Текст книги "Сокрушенный (ЛП)"
Автор книги: Сара Гримм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
СОКРУШЕННЫЙ
Ей было предначертано показать ему радость и боль жизни.
Серия: Алиби Слепого, #1
Автор: Сара Гримм
Жанр: Современные любовные романы, Rockstar
Дата выпуска: 2016
Язык издания: английский
Специально для группы: 💎 БЕСТСЕЛЛЕРЫ 💎 Книжные романы!
Перевод: Елена Курак (Гусева)
Сверка: Леся Шмидт (1-10гл), Элина Уэйнрайт (11-20гл)
Корректура: Екатерина Овчар, Виктория Малафеева
Редактура: Светлана Любимова
Бета-редактура: Ксения Боцилина
Специально для группы БЕСТСЕЛЛЕРЫ [Книжные романы!]
ВНИМАНИЕ! Копирование данного материала ЗАПРЕЩЕНО!!!
Книга предназначена только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала – строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Внимание: перевод любительский! Команда группы БЕСТСЕЛЛЕРЫ не несет ответственность за использование и распространение данных материалов иными лицами.
Аннотация:
У Джо Кэмбелла было все: деньги, успех и слава. Как солист рок группы «Алиби слепого», он убежден, что жизни в дороге и ночей, заполненных бессмысленным сексом, ему достаточно. До встречи с ней – Эммой Трэверс.
Она – глоток свежего воздуха, солнечный луч в его тьме. Она единственная, кто меняя и подталкивая, учит его по-настоящему жить. Вот только он не предполагал, что она скрывает сокрушительную тайну. А чувство, которое могло бы украсть его сердце, в конечном счете сломает его.
15 февраля. (Дневник)
Мне снился ангел прошлой ночью. Девушка-Ангел со светлой кожей и длинными темно-рыжими волосами. На ней белое платье, сотканное из тонкого кружева, и легкие крылья, от которых перехватило дыхание. Ее рука была протянута ко мне, ключ свисал с ее пальцев. Ключ не от машины или дома. Ключ не из золота и не в качестве необычного украшения. Серебряный ключ длиной приблизительно в дюйм (2,5 см). Самый обыкновенный ключ от замка.
Я проснулась прежде, чем смогла забрать его, и немедленно начала зарисовывать своего ангела. Я хотела перенести на бумагу картинку, что так четко отпечаталась в моей памяти. Но так или иначе, воспоминание о ее лице пропало – угол ее скул или форма ее губ – и остался только ключ. Серебряный, простой формы, что висел на цепочке. Почему она предложила его мне? Что это значит? Я боялась размышлять об этом, в глубине души зная ответ.
Я виделась с моим онкологом вчера. Лечение мне не помогло, просто отсрочив неизбежное. Поэтому я приняла решение остановится и принять свою судьбу. Затем мне приснился ангел и ключ.
Глава 1.
3 апреля.
– Извини, но отсасывать у самовлюбленного придурка, который настолько пьян, что не может вспомнить слова собственной песни, не кажется мне веселым времяпрепровождением.
Его смех отразился эхом в пустом зале.
– Ты действительно солнечный лучик, да?
Боже, какая же это ужасная идея была. Надеясь создать некоторую дистанцию между ними, Эмма Трэверс ускорила свой темп, только чтобы споткнуться из-за непривычно высоких каблуков, которые ее лучшая подруга Элисон заставила надеть. Ее лодыжка взревела в знак протеста, отчего она подскользнулась, тормозя. Сомнительно балансируя таким образом, чтобы не столкнуться с бетонным покрытием, она боролась с застежками-молниями, наконец-то преуспев в снятии шпилек, усыпанных стразами, с ее раздувшихся ног. Она едва поборола желание обернуться и бросить их в голову человека, который разозлил ее быстрее, чем Бугати Веерон разгоняется от 0 до 60, вместо этого отбросила их в сторону и продолжила свой побег босиком.
– Навести меня как-нибудь, Эмма, – выкрикнул ей солист Британской альтернативной металлической группы “Алиби Слепого” Джо Кэмбелл.
Призрачный шанс.
