Текст книги "Накал страстей (ЛП)"

Автор книги: Пенни Рейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Пенни Рейд
Накал страстей

ГЛАВА 1: Термохимия

Я двигалась по дому в поисках тишины и спокойного места. В конце концов, онемение прошло, и я приняла это. Я решила ничего не делать и поразмышлять о моей идеальной вечеринке.

Я бы предпочла званый ужин, пригласить не более пяти человек, где были бы разговоры между собой, обсуждение новостей, хороших книг, еды или странных происшествий. Это было мое представление о том, как хорошо провести время.

Без кегов[1]1
  Кег – бочонок емкостью до 10 галлонов.


[Закрыть], сотен людей на частном острове, ди-джея и несовершеннолетних девчонок, которых тошнило в кустах, а другие обменивались венерическими заболеваниями в гидромассажных ваннах. Добавьте к этому Мартина, который игнорировал меня, зажимаясь с девушками.

Не это. Это не было смешно.

Я наткнулась на библиотеку или просто комнату с множеством книг. Комната была забита людьми, некто пытался схватить меня, когда я протискивалась мимо тел к полкам с книгами. Я просматривала полки и почувствовала искру чего-то хорошего, чего-то приятного, когда я заметила книгу «Двадцать лет спустя» Александра Дюма. Я бы хотела ее прочитать. Там рассказывалось о трех мушкетерах спустя двадцать лет после их приключений.

Справа от меня кого-то стошнило на ковер. Я посмотрела на парня и решила, что если кого-то тошнило на ковер, то уж, если бы я позаимствовала книгу, никто точно не потревожился.

Я сняла книгу с полки, прижав к груди, и пошла искать тихое место. Я бродила по дому, раздумывая о том, чтобы вернуться к гольф-картам и подождать всех там, но отказалась от этой идеи. Там мало света для чтения. Еще я отклонила спальни – они точно были бы заняты. Ванная была очевидным выбором, но не лучшим, потому что пользовалась повышенным спросом, и было бы эгоистично с моей стороны закрыться там, чтобы почитать.

Я пыталась найти шкаф с лампочкой. В коридоре я чуть не споткнулась о лежавшего в отключке Бэна. Я огляделась вокруг и увидела неподалеку Герка, который разговаривал с несколькими девушками. Он кивнул мне. Я отвернулась и продолжила свой путь. Поняла, что мои подозрения подтвердились: Герк присматривал за Бэном. Я подумала: а вдруг Бэн нечаянно съел свой препарат для насилования.

Я сделала себе мысленную пометку сообщить полиции кампуса насчет Бэна по возвращении домой. Мартин пообещал, что справится с этим – чтобы это не значило – но если это для того, чтобы Бэн избежал тюрьмы, я была намерена вмешаться и сделать что-нибудь.

Отбросив мысли о Бэне-насильнике, я совершенно случайно наткнулась на прачечную. Идеально. Здесь было чистое одеяло, свернутое на стиральной машинке, и достаточно света для чтения. Поэтому я уложила, расправила одеяло и запрыгнула на стиральную машинку, и, облокотившись о стену, начала читать.

Это действительно была отличная книга. Я не знала, сколько прошло времени – два часа, может три. Портос... клянусь, он был бунтарем. Его выходки всегда заставляли меня смеяться. Хотя Атос был моим любимчиком. Я думала, это из-за его трагического прошлого. Я была немного простовата для парня с трагическим прошлым.

– Что ты делаешь?

Я не сразу подняла глаза на звук голоса Мартина. Я дочитала абзац, после чего посмотрела вверх, удерживая палец на том месте, где остановилась.

Он был одет в плавки, и он был мокрый, капельки воды стекали по его груди. Он выглядел супер горячо. Однако была видна только правая сторона его тела, поскольку он удерживал дверь. Его рука все еще была на дверной ручке, подавшись чуточку в сторону, он полностью вошел в комнату.

Мои глаза блуждали по его телу, и я позволила себе оценить красоту Мартина Сандеки, словно он был бездушной, холодной статуей. Физически он был великолепным образцом мужчины: косые мышцы живота, длинные конечности. Он был достоин внимания, особенно с тех пор, как я узнала, что у него был – хотя и испорченный – мозг. Воистину он был одним из лучших. Его предки могли похлопать себя по спине.

