах удалось рассмотреть старика.

– Кто вы? – спросил Вилар.

– Ориенты. Мое имя Йола.

Вот, значит, к кому он попал…

– Йола будет лечить, – произнес старец и с помощью девушки осторожно перевернул Вилара на живот.

Уткнувшись лбом в плоскую подушку, Вилар старался вспомнить, что читал о морском народе. На ум пришла лишь сказка о способности ориентов дышать под водой.

Старческие пальцы с не старческой силой вонзались в шею и плечи, костяшками вдавливались в позвоночник. Спина горела огнем, а холодный озноб сотрясал все тело.

– Хорошо! – сказал Йола и, уложив Вилара на спину, подоткнул под него одеяло. – Два дня спал и лежал ровно – очень хорошо.

– Два дня?!

– Два дня мало.

– Как я здесь оказался?

– Йола сболтнет. Великий накажет.

– Вы спасли жизнь человека. За это не наказывают.

Старик неопределенно пожал плечами и отвернулся.

В голове крутилось – Великий накажет… Великий… Как же он забыл?.. Двадцать лет назад Моган своим беспрецедентным законом запер племена морского народа на мизерных клочках побережья и запретил им покидать свои земли. Видимо, в ту злополучную ночь ориенты нарушили закон.

Вилар натянуто улыбнулся:

– Я не расскажу ему.

Йола с сомнением в глазах посмотрел на него.

– Даю слово! – промолвил Вилар.

Старик потер мизинцем кончик носа и начал рассказ. Ориенты действительно покидали свои земли. В ближайших селениях они обменивали рыбу на одежду, капроновую нить и кухонную утварь. Той ночью рыбаки расположились под обрывом в пяти милях от лагеря. Ожидая соплеменников, развели костер. К тому времени они успели вытянуть сети и свалить их под скалой. Сидели кружком, прислушиваясь к непонятному шуму, доносящемуся сверху. И только заметив на краю обрыва силуэт человека, не сговариваясь, схватились за невод и натянули его. Это не спасло незнакомца от удара, но спасло ему жизнь.

– Йола сделал все, что умеет, – сказал старец.

Вилар потянулся к его руке и крепко, насколько смог, сжал сморщенные пальцы:

– Йола, дорогой! Спасибо! – Зажмурился, испугавшись, что непрошеные слезы собьют с мысли. – Мне надо вернуться. Сегодня.

Старик хрипло рассмеялся:

– Вернуться куда?

– В замок. В тот, что посреди пустоши. Я там живу.

– Как твое имя?

– Вилар.

– Вилар не может ходить.

– Отправь кого-нибудь. За мной пришлют машину.

Йола выставил два пальца и, по очереди загибая их, произнес:

– Раз: машина трясет. Два: закон Великого.

– Я уже говорил: Великий не узнает.

– Наместник в замке.

– Да нет никакого наместника, – в сердцах воскликнул Вилар. – Теперь есть правитель Порубежья.

– Правитель? Так значит? – Старик прищурился. – Правитель новый, закон старый.

Болезненная усталость туманила голову. Не было сил ни молить, ни убеждать.

– Сколько тебе лет? – пробормотал Вилар, еле ворочая языком.

– Много.

– И моему отцу… Ему скажут… Страшно подумать…

Мысли стремительно закружились. Вилар пытался выхватить из хоровода хоть одну и вспомнить, о чем говорил секунду назад.

На лицо легла ладонь, издали прозвучал голос:

– Спи.

Проваливаясь в черную бездну, пропахшую рыбой, Вилар прошептал:

– Малика…

Он лежал все под той же каменой плитой. Со стороны моря ориенты вбили невысокие колья и закрепили на них парусину, дабы крепчающий ветер не доносил морскую прохладу. С наступлением сумерек в лагере стало непривычно тихо. Вилар дотянулся до жесткой ткани и приподнял полог.

