Текст книги "Трон Знания. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Такаббир Рауф
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Мун обратился к брату:
– Ты этого хочешь?
Йола долго глядел в сторону, потирая кончик носа.
– Морской народ поможет, – наконец произнес он.
– Спокойной ночи, – сказал Адэр.
– Мой господин! – промолвил Вилар. – Уделите мне время.
– Спокойной ночи!
Когда за стариками и Виларом закрылась дверь, Адэр рухнул на кровать. Уткнувшись лицом в подушку, со стоном сжал кулаки.
Вряд ли кто догадался, зачем он привез ориентов в клинику. Помочь Малике… безусловно… Но была еще одна, более важная причина. Вернись плебейка в замок, поднятая на ноги усилиями маркиза Ларе, и задумка обрести сообщников в лице морского народа потерпела бы крах. Здесь же, в больничной палате, ее тело лучше самых красноречивых фраз поведало о том, что произошло с ней в бандитском лагере. Ее страдания не могли оставить ориентов безучастными. Именно на это он рассчитывал. Но… если миф, легенда, сказка, рассказанная Муном – правда… С каким умыслом старик вытащил на свет историю, о которой знали разве что кучка ракшадов и сам морской народ?
Часть 16
***
Дождливый вечер заставил собраться за одним столом. Ужин на троих – хозяин, правитель и маркиз Бархат – был редкостью. Гости молчали, занятые мыслями. Ярис Ларе, помешивая чай, также предавался размышлениям.
Он беспокоился о душевном состоянии правителя. Каждое утро Адэр спрашивал: «Жива?» – и, получив утвердительный ответ, закрывался в своей комнате. Сидел взаперти до позднего вечера. Затем отправлялся в парк и пропадал там почти до рассвета. И сколько бы Ярис ни говорил, что такой распорядок дня доведет его до нервного истощения, Адэр советовал уделять больше внимания истинным больным.
Не понимая, что удерживает правителя в замке и чего он ждет, Ярис – не сильный знаток психологии – ночами перелистывал имеющуюся в библиотеке литературу, а утром, встречаясь в обеденной зале, пытался вывести Адэра на откровенный разговор. Не получалось. Тогда стал ловить слова, взгляды, жесты. Добавлял к ним слухи, просочившиеся из Тезара. Но он и раньше знал, что Адэр – властная, пылкая и порой сумасбродная натура. А такие люди зачастую подвержены психическим расстройствам. И это пугало Яриса. Такому темпераменту обязательно нужен противовес. Не груз тела и костей, а противоположная по заряду мощь, способная остудить горячую голову правителя, привести его мысли и чувства в равновесие и направить течение своевольной реки в нужное русло.
Ярис украдкой посмотрел на Адэра – даже воздух вокруг него словно подернулся рябью, настолько его думы тяжелы и беспокойны.
Мун и Йола однозначно оказались рядом с Адэром по воле случая. Маркиз Бархат… а он, похоже, действительно влюблен в моруну. Правитель здесь из-за него? Нет. Поддержки, как, собственно, и попыток вразумить заблудшего друга Ярис не заметил.
Малика… Безусловно, ее что-то связывает с Адэром. Недаром девушке из низшего сословия выпала честь быть сопровождающей дамой. Но они так не похожи – с неравной кровью и различным воспитанием. Двумя словами – разные миры.
– Господин…
Еще блуждая по разуму, Ярис не сразу сообразил, что рядом стоит Вельма, сиделка Малики.
– Больная очнулась, – сказала она чуть слышно.
Раздался скрип ножек стула по паркету.
– Проводите меня к ней, – прозвучал голос Адэра.
***
Ветер стучал в окна крупными каплями дождя. Старики похрапывали в разных углах комнаты – Йола скрутился на пледе возле кровати, Мун развалился в кресле возле двери. Малика прислушивалась к их дыханию и жалела, что отказалась от успокаивающей настойки.
В спальне было темно. Ночник, ранее горевший все ночи напролет, последние дни тушили. Малика уже не вскакивала с криками с кровати при малейшем шуме в коридоре или под окном. Ночные кошмары перестали ее преследовать, они прочно обосновались в воспоминаниях. Она на удивление быстро научилась заталкивать их на дно памяти, вызывая на поверхность светлые дни и милые образы.