Небольшой бассейн собрался у его ног, отчего я задалась вопросом, как долго он здесь стоял.

Мои глаза снова поднялись вверх по его телу, и я заметила его сердитое выражение. Он был в ярости.

Я немного вздрогнула от его горячего раздраженного взгляда. Я огляделась вокруг в поисках источника его гнева. И поняла, что я все еще была одна. Поэтому я предположила, что его ярость, должно быть,была направлена на меня.

Но чтобы убедиться, я сказала:

– Кто? Я?

– Да. Ты, – прорычал он, после чего шагнул в комнату, закрыв дверь. – Что ты здесь делаешь?

Я подняла книгу, повернув голову в его сторону.

– Я читаю.

Мартин громко выдохнул, издав еще один рык.

– Я вижу это, Паркер. Но какого хрена ты здесь читаешь?

Я нахмурилась от прозвучавшей ненормативной лексики, мои плечи сжались гармошкой от напряжения. Тогда я поняла, что уже привыкла к его упрямству, приняла это как часть его. Но это было до того, как он оставил меня у входа на вечеринку, куда я не хотела идти, после чего увидела, как он целовал какую-то девушку.

– Это продолжение «Трех Мушкетеров». Я давно собиралась прочитать. Я нашла ее на полке в библиотеке или гостиной, в какой-то непонятной комнате. В этом доме слишком много комнат, даже не знаю, как и половина из них называется. – Мартин стиснул зубы, и у меня сложилось впечатление, будто он хочет задушить меня.

            – Паркер. Это вечеринка. А ты сидишь в прачечной? Читаешь?

Я помедлила с ответом, чтобы убедиться, что не было никакого подвоха. Когда я не нашла ничего плохого в его вопросе, я медленно кивнула.

– Да. Это вечеринка. Я в прачечной читаю.

– Почему? Что с тобой?

Я открыла и закрыла рот, но слова не шли, потому что его вопрос совсем запутал меня. В конце концов, я призналась:

– Мартин, я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать или почему ты расстроен. Я нашла книгу, когда была в комнате, полной книг. Я хотела ее почитать. Так что я взяла ее и нашла тихое место. Почему ты злишься?

Он бросился ко мне, и я безуспешно пыталась бороться, сидя на стиральной машине. Меньше чем за секунду он вырвал книгу из моих рук, бросив ее слева от меня, оперся руками по обе стороны от моих ног, наклонившись вперед.

Я поняла, что из-за него потеряла страницу, на которой читала. Но решила не озвучивать свои жалобы по этому поводу, потому что его глаза были слишком горячими.

Они горели синим пламенем. Я напряглась и, настороженно смотря на него, вздрогнула, когда он поднял руку. Чуточку расслабилась, когда он всего лишь убрал волосы с моего плеча.

Когда он заговорил, его голос был низким, напряженным, словно он старался усмирить свой нрав:

– Я предполагал, что у нас здесь свидание. У нас был уговор.

Я кивнула.

– Да. Я знаю.

– И вместо того, чтобы общаться с людьми и веселиться, ты здесь читаешь книгу.

Я постаралась сохранить ровный и спокойный голос:

– Я веселюсь. Я читаю книгу.

– Ты пытаешься наказать меня за то, что я выиграл наше пари.

Я покачала головой, надеясь, что он увидел бы то, что я была честна в своем отрицании.

– Нет. Я обещала. Мне просто нравится читать.

– Кто приходит на вечеринку, где в твоем распоряжении весь особняк, и читает Дюма в прачечной? Я искал тебя два часа.

Он искал меня? Два часа? Зачем?

– Если ты искал меня, то почему ты мокрый?

– Здесь бассейны с пещерами, я прошел через все, чтобы найти тебя. Ты избегаешь меня.

– Если честно Мартин... – я пожала плечами, – я не думала, что ты это заметил.

– Ты не думала, что я заметил? – прокричал он.

Я вздрогнула.

– Точно.

Он несколько раз моргнул, после чего замер. Черты его лица не менялась, замерев в разгневанном состоянии. Я могла видеть что-то в его глазах: словно наблюдала, как вдалеке собиралась буря. Поэтому я решила объясниться, прежде чем он бы потерял контроль.

