Текст книги "Друзей не выбирают...(СИ)"

Автор книги: Овсей Фрейдзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

  Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,

  Кто не помнит утех, не прощает обид...

  Как нужна для жемчужины полная тьма-

  Так страдания нужны для души и ума.

  (Омар Хаям)

  Глава 1

  Наташа, аккуратно отодвинула штору, следом откатила в сторону французское окно и боком протиснулась наружу.

  Усевшись в плетённое садовое кресло, небрежно кинула на деревянную столешницу сигареты с зажигалкой, возле пепельницы уже полной окурков.

  Длинные пальцы привычными быстрыми движениями вскрыли новую пачку «Парламента», несколько нервных щелчков зажигалки и сизый табачный дымок кольцами поплыл к небу.

  Сделав две жадные затяжки, прищуренными от дыма глазами, оглядела маленький уютный дворик – широкая бетонная дорожка опоясывала фасад дома, на таком же покрытии стоял столик с креслами, на одном из которых сидела Наташа.

  Привыкла она к этому особняку, участку, к размеренной жизни почти без всяких забот и проблем, а теперь всё придётся менять в этой грёбанной жизни.

  Конечно, Верка заверяла, что будет очень рада жить вместе с ней на одних квадратных метрах, разделяя на двоих быт и общение, которого у них за последние годы так не хватало.

  Наивная!

  Не понимает, одно дело приезжать друг к другу в гости, бакланить по телефону – делиться накипевшим, давать часто ненужные советы и постоянно укорять друг друга в охладевающем с годами внимании. Совсем другой коленкор маячить каждый день на виду и подлаживаться под определённое настроение.

  Эх, Верка, Верка!

  Откуда у неё может быть хорошим настроение, когда безвозвратно пропала основа основ, – надёжная опора, которая на протяжении стольких лет давала ей чувствовать себя уверенной, нужной и главное, любимой...Да, прошло уже пять лет, когда они с Офером в срочном порядке, вынуждены были покинуть Чили и перебраться в Израиль, надеясь на чудо-медицину, которая спасёт от страшной коварной болезни её сильного телом и духом, такого необходимого ей несравненного мужа.

  Ну, куда там... и двух месяцев не прошло со дня возвращения на Родину – Офер истаял и его не стало.

  Рак уже находился в такой стадии, что ни одна медицина не могла уже помочь.

  Наташа тыльной стороной ладони вытерла набежавшую слезу и, затушив в переполненной пепельнице сигарету, вытащила из пачки следующую:

  – Мам, ты опять смалишь, как паровоз?

  Наташа от неожиданности вздрогнула.

  – Патрисия, ты можешь так сделать меня заикой!

  Что за привычка возникать без предупреждения?

  – Мамочка, может мне надо было послать факс, чтобы сообщить тебе о возвращении из школы?

  – А, вот, язвить не обязательно.

  – А, вот, курить столько, точно не обязательно!

  Девушка, быстро подойдя к матери, решительно вырвала из её пальцев едва начатую сигарету и брезгливо морщась, раздавила её в переполненной окурками пепельнице.

  – Мама, это ты сейчас столько накурила?

  – Нет, моя девочка, я вчера вечером забыла навести здесь порядок, только чашки от кофе унесла.

  – Мам, а кто этот симпатичный мужчина, с которым ты так долго разговаривала, мне показалось, что вы с ним давно знакомы?

  Девушка увидела, как по лицу женщины пробежали тени, одна сменяя другую и ей трудно было понять, чего в них было больше – хорошего или плохого...

  Она бесцеремонно уселась к матери на колени и обняла её за шею:

  – Мам, он тебе нравится?

  Наташа засмеялась и начала тискать свою повзрослевшую дочь, которая захихикала от щекотки.

  – Мам, ну, мам, перестань!

  Ты, прямо делаешь так, как папа, когда я была маленькой!

  – Патрик, моя Патрусенька, это Галь – бывший муж тёти Веры, отец Гевера и самый лучший друг в юности твоего отца.

  – Мам, ну, почему ты всё время зовёшь Габриэля Гевером, ещё понимаю Габи. а, то Гевер, чёрт знает, что за имя?!