Мужчины сидели вокруг огромного костра. К небу тянулись оранжевые языки пламени. От порыва ветра взлетали снопы искр и, сверкнув умирающими звездами, исчезали во мгле.

Ориенты – все как на подбор: невысокие, коренастые, загорелые – походили на акробатов из цирка, восхищавших публику шириной плеч и бугристостью тел. Их движения напоминали взмахи крыльев чаек, речь звучала подобно шуму волн – слова накатывали, взгромождались друг на друга, и достигнув апогея, протяжно шуршали, как галька под отступающим морем.

Старшим на Совете, видимо, был Йола. Когда старик вскидывал руку, все умолкали. Он говорил, затем жестом разрешал продолжать обсуждение.

Женщины бесшумно передвигались по лагерю, склонялись над костерками, помешивали варево, снимали с веревок белье. Детей еще задолго до начала Совета загнали в низенькие самодельные шатры. И за все это время не прозвучало ни единого детского слова, смеха или плача младенца.

Вилар наблюдал за ориентами, до боли в пальцах сжимая жесткую ткань. Не зная их языка, прекрасно понимал, о чем они спорят.

Наконец все высказались. Затянувшееся молчание превратилось в изощренную пытку. Вилар опустил полог. Откинувшись на подушку, считал удары охваченного паникой сердца.

Послышался говор, заглушенный шумом волн и треском костра.

Из-за парусины появился Йола. Присев на корточки, тихо спросил:

– Вилар скажет Йола, кто такая Малика?

– Откуда ты о ней знаешь?

– Вилар звал.

– Это девушка… она ушла из замка. Я поехал за ней, а попал сюда.

– У Малики чёрные глаза?

Вилар приподнялся на локтях:

– Да… Ты с ней знаком?

– А мама… или папа у Малики есть?

– Нет. Только дедушка. Его зовут… – Вилар сморщился, пытаясь вспомнить имя. – Кажется, Мун.

– Мун?

– Да, точно, Мун.

– В замок пойдем утром. Сейчас спи.

Вилар откинулся на подушку и не сдержал рыдания.

– Не надо, – сказал старик и погладил его по голове.

***

Прикованный к ненавистному соломенному матрасу, Вилар изводил себя переживаниями и еле сдерживал нетерпение. Тихо переговариваясь, женщины складывали в котомки провизию. Мужчины мастерили носилки из двух деревянных перекладин и рыбацкой сети. Вскоре Вилар, замотанный в одеяла, уже трепетал в предвкушении скорой дороги. Ориенты опутывали его веревками. Йола давал указания и проверял прочность узлов.

Процессия из восьми мужчин, двух женщин и старика двинулась в путь. Вилар плавно покачивался на носилках. Бросая взгляд на одеяло, поверх которого бежали толстые шнуры, задавался вопросом – зачем они? Ни подняться, ни тем более убежать он не мог. Каждое движение отдавалось в теле звонким эхом боли.

Чтобы как-то отвлечься от волнений, Вилар посмотрел на бирюзовое море. Ленивые волны отражали солнечные лучи и, перекатываясь, искрились россыпью драгоценных камней. От их блеска заслезились глаза, и Вилар перевел взор на небо, но, ослепленный ярким солнцем, повернул голову на другой бок и заскользил взглядом по идеально ровной каменной стене. Иногда виднелись небольшие уступы и выбоины с неровными острыми краями. Порой скала плавно перетекала в крутой склон, затем в более пологий спуск, но вскоре неизменно принимала гордое вертикальное положение.

Каждый раз, когда носилки проплывали мимо косогора, Вилар задерживал дыхание. Однако ориенты равнодушно шагали, поднимая ногами облако белого песка.

– Разве путь вдоль берега короче? – спросил Вилар.

– Путь длиннее, зато легче, – промолвил Йола и поднял указательный палец кверху. – Там пыль и сухой ветер. Морскому народу без морского воздуха плохо.

Воздух был поистине прекрасен – изумительно прозрачный, свежий, бодрящий. Даже песок, вылетая из-под ног ориентов, падал очищенными кристаллами.