– После того как я переоделась, – я указала на бикини, в которое я была одета, – я вышла на помост и увидела, что у тебя и так много забот: у тебя во рту был язык, не твой между прочим, так что я поняла, у тебя все отлично. Ты развлекался, больше не нуждаясь в том, чтобы я сопровождала тебя.

Он вздрогнул, быстро заморгав во время моих объяснений, словно я плеснула ему воды в лицо, и выпрямил спину.

– Ты видела это? – Он, казалось, был удивлен.

Подняв руки, будто сдаюсь, я кивнула и продолжила:

– Но не беспокойся. Я понимаю, что целовать случайных девушек для тебя в порядке вещей. Что я тебе и говорила все это время, мы не совместимы. Поскольку, как я уже говорила – и не в осуждение – я не целуюсь с парнями, которые целуют других девушек. Это не в моих правилах. Поэтому можешь возвращаться к своей девушке. Я останусь здесь, дочитаю не спеша. Но если ты планируешь остаться здесь на ночь, дай мне знать, чтобы я договорилась поехать вместе с Эриком и Сэм или Рэем. Для твоей же безопасности убедись, что простыни чистые. Я слышала, как парень в библиотеке говорил, что у него лишай. Я не спросила, в какой спальне он был.

Мартин сощурил глаза, пока я говорила, скривив рот в печальную линию. Когда я закончила, он поднял взгляд к потолку, едва уловимо покачивая головой; закатил глаза с шепотом:

– Блять.

Я снова вздрогнула от его сквернословия, сморщив нос, вновь посмотрела на выброшенную книгу. Я гадала, как долго продлился бы этот разговор, потому что от проделок Портоса я смеялась до упада.

– Паркер...

Я вернула свой взгляд к нему, он в очередной раз тоже смотрел на меня. Он больше не выглядел рассерженным, теперь он был расстроен.

– Да?

Мартин поднял руку, будто собирался опустить ее на мою ногу, но остановился, когда я напряглась. Он снова выругался. Снова покачал головой и стиснул зубы.

– Слушай, – сказал он, – если бы ты осталась, то увидела бы, как я оттолкнул ее. Она мне не интересна. – Он немного расслабился, и я увидела вспышку обнадеживающей ранимости. Мое сердце яростно забилось в ответ.

Глупое сердце.

Он дотронулся до моей щеки, большим пальцем прочертив линию вдоль челюсти, и добавил:

– Я не заинтересован ни в одной девушке здесь, кроме тебя.

Я сжала губы, чтобы не поморщиться, но, видимо, глаза выдавали мое недоверие, потому что разочарование Мартина усилилось.

Прежде чем он смог продолжить, я прервала его:

– Мартин, даже если я поверила тебе – что вряд ли – это ничего не значит. Ты словно передал меня Рэю, чтобы он подвез меня. Когда мы приехали к этому дому, ты оставил меня. Ты просто ушел и даже не представил меня никому. Ты ушел, будто меня здесь и нет. Я не знаю этих людей, и я ужасна на вечеринках.

Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Так вот из-за чего все это? Ты здесь, потому что тебе не понравилось, что я ушел? Хотя я сделал так, как ты и хотела. Ты сказала, что не хочешь, чтобы я был собственником. Это что, какое-то наказание? Потому что я плохо реагирую на такую выносящую мозг пассивно-агрессивную ерунду.

Несмотря на мое желание оставаться спокойной, эти слова словно разожгли огонь в моей груди, но до сих пор мне удавалось оставаться спокойной. Мой гнев все возрастал, а вместе с ним увеличивалась громкость моего голоса.

– Нет, Мартин. Я не занимаюсь пассивно-агрессивной ерундой и не наказываю людей. Это одно из моих жизненных правил. Я честная. Если что-то расстраивает меня, я говорю об этом. Но для того, чтобы расстроиться, я должна быть удивлена твоим ужасным поведением. То, что ты оставил меня одну в комнате полной незнакомцев, делая сердечно-легочную реанимацию[2]2
  Когда вы дышите в чей-то рот и нажимайте на грудь, чтобы заставить человека дышать, а – сердце биться снова после того, как оно остановилось.


[Закрыть] женской половине вечеринки, не расстроило меня, потому что я не ожидала чего-то большего от тебя.