  – Так, коровка, слазь с колен, раздавишь, вон какая вымахала.

  – В тебя и в папу – что, мне не в кого?!

  Наташа вздохнула:

  – Есть в кого, есть!

  И, без промедления:

  – Послушай, моя девочка, ты у меня уже достаточно взрослая, а поделиться мне больше не с кем, поэтому давай решать вместе – через неделю тётя Вера возвращается домой её контракт с Нью-йоркским университетом заканчивается, поэтому в срочном порядке мы должны определиться в вопросе о месте проживания...

  – Мам, но ведь годик мы спокойно можем пожить здесь, ведь мне надо окончить школу, а потом, когда пойду в армию, тогда и будем решать этот жилищный вопрос.

  – Нет, двум стареющим одиноким бабам, вроде нас с Веркой, не следует жить под одной крышей, тем более, нам с тобой придётся здесь находиться в роли бедных родственников.

  Сама знаешь, что у нас есть отличная квартира в Ришоне, только надо турнуть оттуда жильцов.

  – Но, мамочка, ведь мне остался только один двенадцатый класс, давай хоть годик перекантуемся здесь, ведь места хоть отбавляй.

  – Вера тоже такого же мнения, а у меня почему-то к этому душа не лежит и всё!

  – Мамуль, но ведь вы с тётей Верой такие закадычные подружки с огромным стажем – ты ведь столько много хорошего про неё рассказывала...

  – Патрусик, мы тогда были молодыми, горячими, готовыми на всевозможные перемены и маленькие девичьи подвиги...

  – А, что теперь старые?

  – Золотая моя дурушка!

  Мы не старые – мы потасканные и замордованные подлючей жизнью, обе без мужей и с взрослеющими детьми, от которых с каждым годом проблем не становится меньше...

  Девушка вскочила на ноги и подбоченись стала напротив матери:

  – Какие у тебя со мной проблемы – что учусь плохо, на наркотики подсела, с пацанами тягаюсь?...

  Наташа вслед за дочерью встала на ноги и прижала к себе тоненькую стройную фигурку уже вполне развитой девушки с достаточно объёмной грудью и оформившимися не широкими, но округлыми бёдрами.

  Мать вгляделась в её лицо – глаза напоминали два горящих костерка, переливаясь от темно коричневого до жгуче чёрного цвета, тонкий небольшой носик, чуть раскосые глаза под пушистыми махровыми ресницами, стрелки бровей взлетали кверху и густые смолистого оттенка волосы вьющимися прядями спадали на плечи, лопатки и почти до самой поясницы.

  – Мама, почему ты так смотришь на меня?

  – Как смотрю?

  – Как будто изучаешь или сравниваешь с кем-то...

  – Нет, что ты, моя хорошая, я любуюсь тобой!

  – Вот, не пойму, почему вы с папой не завели ещё одного малыша?

  Я бы так хотела иметь братика или сестричку, а то всё одна и одна, и ты трясёшься надо мной, как над хрустальной посудой...

  – Глупенькая, зато, всё достаётся тебе – любовь, внимание, наряды...

  – Мам, плевать я хотела на эти наряды и измучившее меня внимание, а любви у тебя бы хватило ещё ни на одного ребёночка!

  Наташа не весело рассмеялась:

  – Вот, выдаёшь, может мне сейчас расстараться?

  – А почему нет, в наше время сорок лет – это ещё далеко не предел.

  У нас в классе есть девочка – у неё только что родилась сестричка.

  Мама Ронит вышла второй раз замуж и осчастливила нового мужа доченькой!

  – Пат, ты хочешь, чтобы я второй раз вышла замуж?

  В больших голубых глазах матери дочь увидела такое удивление, что впору было рассмеяться, что она и сделала.

  – Мам, мам, а почему и нет – вот бы тебе такого дяденьку, как этот Галь, у меня бы получился очень даже красивенький братик...

  – Патрисия, закрой рот, тебя не останови, так натрындишь такого, что нормальному человеку и в мозги не придёт!

  – Значит, я не нормальная, но не могу видеть, как ты всё время тайком плачешь!

  Глава 2

  Закончился трансатлантический длительный перелёт Нью-Йорк – Тель-Авив, и, самолёт, покружившись над городом, застучал шасси по бетонному полю.

