Текст книги "Булочка (СИ)"

Автор книги: Марьяна Верховодко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Но все же. Пусть и близок конец этого „мы“, это не финальные главы романа. В течение 13 лет они будут пополняться, продолжаться. Он исполнит мою сказку (только мою и только для меня, а иначе, я как ведьма говорю, проблем он не оберется; для других пусть другие сказки думает, придурок). Он сам сказал, что когда мы расстанемся уже в этом году, то временами он все же не сможет сдержать себя, будет пытаться узнать что-нибудь про меня через Аню, пытаться узнать, как я. Временами он будет дико скучать, осознавая, что ему действительно нужна именно я. Та самая.

Сейчас мы отталкиваем друг друга. Он – специально, я – случайно. Я уже не чувствую к нему чего-то бурного. Я даже не злюсь на него сильно. Наконец, его усердные попытки задушить меня дают свои плоды. Я начинаю охладевать вконец. Его проверки на прочность не смогли сломать меня. Но его равнодушие, даже напускное, делает своё дело.

Это один из шипов этого букета чувств.

Со мной легко было совладать, легко быть счастливым. Я девушка ведь, черт дери, все понимаю! И я знаю, что могу создать идеальный неидеально-интересный мир. Прекрасный. И не быть „борщом“ („борщ“ по жаргону Л – идеальная скучная девушка; для меня было оскорблением). Просто он был ещё ребёнком, чтобы это понять. А для другого я так открываться не собиралась.

Ты ведь уже задушил меня, да? Я не знаю пока».

Как-то раз я встретила его в перископе Маши, той самой его подруги. Это было внезапно и волнующе, потому что это был период, когда он «исчез» на неделю.

– Она пришла! Пришла! – заверещала Маша, глядя в камеру и видя мой никнейм.

– Кто? – скучающе поинтересовался Л. Они шли с пробного экзамена.

– Подруга твоя!

– Какая подруга? – тут же нахмурился и подошел ближе к экрану.

– У тебя что, подруг много? Твоя единственная! По жизни.

Маша довольно улыбалась в камеру. Мое лицо в этот момент вытянулось, как баклажан. У Л тут же включился режим «придурок». Он стал куда-то убегать, кого-то догонять, строить из себя крутого пацана, а при этом крутиться как бы случайно в районе камеры и красоваться маленькой игрушкой из Kinder, что я ему подарила на Новый год. Курит падла. Я выключила перископ, а спустя час он мне написал, чтобы быть проигноренным до следующего дня.

С начала января я писала ему письма. На бумаге. Не столько ради него, сколько ради себя. Выписывалась. Освобождала свои чувства через бумагу. Он же пропадал, а мысли мои копились и требовали излияния. К концу января у меня была уже весомая стопочка исписанной всеми видами моего почерка бумаги. Я собиралась ему их подарить при встрече, потому что в них я вкладывала часть себя. Он знал о них, ему было любопытно… А мне выгодно. Ведь куда проще было требовать встречу под предлогом, что я хочу ему отдать письма, а не получить подарок, который, правда, он должен был мне взамен.

Пришел февраль. Л объявился, все было более-менее хорошо. Общались, смеялись, я собиралась ехать в Брест 13 февраля. В преддверии дня Святого Валентина. Он, конечно же, был против, но мне перечить было бесполезно, пройденный этап. За пару дней я покупаю билет, сообщаю об это ему и вроде бы даже не слышу сильного сопротивления, так, чисто «ну ты и сарделька тупая», но начинаю чувствовать, что-то, что меня терзает с осени, дозревает, готовится выпрыгнуть из-за кулис и уже показаться воочию.

И это что-то не заставляет себя больше ждать.

====== Глава 2/8 ======

Среда. Звонок на мобильный телефон. Девять вечера.

– Алло.

– Алло. Здравствуйте, вас беспокоит мама Л. Знаешь такого мальчика?

– О, здравствуйте. Да, знаю.