Настала его очередь вздрагивать. Он втянул воздух, внезапно выпрямившись, его глаза стали холодными, словно сосульки.

– Что, черт возьми, это должно означать?

– Это значит, что ты привык получать все, что ты хочешь или кого ты хочешь, когда ты этого хочешь. Я бы не расстроилась, если бы ты был сейчас наверху, участвуя в оргии с этой группой, у которых лишай. Потому что все это время я знала, что ты придурок, и ты не знаешь, как общаться с приличным людьми.

Он приоткрыл рот и уставился на меня, по-видимому, от моих слов и враждебного тона. Он выглядел так, будто потерял дар речи.

Я не хотела терять самообладание. На самом деле я гордилась тем, как непринужденно я контролировала свою реакцию и никогда не теряла самообладания. Поэтому потеря контроля была раздражающим приобретением после времени, проведенного с придурком Мартином Сандеки.

Наконец он обрел голос. На удивление, он был уже не таким злым.

– Если тебе не нравится, как я обращаюсь с тобой, почему ты позволяешь мне тебя целовать?

– Удобный случай и страсть.

Гхм... это прозвучало язвительно.

Он вздрогнул, словно я ударила его, и отвел взгляд. Из-за его реакции у меня заболело сердце, поэтому я сделала гигантский вздох сожаления.

Слова вырвались сами собой.

– Это не правда. Извини. Мне не стоило этого говорить. Правда...

Он поднял взгляд, и его неприкрытые эмоции заставили меня забыть все. Забыть об осторожности. Совершенно не думая о том, что собиралась сделать, я выдала ему всю горькую правду.

– Ты умный – это факт, у тебя бывают проблески гениальности, что огромная перемена для меня, ты веселый и очаровательный, когда захочешь этого. Со мной ты добрый и уважительный. А еще ты отлично целуешься. Сначала я думала, что это из-за отсутствия у меня опыта, но теперь понимаю, что ты действительно отлично целуешься. Мне нравится целоваться с тобой. Мне нравится, как это ощущается. Я люблю, когда ты прикасаешься ко мне. Но то, что ощущается хорошо, не всегда хорошо для меня, и я не готова оставаться с кем-то, кто иногда обращается со мной хорошо. Лучше я буду одна.

В конце моей незапланированной речи онемение вернулось вновь. Я всматривалась в него, надеясь, что он понял бы, насколько мы были несовместимы, и потянулась за книгой. Все это время я пыталась подавить румянец унижения.

– А теперь, извини меня, Портос такой очаровательный, я хотела бы дочитать эту главу прежде, чем мы уедем.

Мартин переводил взгляд с меня на книгу. Прежде чем я поняла, что происходило, он вырвал книгу у меня из рук и отбросил ее. Я взвизгнула от удивления, но не смогла достать книгу, поскольку он шагнул вперед, заполняя собой все пространство. Он схватил меня за талию, притянув ближе к себе, так, что он оказался у меня между ног, а моя грудь напротив него.

Мой разум, может, и был в шоке, но трусики точно нет. Я резко вдохнула от этого контакта, все скручивалось и затягивалось, словно готовясь к его прикосновениям.

Он долго смотрел на меня, за это время – стыдно признаться – мой пульс подскочил, а тело отреагировало, еще больше прижавшись к нему. Когда он прошептал, его голос был раздраженным и враждебным.

– Послушай меня, одну, блядь, секунду, хорошо?

Я тоже прошептала, но только потому, что он шептал:

– Только если ты перестанешь использовать это слово на букву «Б», словно тебя платят за то, что ты говоришь это.

– Я, блядь, буду говорить те слова, блядь, которые хочу, блядь, говорить, – прошептал он в ответ.

Я покачала головой и сказала, словно обращаясь к другой стиральной машине и паре сушилок вдоль стены.

– И опять же это подтверждает мою точку зрения: ты придурок.

– Кэйтлин, мне это надоело.

– Взаимно, придурок.

– Особенно, когда ты права.

– Ну, ты можешь...– Я замолчала, заморгав от его шокирующих слов. – Постой, что?

Он осматривал мое лицо, пока говорил это, и его тело немного расслабилось. Краем глаза я заметила, как он скользнул рукой вдоль завязок моего бикини, к обнаженной спине.