  Вера облегчённо выдохнула, расстегнула ремень безопасности, подняв руки кверху, сладко потянулась:

  – Ну, слава богу, прибыли!

  – А, то, мама, ты в чём-то сомневалась?

  Вера повернулась к сыну:

  – Нет, с чего ты взял, просто так надоел этот полёт, да, и соскучилась я здорово по Израилю, Наташке, Гиле и своему Техниону!

  – Думаешь, я не соскучился?!

  Можно подумать, что для меня Израиль чужая страна и по бабушке я не скучаю, а ты хотела оставить меня в Америке!?

  – Хотела, конечно, хотела!

  Тебе через месяц исполнится девятнадцать, за плечами курс коллежа, а ты, бросаешь всё и летишь в Израиль, где тебя через парочку месяцев заберут в армию, а у нас в стране так беспокойно...

  – Мам, и это мне говоришь ты, так любящая свою страну?

  – Гевер, при чём тут моя любовь к стране, когда вопрос касается твоего будущего и даже жизни...

  – Мам, сколько тебе ещё раз повторять – мне не нравится, как ты меня называешь, я Габриэль и давай на этом поставим точку!

  – Ладно, ладно, Габи, я же привыкла так тебя называть с пелёнок, мог бы и не заметить мою оплошность.

  – Проехали, лучше скажи – нас будет встречать папа?

  – Нет, мы договорились по телефону с Наташей, она нас встретит...

  – Мама, ты когда-нибудь расскажешь мне, какая чёрная кошка между вами пробежала, из-за которой я всю жизнь должен между вами изворачиваться?

  – Сынок, все летние каникулы, пока мы были в Штатах, ты летал в Израиль, жил у бабушки Гили, общался с отцом, сколько твоей и его душе было угодно, какие у тебя ко мне претензии?

  – Какие спрашиваешь?

  В чёрных глазах парня заблестели огоньки гнева:

  – Я не уверен, что могла быть такая причина, что два любящих человека в одночасье расстались, лишив годовалого ребёнка нормальной семьи, и при этом, до сих пор остаётесь одинокими, как будто храня себя друг для друга...

  – Габик, поговори на эту тему лучше со своим отцом, бери свой ноутбук и пошли на выход.

  Вера видела, что сын остался не удовлетворён их разговором – тему, поднятую им уже не в первый раз, она всячески избегала, не желая обсуждать этот вопрос ни с кем, даже с подругой Наташей.

  Ту, она сразу же увидела, как только прошли паспортный контроль и с коляской выкатились в зал ожидания.

  Подруга шла к ней навстречу, как всегда стремительной походкой – её, по-прежнему, длинные стройные ноги облегали модные джинсы с дырками на коленях, а подтянутый животик, украшала флегматичная майка на тонких бретельках, выгодно подчёркивая маленькую изящную грудь.

  Рядом с долговязой Наташей, быстро двигалась девушка – полная противоположность матери, начиная от цвета волос и глаз, продолжая характерной спортивной фигурой, походкой... остро напоминая Вере определённых людей из прошлой жизни.

  – О, госпожа профессорша, ты за пять лет нисколько не изменилась!

  Подруги буквально упали друг к другу в объятия.

  – Наташка, задушишь, я чуть живая после этого сумасшедшего полёта!

  – Не прибедняйся, у тебя энергии хватит ещё на сто твоих космических аппаратов, раз на мужиков тратить не хочешь!

  – Наташа, что-то я и о твоих ухажёрах не получала информацию?!

  Острые шпильки застряли в душах у молодых женщин.

  Подруги, не сговариваясь, одновременно повернулись в сторону своих детей – парень с девушкой не могли отвести друг от друга глаз, вспоминая и изучая, знакомые по детству лица и, похоже, мгновенно влюбляясь.

  Вера встретилась взглядом с Наташей – у обеих в зрачках заплясал страх.

  – Ну, молодёжь, хватайте коляску и вперёд, дома налюбуетесь друг другом, а здесь вам не набережная для свиданий.

  Патрисия укоризненно посмотрела на мать и, передёрнув плечами, взялась за ручку коляски, на которой уже лежали ладони парня.