– Он сейчас рядом?

– Э-э, нет.

– А если честно?

– Его нет сейчас рядом.

–…С ним после школы нет связи. Я беспокоюсь…

– Он пропал?

– Нет, просто не берет трубку, и я не знаю, где он и что с ним…

– Знаете, на мои звонки он тоже не отвечает.

– Ты звонила?

– Да.

– Понятно, я волнуюсь. А ты вообще в Минске или Бресте?

– В Минске.

– А он не может ехать к тебе?

– Хм, думаю, нет.

– Подумай. Был у вас такой разговор?

– Ну-у… был, но он сказал, что это бред и я уверена, что нет…

– Ясно, ладно, извини за беспокойство.

– Э-э, до свидания.

Это было совсем неожиданно.

Ближе к полночи Л сам перезвонил. Все уже было хорошо, его нашли и вкатали заслуженных люлей. Он был обескуражен не меньше меня: каким образом его родители нашли мой номер и откуда они столько знают? Мы и раньше знали, что они отдаленно в курсе меня, но чтобы аж до телефонных номеров… Мы очень долго обсуждали это и рассматривали картинку со всех сторон. Когда эта тема изжила себя я, конечно же, возмущено поинтересовалась, где он был. Л сказал, что приехал его один очень хороший друг из Польши, и они были в отеле. Он сразу же заверил, что это действительно просто друг и ничего не было. Девушка – друг. Я не дура, я сразу поняла, что к чему, тем более я прекрасно знала, что только рядом с «друзьями» он выключал телефон. Но он так усердно убеждал: все невинно – что я даже не стала акцентировать внимание. Черт с ним.

И черт с подарками. За пару дней до этого мне стало все равно и на них, а это значило, что материальная сторона, если не считать концерт, меня больше не удерживала, эмоциональная же составляющая держалась на волоске.. Что касается концерта – при великом желании у меня оставалось время, чтобы грамотно решить вопрос перепродажи билетов. Когда я купила билет в Брест было только два пути: первый – я еду рвать, второй – решать вопрос недопонимания. Оставалось лишь доделать дела.

Спустя день я сообщаю Л о приезде, тем же вечером мне на аск приходит вопрос:

«Здравствуй, Марьяна. Извини, что приходится писать тебе, не знаю правильно ли, но это касается молодого человека, к которому ты собираешься в эту субботу, думаю, догадываешься. Если он говорит тебе, что любит, дай мне знать, я уйду. Захочешь поговорить – буду рада. Думаю, тебе есть, что сказать».

И подпись профиля «ни дать ни взять».

Естественно, я сразу полезла искать хоть какие-то подсказки. Внутри всё сжалось, стало жарко. Я осознавала, вот оно! Не параноик я. Мало что было понятно, но одно было однозначно: поездка в Брест обещала быть веселой.

Я ответила: «Хорошо, напиши мне в вк».

Через десять минут пришел новый вопрос: «Не нужно вк, можем здесь?»

«Хорошо, тогда для начала скажи свое имя».

«В том-то и дело, я бы не хотела, чтобы ты знала мое имя».

«Так нечестно, я не смогу тебе ответить на все твои вопросы :) Откуда ты знаешь, что я еду в Брест? И… В каких ты отношениях с ним?)»

Накатили эмоции. Меня безумно трясло в тот момент. Где-то внутри становилось больно и горько. Слезы готовы были оросить щеки, но я быстро взяла себя в руки. Теперь они ни к чему.

«Прости. Правда, я давно хотела поговорить с тобой, да все как-то не по себе было. Он должен был поговорить с тобой на Новый год, не знаю сделал ли он это».

Новый год… Да, перед той встречей он был очень подозрителен. А когда приехал у него на лбу было написано, что он стыдится каких-то своих мыслей, просит прощения. И когда мы прощались, он говорил так, будто мы уже не встретимся.

Пара вопросов утеряна.

«Надеюсь, он о нашем разговоре не узнает?» – снова спросил аноним.