– Извини, – он опять говорил этим раздражающим шепотом.

Я прищурилась, всматриваясь в него, словно ища обман. Помимо этого я пыталась игнорировать волну мурашек по коже там, где его ладони соприкасались с моей спиной, и порхающих бабочек в животе.

Красивый, как дьявол, мужчина мог стать самым мощным оружием.

Секунды тикали,пока мы неотрывно смотрели друг на друга. Я задумалась,выглядела ли я также враждебно, как и он.

Я ответила:

– Ты знаешь, за что извиняешься?

– Да, – опять ворчание.

– И за что же?

– За то, что я бросил тебя, когда мы пришли сюда. Я должен был быть рядом с тобой и не позволять Даниэль приближаться ко мне, не тогда, когда мы вместе.

Мой мозг запнулся на слове вместе, и я в замешательстве нахмурилась от такого точного списка.

– Эти внезапные извинения как чудо.

Он стиснул зубы.

– Ты серьезно собираешься отчитывать меня за извинения?

Я покачала головой.

– Нет. Нет. Я принимаю твои извинения. Спасибо.

Его глаза метались между моими, в итоге опустившись на мои губы.

– Теперь твоя очередь.

– Моя очередь?

– Твоя очередь извинится.

Мои брови подскочили на дюйм вверх.

– За что я должна извиниться?

– За то, что всегда думаешь, что я мудак.

Настала моя очередь пялиться на него, пока он молчал, приближая подбородок ко мне, наши рты оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.

– Я не оставлю тебя, потому что я пытался быть придурком. Хотел дать тебе пространство. Думал, если я немного отступлю, а потом найду тебя... чтобы ты поняла, что я доверяю тебе. Я не знаю, как быть рядом с тобой, не будучи при этом собственником, потому что каждый раз, когда парни смотрят на тебя, я хочу поотрывать им головы. До этого я никогда не ходил на вечеринки с кем-то. Я не знаю этих ваших девчачьих правил. Это в новинку для меня. Я не целовал Даниэль. Она поцеловала меня, а я оттолкнул ее, а ты, по-видимому, уже ушла, когда несколько секунд спустя я сказал ей, что не заинтересован.

Мой рот открылся и снова закрылся. Я была в шоке. Его слова шокировали меня.

Он еще не закончил.

– Ты пообещала мне, что дашь этому шанс. Но ты уже составила обо мне свое мнение. Сидеть здесь, избегать меня – это не попытка. Увидеть, что другая девчонка целует меня, и уйти– это не попытка. Ожидать только худшего от меня – это не попытка. Либо ты делаешь это по-настоящему, либо отказывайся от своих обещаний. Но не сваливай все на меня. Я тебе не чертов ясновидящий.

Я пробормотала, ошеломленная:

– Хорошо, извини. Извини, что ожидаю от тебя худшего. Мне не следовало этого делать.

– Извинения приняты. Теперь поцелуй меня.

Я уклонилась от его губ, упираясь ладонями в его грудь.

– Постой, подожди минутку. Я не знаю. Что ты хочешь от меня? Мне пойти и вырвать этой девчонке волосы?

– Да, – заявил он решительно, вместе с этим кивая головой и опустив взгляд к моей груди. Маленькие треугольнички едва прикрывали грудь; я чувствовала себя так, словно на мне были декоративные накладки на соски с ниточками. Казалось, Мартин любит и ненавидит мое бикини, потому что он издал расстроенный, разочарованный звук и поднял на меня взгляд. – Да, если это имеет для тебя значение.

– Мартин... Я... – Я покачала головой, затрудняясь найти правильные слова. Они закрылись в шкафчиках в моем мозгу, маленькие негодяи.

Наконец я справилась:

– Мне не нравится это. Я не вступаю в гонку, которую мне не выиграть.

Его руки двигались по моей спине, большим пальцем вырисовывая кружочки на моих ребрах, щекоча меня, прикасаясь ко мне, чувствуя меня.

– Тебе определенно стоило побороться с ней. Она плохой борец. Она предпочитает правую сторону.

Я рассмеялась, поскольку то, что он сказал, было нелепо и смешно, и с облегчением увидела, что даже после нашего грубого обмена любезностями, он пытался снять напряжение юмором.