  – Тётя Наташа, вы когда-нибудь повзрослеете?

  – Успею Габичек, успею, а пока погнали к машине.

  Наташа уверенно вывела джип на трассу и повернула на север.

  Вера, сидя рядом с водителем, неожиданно переключилась в мыслях на много лет назад...

  После драматического для них расставания с Галем, она полностью отдалась учебе в Технионе и воспитанию сына.

  В этом нелёгком в моральном и материальном плане этапе жизни, она стойко выдержала навалившиеся на неё удары судьбы.

  Очень помогла в этом глубокая загруженность, связанная с очередным космическим проектом профессора Зива.

  Многомесячная кропотливая работа принесла ей, в конце концов, кроме занятости и интереса, достаточно крупную сумму денег и место преподавателя в том же учебном заведении, где она обучалась.

  К этому времени, благородный Галь, перевёл на её счёт половину суммы, вырученной за проданную их Тель-Авивскую квартиру.

  Он не желал слушать возражения, опираясь на законы Израиля и сделал её вполне кредитоспособной.

  Имея хорошую преподавательскую зарплату в Технионе, плюс, все свалившиеся на неё деньги, Вера по совету Гили прикупила достаточно дорогую и комфортабельную виллу, но не там, где проживала мать Галя, а в невдалеке от Хайфы в очень даже престижном посёлке среди живописной природы.

  Боже мой, как бежит время – ей уже через парочку месяцев стукнет сорок один!

  – Верка, ты где?

  Уже полчаса катим, а ты не словечка, будто язык проглотила или нечего рассказать!?

  – Натаха, так и, правда, нечего – пять лет в Штатах пролетели, как пять дней...

  Наташа сбавила голос:

  – А, что подходящего претендента на твоё шикарное тело так и не нашла?

  – Так, я ведь не искала, а желающие были, но мне этого не надо, сыта до конца жизни!

  – Вот, дурища, была ей, ею и осталась!

  Вера внимательно всмотрелась в бледное лицо подруги:

  – А ты?

  – У меня был Офер, а сейчас есть Патрисия...

  И вдруг рассмеялась:

  – Давай, подруга, серьёзный разговор перенесём на вечер, а то сзади молодёжь чего-то приумолкла.

  Приняв душ, Вера вышла во двор, где за столиком в клубах табачного дыма сидела Наташа.

  Напротив, неё на столе стояла бутылка вина и лёгкая сервировка с холодными закусками.

  – Что, Наташенька, мы с тобой по бабьи или по девичьи, как в былые годы всласть почирикаем или займёмся обыкновенным пьянством?

  – Почирикаем, почирикаем... куришь?

  – В принципе, нет, но за компанию могу испортить сигаретку.

  Вера прикурила от услужливо подставленной к её сигарете зажигалки и пустила струйку дыма:

  – Натаха, почему так всегда получается, чем реже видимся, тем меньше есть о чём поговорить или тяжелей начинать разговор?

  – Да, ладно будет тебе философствовать, начнём и ещё как!

  Тем хватает, первая коснётся нашего проживания на твоей вилле...

  – Наташка, прекрати, а то рассержусь и покусаю!

  – Кто это покусает мою маму?

  Вышедшая на двор Патрисия, обняла сзади за плечи Веру и посмотрела на мать.

  – Мамуль, как ты посмотришь на то, если мы с Габи одолжим твою тачку и прокатимся в Хайфу, а вы пока здесь покусаетесь?

  Вера подняла голову и посмотрела на стоящего рядом с девушкой сына:

  – Сынок, тут совсем другое движение и дороги, чем в Америке...

  – Верка, пусть едут себе, а нам и, правда, надо будет перетереть много тёрок и желательно без свидетелей.

  Дуй молодёжь, только без глупостей!

  – Тётя Наташа, обязуюсь напоить Пати виски, наколоть героином и в виде дров доставить на прежнее место!

  – Этого, как раз я не боюсь – Патрисия у меня девочка серьёзная, не в мать.

  Габриэль вытянулся по стойке смирно и отрапортовал:

  – Обязуюсь, оберегать девушку от посягательств хулиганов и приставак, выполняя роль старшего брата!