Ориенты шли, не сбавляя темпа. Монотонный шум волн, размеренное покачивание носилок убаюкивали. Вилар то погружался в дремоту, то смотрел в широкие смуглые спины. Одна четверка носильщиков сменяла другую. Время от времени Йола брал Вилара за запястье и беззвучно шевелил сморщенными губами.

– Пора, – наконец сказал старик.

Несколько часов пролетело в попытках подняться на край обрыва. Для крепкого мужчины нет ничего проще, чем взобраться наверх, держась за сброшенную веревку. Однако с тяжелой ношей, требующей бережного обращения, задача оказалась не столь простой.

Когда носилки вставали свечой или наклонялись набок, Вилар, кусая губы до крови, сжимал кулаки. Бросая взоры на багровое солнце, готовое нырнуть в море, просил людей поторопиться. Наконец, посмотрев на сумеречную пустошь, измученно улыбнулся – самое страшное уже позади.

Чем дальше от моря уходили ориенты, тем тяжелее становилось их дыхание. Привалы участились, участилась смена носильщиков. Луна спряталась за тучи, и ночь укутала путников непроглядной мглой.

Раздался дикий, угрожающий рев. Его подхватили рвущиеся в надрыве звериные глотки. Ориенты вдруг закричали. Нет… Это был крик не охваченных страхом людей, крик не загнанных животных и не затравленных птиц. Этот крик несся, словно мощная волна, сокрушая все вокруг и вселяя в сердце ужас.

Внезапно наступила тишина, настолько душная и необыкновенно плотная, что Вилар испугался – оглох. Несколько раз с усилием сглотнул, уловил хриплое дыхание людей и только тогда почувствовал жжение в распоротых веревками ладонях. Такой жуткой сказки он не слышал…

День тянулся так же медленно, как и ночь. Теперь ориенты во время привалов сидели с закрытыми глазами и пели. Вилар сначала пытался заглушить их протяжное «м» думами, затем считал секунды, складывал их в минуты, а потом ловил себя на том, что его мычание перекрывает голоса ориентов. После таких привалов шаг морского народа вновь становился легким и быстрым, и Вилар, покачиваясь на носилках, на время забывал о боли.

– Скоро! – произнес Йола.

Вилар приподнял голову:

– Ты что-то видишь?

– Отблеск замка, – проговорил старец и потер кончик носа.

– Отблеск? – переспросил Вилар и посмотрел вперед.

На горизонте виднелся замок. И действительно, от него исходило сияние. Вилар рассмеялся – как же он забыл? Это плоские плиты на скатах крыши отражают солнечные лучи. Благодаря им в замке есть свет.

В ту же секунду пронзила внезапная мысль. Смех застрял в горле. Вилар вжался затылком в подушку, пытаясь проглотить комок. Не в силах совладать с волнением, вцепился в веревки. Признаться или промолчать? Но это так низко – струсить в последнюю минуту, когда еще есть возможность все изменить.

Дотянулся до Йола и крепко стиснул его руку:

– Я должен кое в чем признаться.

В глазах старика появилась тревога.

– В замке живет правитель Порубежья – Адэр Карро. Его отец, Великий Моган, лишил морской народ свободы, воли и земли, – сказал Вилар и заметил, как напряглись мышцы носильщиков, как женщины, всю дорогу шагавшие сбоку носилок, отстали, как заострился кончик носа Йола. – Опустите меня на землю.

Ориенты подчинились.

– Я не подумал, что это для вас важно, – говорил Вилар, бегая взором по хмурым лицам. – Я не подумал о вас. Простите. Вы можете оставить меня, забрать носилки и уйти. Я не пропаду – до замка рукой подать. Мне уже намного лучше, честно. И я никому не скажу, как здесь оказался. Даю слово. И ради бога простите меня.

Люди молчали, исподлобья бросая взгляды на Йола, а старец смотрел вдаль.