– Это не то, что я имела в виду. Я смогла бы ее вырубить. Она же днями ничего не ест, бедняжка.

– Тогда, что ты имела в виду? Потому что ты единственная лодка в этой регате.

Я покачала головой, чувствуя себя одновременно слабой и сильной, и всем, что между.

– Я не знаю, как это делается. Я из девушек, которые изящно выглядят, не из тех, кто дерется за парня на вечеринке. Не тогда, когда моя конкурентка супермодель.

Взгляд Мартина был серьезный и строгий, а его палец замер на моей коже.

– Если бы мне нужна была супермодель, я бы не был здесь с тобой.

Я сморщилась от этих слов. С одной стороны, это звучало как комплимент, но с другой – как оскорбление. У меня не было никаких иллюзий насчёт моей внешности, но для моих ушей его заявление звучало как, если бы он хотел кого-то красивого, то он бы не был со мной. Я знала, что неправильно и несправедливо искажать его слова, поэтому выбросила это испорченное толкование в помойку, где ему и место... Но моё сердце замерло.

Он зарычал и закатил глаза.

– Это не... вышло неправильно. Я имею в виду, да, конечно, я хочу быть с кем-то красивым.

Но ты гораздо больше, чем это. Зачем мне ялик для гонки с восемью людьми? Незачем.

– Алик?

– Ялик. Лодка с одним гребцом и двумя вёслами. Гоночная лодка с восемью людьми всегда побеждает ялик.

Я покосилась на него и коротко кивнула, зажала губы между зубами, стараясь не смеяться над его мужественной гребной аналогией. Я дала ему знать, что поняла суть его слов и не собиралась держать его в заложниках этого разговора.

Он продолжил:

– Но мне нужно, чтобы ты сражалась, а не изящно уходила от проблемы. Когда ты хочешь что-то, ты сражаешься за это.

Я опустила взгляд к его шее, глядя на то, как он глотнул. Я глубоко вздохнула, не зная, как поступить и что сказать. Не так я представляла себе наш разговор.

– Посмотри на меня, – потребовал он, и я послушалась.

– Когда ты чего-то хочешь, то должна бороться за это, – повторял он, усиливая давление рук на моем теле, тем самым показывая мне, что хотел меня, что боролся бы за меня.

Потом он спросил:

– Ты хочешь меня?

Я потрясенно уставилась на него, в уме я уже сформулировала свой ответ, но медлила. Я чувствовала, что если бы призналась Мартину в том, как хотела его, это дало бы ему власть надо мной, а я была не готова уступать.

Должно быть, он заметил мою борьбу с самой собой, потому что прежде, чем я смогла что-то сказать, он предложил:

– Тебе не обязательно отвечать прямо сейчас. Скажешь, когда будешь готова, хорошо?

Я кивнула, прерывисто вздыхая.

– Мартин...

– Шшш, просто... просто послушай меня. – Он облизал губы, его рот был всего в нескольких дюймах от меня. Его глаза сказали мне, что он был заинтересован во мне, а язык его тела показал мне, что он говорил правду. Может, я и не была газелью, но его тело хотело меня.

В итоге он продолжил соблазнительным шепотом:

– Возможно, ты права. Может, я не знаю, как обращаться с людьми. Но я правда думаю, то что сказал... твою мать, я хочу тебя. Ты мне нравишься. Я весь твой. Я не лжец, я делаю все от меня зависящее. Пойди мне навстречу.

Я кивнула, больше не чувствуя онемения.

Я поняла о его намерениях по глазам, прежде чем он переместился, и я замерла в предвкушении. Он скользнул рукой по моим ребрам до самой шеи и потянул за веревочку, удерживающую мой топ. Он отклонился всего на дюйм в сторону, тут же осуществив задуманное, и маленькие треугольнички упали, обнажая меня.

– Мне нужно прикоснуться к тебе, – сказал он, прежде чем прикоснулся ко мне, поглаживая, массируя.

Я вздохнула, выгнув спину, полностью предлагая себя его мозолистым рукам.

– Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне, – прошептала я, задыхаясь. Пальцами он потянул за сосок, посылая жидкий огонь прямо к моему центру.

Наклонив голову, он укусил меня за шею, после чего осторожно поцеловал укусы, оставленные им вчера.