Малика мысленно благодарила бывшего наместника, который почти каждый вечер заставлял читать ему законник Ракшады. В то недалекое время она злилась, путаясь в непонятных названиях и мудреных именах, но беспрекословно подчинялась. Как только окна затягивали серые сумерки, спешила в кабинет, прижимая к себе потертый том. У многих указов озвучивала начало, некоторые дочитывала до середины; наместник отмахивался, и она листала дальше. А законы о наказании женщин – за взгляд, за слово – перечитывала несколько раз, уже лежа в своей постели. Ракшадок либо закапывали по шею в раскаленный песок, либо сбрасывали со скалы в море.
Малика не понимала странную прихоть немощного человека – интересоваться законами и историей Ракшады. Этого не понимала и сейчас. Но неизменно в молитве перед сном припоминала имя наместника, отводя ему роль спасителя. И пусть ее не сбросили в море, как приказал воин, а подвергли жестоким мукам, но, промолчав, она могла уже быть чьей-то наложницей в далекой и дикой Ракшаде.
Малика поворочалась в кровати, прислушалась к утихающему дыханию Йола. Старик с трудом переносил сухой воздух и ночами громко хрипел. Дождь за окном и долгожданная прохлада сегодня успокоили его утомленную грудь. Хрип плавно перетек в сопение, и вскоре над стариком повисла тишина. Чего нельзя было сказать о Муне. Захлебнувшись храпом, он частенько выплевывал какое-нибудь дедовское ругательство и вновь забывался сном.
Малика подоткнула себе под спину подушку, посмотрела на затуманенное дождем окно. Мысли понеслись, как шустрые ящерицы, отгоняя сон и заставляя заново пережить последние дни.
Две недели назад, когда Малика пришла в себя, первым человеком, кого она увидела, была дремавшая в кресле белокурая девушка в белоснежном платье. И первое, что пришло на ум – ангел. Запомнился испуганный и в то же время радостный взор голубых, как весеннее небо, глаз. Ангел выпорхнул из спальни, и из коридора донеслись торопливые, совсем не ангельские шаги.
В комнату вошел маркиз Ларе. Малика его узнала – на приеме в замке Адэра он единственный смотрел на нее прямо. Маркиз притронулся к ее лбу, взял за запястье, принялся считать пульс. Из-за его плеча вынырнули Мун и Йола. Бедные старики... Мун упал на колени. Прижался к руке шероховатыми губами и расплакался. Йола прикоснулся к ее подбородку. Ноющая боль стихла, будто перетекла в острые пальцы старца.
Вдруг ее окутало облако нежности – это Вилар. Золотистые глаза влажно блестели, губы, растягиваясь в улыбке, подрагивали. И тотчас в тело впились колючки – за спиной маркиза возвышался правитель. Малика почувствовала исходивший от него страх.
Адэр выставил всех за дверь. Немного помолчал, взирая в сторону. Произнес: «О том, что я был в плену, никто не должен знать». Помедлив, добавил: «Расскажешь старикам о ракшадах». И ушел.
Адэр и Вилар уехали в тот же вечер, и сразу вернулись рези в груди. Порой казалось, что сердце скручивается как тряпка в руках прачки. Иногда трепыхалось, точно бабочка в сачке. И все чаще вытягивалось в тонкие, звенящие нестерпимой болью струны. Малика догадывалась: как только она приедет в замок, страдания прекратятся.
Старики ни на секунду не покидали ее комнату. Мун развлекал веселыми рассказами и выдуманными историями. Йола следил за выполнением предписаний доктора Ларе и лично от себя добавил массаж и непонятные утомительные упражнения.
Каждое утро, осматривая Малику, доктор приходил в замешательство. Она понимала, чем вызвана его растерянность, и боялась вопросов, на которые отвечать не хотелось. Зачем ему знать, что моруны выздоравливают намного быстрее, чем обычные люди, и быстрее восстанавливают силы?
Слава Богу, маркиз не спрашивал. Обрабатывая рубец на плече, раны на губах и переносице, рассказывал об изобретенной им уникальной мази, способствующей быстрому избавлению от различного рода дефектов кожи. Но ее не волновало: исчезнут ли шрамы, вернет ли кожа бронзовый оттенок, примут ли губы и овал лица привычные очертания. Главное, что она дышит.
Еще недавно Малика находилась словно в полудреме. Читая книги и переписывая истории из архива, жила чужой жизнью. С появлением Адэра и Вилара с глаз слетела поволока сна – оказывается, можно прислушиваться к своему сердцу и разуму, а не питаться чужими мыслями; можно идти вперед, а не стоять за чьей-то спиной; можно высказывать мнение, а не молчать.