  Вношу ясность – я обладатель чёрного пояса по каратэ и к тому же владею многими другими видами восточных единоборств, включая также крав мага!

  – Иди, идите уже, роль старшего брата тебе очень даже подходит...

  Взгляды матерей встретились и обе одновременно опустили глаза.

  Подруги слушали, как перед главным входом на виллу завёлся мотор джипа, а вскоре, за поворотом утих ровный звук удаляющегося автомобиля.

  Наташа загасила в пепельнице очередную сигарету и взяла в руки штопор!

  – Ну, подруга, начнём наш банкет, переходящий в дебаты, а на повестке дня скопилось очень много не решённых вопросов, а сегодня, похоже, возникли новые!

  – Наташка, у меня сердце заходится – мы с тобой должны всё сделать, чтобы помешать произойти инцесту.

  – Что ты предлагаешь?

  – Рассказать детям всю правду.

  Наташа уверенным жестом разлила вино по бокалам и один из них взяла в руку.

  – Верка, прежде чем давать совет хорошенько подумай, что последует за ним – ведь тебе придётся, тогда сообщить всю правду Галю и не забудь, мы с тобой ещё повязаны словом с Офирой.

  Сечёшь или ещё что-нибудь объяснить?

  Подруги молча, не спеша, тянули вино, оттягивая продолжение разговора.

  – Ну, а если мы и вправду сгущаем краски и принимаем дружеские отношения молодых людей за проявления любовных чувств, тем более, они только повстречались, а в детстве виделись крайне редко и не питали по отношению друг к другу совершенно никаких поползновений, ведь разница в возрасте тогда ощущалась не так, как сегодня.

  – Всё правильно говоришь, моя умненькая профессорша, но в твоём голосе что-то чувствуется неуверенность, а у меня с первого взгляда на них закрался страх и почему-то не проходит.

  Давай ещё по бокальчику, может прояснится в мозгах?

  После второй дозы вина лица у подруг раскраснелись, и они приналегли на закуски.

  – Вер, хорош жрать, тебя, что в той Америке совсем не кормили?

  И Наташа, ехидно улыбаясь, протянула свой бокал навстречу Вериному.

  – Верка, мне все эти пять лет тебя здорово не хватало!

  – Натаха, скажу тебе честно, мне так надоели домогания Галя, что я решила все эти пять лет не показываться в Израиле, придумывая всякие причины для тебя и моих близких.

  – А, как они там?

  Вера пьяно рассмеялась.

  – А, как они могут быть... – зимой и летом одним цветом...

  Папа с мамой вышли на пенсию и дальше работать не захотели, хотя Любаша, наверное, была бы не против.

  Сама, моя сестричка, никак не может угомониться, всё хочет кому-то доказать, что не боги горшки обжигают – так она высказалась про меня.

  Муженёк её, после того, как его извоз приказал долго жить, подрядился в маклеры, а сама сестрица держит русский деликатесный магазин и скупает недвижимость – папа мне по телефону говорил, что уже третью квартиру прибомбила, включая свою, но, не считая той, что они приобрели для Руслана, который уже женился и, похоже, звёзд с неба не хватает за спиной у пробивных родителей.

  – А, почему ты не прилетела на похороны Абрама?

  – Натаха, Гевер, тьфу ты, Габриэль в это время находился там на летних каникулах, а на сами похороны я всё равно бы не успела, а лишний раз встречаться с Галем не хочу!

  – А знаешь, после того, как стало известно, что ты возвращаешься домой, он заходил ко мне.

  – Зачем?

  – Так, посидели, поболтали, повспоминали... ведь у нас есть, что вспомнить, это ты забыла, как он устроил романтическую встречу с тобой в Эйлате, как мы ходили вчетвером в русский ресторан, когда мой медведь чуть не растоптал всех танцующих...

  – Наташка, прекрати, я сама всё хорошо помню, но и не забыла, что на нашей семейной кровати, он трахал Офиру и зачал с ней Патрисию!

  – Заткнись, чтобы никогда, ты слышишь, никогда, ты этого больше не произносила вслух, поняла!

  – Я-то поняла и прошу прощения, но и ты пойми, не навязывай мне больше никогда этого предателя, похоронившего мою святую к нему любовь!