– Ты могла бы немного осветить мою жизнь. – Шепот пронесся в ушах, словно крик, и остановил ее бег.
Ну, дерьмо.
Эмма осталась стоять вкопанной на месте, не способная решить, был ли он искренним или, говоря ей эти милые словечки, рассчитывал, что она останется и переспит с ним. Он звучит достаточно убедительно, но единственный способ узнать точно – это посмотреть на него. Но делать это ей действительно не хотелось бы.
Не то чтобы на него было неприятно смотреть. О нет, Джо Кэмбелл чрезвычайно красив, и он это прекрасно знает. Она уверена, что он из тех, кто пользуется этим всякий раз, как только представляется случай. Как этой ночью, когда она была бесцеремонно доставлена к нему. Эмму бросило в жар, и неспособная говорить, она пошла вразрез с собственными принципами и приняла его приглашение – пойти за кулисы после концерта.
Она посмотрела на человека, одиноко стоявшего в комнате, и позволила взгляду медленно исследовать его тело. Его торс обнажен, это позволило беспрепятственно пялится на твердые грудные мышцы, плоский рельефный живот и мускулы, где был нарисованный китайский дракон. Он выглядел как живой, когда Джо скользнул левой рукой в передний карман своих джинс.
Боже мой, эти джинсы! То, как они висят на его худощавых бедрах, верхняя кнопка не совсем на месте, как будто бы он только натянул их. Они съехали так низко, что можно сказать – под ними нет трусов. Ее пристальный взгляд задержался на очевидной выпуклости за его ширинкой и, на мгновение, она практически решилась упасть на колени перед ним и попробовать его на вкус.
Потом он открыл свой рот…
Как там говорилось? Элвис покидает здание!.. она ушла оттуда.
Глубоко вздохнув для храбрости, Эмма обернулась и встретила тот же образ мужчины, что и прежде. За исключением бутылки виски, что он держал в правой руке и поднимал к тем притягательным губам слишком много раз, чтобы считать. Отлично, и тот неповоротливый грубиян, который притащил ее за кулисы, стоял, прислонившись к стене, справа от Джо.
Гари, она была вполне уверена, он представился как Гари, держал свои руки скрещенными на груди, голова наклонена к полу в псевдо расслабленной позе, принятой, чтобы произвести впечатление, что он не слышал каждое чертово слово, что они обронили. Он развеял это представление, когда поднял голову и подмигнул ей. Подмигнул! Неужели все в музыкальной индустрии совершено помешанные?
Эмма старалась, как могла, не замечать грубияна и сосредоточилась на певце.
– Ты тот еще тип, ты в курсе?
– А чего ты ожидала?
Хороший вопрос.
– Наверное я надеялась на представление, шоу, но за которым бы стоял достойный парень позади всего этого дерьма. Возможно, я хотела поверить, что позиция “Я слишком сексуальный даже для себя”, – всего лишь показуха.
– Извини, что разочаровал. – В его тоне не было ни капли сожаления. Он направился к ней, двигаясь с таким плавным изяществом, что сердце Эммы забилось резче в ответ. Его длинные ноги сокращали дистанцию в половину быстрее того времени, что потребовалось ей, чтобы отдалится. Она заставила себя устоять на месте, когда он приблизился, ближе, чем она позволила бы ему сама. Достаточно близко, чтобы уловить тонкий намек мыла на его коже и виски в его дыхании.
– Ты права в одном, я – придурок. Но я забыл слова сегодня не из-за алкоголя, Эмма Трэверс. А из-за тебя.
Его каштановые волосы длиной до подбородка практически высохли и нависли над его глазами, как будто развевались от ветра, но ни капли воздуха не доходило от вентиляторов сверху. Глаза, к ее удивлению, были разных цветов – один карий, другой – карий, смешанный с зеленым.
– Должна признать, ты – мастер говорить девушке то, что она хочет услышать.
Его взгляд не дрогнул.
– Как ты можешь сомневаться, что я говорю правду? Ты была там, в центре первого ряда. Достаточно близко, чтобы дотронуться до меня. – Мягкий тембр его голоса бросал ее в жар даже больше, чем тепло, исходящее от его кожи. Он замолчал, недвижимый, как будто бы он ждал чего-то. Она не была уверена, чего. Неспособная встретить его взгляд, она опустила свой и поймала себя на том, что наблюдает за движением его Адамова яблока, когда он заговорил. – Тебе всего-то надо было протянуть руку.