«Думаю, нет. Ты ведь его девушка, да?» – к чему ходить вокруг да около?

После этого моего вопроса последовала большая паузы, за которую я успела выяснить, кто она. От меня не так просто скрыться или спрятаться. За один запрос я узнала все. Назовем ее Ж. По фотографиям сложно было сказать, насколько она красива. На половине снимков не хватало половины лица, в полный рост не было ни одной. Приходилось собирать по частям с фотографий цельного человека. Прямые и пышные каштановые волосы, гладкая здоровая кожа, необычный разрез глаз, выразительные, но непривлекательные губы. Музыкальный вкус – та самая группа, на которую приобрели билеты. Красивые картинки, утонченный вкус, своя реальность, романтичность. Скрытность.

«Да, но если вам прекрасно, то лучше тебе стать ей».

Как же больно.

«Ж, конспиратор из тебя никакой. Давай в личные сообщения».

Через минуту мы стали переписываться в личных сообщениях, а чуть позже уже разговаривать по телефону, так как обсудить нужно было много всего.

Выяснилось самое горькое – Он лгал мне три месяца. ТРИ, мать его, месяца. И именно в эти три месяца я думала, что у нас все более-менее ладно. Именно в период этих месяцев было так много приятного. Я так хотела считать.

Л встречался с ней с седьмого ноября... Разряд электричества пронзил тело. Первого – он был со мной и обещал, что ни с кем больше не будет близок, а через неделю, через семь дней начал отношения с другой. Ж ему в оправдание сказала, что он сдерживал обещание до января. По крайней мере с ней.

Она знала обо мне. С самого начала знала. Он представлял меня как друга, но она понимала, что всё было не совсем так. О том, что мы спим узнала только в конце того же января. Я становилось их яблоком раздора (знаете, у меня, видимо, судьба такая), они даже из-за этого часто переставали общаться. Она много пила, когда так выходило. Ж была натурой крайне чувственной. Она глубоко переживала все, что происходило. Наблюдала за мной, многое узнавала от него, и я по разговору слышала, что она действительно знала очень многое обо мне, то что знали единицы.

Я про нее знала тоже. Совсем чуть-чуть, но знала. Мне Л ее представлял тоже как подругу, учащуюся в Польше в колледже. Ей на тот момент уже было 18, она была близким другом Л, и он предупреждал, чтобы я даже не думала ревновать. Я и не ревновала, ведь последний раз он упоминал её в ноябре.

Л нагло лгал обеим. У него даже была своя очерёдность общения с нами. По вечерам он звонил сначала ей, они ссорились, и он звонил мне. А потом изредка снова ей. По выходным он, дав слово, не приезжал ко мне, потому что приезжала из Польши домой она. И в тот день, когда мне позвонила его мама, он был в отеле с ней. Она подтвердила, что они спали. Всплыло много таких моментов…

Чувствовала ли я себя униженной? Не совсем то слово, но да. Было ли мне обидно? Снова не совсем то, но – в общем, да . Больно? Минуты две.

Несмотря на всё это, она мне очень понравилась. Я не испытывала ни капли неприязни к ней, считая чудом. С ней было легко, интересно общаться. Единственное, чего я не понимала: почему, будучи в курсе всего, она так долго молчала? Почему не написала мне раньше? Зачем ждала, причиняя себе боль?..

Мы говорили долго. Было очень познавательно.

Мы договорились кинуть его вместе. Она должна была просто исчезнуь, а я-таки съездить в Брест и поставить помпезную точку. Я, хоть и хотелось, не могла уйти тихо: статус стервы надо было поддерживать. К тому же нужно было отомстить и за нее. Ж была слабее меня духом и бесконечно любила его, тем не менее, она была не силах больше терпеть эту ложь и обман. Возможно, так на нее повлияли мои слова и решительность.