  – Вер, я тебя очень прошу, не возражай – съеду я от тебя – мы ведь уже с тобой две взрослые дамы, испорченные этой блядской жизнью, лучше мы будем иногда встречаться, потихоньку квасить и без шума обсуждать подлючую текучку жизни...

  – Натаха, прости меня, я погорячилась.

  Не лезь на рожон, ведь Патрисии остался последний год в школе, Габик через два месяца, скорей всего, загремит в армию, а у меня до начала учебного года, есть ещё почти полгода, и будет свободное время.

  Знаешь, что я придумала – а давай, сгоняем с тобой куда-нибудь в загранку?

  Хочешь в Китай, можно в Индию или Таиланд?

  – Верунь, не шибучись, ты же знаешь, что я на тебя зла никогда не таю.

  Просто, я тебе должна объяснить, что после ухода Офера, я не вижу интереса в своей жизни.

  У меня осталась только одна отрада – моя дочь.

  Зачем тебе каждый день видеть перед собой мою унылую физиономию, нюхать табачный дым и обсуждать без конца одни и те же проблемы?

  Глаза у Веры увлажнились.

  – Натаха, но почему ты себя заживо хоронишь?

  Ведь ты ещё могла бы удачно выйти замуж и даже попробовать родить самостоятельно...

  – Верка, тебя послать или сама пойдёшь?

  Наташа откуда-то из-за спины достала вторую бутылку вина.

  – Так, вот, она горькая правда – ты не хочешь заводить себе другого мужика после того, как твой красавчик тебя променял на другую... – повторяю твои слова.

  Мне же советуешь озаботится другим членом, после мужика, от которого кроме любви, доброго отношения и терпения к своей сумасбродной жёнушке, я ничего не видела!

  Есть у тебя что-нибудь к этому добавить?

  – Есть, давай выпьем, помянем Офера, а за ним Абрама, а следом наши угробленные молодые жизни!

  Очень быстро и вторая бутылка показала донышко.

  – Натаха, изобрази ещё раз фокус – вытащи из-за спины новую бутылочку...

  – Как делать не хрена, ведь на повестке дня, одна хуйня!

  И подруги залились смехом.

  – Наташка, ну, давай с тобой махнём в Таиланд...

  – Ты чего баба, сдурела?

  Туда же только мужики гоняют потрахаться с сикилявочками без возраста и пола.

  Давай, лучше махнём в Скандинавию к викингам, не потрахают, так хоть размерами восхитят!

  – Наташка, я уже вообще забыла, что это такое, а ты за пять лет тоже, наверное, отвыкла?

  – Ха, отвыкла... даже во сне не вижу.

  После смерти Офера, наверное, стала фригидной, не один сукин сын не вызывает у меня прилива в трусиках.

  – А я вижу во сне и даже кончаю и так кончаю, что утром от головной боли на стены лезу...

   – Не поняла, кого видишь?

  Женщины встретились взглядами.

  – Прости Верка, прости, какая ты дура!

  – Знаю Наташка, знаю, но ничего с собой поделать не могу – и другого не надо, и этого простить никак не получается!

  – Четвёртую доставать?

  – Нет, Наташок, не надо, вино уже не поможет забыться, да и дети, слышишь, подъехали.

  Лучше скажи, пока они не зашли в дом – так и сидишь в мэрии в отделе по связям с выходцами из Латинской Америки и, наверное, получаешь гроши?

  – Да, а зачем мне другое, на Патрисию остались денежки от Офера, я их не трачу, а мне хватает – никуда не хожу, не езжу, а шмотья столько навезла из Чили, что на всю жизнь хватит, если пузо не наращу.

  Вер, я тебе джип могу вернуть хоть сегодня, уже приглядела себе не плохую тачку со вторых рук...

  – Подруга, не валяй дурака, на кой мне нужен этот потасканный джип, пользуйся сколько тебе угодно...

  А, знаешь, что, ты же девушка практически свободная – покатай меня пока я себе новое средство передвижения закажу, пока оно дойдёт до Израиля и прочее, пройдёт месяца два, а потом, скину тебе эту тачку за десятку, пойдёт?

  – Ты хотела сказать за сотку?