***

Адэр сидел на той же ступени, где некогда сидел Вилар. Надежда жила пять долгих дней. Теперь она билась в предсмертных конвульсиях.

Адэр вскочил и, запрокинув голову, закричал:

– Обманщик! Подлый обманщик! Лгун! Предатель!

Он кричал, брызжа слюной и потрясая кулаками. Звериная злость хлестала раскаленной лавой. Слуги со страхом выглядывали из окон и тут же прятались за шторами.

Адэр замолчал на полуслове. На горизонте при полном безветрии появилось завихрение пыли. Явно не от автомобиля – не та скорость и не те размеры. Но и человек в одиночку не мог сотворить столь заметную пелену.

– Я убью его, если это не он, – прохрипел Адэр.

Он бежал изо всех сил, не замечая ни камней, ни ям. Он уже не бежал, а летел на одном бескрайнем выдохе, не чувствуя ног, не слыша сердца. Он ветер, для которого нет времени, расстояния и преград.

Адэр упал на колени. Вцепившись в веревки, зарылся лицом в колючее одеяло. Слыша, как плачет и смеется Вилар, смеялся и плакал сам.

Провел ладонью по щеке друга, сжал плечо:

– Я ждал тебя.

Вилар улыбнулся и указал на смуглых людей в серых просторных одеждах:

– Это ориенты – морской народ.

***

Старик сбросил с кровати подушки. Присев на перину, несколько раз подпрыгнул. Ориенты перенесли Вилара с носилок на постель и выскользнули из комнаты.

Адэр привалился плечом к стене возле изголовья:

– Я отправлю кого-нибудь в город за врачом. Но боюсь, он приедет только завтра.

Вилар с теплотой посмотрел на старика:

– Не надо. У меня есть Йола.

Старец помог Вилару снять рубашку и перевернуться на живот. Адэр выпрямился, увидев спину друга, всю в лиловых синяках и ссадинах. Узловатые пальцы старика пробежали вдоль позвоночника, надавили на плечи и шею. Морщинистая пятерня легла на затылок и чуть заметно напряглась. На впавших щеках друга заиграл румянец, дыхание выровнялось. Вилар сомкнул веки. Йола укрыл его одеялом и заботливо подоткнул края.

– Ты можешь остаться? – спросил Адэр, когда друг уснул.

– Йола должен остаться. Ориенты сейчас уйдут.

– Сейчас? Через пару часов стемнеет.

– Здесь сухой воздух. Тяжело дышать.

Адэр жестом приказал Йола следовать за собой.

Сад встретил запахом молодых трав и распустившихся цветов. На газонах вращались фонтанчики, распыляя воду.

Старик глубоко вздохнул:

– Одну ночь они спать тут. – Указал на замок. – Йола спать там.

Слуги предложили вынести в сад кушетки; ориенты, скупо улыбаясь, объяснили, что не привыкли спать над землей. И вскоре траву под деревьями укрыли толстые пледы.

Адэр с Йола разместились в одной спальне с Виларом. Старец лег на полу, Адэр сел в кресло. Йола рассказывал, Адэр хмурился.

Далеко за полночь рассказчик утомился и вяло произнес:

– Вилар встанет. Йола поможет. И женщина.

– Какая женщина?

– Вилар звал ее. Всегда звал. Малика.

– А без Малики нельзя?

– Можно, но будет долго.

Старик зевнул, через пару секунд послышался храп.

Утром ориенты собрались на кухне. Гюст сообщил им, что правитель отлучился по делам и просил не ждать его возвращения.

***

Маленький городок проснулся. Хозяйки с корзинками наперевес потянулись по узким улочкам к местному базару. Молочник, выкрикивая: «Покупаем!», катил перед собой скрипучую тележку. Старик, сидя на деревянном крыльце в кресле-качалке, пролистывал газету. Через пыльную дорогу перебежали куры, тотчас с возмущенным кудахтаньем побежали обратно.

– Вот я вас, – кричала краснощекая баба, размахивая тряпкой.