Изображение рук, лапающих и хватающихся за него каждый раз, когда он был так близко к краю сцены, промелькнула у нее в голове. Она тяжело сглотнула, во рту пересохло, и она покачала головой:
– Это то, что ты ожидал от меня? Схватить тебя, как другие женщины в зале? Ты действительно наслаждаешься этим?
– Не особенно.
– Конечно, ты ожидал, что я поверю в то, что по какой-то неизвестной причине, ты хотел, чтобы именно я дотронулась до тебя?
– Ты выделялась из толпы. Не пела, не кричала, просто стояла в первом ряду. Было невозможно не заметить тебя. Меня заинтересовало, зачем ты пришла на концерт? Было не похоже, что тебе весело. Затем ты улыбнулась мне и… мой мозг отключился.
Что черт возьми она должна ответить на это? Спасибо, что заметил меня?
– Я обращался к тебе, а ты просто стояла там и пялилась.
Практически то же самое она делает сейчас. Боже, он прекрасен. Ее пальцы зудели от потребности обвести его губы, его усики, небольшие места без волос под нижней губой и ту чертовски сексуальную полоску волосиков, что спускается от центра под его пухлой нижней губой вниз, чтобы смешаться с его коротко подстриженной бородкой.
Ее горло стало сухим, как пыль.
– Почему я? Вообще-то, мне не стоит верить в то, что ты увидел меня и теперь не находишь себе места, ведь так?
– Это то, что произошло. – Его слова произнеслись, как факт, для того, чтобы я поверила . – Ты знаешь, это правда, ты была там.
Эмма покачала головой.
– Противореча твоим мыслям, о том что «я был так пьян, чтобы помнить тексты песен»... Как видишь, я опытный пьяница. Я был им очень долго. Достаточно долго, чтобы знать, что никогда не смогу забыть слова ни одной из моих песен, это как забыть, как ублажать женщин.
– Почему?
– Что почему, Солнышко?
– Почему ты вообще пьешь? Это все, что ты делаешь, когда проводишь свое свободное время на вечеринках?
– Интересно. Ты не подвергаешь сомнению мою забывчивость, как ублажить женщину?
– Хах! Ты вероятней мог бы забыть об этом, будучи в коматозном состоянии.
Рокот удовлетворения донесся из его груди. Уголки его рта поднялись в улыбке, настолько притягательной, что это остановило ее дыхание на несколько секунд. Высокомерие сверкнуло в его глазах, он поднял правую руку.
Мозолистые кончики его пальцев оторвались от ее щеки, поскольку она поймала его запястье
– Мне пора идти.
– Останься. – Его глубокий голос в сочетании с поглощающим взглядом распространили теплоту по всему ее телу.
Она заставила себя отвести взгляд. Ее глаза проложили путь вниз по его руке, по округлости бицепса, изгибу локтя, туда, где ее рука обхватила его запястье. Большим пальцем она делала медленные, нежные движения на его коже – когда же это началось? – татуировка привлекла ее внимание. Отрывок мелодии опоясывал его запястье трижды, прежде чем закончиться большим черно-красным музыкальным ключом на его предплечье.
– Ответь мне, зачем ты пришла за кулисы ко мне, если тебя это не интересует?
Она плохо себя чувствовала в течение где-то десяти секунд, затем вспомнила то, как оскорбительно он рассматривал ее, когда в начале она вошла в его комнату.
– Зачем ты пришла за кулисы, Эм?
Шок? Любопытство? Потому что я не перестаю думать о том, почему такой, как он, выбрал кого-то вроде меня?
Эмма не была уверена, это ли он хотел услышать. Она знала, что ему не интересно будет узнать о том дне, когда онколог сообщил ей, что больше ничего нельзя сделать, и она поклялась взять от жизни максимум, столько, сколько позволяло оставшееся ей время. Выжать до последней капли сок жизни.