  – Я сказала то, что хотела – за десятку и баста, возражений не принимаю, а вот согласия на то, что повозишь меня в ближайшие два месяца, не услышала?

  – Покатаю, покатаю и сама поездишь, когда надо будет, я же на работу только два раза в неделю на парочку часиков подскакиваю – не так уж и много латиносов приезжают в Израиль.

   Из салона раздался весёлый голос девушки:

  – Мы тут на цыпочках заходим, а нас встречает дым коромыслом, банкет ещё в разгаре.

  Молодые люди вышли во двор.

  – Ой, мама, я тебя такую пьяную ещё не видел!

  – Габриэль, молчать, я встретилась со своей лучшей подругой, что, не имею права выпить с ней!

  Правда, Наташа?

  – Правда, правда, а самая главная, что мы сейчас идём спать, а завтра...

  Вера перебила:

  – Наташок, завтра поедем на кладбище к Оферу...

  Глава 4

  Прошло две недели, как Вера с сыном вернулись из Штатов в Израиль, но до сих пор Галю не удалось с ней повстречаться.

  Нет, не совсем так – сын по доброте душевной подсказал отцу, что мать в определённое время, в один из будних дней, должна будет появиться в Хайфском Технионе и он, вспомнив свои навыки оперативного работника полиции, незаметно выследил Веру и сопровождал до того момента, пока она не свернула к своему дому.

  При виде издали бывшей жены сердце начало бурно колотиться в грудной клетке и не утихало до тех пор, пока джип Веры не свернул с трассы и помчался в сторону посёлка, где находился её особняк, в котором он недавно побывал, завернув в гости к Наташе.

  Нельзя сказать, что Вера совсем не изменилась за эти почти восемнадцать лет, как они расстались – она по-прежнему стройна, грациозна, но светло-русые волосы уже не струятся по плечам, а в модной стрижке с красноватым оттенком аккуратно обрамляют горделивую голову.

  Страшно даже подумать, что с того момента, как крайне раздосадованная жена, узнав о вероломной измене мужа, покинула их квартиру в Тель-Авиве, они никогда больше с глазу на глаз не встречались.

  Телефонные переговоры, касающиеся развода и отношений его с сыном, всегда носили только деловой характер без всякого проявления эмоций и обсуждения текущей их частной жизни.

  Конечно, он с помощью Интернета, был хорошо осведомлён об успехах в карьерной и научной области молодого перспективного профессора Вероники Бенет и в душе радовался за бывшую жену, воспринимая все её достижения, как личные.

  С первой их встречи в рейсовом автобусе двадцать два года назад и до сегодняшнего дня он не мог забыть невообразимой глубокой синевы глаза некогда своей Веруш, которой под напором взбесившихся мужских гормонов и вселившегося в него чёрта, нагло изменил с влюблённой в него Офирой.

  До сих пор ему трудно было до конца осознать, как тогда случилось такое, что он променял любимую жену под напором страсти горячей девушки.

  Где та девушка!?

  И с кем сегодня он!?

  Про себя вопрос был риторическим – живёт в невдалеке от Тель-Авива в тихом посёлке в небольшом стареньком домике, где его всё устраивает, кроме того, что у него нет жены – хозяйки этого жилища и претендентки на его тело, средства, а главное, на его душу и мысли.

  Сейчас в его жизни возник повзрослевший сын, с которым у него сложились очень даже не плохие отношения.

  Понятное дело, что отпрыск не много уделит родителю внимания, а только до тех пор, пока у него не появится постоянная девушка или, когда отец, в чём-то не согласиться с юношей, а такое может произойти в любой момент – естественное противостояние родителей и детей...

  Ну, а теперь о той девушке, сломавшей его любовь, жизнь и надежду на спокойную старость в обществе женщины навечно поселившейся в его душе...

  После того, как он объявил Офире, что у них никого совместного будущего не будет, она ещё долго бомбардировала его телефон и искала личных встреч, но, поняв, что он не преклонен, вдруг куда-то исчезла, уволившись с работы в ШАБАКе, куда досель так яростно рвалась.

  За прошедшие с тех пор годы, а без малого утекло уже восемнадцать лет, они изредка встречались, но раскланивались, как бывшие сослуживцы, обмениваясь ничего не значащими вопросами – как дела?!