Уперев кулаки в бока, окинула грозным взглядом неприглядную хибару на другой стороне проулка:

– Слышь, соседка!

– Ась? – прозвучало из раскрытого окна.

– Да ты не аськай, а следи за клушами.

– Чем помешали?

Мун не слушал перебранку товарок. Пересчитав сумки и чемоданы, посмотрел на маленький домик в два окна, на серую скошенную крышу, скользнул взором по заросшему бурьяном палисаднику и покосившемуся частоколу. Удрученно вздохнул. Не часто они с Маликой бывали дома. Зато теперь новый владелец наведет порядок. Ишь, как не терпится ему войти, все топчется и топчется возле порога. Еще и зверюгу приволок. Кот, под стать хозяину – такой же толстый и рыжий, словно услышав скверное слово в свой адрес, выпустил когти и цапнул толстяка за руку. Тот щелкнул кота по носу.

Стоя на четвереньках, Малика шарила ладонью под кроватью.

– Малика! – послышался с улицы голос Муна.

– Иду! – откликнулась она.

Подняла с пола золотое колечко. Протерла подолом платья две изумрудные капли, спрятала в потайной карман. С улицы донесся шум двигателя автомобиля. Хлопнула дверца. Затихли мужские голоса, зато звонко и радостно зашумела детвора.

Малика быстро пересекла комнату, боясь посмотреть в окно. Помедлила возле двери. Вскинув голову, шагнула через порог. Мун бросил на нее горестный взгляд. Новый владелец прижался к стене. Мальчишки плотным кольцом окружили покрытый пылью серебристый автомобиль, возле которого стояли Адэр и охранитель.

– Я как раз во время. Поехали! – произнес Адэр.

– Нам в другую сторону, мой правитель, – сказала Малика и низко присела.

У толстяка отвисла челюсть. Мун беззвучно зашевелил губами. И только рыжий котяра, спрыгнув с рук хозяина, важно прошествовал к правителю и с довольным урчанием потерся о его ноги. Пока Адэр чесал кота за ушком, охранитель жестом указал толстяку на открытую дверь. Тот юркнул в дом.

– Малика! Быстро в машину! И ты, Мун, – приказал Адэр и, не дожидаясь ответа, уселся за руль.

Она взяла чемодан:

– Мы не поедем с вами.

Адэр посигналил, чем привел ребятишек в неописуемый восторг. Из маленьких окон высунулись старики. Из ветхих домов высыпали простолюдины.

Охранитель подошел к Малике вплотную:

– Правитель не просил. Или ты не видишь разницы между приказом и просьбой?

– Я вольный человек, а не слуга.

Охранитель выхватил из ее руки чемодан. Щелкнул замок, на землю вывалились вещи. Малика принялась заталкивать их обратно. Носок начищенного до блеска сапога наступил на полотенце. Малика дернула кусок льна на себя, еще раз, еще… Сапог приподнялся. Малика уселась в пыль. Над улицей пронесся смех.

– Пошел прочь! – крикнул Адэр. Опустился возле нее на корточки и тихо промолвил: – Я не умею просить.

Она смахнула с подбородка слезу:

– И прошу вас – не надо!

Адэр застегнул замки на чемодане, помог Малике подняться:

– Есть разговор. Садись в машину.

Они разместились на заднем сиденье. Малика глядела на Муна, переступающего с ноги на ногу возле котомок. Адэр сидел вполоборота к ней. Она не видела его лица, но чувствовала горячее дыхание.

– Куда вы уезжаете? – устало просил Адэр.

– Я хочу посмотреть мир. Сколько себя помню, каждый день одно и то же: стены, лестницы, сад и пустошь.

– И что бы ты хотела увидеть?

Глядя на Муна, Малика пожала плечами:

– Не знаю. Просто новую жизнь.

– Ты думаешь, что она действительно окажется новой?

– Прошу вас, не мешайте нам.

После недолгого молчания Адэр произнес:

– Вилару тоже чего-то не хватало в старой жизни.