Как только наша беседа перешла с формата сообщений на разговор, никаких эмоций не оставалось, лишь спокойствие, отвращение к Л и… и, собственно, всё. Все остальные чувства будто испарились. Голова радостно снова захватывала трон, тело чуть гудело от напряжения, а внутри, там где раньше шли бои, был штиль, будто ничего и не произошло. Только где-то на задворках торжествовала интуиция: «А я предупреждала!»

Знала, знала, молодец. Предупреждала – я была готова. А вот к тому, что Л окажется даже хуже, чем я головой предполагала, я была не совсем готова. Но спонтанность у меня в крови, а трудности лишь красят.

====== Глава 2/9 ======

Это произошло ночью того же дня. Он позвонил ей. Ласковый такой, милый. Ж не хотела с ним разговаривать и послала под предлогом «голова болит». Теперь мы обе ждали, когда он позвонит мне. Не пришло и минуты, как мой телефон завибрировал.

Наша главная задача состояла в том, чтобы до субботы он ничего не узнал. Трудно было быть милой с человеком, который на этот момент был тебе противен. Меня тошнило от него. Он отговаривал меня приезжать (Л, кстати, скинул Ж мое сообщение с прикрепленной фотографией билетов, так она и узнала о моем приезде). Был сначала груб, но потом его переклинило, и он вновь стал лапочкой. Как на зло. Что, впрочем, не помешало мне избавиться от него в течение получаса. Но именно в этот день он был уперт, и абонент Чмо вновь требовал к себе внимания. Тогда пришлось-таки с ним говорить. Все это время я параллельно переписывалась с Ж. Л рычал: его бесило, что мне приходили сообщения в такое позднее время. Кайф было осознавать, что теперь уже он не догадывался, что это была «его» Ж.

Мы проверяли его. Она звонила ему, пока он говорил со мной. Он сбрасывал, а со мной разговаривал, будто ничего и не происходило. Ночь для всех была бессонной. Мы до пяти утра говорили и при этом так мило и гадко. Я все шутила: «Да у тебя же девушка есть!» Он смеялся, но убеждал, что это вздор, нет такой. Я «случайно» вспоминала о всяких двойственных теперь моментах, невзначай переспрашивала о событиях, о которых знала теперь правду. Л не скупился во лжи и недоговорках. Как же меня это все бесило.

Но особенно меня бесил тот факт, что я на него не была обижена. Я не знаю как и почему, но я не испытывала сильной обиды и ненависти. Точнее нет, испытывала, но она прошла буквально через полчаса. Потом я его презирала и желала поговорить, но не убить.

Убить его я захотела на следующий день, когда мои знакомые парни, которым я случайно рассказала о ситуации, потому что выговориться надо было, а лучшим подругам рассказывать было рано, захотели поехать со мной и вкопать его в землю заживо. Их злость передалась мне, и вот, наконец, прибыл нужный настрой. Но все же была среди них одна моя подруга, которая, услышав речь, как я его брошу, скептически покачала головой и сказала, что мы не разойдемся. Это подорвало мою уверенность.

– Ты его не кинешь. Ты влюблена, сильно привязана к нему и не обижена сильно. И он тебя не кинет. Ты ему нравишься, ему с тобой комфортно.

Я кричала, чтобы она наоборот подбодрила меня, а она лишь качала головой. Засранка. Тяжело в такие моменты без нужного настроя.

Ну и черт с ним. Я все равно была прекрасна и бодра. Единственное, что смущало – я больше ничего не ела. Вообще. Меня трясло, колотило полночи, на нервах я скинула полтора килограмма, в школе чуть в обморок от истощения не упала, адски болели ноги, но я все равно оставалась шикарной.