Общение с молодыми, сильными людьми – в отличие от болтовни с седыми и тщедушными обитателями замка – привнесло в дни иной оттенок неба, новый аромат воздуха и ранее неизведанное состояние души.
Малика села на край постели – закружилась голова. Подождала, пока прояснится сознание. Опустила ноги на прохладный пол. Медленно сползла с перины. Несколько глубоких вздохов, как учил Йола, и шаг вперед. Шаг, еще один, еще… а вот и окно.
Малика слушала дождь и знала, что старики проснулись.
– Плохая я нынче помощница, – произнесла она.
Мун приблизился, обнял ее:
– Ничего, доченька. Скоро будешь бегать.
Она повернулась к старику, уткнулась лбом в острое плечо:
– Прости.
Мун погладил ее по голове:
– Девочка моя… Мне не за что тебя прощать.
– Не надо было продавать дом. Куда мы с тобой пойдем?
– Йола зовет к ориентам. Знаю, море быстро поднимет тебя на ноги. Но к ним пойти не получится.
– Почему?
– Правитель прислал за нами машину. Как только маркиз Ларе разрешит, мы вернемся в замок.
– В замок,– эхом повторила Малика и еще сильнее прижалась к Муну. – Я соскучилась по своей комнате.
– Я тоже, милая.
– В парке маркиза есть дуб?
– Дуб? Зачем тебе дуб?
– Хочу обнять его. Так же крепко, как тебя. Или березу.
Мун прикоснулся губами к ее лбу:
– Девочка, ты бредишь.
– Да, это бред, – тихо промолвила Малика. Немного помолчала, слушая биение сердца старика, и вновь прошептала: – Пахнет дубовой листвой. Отведи меня в парк.
– Сейчас ночь и дождь.
– Мне очень надо.
Из-за спины Муна вынырнул Йола, накинул на Малику одеяло:
– Раз надо, идем.
***
Ночная и дневная смены в полном составе, охрана прииска и конторские служащие томились в очереди возле крыльца проходной. Глядя на пустой стул, на котором уже должен сидеть кассир, на пустой стол, на котором уже должен лежать мешочек с зарплатой за неделю, люди мрачнели. Высказывались предположения, что жалованья им не видать как своих ушей – начальник под арестом, его дом и имущество конфискованы, а семейство ютится у родственников. И, словно впитывая в себя невыносимо горькие мысли и разъедающие сердце слова, лазурное небо над прииском сгущалось в грязную синеву, перетекало в свинцовые тучи и грозило обрушиться ливнем на многострадальные головы.
Наконец дверь с отверстием-глазком отворилась. Двое стражей вынесли большие коробки и установили их сбоку стола. Рабочие обменялись недоуменными взглядами. Блюстители порядка были знакомы – Даен и Хайт, – но их появление на прииске для всех стало неожиданным.
Вот и кассир – дородная баба – умостилась на стул и положила перед собой сшитые листы. Ее тоже знали – острая на язык, хохотушка. Сейчас она хмурила брови и подрагивающими руками то и дело перелистывала бумаги, будто никак не могла разобрать, что в них написано.
На крыльцо вышли несколько стражей – могучие плечи, мускулистые руки, крепкие ноги, каменные лица. Расступившись, пропустили вперед невысокого худощавого человека. В очереди прошуршал один шепоток, второй, и рабочие передавали дальше: «Анатан». Его мало кто видел раньше, но слышали все: Анатан – начальник далекого и баснословно богатого прииска.
– Прошу внимания! Меня зовут Анатан Гравель. Приказом правителя Порубежья Адэра Карро я назначен старшим распорядителем приисков Бездольного Узла. Сейчас мы проведем собрание.
«Какое собрание?» – «У нас уже началась смена». – «А когда деньги дадут?»
Анатан потряс руками, успокаивая людей:
– Жалование получите после собрания. Подойдите ко мне.
Перебрасываясь: «Не забудь, я за тобой», – рабочие нехотя сломали очередь и скучились перед крыльцом.
Один из стражей сделал широкий шаг вперед:
– Я Крикс Силар, командир стражей порядка Бездольного Узла. Действую от имени и по поручению правителя Порубежья.
Люди невольно сжались, видимо почувствовав, что в их мутной юдоли грядут перемены.
Крикс вытянул руку, указывая в сторону:
– Тот, кто ведет трезвую жизнь, пять шагов вправо марш!
Толпа всколыхнулась, по пыли и песку шаркнули башмаки, и узкая полоска земли разделила люд на две половины.
– Стражи запишут ваши имена и проверят, – сказал Анатан.