– Мне нравится это. Мне нравится видеть мои отметины на тебе.

Костяшками пальцев он задевал жесткие пики. Я пыталась сильнее прижаться к нему, я нуждалась в его поглаживаниях, не легких, сводящих с ума, и дразнящих руках.

Он проник языком в мое ухо, отчего я задрожала, пока его горячее дыхание не опалило мою щеку и шею.

– Я хочу попробовать тебя.

Словно вспышка, изображения мысли промелькнули у меня в голове, заставив меня застонать. Мартин встал на колени, опустив рот на мой центр, полизывая, потягивая, посасывая, будто дегустируя, пока я полулежала на стиральной машинке, его глаза не отрывались от меня. Темная, сошедшая с ума от удовольствия часть меня была одержима этой фантазией.

– Ох, пожалуйста, да, – задыхалась я. Я потеряла всякую гордость.

Он усмехнулся. Это звучало порочно, хрипло и действительно грешно. Неудивительно, порочный и грешный Мартин Сандеки. Отчаявшись от потребностей моего тела, я прикоснулась пальцами к его груди, потом ниже, к его животу и еще ниже к материалу его купальных шорт.

Он ошеломленно вздохнул, и я почувствовала, как он стал твердым и вытянулся, когда я взяла его в руку и сжала. Ощущение его твердости и толщины привело меня в восторг. Это была жадная часть его, вызывающая всплеск силы, увеличивающая мой сексуальный импульс.

– Трахни меня, – выдохнул он с закрытыми глазами, совершая бедрами грубые и дикие движения.

– Удивлен? – спросила я. Я сама была удивлена своей смелостью.

Он рассмеялся, это был напряженный и мучительный звук.

– Тебе нужно остановиться, – сказал он, прижимаясь полностью к моей руке.

– Или что?

– Или я кончу на твои сиськи.

Я думала об этом. Видела что-то подобное в порно. Тогда я съежилась от того, как это выглядело грязно. Но с Мартином это звучало сексуально. Не видела в этом проблемы.

– Хорошо.

– Не говори, если на самом деле не думаешь так.– Он выглядел восхитительным, диким, и я знала, он пытался контролировать этот темный импульс, брать не спрашивая.

– Я серьезно.

Зарычав, он накрыл мой рот своим, словно пожирая меня губами и языком, отчаянно, почти разъяренно. Он скинул шорты, положив одну руку туда, где я сжимала его. Направляя меня, он делал грубые толчки. Я почувствовала, как он вздрогнул, его рот оторвался от меня, он судорожно вздохнул и выдохнул.

– Блядь, блядь, блядь... – сказал он.

– Назови меня по имени, – прошептала я. Все время слышать слово "блядь" уже действовало мне на нервы. Поэтому я решила предложить ему альтернативу. – Скажи вместо этого Кэйтлин.

Его глаза заблестели. Его бедра прижались к моей ладони, челюсти были сжаты, когда он прорычал:

– Кэйтлин.

Я улыбнулась. Из-за моей улыбки он застонал. Его голова упала мне на плечо, а руки сжимали мою задницу.

Он повторял:

– Кэйтлин, Кэйтлин, Кэйтлин... – Если честно, меня это завело. И вскоре я тяжело дышала.

Он отпустил одну руку, вернувшись к моей груди, грубо схватив и сжав, при этом кусая меня за плечо своими острыми зубами и продолжая толкаться в мою руку.

– О Господи, Кэйтлин.– Он уже почти не контролировал свои слова. Все его мышцы напряглись. Его захват на моем теле был такой сильный, казалось, останутся синяки, и я наконец поняла, что люди имели в виду говоря: «Развалился прямо в руках».

Потому что Мартин разваливался на части в моих руках. И да, одна часть его разлилась у меня на груди. В основном, он разваливался на части везде, кроме моих рук. Я ахнула, не готовая к такому, после чего рассмеялась своему удивлению.

Конечно, я видела порно и сам момент выстрела. Но сперма Мартина – ее казалось намного больше чем то, что я видела в грязных фильмах.

Его дыхание было неровным, он повис на мне, его хватка ослабла, он перестал дрожать и теперь тяжело дышал. Я гладила его по спине от лопаток до основания позвоночника и обратно. Я почувствовала и услышала его удовлетворенный вздох. Я делала это снова и снова, успокаивая его.