Малика повернулась к нему. На осунувшемся лице резко выделялись скулы. Нос заострился. Из синих глаз вырывался лихорадочный блеск. Как же она не заметила…

– Вы заболели?

– Не я. Вилар.

– Что с ним?

– Несчастный случай.

– Почему вы здесь? Почему не с ним?

– Ему нужна ты, а не я.

– Я не понимаю вас…

Адэр отвернулся. Малика взялась за ручку дверцы.

– Я прошу тебя, – прозвучало в спину. – Прошу тебя вернуться в замок. Ненадолго.

Она открыла дверцу.

– Малика! Я впервые в жизни сказал «прошу». Не заставляй меня пожалеть.

Малика опустила голову. Так просто произнести «нет», но как бы она не храбрилась, новая жизнь пугала. Куда их с Муном занесет? И сможет ли она найти работу и содержать, пусть маленькую, но семью? На то, чтобы куда-то взяли старика, глупо рассчитывать.

Кроме этих мыслей что-то еще удерживало в машине. Прислушиваясь к себе, Малика ощущала тонкую нить, тянущую в замок. Словно лишь там ей вновь станет легко дышать и прекратится стонущая боль в груди, которая появилась совсем недавно.

– Мун будет смотрителем?

– Пока он находится в замке – да.

– А я? Кем буду я?

Немного подумав, Адэр ответил:

– Ты поможешь маркизу выздороветь.

Малика покачала головой. Значит, ей отведена роль целительной пилюли.

***

Она вслед за Адэром переступила порог спальни Вилара. В комнате витал вязкий аромат травяных настоек и мазей. К ядреным запахам клевера, полыни, багульника и мяты примешивалось сладковато-тягучее благовоние меда и акации. Воздух одновременно дурманил и бодрил. Как будто сидишь у звонкого горного ручья, свежесть прохладной воды наполняет тело бодростью, а от душистого дыхания ветерка, прилетевшего с цветущих лугов, клонит в сон.

Малика даже на какое-то время растерялась. Воображение так четко нарисовало картину уединения на лоне природы, что не сразу удалось разглядеть тумбочку, сплошь заставленную баночками и бутылочками, глубокие кресла с деревянными лакированными подлокотниками, постеленный на полу плед.

Адэр прошел через комнату и облокотился на изголовье широкой кровати. Смуглый старик в серой холстяной одежде склонился в низком поклоне. Две служанки засеменили к выходу. Проходя мимо Малики, хмыкнули. Вилар приподнялся на локтях.

Она всю дорогу представляла встречу с маркизом, продумывала слова, которые смогут объяснить ему, что рассчитывать на ее доступность бессмысленно. Теперь смотрела в запавшие глаза Вилара, и облако его нежности окутало ее с головы до ног. Какая же она дурочка, если решила, что Адэр, прикрываясь болезнью друга, вез ее в замок с единственной целью – посмеяться над ней. Малика смотрела на Вилара и знала: он ждал ее, как никого в своей жизни не ждал.

– Малика… – промолвил Вилар и улыбнулся.

Она подняла с пола плед:

– Почему вы в постели?

– Так получилось.

Малика бросила плед на кресло, спрятала за спину руки и сцепила пальцы:

– Вы не похожи на больного.

Конечно, это неправда. Даже несведущему в медицине человеку было понятно, как плохо себя чувствует маркиз. От былой упитанности не осталось и следа: из-под одеяла выглядывали худые плечи, на щеках появились ямочки. Темные тени обвели глаза.

Вилар похлопал по постели рукой, обтянутой бледной кожей:

– Присядь.

Заметив, как Адэр скривил губы, Малика выпалила:

– После долгой дороги не помешало бы пообедать. И вещи за меня никто не разложит.

Адэр хмыкнул и, сбросив плед на пол, развалился в кресле.

– Ты придешь ко мне? – спросил Вилар. – Позже, когда разложишь вещи.

– Конечно.