Рабочие заметались как бабы на пожаре, и непьющая ватага значительно поредела.
– Остальные! Тот, у кого нет детей, пять шагов влево марш! – произнес Крикс.
Трудяги, работая локтями, словно ручьи в сугробе пробили себе путь сквозь толпу, отсчитали шаги и замерли.
– От каждого отряда мне нужны по три человека, которым вы доверяете, – сказал Анатан.
У кого-то после тяжелой ночной смены туго соображала голова. Кто-то решил, что распорядитель насмехается над ними. Остальные думали о получке и с нетерпением ждали окончания никому не нужной сходки.
Трудяги покрутились, повертелись, пошушукались и вытолкали вперед девять человек.
– Поздравляю, – сказал Анатан. – Вы выбрали приисковый совет. Он будет решать, как тратить заработанные вами деньги, и какое жалование вам выплачивать.
С широко открытыми ртами и глазами рабочие при других обстоятельствах вызвали бы друг у друга безудержный смех. Но сейчас им явно было не до веселья.
И тут началось… «А с чего вдруг там Хрюка оказался?» – «Ломоть! А ну давай назад!» – «Эй! Братцы! Кто Дятла выбрал?» – «Сухарь! Ты какого хрена вылез?» Люди кричали, размахивали руками, пихались. Разделенные «по интересам» оравы слились воедино. В центре началась потасовка.
– Молчать! – гаркнул Крикс.
Толпа угомонилась.
– Разойтись по отрядам!
Толпа торопливо разбилась на три.
– Занять свои места! – приказал Крикс девятерым избранникам.
Втянув шеи в плечи, те юркнули за спины собратьев.
– Начнем сначала, – проговорил Анатан. – Выбираем начальника прииска.
Сотни глаз, не мигая, уставились на него.
– Вы не ослышались – начальника. Того, кто вместе с вами делил невзгоды, жарился на солнцепеке, мерз под морозным небом, глотал пыль и терпел унижения. Того, кто знает, как это – быть рабочим прииска. Того, кто вас никогда не предаст и не продаст.
Над прииском повисла тишина.
Наконец прозвучал несмелый голос:
– Мужики! А может, батя?
За ним последовал другой:
– Давай батю.
И уже со всех сторон понеслось: «Батя! Батя!».
– У бати имя есть? – спросил Анатан.
– Бади, – закричали рабочие. – Его зовут Бади.
– Бади! Три шага вперед! – приказал Крикс.
Из непьющего отряда робко, комкая картуз, вышел невзрачный мужичок – рыжеволосый, лицо в веснушках, торчащие уши.
– Кто за него, поднимите руки, – потребовал Анатан.
Лес рук всколыхнул воздух.
– Кто против?
Одна… две… ну, может с десяток. Кто-то опустил.
– Я продолжаю, – промолвил Анатан. – В связи с увеличением объемов работ на вашем прииске объявляю о наборе рабочих.
Толпа оживленно загудела, обсуждая сыновей, братьев и соседей, которые давно елозят ложками по пустым котелкам.
– Тишина! – крикнул Крикс.
– Подать заявки могут только те, у кого будут как минимум двое поручителей с прииска, – сказал Анатан и жестом позвал Бади.
Когда старший распорядитель и новоиспеченный начальник скрылись за дверьми проходной, Крикс окинул рабочих взглядом:
– А теперь слушайте меня. Перед тем, как вы получите деньги, я ознакомлю вас с приказом правителя. Скажу своими словами. – Страж вытащил из нагрудного кармана листок, потряс им над головой. – Кто захочет прочесть – подойдите ко мне после собрания. Значит так. Трезвенники получат жалование за неделю в полном объеме. С пьющих бездетных взимается штраф в размере двадцати моров.
Толпа захохотала, засвистела. Посыпались ехидные шутки.
– Да у нас жалование два мора.
Крикс указал на рабочего из малочисленного непьющего отряда:
– Получи жалование.
Оглядываясь на товарищей и отмахиваясь от шпилек в свой адрес, тот подошел к столу, назвал имя. Не глядя, расписался в ведомости. Машинально взял протянутый стражем холщовый мешочек и уставился на кассира.
– Чего стоишь? – спросила она.
– А деньги?
– У тебя в руках.
Рабочий развязал бечевку, заглянул:
– Это что?
– Жалование и премия за последние три года.
Трудяга, прижимая к груди тряпичный кошель, на ватных ногах вернулся на свое место.
Насмешки продолжали звучать, хотя не так громко и не так едко.