Ночью он мне снова позвонил, хотя чудесно знал, что я специально отсыпаюсь перед поездом. Вновь убедительно, очень убедительно отговаривал. Пошел даже на крайние меры, но меня и они не остановили (ага, щас, буду я еще деньги терять из-за каких-то слов). В часа два ночи я послала его на небо за звездочкой, чтобы хотя бы немного поспать, ведь в пять надо было вставать. Он, как и обещал, позвонил в пять утра, но я не слышала и не ответила. Отчасти специально. Перезвонила, как вышла с дома. Он сказал, что я все-таки редкостная дурочка и что, как он меня убеждал постоянно, мы не встретимся. Л постоянно говорил, что не станет меня встречать, не станет со мной гулять, у него дела, он уедет, поеду я сразу домой. Наивный индюк, будто я завишу от него. Естественно, он никуда не уедет и не кинет меня одну.

Пока я ехала в поезде, мы переписывались, у меня было отличное настроение, и я уже тогда разочарованно понимала, что нет, я не смогу его бросить. Вдруг тревожное сообщение написала Ж: «Не знаю, правильно ли это все. Что сделано, то сделано. Удачи :)» И не брала трубку. Я стала беспокоиться, я очень переживала за эту девушку.

На вокзале меня никто не встретил, чему я почему-то обрадовалась. Иногда по мне можно легко заметить, что я о чем-то или о ком-что переживаю. И такое волнение помогают скрыть или вовсе устранить магазины. Я гуляла по городу среди толп влюбленных, что искали подарок на праздник, мне сразу стало легко и весело. Я совсем не думала о нем, о ней. Выключила все в своей голове и просто гуляла. Через полчаса мне позвонил Л.

– Где ты? – ух, какой обеспокоенный.

– Ха, – меры моему самодовольству не было придела. – Около ТЦ «Гранд».

– И куда ты идешь?

– На Советскую.

– Даже не думай, я просто интересуюсь твоим маршрутом.

«Дите», – подытожила мысленно я, хитро улыбаясь. Знала же, что так будет, но продолжала гулять, где попало и никуда не торопилась. Он позвонил снова. Затем еще раз. И еще. Искал меня. Я гуляла, и Л все никак не мог словить меня. В конечном итоге он просто сдался и сказал стать на одном месте и никуда не уходить. Я как раз была около самого пафосного их кинотеатра, трейлеры выходящих фильмов были мне интересны, поэтому я так и сделала.

Я снова видела, как Л подошел ко мне сзади. Я всегда знаю, когда он приходит. Витрины, отражающие поверхности, звуки, шум толпы и шаги… Я всегда знаю. Единственное, что я не знала, это как вести себя и как реагировать. Он резко подтянул меня к себе, и мы обнялись, поцеловались и снова обнялись. Он был в сером пальто, которое за теплоту вряд ли отвечало, но за отличный вид так точно. Волосы чуть стали длиннее, отчего прическа еще моднее, нос от холода краснее. В его тоже покрасневших руках был остывший латте для меня. Хмык, какая забота. Мы снова поцеловались, я немного отпила кофе и оставила в сторону, подняв смеющийся взгляд на него и тут же стерев улыбку со своего лица. Лучше б я, сука, помаду до этого стерла! Купила новую помаду в магазине за полчаса до этого и решила испробовать. Дура! Вечно забываю стереть ее перед нашей встречей. У него вокруг губ были огромные разводы «ультрамодных новых темных оттенков вишни и вина». А по опыту знаю, что у обладательницы этих «ультрамодных новых темных оттенков вишни и вина» были не чуть не меньше. Краям глаза скользнула по отражающимся поверхностям и поняла, что все снова очень плохо. Ну ничему жизнь не учит!

Кое-как стерев разводы от поцелуев, мы снова были вместе. Я веселилась, Л тоже был рад меня видеть, хоть и сначала отнекивался. Потом его прорвало, и он рассказал, как утром после репетиции вальса поехал сразу же на вокзал, чтобы меня встретить. Сидел, ждал, так как прогадал со временем, проголодался, пошел на завтрак с другом в кафе, а потом психанул и не вернулся на вокзал. В коем-то веке, кто она вообще такая, чтобы сам индюк Л ее встречал? Все это время он сидел в том кафе, ждал, когда «глупая Булочка» позвонит ему, а она, коза такая, даже не думала о нем. Друг ушел, Л чувствовал себя идиотом (почему «чувствовал»?) и тогда уже стал искать меня. Успел по пути еще и в кофейню за кофе зайти.