«А куда я денусь? – думала Малика, шагая к двери. – Теперь я ваша сиделка».

***

Мун совершал обход своих владений. За неделю ничего не изменилось. Слуги, занятые работой, окликали его и поздравляли с возвращением. Он махал рукой в ответ и продолжал путь. Спустившись в сад, заметил между деревьями Адэра с каким-то человеком. Не желая лишний раз попадаться правителю на глаза, пошел обратно. Сделав несколько шагов, медленно обернулся. Все звуки исчезли. Хотелось кричать, но голос пропал.

Мун брел по газонам и клумбам, сминая цветы и ломая побеги кустов. Схватив Йола за рукав, выдавил:

– Брат…

Держа Йола за руку, словно страшась, что тот исчезнет, взлетел по ступеням, как во времена былой молодости. Злился, что слишком длинный коридор, и боялся, как бы от неожиданного счастья не остановилось сердце. Войдя с братом в комнату, разрыдался.

Йола принялся вытирать слезы на его щеках:

– Мун научился плакать.

– Жизнь научила.

Хотелось прижать Йола к себе и не отпускать. Испугавшись, что от переживаний подкосятся ноги, Мун усадил брата на краешек узкой кровати. Примостившись рядом, уронил руки на колени.

– Сколько мы с тобой не виделись, Йола?

– Двадцать четыре года.

– Двадцать четыре, – еле слышно повторил Мун.

Годы пролетели как сон. Вся жизнь пролетела как сон – тяжелый, мучительный. Порой желание проснуться было настолько сильным, что Мун рвал на себе одежды, раздирал ногтями тело в кровь, призывая ангела смерти. И всякий раз вместо ангела появлялся кто-то, ради кого Мун продолжал жить.

– Йола думал, что брат обитает за Долиной Печали.

– Как видишь – нет, – промолвил Мун, разглядывая вздувшиеся вены на руках. – Я пробыл у морун всего три года.

– Йола думал, что с земель морун не возвращаются.

– Они насильно никого не держат.

– Йола думал иначе. А еще Йола знал, что найдет в замке брата.

Мун недоверчиво покосился:

– Откуда?

– Вилар два дня бредил и звал Малику. Редкое имя. Йола знал одну женщину с таким именем. Потом Йола узнал, что в замке жил Мун. Но Йола не знает, куда ушёл Яр.

Мун облокотился на колени, уронил голову на грудь:

– Яра убили.

Йола в голос выдохнул:

– Горе-то какое.

– И жену его… Малику… тоже убили.

Йола обнял Муна за плечи:

– За твоей спиной одни могилы… Чем ты провинился перед Богом?

Мун устремил взгляд в выцветшие глаза:

– Чем мы провинились? Три брата – Йола, Мун и Ахе. И ни у кого нет ни жены, ни детей. Когда мы так сильно нагрешили?

Йола тяжело поднялся. Немного потоптался, разминая ноги. Подошел к окну:

– Почему не вернулся к морскому народу?

Мун хохотнул:

– Потому что морской народ меня выгнал.

– Это было давно. И после смерти Яра обиды уже не имеют значения.

Мун потер ладонями лоб. Перед внутренним взором пролетели события давно минувших дней.

Морун – представительниц древнейшего народа – боялись и ненавидели. Их считали и до сих пор считают ведьмами, которые превращают мужчин в рабов. Когда Яр – воспитанник Муна – полюбил моруну и решил на ней жениться, ориенты попытались снять с него колдовские чары. Однако обряды и молитвы не помогли: Яр не находил себе места и просился к любимой. Тогда его посадили в клетку, и он начал сходить с ума: отказался от еды, выл день и ночь, грыз деревянные прутья, рыдал, как младенец. Мун сжалился над Яром и помог ему сбежать, за что ориенты назвали его предателем и изгнали из племени.

– Йола виноват перед Муном, – проговорил брат, отведя взгляд от вида за окном. – Йола не понимал Муна.