  Как известно уши не заткнёшь, поэтому ему было известно, что Офира вышла замуж за одного сотрудника их ведомства, закончила юридический факультет и работает нынче в городском суде Тель-Авива.

  Родила трёх детей и её считают добродетельной женой и матерью.

  Офира, Офира, что ты наделала с моей жизнью и моей любовью?!

  Даже покойный отец, сам в молодости и в более зрелые годы, слывший азартным ходоком до похотливых баб, и тот возмущался поведением сына, обвиняя того в том, что он не просто переспал с подвернувшимся объектом, а нагло привёл девушку в свою квартиру и предался разврату на семейном ложе.

  Осуждающие глаза матери, до сих пор буравят его насквозь, ведь Веруш по-прежнему принимают в её доме с любовью, словно к дочери!

  Нет, на сей раз он не будет взирать издали на жизнь Веры, а постарается сделать всё возможное и от него зависящее, чтобы вернуть себе женщину, любовью которой когда-то пренебрег.

  Галь, взглянул на часы – до конца рабочего дня оставалось около часа, а надо было ещё отдать нужные распоряжения сотрудникам, непосредственно касающиеся участившихся в стране случаям, проникновения с территорий террористов с колющими и режущими предметами, старающихся ценой собственной жизни, поразить военнослужащих и мирных граждан Израиля.

  Затем, они встречаются с сыном и едут на все выходные к его матери – к бабушке любимого внука.

  Галь чертыхнулся – из-за этой напряжёнки в работе он за две недели, как Габриэль вернулся из Штатов, ни разу ещё не виделся с ним, а только разговаривал по телефону.

  Быстро отдав нужные распоряжения заместителю, заведующей отделом по борьбе с терроризмом, вышел на парковочную площадку и выехал в город, где его поджидал сын возле заранее договоренного места.

  Шестнадцать лет прошло с тех пор, как он избавился от специализированного под инвалидов автомобиля и пересел в обыкновенную машину.

  После последней операции и реабилитации, полностью все функции опорно-двигательного аппарата не восстановились, но теперь он легко передвигался на своих ногах, опираясь на палочку – одна нога так и осталась мало чувствительной, но это уже была ерунда, по сравнению с полным параличом нижних конечностей.

  Притормозив возле кафе, где его должен был ожидать Габриэль, он увидел сына в компании симпатичной стройной девушки.

  – Привет, папа!

  Мы с Патрисией едем вместе с тобой к бабушке.

  Парень открыл перед девушкой заднюю дверцу автомобиля, а сам занялся размещением спортивной сумки в багажном отделении.

  Юная особа устроилась на сиденье и откинула шикарные длинные чёрные волосы на лопатки:

  – Здравствуйте, а я вас видела в гостях у моей мамы!

  – Так, значит, мне представляться не имеет смысла, но кто твоя мама?

  Девушка рассмеялась.

  – Ты, наверное, не обратил на меня внимание, когда около месяца назад приходил к Наташе – это и есть моя мама.

  Галь развернулся и внимательно посмотрел на девушку – нет, она ничем не напоминала Наташу и мало чем походила на Офера, хотя что-то смутно знакомое угадывалось в лице юной особы, с задорной улыбкой, глядевшей на него сквозь пушистые ресницы чёрных с коричневым отливом чуть раскосых глаз.

  – Ты, Патрисия?!

  – Да, мне про вас очень много рассказывал папа, про вашу крепкую мужскую дружбу и некоторые детали вашей опасной работы, где ты получил страшное ранение!

  – Прости, девочка, но я тебя не узнал, ведь встречался с тобой в жизни очень редко и то, когда ты была совсем маленькой.

  – А мне Габи сказал, что ты и сейчас большой командир в ШАБАКе!

  – Ну, раз Габи сказал, значит, так и есть, но это большой секрет, договорились?

  В разговор вмешался, присевший рядом с отцом Габриэль:

  – Папа, но ведь это не тайна, где и кем ты работаешь?

  – Нет, но и кричать на каждом шагу об этом не следует.

   – Замётано!

  Пати, ты умеешь хранить тайны?