Она держала это в себе, вместо того чтобы отпустить его и отойти. Глубоко вздохнув, чтобы сосредоточится, она встретила его взгляд.
– Я останусь.
Он по-дурацки ухмыльнулся ей.
– Но больше никакого алкоголя.
– Идет. – Он повернулся и направился к комнате таким способом, показывая ей, чтобы она взяла инициативу на себя.
Эмма схватила свою обувь с пола. Когда она обошла мужчину, от которого спускаются трусики по всему миру, она сказала:
– Просто, чтоб ты знал, я не собираюсь спать с тобой, и не имеет значения, как много миленьких слов ты произнесешь в мою сторону.
– Повторяй себе это почаще, Солнышко. Возможно ты даже начнешь верить в это.
Боже, она это что-то! Это вулкан, который привлекает его, как мотылька пламя.
Она вовсе не в его вкусе. Его не привлекали невысокие блондинки с короткими волосами. Но видеть, как она смотрит на него из зала, было подобно двойному удару под дых. Его мозг отключился, и на целую минуту он не смог вдохнуть кислород, чтобы спасти свою душу. Это должно было до усрачки напугать его, но этого не произошло.
Она излучала уверенность, которая не была тщеславием, и было что-то еще, что-то, что Джо не смог назвать. Счастье? Свет? Стремление к жизни? Чем бы это ни было, она осветила весь гребанный зал этим. Наполняя его неожиданным, ошеломляющим и отчаянным желанием впитать его. Желание такое сильное, что он даже отправил Гари найти ее и пригласить присоединиться к нему за кулисами. Никто из них не верил, что она сделает это и, по какой-то умопомрачительной причине, это до ужаса пугало его.
Это случилось, когда он понял, что он хренов психопат. Кто так делает? Один раз взглянул на женщину и в ответ увидел ниспадающую спираль, которая соединяла их жизни? Никто из нормальных или рациональных, что было чертовски верно.
С целью притупить эту неестественную связь, что он почувствовал к женщине, которую прежде никогда не встречал, он был на треть пути к осушению бутылки его любимого ирландского виски. В этот момент она вошла в гримерку. Остановилась прямо в дверном проеме и представилась – Эмма Трэверс. Имя, подобающее типичной американской внешности. Его реакция на нее была быстрая и сильная, это недвусмысленно дало ему понять, что виски ни черта не притупило.
Она уставилась на него своими бирюзовыми глазами на бледном, словно фарфоровом, лице. Глаза выдавали каждую ее эмоцию, пока исследовали все его тело, задержавшись на длительное время на пахе, прежде чем вернулись к его лицу.
Она хотела его. Для мужчины вроде него она была открытой книгой. Однако что-то заставило его опрокинуть бутылку и потягивать виски вместо ее губ, не взирая на собственное сильное желание. У женщин, что он выбирал, была грань, блеск в их глазах, который кричал, что они стремятся к тому, чтобы ими пользовались, и он пользовался ими. Эмма Трэверс несла в себе чистоту, граничащую с невинностью.
Она была глотком свежего воздуха. Солнечным светом в его темноте.
Он, вероятно, мог бы потушить свет в ней в мгновение ока.
Чувство порядочности потянулось и схватило его за яйца. Она заслуживала лучшего, чем он. И он сделал все возможное, чтобы увести ее прочь. В мгновение ока, она вышла за дверь и направилась по коридору, так быстро, что его голова закружилась. Все же, даже при том, что ее уход к лучшему, он не смог ничего с собой поделать, и последовал за ней так, что мог наблюдать, как она уходит. В момент, когда Эмма развернулась, уходя, ему показалось, что она сорвала с него кожу до костей. Он восхищен этим.
Черт. Его член выпрямился, призывая к вниманию. Смешно, ведь его забытый друг мог вырваться на свободу прежде, чем он смог успокоится. Солнечный свет и дерзость – действительно неотразимое сочетание.
– Не слишком ли ты уверен в себе?
Голос Эммы вытащил Джо из его мыслей. Он последовал за ней в свою гримерку, закрывая за собой дверь.
– Что такое, Солнышко?
Вопрос едва сорвался с его губ, когда она повернулась. Рука, держащая обувь, ударила в центр его груди, шпильки пронзили его, будто ножи.
– Это действительно необходимо?
Маленькие серебряные колечки с прозрачными камнями украшали мочки ее ушей. В левом ухе сверху также было три серебряных колечка – каждое немного отличающееся от другого. Крошечный камушек в виде слезы на хрящике, связывал их вместе.
– Джо?
– Если оставить дверь открытой – это только пригласит других присоединиться к нашему разговору, а я предпочел бы, чтобы этого не произошло. – Он посмотрел вниз, где обувь дырявила его грудь. – А теперь, можем мы обойтись без этих инструментов смерти?
– Как ты узнал, что я решила пробить ими твою голову?
Она серьезно? Дерьмо. Если это, конечно, не шутка.
– Я обращался к шипам, впивающимся в мою плоть. – Он обхватил пальцами ее запястье и убрал руку от своей груди, отпуская в сторону. – Ты собиралась бросить их в меня?
– Ты был груб. – Она уставилась на левое предплечье, где голова дракона огибала его бицепс и располагалась на его плече. Рот открыт в рыке, зубы обнажены, и раздвоенный болтающийся язык.
– Да был. – Ему стало интересно, татуировки ли вернули ее? – Он не кусается.
– Что? – Это вернуло ее очаровательные глаза к нему. – Уверена, то же самое нельзя сказать о тебе.
Он позволил своему взгляду долго, медленно исследовать ее тело. Его член вырос еще больше.
– Тебе может понравиться это.
Она приподняла бровь и отвернулась, но не раньше чем он уловил легкое волнение в ее глазах. Убийственные шпильки оставались в ее руках, пока она двигалась по комнате, протягивая свободную руку поверх всего – спинки дивана, бутылки виски, которую он оставил на столе. Она ласкала ткань рубашки, лежащей около нее, между большим и указательным пальцами, прежде чем пойти дальше.
Его взгляд соскользнул вниз по ее спине и остановился на идеальной заднице. На ней облегающие джинсы, ткань обволакивает ее, как любовник, демонстрируя изгибы, которые поставили бы даже самого сильного мужчину на колени. Чистый шелк цвета слоновой кости, украшенный черными стразами, блестя с каждым ее движением, дразня его проблесками кружевного лифчика под ним . Его пальцы дернулись. Она – совершенное искушение.
Так жаль, что Эмма дала ясно понять, что облегчение боли в его яйцах, не предвидится в ближайшем будущем.
– Несомненно. – Она остановилась перед огромной миской с разноцветными презервативами. Ее рука погрузилась в них и пропустила сквозь пальцы. – Хотя я не уверена, что могла бы выдержать конкуренцию.
– Это не то, что ты думаешь.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
– Хочешь сказать, это не огромная миска с презервативами?
Интересно, она понимает, насколько освежающая была. Как отличается ее прямое, «в лицо» поведение от… черт, да от всех тех, кто был в его жизни.
– На каждое шоу организаторы получают список требований, включающие наполнение гримерки.
– И один из пунктов в твоем списке – миска разноцветных презервативов? – Она уже отошла от этой чертовой миски, снова двигаясь по комнате, трогая все, что находит.
– Да. Нет. Черт.
Она посмотрела на него, выражение ее лица на мгновение превратилось в ухмылку.
Джо растрепал волосы. Вот он стоит, говорит о презервативах, когда все, что он хочет, – рывком открыть один и погрузиться в нее. Он хотел ее обнаженную, задыхающуюся под ним. Или ее на коленях перед ним. Черт, или его на коленях перед ней! Главное, чтобы она была обнажена.
– В начале нашего турне женщина проникла в мой гостиничный номер.
– Правда?
Он отошел от двери, обошел диван и сел на подушку в центре.
– Более чем, ты же хотела узнать.
Эмма покачала головой.
– Невероятно. – Она у туалетного столика, пробежалась глазами по тому, что он достал из карманов после концерта: несколько медиаторов, его документы, мобильник и кожаные браслеты. Она подняла браслеты, примерила на свое тонкое запястье, затем положила их обратно, качая головой.
– Пожалуйста, продолжай.
– Я зашел в номер и нашел ее голой в моей постели. – Обычно он не мешкает и пользуется случаем в своих интересах, но тогда это его не соблазнило. – Я решил не звать Гари или охрану отеля, и вместо этого, бросил ей одежду, оправдываясь, что у меня не было презервативов, затем подтолкнул ее к двери. После чего я быстро забыл о ней, развалившись на кровати. На следующее утро мы обнаружили один из автобусов разрисованным.
Она слушала, смотря так, будто могла что-то ответить на это, но не стала.
– Я рассказал им, что случилось прошлой ночью, и они решили, что это чертовски весело. Особенно Стив, который проследил, чтобы в моей гримерке были презервативы на следующем концерте. Марвин, наш менеджер, дополнил в закулисном райдере, что нужна еще...
– Миска с разноцветными презервативами. – Эмма сократила расстояние между ними и села на краю дивана, она подобрала колени под себя и положила свои туфли на кофейный столик впереди. – Что еще ты требуешь в этом райдере?
– Диван, подобный тому, на котором ты сидишь.
Поглаживание ее руки взад-вперед по мягкой части дивана было столь завораживающим.
– Мило.
– Личная гримерка, чтобы я мог побыть один, когда мне это необходимо.
– И как же часто это случается?
– Намного чаще, чем ты думаешь.
Она подняла бровь в молчаливом вопросе.
Он взглянул на листы бумаги, лежащие на столике рядом с ее туфлями.
– Мне необходима тишина, чтобы писать. В последнее время не очень хорошо получается.
Ее взгляд остановился в том же направлении.
– Можно?
– Конечно. – Какого черта? Он никогда не показывал свои песни кому-либо до тех пор пока не будет доволен ими. Он никогда раньше не позволял женщинам так тщательно осматривать свои вещи. Тем не менее, было в Эмме что-то такое… Она обладала впечатлением спокойствия и естественного любопытства, которое оставило его довольным ею. Она не вела себя как фанатка и это было освежающе.
Девушка подняла верхний лист, затем следующий.
– Ты пишешь стихи перед музыкой?
– Всегда.
Третий лист присоединился к двум другим в ее руках и Джо задержал дыхание. Несколько ударов прошло прежде, чем она вернула листы обратно на стол. Еще несколько прежде, чем она встретила его взгляд.
– Это… красиво.
Красиво – это не то слово, которым его стихи называли раньше.
– Прошу прощенья?
– Немного меланхоличные и пугающие, но красивые. Ты – современный трубадур.
Он поймал себя на том, что смеется. Что это, дважды за сегодня? Это рекорд.
– Что смешного? То, что ты написал – поэзия. Я вполне уверена, что трубадур был композитором и исполнителем лирических стихов и песен.
Красиво. Боже, он порезал вену и закапал страницу, а она считает, что это было красиво?
– Надо воспользоваться этим в следующий раз, когда буду бронировать отель, – Трубадур.
– Ты бронируешь под вымышленными именами. – Это не было настоящим вопросом, больше похоже на заключение, озвученное вслух.
– Я нашел способ, как удержать голых женщин от вламывания в мой номер.
Она наклонила голову и изучала его с минуту.
– Ты шутишь, но… не находишь это смешным.
В его жизни чувство юмора мало помогало. Он был сломленным – это не то, к чему бы он допустил ее.
Эмма вытянула свои ноги и положила свои пятки рядом с туфлями.
– Ты не хочешь поговорить об этом, да?
Джо посмотрел на голые пальцы ее ног, покрашенные в ярко-розовый, на больших пальцах нарисованы два крошечных белых цветка.
– Неудобная обувь?
Она ухмыльнулась и положила голову на спинку дивана.
– Знаешь, тебе просто нужно сказать: “Смени тему, Эмма”.
– Смени тему, Эмма.
Ее улыбка осталась, но черт побери если частичка света не ушла из ее глаз.
– Моя подруга Элисон убедила меня купить их, чтобы надеть этим вечером, решение, о котором я буду сожалеть. Уверена, что выглядят они прекрасно, но они не созданы для прогулок.
– Элисон была на концерте вместе с тобой?
– Да, была. Она купила билеты. И подарила один мне.
– Так значит, ты – фанатка? – Это был наитупейший вопрос, не так ли?
– Да, фанатка. В конце концов билеты были в центре в первом ряду.
– Тебе понравился концерт?
– Да. У тебя отличное сценическое обаяние.
– Интересно. Большинство людей говорят, у меня прекрасный голос.
– Это правда, по крайней мере, когда ты не забываешь слова собственных песен. – В ее глазах появился интерес. – Но почему я должна хотеть быть, как все, и говорить тебе это?
– Что я могу сказать, – ответил он, смотря на ее губы. – Ты отвлекла меня.
– Ты уже упоминал это. – Она тоже посмотрела на его губы и провела языком по своей нижней, будто бы представляя его вкус.
Джо проглотил стон. Его член уперся в ширинку джинс, просясь на волю.
– Это правда. И, Солнышко, ты не сможешь быть, как все, даже если постараешься.
Она покорила его, черт побери, как никто другой. И дело вовсе не в соблазнительном теле и убийственных голубых глазах. С ней было просто говорить. Она не требует и не ожидает, что он будет кем-то другим, только собой – не суперзвездой, а просто мужчиной. Находясь рядом с ней, он действительно чувствует умиротворение. То, чего он не ощущал долгое-долгое время.
– Это хорошо или плохо?
Он подождал, пока она подняла взгляд к его глазам.
– Определено, хорошо.
Ее лицо озарила улыбка, временно ослепляя его своим блеском. Он развернулся к ней всем телом, пытаясь стать ближе. Ее аромат вторгся в его легкие, новый, цветочный и чертовски возбуждающий.
– В чем обязанности Гари?
Черт, это было похоже на ведро со льдом в его трусах. Эмма Трэверс ударила по его самомнению.
– Он глава моей службы безопасности.
– Твой телохранитель?
– Можно сказать и так. Хотя он не только охраняет меня, он также приходит, когда нужно уберечь фанатов от вреда.
– Как долго он с тобой?
– С первого турне. Около семи лет.
– Так он больше, чем глава службы безопасности – он твой друг?
– Да.
Эмма кивнула. Ее взгляд заскользил по комнате, прежде чем вернуться к нему. Она притихла на время, задумавшись, так как изучала его.
– Знаешь, ты так и не ответил на мой вопрос.
– Какой вопрос? – Было несколько, на которые он не ответил.
– Почему ты вообще пьешь? Джемесон, я уверена, находится в райдере, о котором мы говорили.
– Да. – Он сделал долгий, медленный выдох. – Это действительно важно?
– Да.
Видимо, он слишком долго обдумывал, что сказать, потому что она продолжила.
– Знаешь, что я думаю?
– Понятия не имею.
– Ты отдаешься работе по полной, чтобы скрыть свои чувства. И тебе удавалось. Я не знаю, всегда ли ты был таким, или это следствие чего-то. Но ты начинаешь расклеиваться и разламываться на части.
Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, обдумывая подходящий ответ.
– Почему ты так думаешь?
– Ты скажи мне.
– Я никогда...
– "Навести меня как-нибудь, Эмма,” – процитировала она его. – “ Освети немного мою жизнь.”
Он не сказал, что не хотел бы обнажать свои чувства, поэтому продолжил молчать.
– Что ты хочешь от меня? Ты можешь сказать мне, Джо. Это останется между нами.
Ты бьешь прямо в цель своими трудными вопросами, не так ли, Солнышко?
– Я не знаю.
Она потянулась и положила руку на его плечо. Ее тепло проникло под кожу, и он понял где-то далеко внутри, что забыл, какое это хорошее чувство, когда к тебе прикасаются. Он честно не мог вспомнить, когда в последний раз такое случалось. Женщины в его жизни старались облапать и поцарапать.
– Конечно, не знаешь. Ты здоров. У тебя есть друзья, семья, фанаты, которые любят тебя. И все же ты топишь себя в алкоголе и беспорядочном сексе. Ты видишь мир, не заботясь о том, откуда придет очередной чек, но ты несчастлив, не так ли?
Эти слова повисли в воздухе, пока Эмма не продолжила.
– Ты блуждаешь во тьме. Я не знаю, как долго это продолжается или осознаешь ли ты это в полном объеме, но где-то внутри себя ты это знаешь. Ты хочешь отношений. Не основанных на сексе или...
– О, я все еще хочу сексуальных отношений.
Она одарила его нежным взглядом и убрала руку с его плеча. Он тут же заскучал по ее прикосновению.
– Но ты также хочешь большего. Если бы не хотел, ты дал бы мне уйти и нашел бы кого-то, кто согреет твою постель.
Как у нее так получается… это подобно тому, что она дотянулась до самой глубины его и затронула место, к которому никто прежде не прикасался. Может, потому, что больше никто не мог его разглядеть. Нет, тут было большее. Будто она смотрела прямо в душу, через всю его оборону. Это было ужасающе.
– Ты же не психотерапевт или что-то вроде этого? – Спросил он, заставляя голос звучать непринужденно, хотя он этого совсем не чувствовал.
– А он тебе нужен?
– Вероятно.
– Я не психотерапевт, говорю исходя из жизненного опыта.
– В это сложно поверить. Сколько тебе лет?
– Почему? Потому что жизнь никогда не бьет в зубы тех, кто моложе 30? – Она пожала плечами. – Мне 23.
И она была бита. И пнули ее чертовски сильно, если судить по вспышке боли в ее глазах.
– Хочешь поговорить об этом?
Он внимательно наблюдал за ней, отмечая, как ее пальцы дрожали, как потянулись к простенькому ключу, висевшему на ее шее. Сделанный из серебра, простой формы, возможно дюйм в длину, и подвешенный на серебряной цепочке за колечко. Она начала трясти ключ между пальцев.
– Боже, нет.
Он накрыл ее свободную руку своей.
– Я поделюсь, если и ты тоже.
– Мне не нужна твоя жалость. – Она посмотрела на него, пораженная, будто она не хотела высказывать эту мысль, затем послала ему немного улыбки. – Притворись, что не слышал этого. Жалеть ее? Почему я должен жалеть ее? Его большой палец провел сзади по ее пальцам.
– Эм?
– Пустяки. – Как будто подтверждая это, она отпустила ключ и положила руку на его – эффект сэндвича: ее рука, его рука и снова ее – и сменила тему. – Сколько тебе лет?
– Почему ты спрашиваешь?
Она пожала плечами.
– Это будет честно. Ты же про мой возраст спрашивал.
– 29.
– Хмм. Эти ноты что-то значат?
Он закрыл глаза от прикосновений кончиков ее пальцев по его запястью, затем открыл их, чтобы посмотреть, как она прослеживает каждую ноту.
– Это начальные аккорды нашего первого хита.
Ее рука скользит по его, от запястья к музыкальному ключу у его локтя.
– А это? Красное это…?
Джо повернул руку, давая ей лучше рассмотреть.
– Это капли крови?
Большинство людей никогда не замечали, что красным выделялся рисунок в виде капель крови, в таком же духе, у черного тоже есть отличительная черта.
– Кровь, пот и слезы.
– Да? – Эмма присмотрелась. – Я предположу, что немного этого потребовалось, чтобы оказаться там, где ты сейчас.
– Немного.
– Расскажи мне, каково это – быть на сцене перед тысячей кричащих фанатов.
Он сделал протяжный выдох.
– Это как прорыв. Особенно, когда барабанная дробь вырывается, начиная отсчет. Энергия в этот момент осязаема. Затем звучит гитара своей яростной мелодией, которая поднимает эмоциональный накал еще выше.
– И ты присоединяешься к ней, сначала тихий, едва слышимый, но становишься громче, более сильным, пока свет не включается. Бам!
Где-то на протяжении этого турне, он перестал ощущать этот трепет, но, наблюдая за ней, когда он описывал на что это похоже, это чувство вернулось к нему. Ее требование. Она была опьяняющей.
– Начинающийся рев толпы… это сложно описать словами. Это оглушающе. Твое сердце тяжелеет в груди, твоя кровь ускоряется в венах с такой скоростью, что вызывает головокружение и чувство, что ты…