Это все было очень забавно и мило, пока я вдруг снова не вспомнила о Ж. Если я не могла до нее дозвониться, то может Л знал, как с ней связаться? Я волновалась, поэтому не стала ждать вечера, чтобы вывалить весь разговор под конец и уехать без обратного пути (я все еще надеялась его бросить). Я прямо спросила, как она. Л в страхе и удивление уставился на меня.

– Как ты узнала о Ж?

– Потом расскажу. Где она и что с ней? Она тебе писала?

Я не помню, что мы говорили. После того, как я услышала, что с ней ничего не может случиться, а не отвечает она просто потому что у нее телефона нет (тогда как я с ней разговаривала?), моя память перестала работать, как надо.

Я только помню, что дальше я делала то, что нормальный человек бы вряд ли стал делать: я его целовала и обнимала. Он не понимал, что происходит. Л был в полной растерянности, даже страхе. А я смеялась, обвивала его шею руками и целовала. Мне было весело, я не ощущала ничего плохого. Я наслаждалась его замешательством. Я получала кайф. Он видел это и от этого ему было еще больше не по себе. Я уводила тему, пытаясь оставить все на потом, игриво смеялась, и в один момент он просто в ужасе воскликнул:

– Ты знаешь, что я тебя предал. Ты знаешь о Ж! Почему ты меня целуешь и обнимаешь? Зачем ты приехала? Я тебя не понимаю!

Пха, будто кто-то мог понять.

Я ему отвечала прямо, что приехала кинуть его. Что месть надо подавать горячей. И что на все вопросы по данной теме я отвечу потом, вечером, а пока мы идем гулять. Бескомпромиссно. Я никогда не была в Брестской крепости, поэтому Л предложил мне сходить туда. Это было далековато, надо было с центра выходить за город, но тем лучше. Мы шли и разговаривали. Все же пришлось кратко рассказать частично обо всем. Ему было тяжело, мне – легко. Меня-то ничего не грызло. Л был поражен, подстрелен. Ему было стыдно, действительно стыдно и плохо. Наверное, все же лучше ему было, если бы я истерила и кричала, обвиняя его во всех смертных грехах, как все нормальные девушки, а не шутила, стебала его и задевала высказываниями или комментариями этой истории. А может и хуже. Да мне все равно было, больше не беспокоило, что он там себе чувствует.

Л не мог смотреть мне в глаза. Был поддавлен, задет, смешан с дерьмом и сам это чудесно осознавал. Был дном, и я четко указала ему на это, смеясь и целуя. При этом мы шли, и наш разговор был весьма мил и продуктивен.

Он боялся, что эта такая месть. Он ждал, когда я его задушу. Ждал, что сейчас прямо я его брошу. Или хуже: сделаю день идеальным, заново влюблю в себя, а вечером, уже в поезде, скажу, что это была всего лишь игра и он мне больше не нужен. Я не отрицала, что хочу его бросить, но я бы так не поступила, хотя его предположения были классными. Я даже запомнила парочку, пригодятся для кого-нибудь из подруг.

Ладно, мы очень долго шли до крепости. Где-то час еще сидели на пустой остановке, и все обсуждали. Много говорили, много рассказывали. Я узнала, что есть еще и третья (мы догадывались с Ж, но не были уверены). С ней он просто спал. Как обычно у случившегося нашлась и вторая версия. Он запутался в себе и своих чувствах, у него шла череда ссор с родителями, и, вот так удивление, именно в этот день он собирался рассказать мне о Ж. Прям как на Новый год. Но в этот раз я слышала, что он не лукавит. Теперь не было необходимости, хотя ведь хотеть и собираться – это же не делать, верно?