– Ты, – Крикс указал на рабочего из пьющего бездетного отряда. – Получи жалование.
Тем, кто стоял впереди, хорошо был виден стол. Серединка вытягивала шеи. Задние бухтели: «Ну что там?» А там… кассир высыпала из мешочка горку моров и отодвинула в сторону двадцать монет. Остаток ссыпала обратно и протянула посеревшему, как домотканое полотно, мужику.
– Теперь вы, – Крикс направил тяжелый взор на ватагу, стоявшую посередине. – Штраф десять моров.
Раздались крики: «А чего так?» – «Это нечестно!»
Страж нетерпеливым жестом приказал всем замолчать.
– Остаток зарплаты получат ваши жены и дети, – проговорил он. – И с сегодняшнего дня вы уволены.
Гробовая тишина… Казалось, ей не будет ни конца ни края. И вдруг пьющая братия, все как один, рухнула на колени.
– Если найдутся двое поручителей, согласных отвечать за вас головой, вы можете подать заявление с просьбой восстановить вас на работе. И последнее. Каждый раз в день зарплаты я буду знакомить вас с новым приказом правителя. У меня – всё. Теперь получите свои деньги, – закончил Крикс, по-военному сделал поворот и вошел в здание проходной.
Где-то далеко прогремел гром. В воздухе запахло прибитой дождем пылью. А толпа так и продолжала стоять.
***
Управляющий и его помощник – что тот, что другой чиновники низшего ранга – сидели каждый за своим столом и с унылым видом перекладывали с места на место бумаги.
Недостаток денег на обучение в университете и, главное, отсутствие в венах благородной крови давно, если не сказать – с рождения, поставили крест на карьерном росте в Тезаре. Поэтому, получив базовое образование, молодые люди, как два подслеповатых крота, которые различают только свет и тьму, с радостью ухватились за предложение возглавить отдел тезарского банка в Порубежье и без лишних раздумий подписали контракт на двадцать лет.
Сколько было планов, сколько надежд – купить дом, обзавестись семьей, перевезти к себе престарелых родителей. Да разве ж можно перечесть все, о чем мечтали амбициозные, с претензиями на честолюбие мужчины. Но как только они прибыли на место проживания и работы в селение Бездольного Узла, поняли, что ошиблись, приняв тьму за свет.
Шли годы. Модные костюмы и шелковые сорочки давно износились, глаза потеряли блеск, уголки губ сползли вниз. А внутри так и зудело желание вдохнуть горячий воздух тезарских мостовых, нырнуть в многоголосую толпу и навсегда забыть о серых, изматывающих душу и сердце буднях. И вот сейчас, перекладывая бумаги, они думали о разном, но мечтали об одном.
Заслышав звук затормозившего автомобиля, служащие встрепенулись, поправили застиранные воротнички, торопливо вытащили из ящиков нарукавники.
Раздался стук в двери парадного входа. Управляющий и помощник перекинулись взглядом – обычный стук, а не условный знак, который они каждый день меняют. Стук повторился.
Помощник подошел к двери, поднял козырек над решетчатым оконцем. Снаружи стояли трое – важные, в деловых костюмах и фетровых шляпах. За их спинами возвышался страж, больше похожий на спортсмена-тяжеловеса, чем на обычного блюстителя порядка.
– Кто такие?
– Наблюдатели, – ответил круглолицый человек в очках, поблескивающих золотой оправой.
– Какие еще наблюдатели? – встревожился помощник. – Мы никого не ждем.
Между прутьями просунулся свернутый в рулончик листок.
Управляющий и помощник долго изучали документ, отпечатанный на дорогой бумаге, с фотографиями незнакомцев, с печатями трех стран и с кучей подписей. Переглянулись. Проще впустить высокопоставленных гостей, выслушать и отправить восвояси.
Люди вошли в отделение банка. Страж закрыл двери, заложил руки за спину и устремил жесткий взгляд в коридор, ведущий к служебному входу.
Круглолицый человек поправил на носу очки:
– Я – наблюдатель из Бойварда.
Мужчина с острым загнутым носом приподнял шляпу:
– Наблюдатель из Партикурама.
Приземистый человек с добродушным лицом кивнул:
– Наблюдатель из Маншера.
Не дожидаясь приглашения, гости уселись на скамью.
– Что вас привело к нам? – заискивающим тоном спросил управляющий.
– Вы знакомы с Законом № 797/5? – в свою очередь спросил круглолицый человек.
Управляющий бросил взгляд на помощника; тот еле заметно пожал плечами.
– У вас есть какие-то вопросы?
– Видимо, вы не особо хорошо знаете международный закон о банковских наблюдателях. Мы не задаем вопросов. Мы смотрим, как работает банк на территории чужой страны.
Управляющий покачал головой, вспомнив, что месяц назад Порубежье перестало быть колонией Тезара.
– Чаю или воды? – прозвучал голос помощника.
Наблюдатели разом посмотрели на залапанный графин и надколотые глиняные кружки, стоявшие на сейфе, и дружно отказались.
Время тянулось мучительно долго. Солнце уже успело протолкнуть лучи в сквозные отверстия в решетке на окне, скользнуть тонкими нитями по лицам людей и скрыться за крышей дома напротив.
Управляющий и помощник включили настольные лампы и с нарочито занятым видом принялись пролистывать документы. Гости рассматривали давно не крашеные стены, старенький шкаф с перекошенными дверцами, истертый башмаками пол.
С улицы донесся звук затормозившей машины. Послышался скрип ступеней. Условный стук не успел прозвучать – страж открыл дверь и посторонился. В комнату вошли работники прииска – приемщик и оценщик, – держа в руках два чемоданчика. Глянув на людей, сидящих на скамье, с немым вопросом воззрились на управляющего.
– Международные наблюдатели, – объяснил тот.
Работники прииска вытащили из чемоданчиков две коробки, установили их на стол. Одна – чуть побольше – ничем не отличалась от коробок, в какие упаковывают обувь в тезарских магазинах для низшего сословия. Вторая представляла собой обычную бонбоньерку. Стертый временем рисунок, примятые углы и погнутые края тоскливо говорили: внутри хранится все что угодно, но только не конфеты.
Банковские служащие открыли первую коробку, пересчитали камни, обернутые в сопроводительные записки, сверились с описью приемщика, заполнили формуляр в двух экземплярах, поставили подписи. Бонбоньерку же просто передвинули с места на место.
– Можно идти? – промолвил оценщик.
Страж молча указал на скамью. Наблюдатели потеснились, и работники прииска уселись рядом с ними.
Долго ждать не пришлось. За окном промелькнул свет фар двух машин. Со стороны служебного входа послышался скрип тормозов, донесся хлопок дверцы, еще один. В замке проскрежетал ключ, по коридору прогремели шаги. Управляющий и помощник вскочили со стульев и, ссутулившись, устремили масленые взгляды на хозяев своей судьбы.
Хозяевами оказались тезарский чиновник в приличном твидовом костюме и кожаных туфлях, и хмурый тип, похожий на шкаф, в темно-серой форме охранника.
– Почему в банке посторонние? – спросил охранник.
– Это международные наблюдатели, – пролепетал управляющий и согнулся еще ниже.
– Прошу покинуть помещение, – отрезал охранник.
– Согласно Закону № 797/5, вы не имеете права препятствовать нам в выполнении наших прямых обязанностей, – возразил круглолицый человек, глядя на тезарского служащего. – Но имеете право подать жалобу в международный Совет банкиров, если увидите в наших действиях какие-либо нарушения.
Охранник повернулся к стоявшему возле двери стражу:
– Покиньте помещение.
– Я подчиняюсь командиру стражей Бездольного Узла Криксу Силару. И только он может отдавать мне приказы.
Охранник и тезарский чиновник переглянулись – это было четвертое отделение банка в Бездольном Узле, где их подкарауливали наблюдатели и стражи. Пересчитали камни, лежащие в коробке для обуви, бегло просмотрели заполненные формуляры, поставили витиеватые подписи, словно расписались на титульном листе совместного бестселлера. Подхватив ящичек, направились по коридору к служебному выходу.
– А этот? – промолвил управляющий, указав на бонбоньерку.
– Что там? – поинтересовался тезарский чиновник.
– Ну как же? Камни не ювелирного качества.
– Зачем Тезару камни не ювелирного качества? – спросил чиновник преисполненным достоинства тоном и важной походкой вышел вслед за охранителем из отделения банка.
И банковские служащие, и работники прииска выглядели так, словно их ударило молнией, и через секунду они упадут замертво.
Остроносый человек кашлянул в кулак, подошел к столу:
– Позволите взглянуть?
Управляющий схватился за спинку стула.
Наблюдатель вытащил из кармана увеличительное стекло, достал из бонбоньерки мутный фиолетовый камешек, поднес к настольной лампе, и кристалл засверкал кроваво-красным цветом.