Мун покачал головой. Все силы ушли, чтобы вопрос прозвучал спокойно:

– Сейчас понимаешь?

– У Йола было время подумать. И… – Брат отодвинул стул от стола. Сел. – Йола надеялся найти здесь Яра и попросить прощения. Теперь вину понесу до самой смерти. – Потер ладонями острые колени. – Мун пойдет с Йола к морскому народу?

– Если морской народ примет моруну, пойду.

Йола хмыкнул:

– Шутишь?

– Нет. – Мун расправил плечи. – Но даже если бы ориенты ее приняли, я бы никогда ее к вам не привел. Потому что чистому и светлому человеку не место среди трусов и лжецов.

Йола вскинул руку:

– Мун… не надо…

– У Яра и Малики родилась дочь Эйра. Но здесь ее зовут Малика. Она взяла себе имя матери.

Йола потер кончик носа:

– Правитель знает, что Эйра моруна?

– Нет.

– Почему она здесь, а не за Долиной Печали?

– Это ее тайна – не моя. – Мун перебрался к столу, взял брата за руку. – Расскажи, как поживает морской народ? Расскажи о море.

– Йола расскажет, но сначала искупит свою вину.

– Воскресишь погибших?

Порывшись в кармане штанов, Йола положил на стол холщовый мешочек.

Мун выпрямил спину:

– Спрячь.

– В мире Муна нужны деньги. Морской народ хочет помочь.

– Спрячь!

– Морской народ говорил на Совете и принял решение.

– Я вышвырну тебя из комнаты.

Вздохнув, Йола затолкал мешочек в карман.

***

Малика тихонько постучала и заглянула в комнату:

– Мун! – Увидев на сером фоне окна два темных силуэта, пробормотала: – Я потом…

– Иди к нам, дочка, – сказал старик.

Малика в растерянности перешагнула порог. Она надеялась застать Муна одного и расспросить его о брате. Сейчас корила себя за нетерпеливость. Наверняка старики вспоминали нечто приятное, а может даже сокровенное, совсем не предназначенное для чужих ушей.

– Что это вы в темноте? – спросила Малика, лихорадочно придумывая повод уйти.

– Да так. Заговорились.

Мун чиркнул спичкой, зажег стоящую на столе свечу. Пляшущий огонек осветил седые пряди, морщинистые лица, усталые глаза, опущенные плечи.

Мун положил ладонь поверх руки брата:

– Это мой брат Йола.

– Я знаю, – сказала Малика и, улыбнувшись, добавила: – Весь замок об этом гудит. – Пристально посмотрела на стариков. – Вы так похожи!

– Как Вилар? – спросил Йола.

– Спит.

– Посиди с нами, – промолвил Мун.

Малика чувствовала себя лишней. Вдобавок взор Йола вызывал в душе необъяснимую тревогу.

– Вы целый день ничего не ели. Я что-нибудь принесу.

– Йола знал Яра, – еле слышно проговорил ориент.

– Вы знали моего отца? – несмело переспросила Малика, решив, что ослышалась.

– Йола шел сюда встретиться с Яром. Не встретился.

Маленькая комнатка заходила ходуном. Свеча расплодилась сотней подрагивающих огоньков. Малика на ватных ногах приблизилась к столу, опустилась на стул.

Йола полез в глубокий карман широкой штанины. Достал холщовый мешочек, протянул Малике.

– Яр… – Старик обвел комнату взором, будто искал слова в тенях, пляшущих на стенах. – Яр забыл у морского народа.

Малика непослушными пальцами развязала шнурок. На ладонь из мешочка выкатились несколько разноцветных жемчужин.

– Что это?

– Ориенталь. Морской жемчуг. Он твой.

– Я не возьму.

– Это не подарок. Это Яра. Йола возвращает. – Старик сжал ее подрагивающие пальцы. – Неужели Йола зря нес? – Обнял Малику, осторожно, ласково, и прошептал на ухо без малейшего акцента: – Прости меня, дочка.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю