Текст книги "Светильник и страж (СИ)"

Автор книги: Роман Радченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Радченко Роман
Светильник и страж

1.

В каком возрасте я понял, что отличаюсь? Сложно сказать.

Первое воспоминание. Мне два или три, лежу в детской кроватке, изучаю потолок. В комнате полумрак, маленький ночной фонарик подсвечивает достаточно, чтобы наполнить комнату зловещими тенями. Громада шкафа выступает, словно древний заброшенный замок. Только смешные жёлтые жирафики ободряюще улыбаются с обоев.

Больше в комнате никого нет.

На потолке движение. Это огромный паук, с ладонь взрослого человека. Мохнатые цепкие лапки переступают медленно, неуверенно. Существо идёт по дуге, будто в поиске. Я гляжу серьёзно, понимаю опасность. Паук пробирается дальше, теряется в тенях. Следить всё тяжелее, свет слабый, и только лёгкое движение выдаёт. Ясно, через минуту потеряю его, и тогда тварь окажется где угодно, даже на кровати или вовсе заползёт на меня, пока сплю.

Я поднимаю крик, прибегает мать, меня поднимают её большие мягкие руки, загорается сильный яркий свет. Слышно бурчание отца: я уже большой и не должен выдумывать страшилок.

Легко быть смелым, когда мало знаешь.

Я обыскиваю глазами потолок, стены. Но паука не видно. Его жертва не здесь, просто шёл мимо. Обошлось.

В целом, у меня было обычное детство: детсад, ободранные коленки, дни рождения с подарками и сладостями. Родители – типичная провинциальная интеллигенция. Отец вёл в местной газете пару колонок, вроде даже руководил чем-то. Помню, носил небольшую рыжую бородку. Мать подрабатывала репетитором и была очень красивой – такой я её запомнил.

Оба любили меня, и мы могли быть образцовой семьёй, если бы не мои видения.

– Ма, а что там ползёт?

– Где? Блин, напугал.

– Вон, на капоте машины.

– Да где?

– Ну вон же! Ты не видишь, разве?

– Да что ползёт?

– Как таракан или паук. Большой только.

– Господи, ну и напугал! Тоже выдумщик. Нет никаких тараканов. Брр... Это у вас в саду такие игры?

Я тогда ещё не понимал, что вижу больше, чем окружающие.

Нередко под нашей крышей собирались гости, болтали о политике, спорили об искусстве. Обо мне говорили: "Мюнхгаузен растёт", а я всё не мог понять.

Вообще, первые годы жизни судьба миловала – тварей я видел только издали. Иногда прошуршат лапки в сумраке, промелькнёт многоногий силуэт, будто оживший кустик. Смотришь пристально, с интересом. Но вблизи они не попадались.

Я понемногу рос, и пока беды обходили наш дом стороной, мои видения оставались для окружающих придурью и поводом для шуток. Правда, сам я не смеялся, а после одного события перестали смеяться и родители.

Мне исполнилось пять. Помню, из садика в тот вечер меня забирал отец. Я ещё удивился, ведь обычно приходила мать. Он ответил, что мама заболела, я не придал значения и отпросился гулять на площадку, отец позволил. Домой попал я поздно вечером. Родители закрылись в спальне, я заскучал. Они не заперлись на щеколду, и я пробрался к ним в большую комнату. Пахло цветочной мазью, отец массировал матери спину, она лежала на животе. Они меня не видели. Вначале я не заметил ничего особенного, и хотел весело их окрикнуть. Но осёкся.

Мерзкая членистоногая тварь, размером с хорошую кошку, с телом сегментами, вроде гигантского клопа. Она присосалась к пояснице матери и тянула что-то изнутри – хитиновое брюшко уже вздулось. И только сейчас до меня дошло, что родители не видят чудовища, разве что мешают слегка. Понимают, что беда есть, но не знают причины.

Я отчаянно завопил и бросился с кулаками. Родители оцепенели. Я прошмыгнул к ним, ударил по твёрдому колючему панцирю. Мать вскрикнула, а существо дёрнулось, хоботок выскочил из моей бедной мамы, а жуткие челюсти щёлкнули меня за палец. По руке будто проскочил разряд, но я продолжал махать руками: "Кыш! Уходи, гадина!".

Клоп отступил, а потом вовсе дал дёру, скрылся за спинкой дивана. Я хотел преследовать, но отец грубо поймал меня за руку.

Меня наказали, заперли в детской.

– Матери плохо, а ты балуешься! – строго сказал отец. – Посочувствовал бы!

Ныл укушенный палец, текли слезы. Я не понимал, отчего злится отец, ведь я защищал нашу маму. Лучше бы клоп напал на отца, так я думал в тот момент, впервые знакомясь с несправедливостью.

А через час мать поднялась на ноги.

– Стресс помог, – шутили потом родители. Я хмуро помалкивал, поняв бесполезность споров.

На следующий день она ходила свободно, поясница отпустила. Зато мой палец распух и посинел.

– Осторожнее играться надо, так без руки останешься, – приговаривала мать, обмазывая палец зелёнкой.

Впрочем, через неделю палец гнулся, как прежде. Остался маленький шрам, он и сейчас там же.

Я уяснил две вещи. Первое: гигантские насекомые – не просто мерзкая гадость, они ещё и враги. То ползут в сторонке сонные, то атакуют. Второе: их никто не видит, не понимают, откуда беда. А начнёшь помогать – заработаешь неприятности.

И от этого стало жутко, по-настоящему.

Через месяц я подхватил в детсаде простуду, мать повела в детскую поликлинику. Я редко болел, но всё ж бывал тут раньше. Здесь полно существ, но они не ползают по стенам, а сидят на спинах, руках, ногах людей, присосавшись. Раньше мне казалось, что это домашние животные, вроде кошечек и хомячков, но теперь увидел как есть.

У прохода на стуле сидит мальчик с перевязанным лицом, а на плече примостилась сороконожка толщиной в его же руку. Дальше по коридору девочка, часто кашляет, но не видит, что вцепилось в её грудь, запустив хоботок под рёбра. Ещё мальчик в инвалидном кресле, ноги облеплены целым роем, живым ковром огромных тараканов.

В этот раз матери не удалось дотащить меня до врача. Я брыкался и вырывался, вопил в истерике. Понятно, к терапевту мы не попали. Зато позже посетили другого врача.

2.

Тревожные родители, незнакомые больницы, стерильные кабинеты. Тётка в белом халате глядела, как на домашнего зверька. Сначала беседует с матерью, где я – бессловесный предмет разговора. Потом их выпроводила и уже мне: «Родители бьют? Ребята обижают? Головой не ударялся?» Хотел я ответить, что реально думаю об этих бредовых вопросах!

Не знаю, что она понаписала в своих журналах и не помню точно их диалога с родителями. "Активные галлюцинации", "тревожное состояние", "психическая травма", в этом духе. Спустя пару дней я оказался у другого врача, мужчины.

И началось самое интересное.

Я на тот момент ощущал себя несчастно – видел, как родителей печалят мои рассказы о насекомых. Хотел извиниться, но не знал, за что.

Новый врач мне сразу понравился. Печальный усталый старичок с неловкой улыбкой. Он заметно косил левым глазом, оттого казался смешным. И смотрел не как прочие, не как на зверька – кивнул и даже грустно подмигнул, пока родители не видели.

Он тоже выпроводил родителей, и даже запер кабинет на ключ, но не стал писать и допрашивать о мнимых проблемах. Была вторая дверь в смежную комнату, врач пригласил оттуда второго пациента, подростка.

– Проходи, Фёдор.

Я наблюдал с любопытством. Казалось, доктор обо мне позабыл. Фёдор оказался реальным дуриком, достаточно взгляда: слюна на подбородке, дикое перекошенное лицо, всклокоченные волосы. Движения резкие, неприятные, при ходьбе ноги подволакивает. Мы таких дразнили на улице.

Юродивый неуклюже шлёпнулся на стул. Тогда я пригляделся: на ноге парня пристроился небольшой паук, с детскую ладонь. Присосался у колена, словно тля, мучает беднягу, чуть шевеля усиками.

Врач прошёл в угол кабинета – там у стены стояла длинная палка, метра два. Похожа на указку или бильярдный кий, грязновато-белого цвета, лишь конец окрашен алым.

Эту указку доктор взял и повращал ей в воздухе, словно иллюзионист перед фокусом. Я смотрел внимательно, и старичок так же следил за мной. Кий сделал ещё пару оборотов, и вдруг красный конец его вспыхнул.

Помню, на Новый Год папа раздавал бенгальские огни, мы выключали свет и завороженно наблюдали искры. Самые смелые быстро крутили огоньками в воздухе, и в темноте огни будто оставляли следы в воздухе, раскалённые полосы. Хотя эти мнимые полосы быстро рассеивались – то был лишь иллюзия, след на сетчатке.

Указка в руках врача живо напомнила эти бенгальские огни – красный светящийся наконечник оставлял в воздухе такой же след, с той разницей, что было светло: горели лампы, да и через жёлтые занавески пробивались солнечные лучи. Но след крутящейся палки висел в воздухе и не исчезал быстро, таял постепенно.

Я завороженно следил, и кажется, перестал дышать. Врач продолжал вращать кий, и весь окутался неровными красными кругами. Конечно, ребёнок не мог остаться равнодушным к такому волшебному зрелищу.

Доктор дошёл до Фёдора. Резкий взмах "кием" – и палка чиркнула у самой ноги юродивого. Секунда – и паук свалился на пол, шлёпнулся, пару раз дёрнув мерзкими коготками. Сдох.

Тут я потерял над собой контроль.

– Вы убили его! – восторженно завопил я, вскочив со стула. – Ура! Здорово! Давайте их поубиваем всех!

В моих глазах доктор стал круче супермена. Минуту назад – очередной скучный взрослый со своими бумажками и непонятными речами, а теперь рыцарь в сияющих доспехах, герой, победитель пауков! Я и не знал, что паука можно уничтожить. Они казались врагами людей, жестокими и непобедимыми палачами. Но вот грустный человек в белом халате рассёк зверя на части.

– Тише, тише, – попросил врач, отступая за стол. Он аккуратно прислонил кий к стене на прежнее место.

Паук валялся на полу бездыханный. Чёрный дым сочился из тушки, останки существа теряли очертания, съёживались.

Фёдор-шизофреник вжался в спинку стула, глядел на меня испуганно. Конечно, он не видел паука, и кажется, не видел и кия. Вся сцена с его исцелением осталась для него за пределами понимания.

Врач вывел беднягу из кабинета, мы снова остались вдвоём.

– Во-первых, успокойся и сядь, Данила...

– Вы тоже их видите! Вы их умеете убивать! Скажите маме, что я не придумываю, что они на самом деле!..

– Давай, не будем спешить? – успокаивающе сказал он. – Твоя мама очень расстраивается из-за того, что ты видишь, не заметил?

– Заметил...

– Так не будем её расстраивать. Понимаешь, людям, которые не видят фантомов, лучше ничего не знать. Как думаешь, она себя почувствует, если узнает, что кругом ползают невидимые пауки?

– Она испугается...

– А ты хочешь, чтобы твоя мама боялась?

Я не хотел, чтобы она боялась, и стал прислушиваться. Врач был убедителен, и вообще, напоминал Айболита. Разве такой пожелает плохого? Да и как спорить с самим победителем пауков?!

– А меня научите?

– Конечно, позже. Сейчас нам важно успокоить твоих родителей. Будет отлично, если ты не станешь рассказывать о том, что здесь видел и слышал. Ты же умеешь хранить секреты?

Конечно, научишься хранить, когда всю жизнь кругом ползает прорва членистоногой нечисти. Поэтому тактика доктора мне была понятна.

Паук тем временем почти перестал дымить, превратился в горстку пепла.

Врач позвал родителей.

– Вы вовремя обратились, – заверил он их. – Пока можно помочь терапевтическими методами. Но нельзя затягивать.

Мать побледнела.

– Это очень серьёзно?..

– Это требует серьёзного отношения к проблеме. При должном воздействии, я думаю, мальчик сможет вернуться к нормальной жизни.

– Конечно, конечно... – бормотала мать. – Это дорого?

– Не беспокойтесь, наши фонды покрывают.

– Спасибо, спасибо... – шептала мать, сама не своя.

3.

С этого дня началось моё «лечение». Трижды в неделю кто-то из родителей приводил меня к доктору и оставлял на несколько часов. Они правда считали, что серьёзные специалисты борются за моё психическое здоровье, и мне даже не приходилось лгать.

Тем более, сеансы и вправду "помогали" – ощущая важность посвящения, я соблюдал наказ врача, и родители перестали слышать о новых видениях. Вообще, дома теперь со мной обходились предельно мягко, и скоро я ощутил вседозволенность. Однажды уронил тарелку, мать лишь улыбнулась: "Ничего страшного". Вторично разбил уже нарочно, и снова сошло с рук, правда стало неловко.

Но всё это блекло, когда слушал рассказы нового товарища.

Его фамилия была Ивлев. В первые же встречи он рассказал многое.

Те, кто видят пауков, называют себя стражами. Цель стражей – оберегать здоровье обычных людей. По возможности, потому что стражей очень мало, а пауков много. Кстати, этих гадов они называют фантомами. Оружие против фантомов – Копьё Изгнания.

– Но обычно называем "крест".

– А где мой крест?

– В своё время, Данила. Это не игрушки.

Фантомы приходили из иного мира, чтобы питаться страданиями. Они виновны в большей части болезней.

– Это же микробы делают? – нахмурился я.

– Микробы проникают в организм человека, когда тот повреждён фантомом.

– А почему мы не убиваем их прямо сейчас?

Волшебная палка манила из угла у занавески. Хотелось быстрее схватить и отправиться на охоту.

– Данила, фантомы не такие беззащитные. Они объединяются, когда видят врага.

Доктор поморщился и коснулся правого бока.

– Ну и что? – возразил я. – Не страшно. Хочу их всех поубивать.

– Придёт время – навоюешься.

А сейчас мне предстояло снова стать обычным ребёнком. Любить маму и хорошо учиться. Я не верил ушам: после того, как видения оказались правдой, как увидел расправу над фантомом, меня отправляют учить уроки?!

В свои семь я так насмотрелся ужасов и насилия, что хотел одного: взять крест и помочь стражам, чем смогу. Но пришлось затаиться и ждать, когда эти нудные, скучные взрослые наконец отвернутся, и появится шанс...

Шли дни, недели. Ивлев рассказывал о типах фантомов. Есть мелкие, с птицееда, и здоровенные, как автомобиль. Я, конечно, встречал только мелочь, но доктор показывал рисунки. Я глазел с жадностью и каждый раз представлял, как доблестно одолеваю очередную зверюгу, рассекая Копьём Изгнания. Тем более, что вожделенный образец оружия постоянно пылился в углу – после первой демонстрации Ивлев так ни разу к нему и не прикоснулся.

Он рассказывал не только о фантомах. Была ещё история стражей: массовые столкновения с фантомами, даже войны. Я просил подробностей, видеозаписей, но увы. А чаще Ивлев нудел о системе иерархии, видных деятелях, исторических фигурах, законах, нормах... Не так я себе представлял быт стражей, унылой зубрёжки хватало в школе.

Общество стражей оказалось мелким – четверо в нашем немаленьком городе, три десятка во всей стране, пара сотен на планете.

– Погибли многие, а новых откуда? – жаловался Ивлев. – Ещё надо успеть, пока он не спятит и в петлю не залезет.

Были ещё непоседы, путешественники. Помню, я тогда сам твёрдо решил вырасти, получить личный крест и бродить, сражая злобных тварей по всей планете. Годами грезил.

В первые годы я видел всего нескольких стражей. Кивали с одобрением, жали руку как равному, моя крохотная кисть тонула в их огромных ладонях. И постоянный признак: травмы, шрамы, у кое-кого и пальцев не хватает.

– Будь осторожней с фантомами, – вздыхали гости.

Ивлев познакомил меня с Егором, парень лет восемнадцати, с горящим взглядом и широкой улыбкой. Сразу мне понравился, я решил: когда вырасту, обязательно стану таким.

Стражи нашли Егора, когда тому исполнилось четыре, поэтому он рано узнал о фантомах всё и принимал мир куда спокойнее, чем я. Ему тоже пришлось быстро повзрослеть, но на фантомов он глядел без ненависти, как обычный человек смотрит на болезнь.

– Практика, Данила, – сообщил доктор. – Будете патрулировать улицы.

Я было обрадовался, но оружия мне так и не дали. У Егора крест был, длинный двухметровый шест, невидимый для обычных людей. Он носил его в петле за спиной, как средневековый воин.

Меня переодевали и слегка гримировали, хотя в тех дальних районах, где мы бродили, знакомых не попадалось.

С этого момента время будто остановилось. Сугробы сменялись летней жарой, снова наступали холода, а мы неизменно выходили в патруль, где ничего не происходило. По сути, мы просто гуляли, разглядывая пауков.

– Смотри, вон ползёт... – указывал я осторожно, не привлекая внимания прохожих.

Егор бросал ленивый взгляд, хмурился.

– Вижу.

Фантом медленно взбирался по бетонному столбу, то и дело останавливался, покачиваясь.

– Давай... Разруби! – умолял я.

– Нельзя, – вздыхал Егор.

Я ощущал, ему хочется, но правила, порядок...

– Никто же не узнает! Я не расскажу!

– Не мели чепухи. Нечего рассказывать. Обычаи не просто так придуманы, поверь.

Впрочем, Егор не слишком держался шаблонов, мы то и дело гуляли дольше положенного. Иногда удавалось разговорить его, тогда я узнавал о других стражах и серьёзных стычках с фантомами. Порой казалось, Егор недоговаривает в деталях, внезапно переводит тему, но меня мелочи и не волновали – только самый сок, описания пауков, их гибели. Он то и дело показывал шрамы, то на шее, то на руке, и рассказывал, как их заработал.

Конечно, меня на битвы не брали даже наблюдателем, как ни умолял.

Ещё хотелось затащить Егора к школе, показать одного знакомого. Жаль, Ивлев не позволял патрулировать родной район.

То был одноклассник с фантомом на голове, Саша. Чудовище обосновалось прямо на макушке, иногда шевеля непослушные волосы мальчика. В классе я сидел дальше и правее. Не слышал учителя, взгляд то и дело возвращался к бедолаге. Хотелось отогнать зверя хоть чем-нибудь, за неимением полноценного креста. Пару раз пытался спугнуть на перемене, но добился лишь глубокой царапины на руке. Тварь угнездилась надолго и не собиралась покидать прикормленное место.

Конечно, страшное соседство не проходило для Саши без следа. Он едва научился читать, сильно отставал по всем предметам. Держался замкнуто, взгляд тупой, реакции заторможены. А всего-то делов – согнать фантома с головы, но понимал это я один.

Остальные одноклассники видели придурка и мишень для издевательств. Зло подшучивали, отбирали портфель, толкали. Так, ради развлечения – Саша не мог дать отпор. Думаю, они просто веселились.

Но не веселился я. Человек и так страдает, зачем его травить? Спорил, доказывал, но шутники только переключались на меня, называли "дружками-педиками". Мне трудно было ему помогать, ведь фантом хорошо изучил меня, и стоило оказаться рядом, угрожающе щёлкал жвалами.

Однажды на заднем школьном дворе я наткнулся на Сашу и нескольких хулиганов. Они били его ногами и заставляли пить из лужи. Я тогда жестоко подрался, родителей вызывали на педсовет, ведь пара "бедных детей" угодила в больницу – сил я не рассчитывал. Взрослые пытались повлиять, я упрямо грубил, в конце концов махнули рукой, попал в "проблемные". Кажется, и родители начали меня побаиваться.

В свои неполные десять я видел такие болезни и страдания, что не снимут и в фильме, так что если нужно взять в руки камень и кое-где восстановить справедливость, долго не думал.

По крайней мере, Сашу оставили в покое. Дети поняли, меня лучше не злить.

А фантомы везде. Цепляются к людям – к ногам, к спине, к голове... Бывает, облепят целиком – ни лица, ни фигуры не видно. Кишащая масса усиков и брюшек, невольно отшатнёшься. А ко мне претензии, мол, держусь с больными неприветливо и даже не различаю их.

Немощная баба Катя скучала по внучку, но родители не могли заставить меня побывать там ещё раз – я видел, что живёт в её квартире. Самый крупный из виданых мной – нет, спасибо.

– Или дай крест на часик, – упрашивал я Егора. – Верну быстро! Одно дело закончу.

– Даня, это не шутки. Ты сам не понимаешь, чего просишь.

Оставалось лишь наблюдать со стороны – как стражи держат кресты, как включают. Наблюдать и ждать своего часа.

Как-то тёплым зимним деньком мы с Егором прогуливались вдоль парка. Снежные молчаливые деревья ждали настоящего тепла. Было людно, то и дело попадались встречные прохожие. Я злился: накануне опять пытался согнать фантома с головы Саши, запястье ныло после свежего укуса.

Я с яростью пнул камешек, тот поскакал по асфальту, побрякивая.

– Стражи все – дебилы.

– Чего ты опять? – спросил Егор, поправляя крест за плечами.

– Потому что. Вы носите кресты, но никогда ими не пользуетесь.

– Ты просто не видишь. И хорошо, живи спокойно, пока маленький.

– Почему это не вижу? – зло спросил я.

– Потому что никто не возьмёт тебя на серьёзное дело.

– Ты всё сочиняешь! – повысил я голос. – Сколько ходим – ни разу не видел, чтобы ты убил хоть одного! Сколько фантомов – никого не трогаешь, идёшь мимо! Тебе вообще всё равно!

– Даня, что за ерунду...

– Я с тобой не разговариваю! Ты сам как фантомы, они тебе нравятся!..

Улыбка на лице Егора потускла, возникла неловкая тишина. Надо быть стражем, чтобы понять, какое страшное оскорбление – сказать, что фантомы нравятся. Я бы точно взбесился, но Егор лишь замолчал. Уже самому хотелось извиниться, но из вредности я сохранял надменное лицо.

Прошло минут двадцать, я и думать забыл о ссоре. Вроде, мы даже начали непринуждённый разговор. Ноги размеренно ступали по тротуару, солнце слепило, отражаясь на свежем снежке.

– Ох, что ж это...

Вздыхала старушка, она тяжело опёрлась о лавку, а на спине громадный паук выбирал место для второго укуса. Равнодушная молодёжь проходила мимо, не обращая внимания.

Обычная картина. Я было отвернулся, нахмурившись, но заметил, что Егор потянулся за крестом. Вжик! Взмах оружием, красная полоса, и фантом скользнул вниз, конвульсивно трепыхая коготками.

– Что? – пробормотала бабка, оглядываясь на Егора. Конечно, она не видела ни паука, ни креста, но заметила странные пассы руками.

Я сперва растерялся, наблюдая, как дымится на асфальте издыхающая тварь, но уже через миг повернулся к Егору, собираясь похвалить. Однако, новое движение привлекло взгляд.

Огромный мощный фантом с хорошую собаку стремительно сбежал вниз по стене дома. Прямо с балкона сиганул на крышу тёмного джипа, оттуда – на капот едущей машины, и дальше через дорогу к нам.

Ещё не видел, чтобы пауки бегали так лихо.

– Егор, смотри! – указал я и сам бросился в сторону.

Убегал я напрасно, тварь целила только на Егора. Тот перехватил крест и рассёк фантома на лету. Туша шлёпнулась у бордюра, лапы дёргались, пытаясь добраться до человека.

Я сразу заметил ещё двоих поменьше, что спешили с того конца улицы, и минимум трое мелькали между деревьями в парке, ближе и ближе. Они не оставляли следов на снегу, перемахивали через сугробы ловко, словно зайцы.

И все стремились к Егору.

Однако, компаньону не надо было ничего объяснять: он молча бросился по тротуару, сбивая прохожих. Слышались гневные крики.

Фантомы лавиной следовали за ним, прыгая на припаркованные авто, цокая лапками, даже иногда пробегали по живому человеку. Но другие люди сейчас не интересовали тварей.

Я разглядел с десяток фантомов от мелких, вроде птицееда, до совсем жутких, с багажник небольшого автомобиля. Егор улепётывал со всех ног, лишь мелькало древко креста, зажатого в левой.

Вся погоня проходила беззвучно, только шелест многочисленных лапок. Пара фантомов вскочила на машины, что ехали туда же, но Егор свернул к домам, и пропал из виду. Через минуту вся процессия тоже скрылась за углом. Только несколько мелких отстало: двое не сумели перебраться через сугробы, другие просто медленно бегали.

– Тю-ю... – протянула бабка, с удивлением наблюдая за побегом. Она уверенно сжимала сумки, боль прошла. – Вот придурки. Наркоман, наверное...

Как я узнал позже, с Егором беды не случилось. Удалось поймать такси. Мелкие фантомы к тому времени отстали, а крупные не сумели забраться в салон – ползали сверху, стуча лапами по крыше. Пока ехали, отвалились и эти.

Сам я вернулся в родную часть города неспеша, на автобусе. Сидя на заднем сидении, глядел, как небольшой фантом ползёт по той стороне пыльного стекла. Когда автобус качался, паук соскальзывал чуть ниже.

Я переживал за друга, но мук совести не испытывал – откуда совесть у третьеклассника? Другое дело, что крест теперь не казался абсолютной силой.

Егора я повстречал у Ивлева.

– А вот и второй явился! Заходи, голубчик, и ты послушай!

Он явно был встревожен, расхаживал по кабинету туда-сюда, скрипя половицами.

– Что же вытворяете, а? Егор, ты будто первый раз в патруль вышел. Знаешь, сколько я таких молодых оболтусов похоронил? Ну, почему вы все дурни такие, все как один с ватой вместо мозгов, вроде нормально-нормально, а потом в самое пекло! Ты понимаешь, чем могло закончиться?..

Он ещё долго распекал, мы понуро молчали. Я просто скучал: ладно, нарушили, больше-так-не-будем. Вот Егора зацепило, да – то и дело оправдывался неуклюже. Ивлев лишил его креста на неделю – мы на патрулях так и бродили двое безоружных. Правда, разницы я не заметил.

Я тогда вообще плохо понимал смысл этих патрулей. Егор периодически останавливался, когда видел странные скопления фантомов или одного, но необычной расцветки, полосатого или ещё с какими дополнительными хелицерами. Мне они интересными не казались.

С по-настоящему новым я столкнулся не в патруле.

4.

Мне тогда исполнилось десять.

Мы с друзьями втроём возвращались из школы. Царила особая майская атмосфера, когда кругом нежная зелень, впереди каникулы, природа набирает силу, и ты, беззаботный мальчишка, тоже просыпаешься после зимней спячки. Мы подшучивали друг над другом, никто не спешил, болтали о пустяках, останавливаясь у каждого дерева. Промокшие ботинки шаркали по земле, но нас не заботило, хотелось только сбросить душную куртку, чтобы лето наступило быстрее.

Не помню, чем занимались, когда мой случайный взгляд мазнул по домам на том конце дороги. Я заметил странное – будто нижняя часть дома сдвинулась.

Что за бред? Я замер и всматривался. Автобус перекрыл обзор, а когда проехал, улица выглядела как обычно. Авто, люди, дорога, кусты... Тревога не покидала.

– Даня опять завис! – рассмеялся Серёга. – Чего стоишь – забыл, где живёшь?

Они вдвоём успели уйти вперёд, и Серёге пришлось говорить громче, чтобы перекричать шум дороги. Он пинал трещину на асфальте, а Мишка вернулся, потянул за рукав:

– Даня, не тормози...

Я зло оттолкнул его:

– Не лезь.

Взгляд возвращался на дальний уголок улицы, где творилось неясное.

Мишка обиделся.

– Пойдём, Серёга, пусть он тут стоит, тупит!

Они так и убрели вперёд, меня это мало беспокоило. Я поспешил через дорогу, едва не попал под машину. Водитель белой легковушки высунулся из окна, испуганно обругал. Меня он не волновал. Через детскую площадку, заборчики и ещё один двор. Вот. Здесь я видел движение. Пробежавшись туда и сюда, я увидел снова, уже ближе.

Фантом как раз скрывался в подвале. В общем, я рассмотрел только хвост – длиннющий, метра три! Серые, будто стальные сегменты, шипы и множество ножек по бокам. Миг – и он втянулся в подземелье.

Я подбежал к мрачной нише, присел, пригляделся. Только сырость и тьма. Бояться нечего: фантом всегда идёт своим путём, если не трогать, то и он не агрессивен. На моей памяти, фантом ни разу не атаковал стража первым.

Но какая же огромная тварь! Ничего подобного прежде не видел.

Я уже собирался идти к дому, даже отошёл от подвала, да так и обмер, открыв рот. Нет, никаких новых фантомов. Вообще ничего из мира стражей.

Она шла в светлых сапожках, засунув руки в карманы лёгкой курточки. Девушка лет восемнадцати. Светлые волосы ниспадают с обеих сторон лица, как блестящие реки. Широко улыбаясь, она глядела на попутчика, какой-то накачанный парень, слушала его слова.

Красавица? Да, красива, но тогда меня девушки мало заботили. От неё будто исходил невидимый свет, аура, которая приподнимает вас над землёй, заставляя задержать дыхание. Улыбка, лицо такое милое, такое приветливое, что вы забываете обо всём. Жесты, походка будто говорят: "Мир тебя любит, все люди красивы, счастье и лето никогда не кончатся".

Двор старого дома будто расцвёл. Кажется, даже потеплело. Заулыбались бабки на лавке, прохожие перестали сутулиться, и алкаш, что искал бычок возле урны, рассмеялся без причины.

Я такое видел впервые. Она заражала окружающих радостью, но никто и не смотрел на источник эйфории, на всех просто накатила волна счастья. Свет, ауру девушки видел только я.

Не помню, как я пошёл за ней. Оказалось, она живёт в этом самом доме. Я проследил до квартиры, третий этаж, и ещё долго не мог уйти, ловил волны восторга, тупо стоя перед красной дверью.

Я влюбился впервые, сразу и безоговорочно, хотя тогда не понимал. Хотелось снова поймать светлую улыбку, послушать ласковый смех.

Наверно, мужчины всех возрастов так же влюблялись в неё.

По лестнице проходили люди, косились подозрительно. Постепенно я взял себя в руки достаточно, чтобы отправиться домой. Впечатления переполняли.

На следующий день встречались у Ивлева в кабинете, я упомянул об огромном фантоме. Думал, Ивлев отмахнётся – для него я оставался несмышлёным ребёнком. Но он стал серьёзен, а когда я подробно описал монстра, достал из ящика стола рисунки:

– Этот?

Набросок многоножки. Такая маленькая и чёрно-белая, вообще неопасная на картинке. Но шипастый хвост я узнал сразу.

– Угу.

Ивлев сразу убрал рисунок, но я разглядел пометку "15 метров".

Они с Егором переглянулись.

– Левиафан, – мрачно проговорил Егор.

– Не было печали, – вздохнул Ивлев и нахмурился.

Я нетерпеливо переводил взгляд с одного на другого.

– Какой левиафан?

Ивлев по обыкновению сидел за рабочим столом, кося глазом. Он поднял ладонь к лицу, чуть наклонил голову... и вынул стеклянный глаз. Стал задумчиво крутить в руках, разглядывая другим глазом.

– Матка, – пояснил Егор. – Они приносят только смертельные болезни, но обычно их не увидишь, слишком скрытны. А раз ходит так запросто, значит, беременна.

– Ага! – обрадовался я. – Будем охотиться! Наконец-то.

– Погоди, – перебил Ивлев. – Данила, сейчас вспомни: видел ли ты там ещё что-то необычное?

– Что именно?

– Человек, приятный, светлый, позитивный... Стражи это остро чувствуют, ты бы заметил.

– Не знаю, – рефлекторно солгал я. – Не помню.

– Левиафаны приходят за светильниками, только тогда они могут родить тысячи фантомов... Обычного человека ему сейчас мало.

Я даже перестал дышать. Та девушка с милой улыбкой, от которой так легко на душе, и солнце выходит, и весна, и люди кругом сразу приветливые... и ненасытное чрево самого жуткого чудовища, готовое выпустить легион подобных...

Егор совсем ссутулился, стоя в углу, Ивлев тоже выглядел грустнее обычного.

– И что? – взбесился я. – Какая разница, за кем он пришёл? Порвём на лоскуты. Дайте мне Копьё Изгнания, я уже вырос.

– Если бы... если бы так просто, Даня... – Ивлев откашлялся и поглядел строго. – Знаешь, Даня, у тебя ведь экзамены на носу. Или контрольные, что там у вас... Мать, опять же, беспокоится. Надо дома бывать чаще, и ласковее с родителями. Ты их не щадишь. Давай-ка пару недель отпуска, а? Побудь среди людей, и так я тебя перегрузил... Ну, давай, быстрее к матери. Я потом позвоню...