Он оставлял поцелуи на моем плече, пока его сердцебиение не успокоилось.

– Я не знаю, что делать, – внезапно сказала я, озвучивая свои мысли.

Он напрягся – совсем чуть-чуть – и отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Ты не знаешь, что делать с чем?

– С тобой... – Я медлила, чувствуя себя неловко. Это было странно, я не возражала сделать это, но мне противно было говорить об этом. Я прочистила горло, решившись, что я не какая-то там простушка. Поэтому я смело сказала:

– Я не думала, что твой эякулят так сильно выстрелит.

Он выгнул брови и улыбнулся мне удивленной, озорной улыбкой.

– Мой эякулят?

– Да. Словно пушечный взрыв со спермой и тут, и здесь очень много. Везде.

Мартин удивленно рассмеялся, смотря на меня так, словно я странная и удивительная.

Но потом он внезапно успокоился и спросил:

– Тебе... Тебе неприятно? – Он передвинулся, собираясь взять одну из мочалок, сложенных на столе.

– Нет. Не особо. Немного прохладно.

Он уставился на меня. Я смотрела на него в ответ. Я не знала, что мне следовало делать, стоило ли отпустить его пенис, потому что я все еще держала его в руке. Я попыталась снова его погладить. Он вздрогнул, отскочил и тяжело сглотнул.

– Кэйтлин, нет, нет, не делай этого.

– Извини. Я не хотела... Просто я не знаю, что делать после... – Он выдохнул, положив руки на бедра и опустив подбородок, но я успела заметить его улыбку. Тем временем я сделала то, что сделал бы любой в этой ситуации. Я откинулась на стиральную машину и рассматривала его, потому что Мартин Сандеки был обнаженным. Он был полностью голый. Он безумно красивый. Я же не была идиоткой, чтобы не воспользоваться таким моментом.

Я вздохнула, а затем закусила губу, потому что по-прежнему была возбуждена, а он был голый. Отличный образ перед сном.

Он поднял голову на звук, его глаза с желанием двигались по моему телу. Должно быть, он заметил, что я смотрела на него так же, потому что усмехнулся. Мартин не спеша подошёл ко мне, схватил полотенце и вытер мои живот и грудь, уделяя им больше времени и заботы, чем необходимо.

В какой-то момент его старательной помощи я начала чувствовать смущение – не потому, что стыдилась своего тела – а потому что не привыкла быть под пристальным вниманием. Не привыкла, чтобы на меня голую смотрели с желанием или вообще. Я всегда была скромной, и поэтому, когда он швырнул грязное полотенце на пол, я двинулась, чтобы прикрыть своё тело.

Мартин перехватил мои руки, накрыв своими, останавливая мои попытки.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь прикрыться.

– Почему?

– Потому... – Я оглядела комнату, чувствуя себя неловко, затем честно ответила: – Потому что не привыкла к такому: выставлять себя на обозрение.

Мартин отпустил мою руку, и я всё-таки завязала верх купальника, но затем он сунул пальцы в чашечки моего бикини, массируя, лаская, овладевая, словно говоря, что его не волновало, что я прикрылась. Он мог прикасаться к моему телу, как пожелал. Это смущало меня, потому что приводило в восторг. Я чувствовала себя в его власти, и мне нравилось это. Он нависал надо мной, изучал меня весь такой высокий, сильный, мощный... и голый.

– У тебя самая восхитительная грудь, – прошептал он, затем набросился на мои губы, его язык спешил их попробовать.

– Да? Самая? – Я задыхалась.

Я чувствовала, что его ухмылка вернулась.

– Да. Самая.

– Восхитительная?

– И вкусная?

– Правда? У них есть вкус?

– Да. Вкус Кэйтлин, а сейчас еще и Мартина. Интересно, а каково все остальное на вкус.

Мои глаза метнулись в сторону двери, за которой оглушительный шум от вечеринки постепенно затихал, едва прорываясь в маленький мирок, который мы создали в прачечной. Глубоко вздохнув, я проглотила свое желание. Я и так вышла далеко из своей зоны комфорта, достаточно для одной ночи. Мне было нужно время подумать и перестроиться.