А дальше он сказал, что с Ж был по сути только от того, что она ближе. Она очень хорошая. Даже чересчур. Борщ. Он был ее первым, и, по его версии, тоже только спал. Эх, а я почти поверила, снова ты осекся, дорогой Л. Девушки, которые заключают союз против парня, умнее любого лгуна. Любил он ее, по-своему, но любил и заботился. Был нежен и, набравшись от меня умения писать поэмы, изливался соловьем в сообщениях, хоть (о да, не могла не потешить себя) они были куда короче, чем от него для меня.

– Но она все равно не была моей девушкой! Да, я был с ней, да, спал, но даже речи не было, что мы встречаемся!

О Ж почти никто не знал (не то, что обо мне). Л было стыдно перед ней вдвойне и жаль ее вдвойне. И пока он там снова изводился в страданиях, я считала. Получилось так, что у него было как минимум три девушки на все случаи жизни: я – любовь, которая далеко от него и плохо все, Ж – типа любовь, что рядом, которая была замена меня и физических потребностей, и третья – незнакомка, с которой реально чисто спят. Ха, неплохо устроился кобель. Местами у меня все-таки просыпалась ненависть к этому подонку (особенно после, когда он мне случайно показывал отели, в которых он спал с Ж). Без рукоприкладства не обошлось, от души я его так била, хотелось сделать так же больно, как и мне было. Хотя, черт, он кикбоксер. Он мало того, что ничего не ощущал, кроме укусов, так еще и парировал, и не давал врезать по лицу.

У Ж была еще одна «функция». Она была попыткой сделать мне больно, чтобы я ушла, когда узнаю. А Ж при этом догадывалась и об этом, и том, что если вдруг встанет выбор, то он выберет меня, поэтому она так переживала и грустила. Ну что за дерьмо?

А потом будто все переменилось. Мы гуляли по крепости, нас обоих трясло – это слишком мощное место. Я вцепилась в его руку, он рассказывал о Брестской крепости и что тут было. Я видела тысячи погибших солдат. Мы зашли в тир. Мальчик из военно-патриотического класса проиграл по меткости и владением оружия обычной… Ну ладно, согласна, все было справедливо, у него не было шансов. Особенно повеселило это дядю продавца. Обошли Брестскую крепость вдоль и поперек. Обсуждали все непонимания, было здорово. Шел мелкий дождь, пока мы прятались в арке ворот. На нас озирались все прохожие. Не знаю почему, но мы вечно привлекали внимание. А потом мы шесть часов сидели в каком-то захудалом кафетерии в каком-то странном торговом центре на окраине. Мурлыкали, обнимались и наслаждались друг другом. Дико бесили официантку.

Мне писала Ж. Теперь трудно было уже мне. Было понятно, я ее подвела. И она убивалась, зная, что в те минуты я была с ним. Она знала, что он меня не отпустит, но продолжала спрашивать так, будто все прошло, как надо. Меня крайне редко грызла совесть, и в тот момент ее не могло подавить ничто.

Время уже переваливало за восьмой час и надо было выдвигаться в сторону вокзала (мой родитель благоразумно настоял, чтобы я вернулась в Минск, спасибо ему). Выходя из здания, Л зашел в цветочный и купил мне цветы. Да! Наконец-то! Наконец-то было услышано мое нытье! Как я хотела, чтобы мне подарили цветы! Ирисы. Я великий садовод, поэтому мне потом пришлось специально гуглить, что это за цветы.

Я была словно пьяна, когда мы гуляли по ночному Бресту. Душа пела, я была счастлива. В каком-то подворотне мы танцевали вальс и упивались последними часами. На вокзале училась читать по-немецки. Это было так мило! Я уезжала в крайне хорошем расположение духа. Л, ясный перец, до последнего думал, что сейчас я развернусь и воспользуюсь одним из его планов отшивания. Но еще в Брестской крепости он сказал то, что окончательно меня оставило.

«Пожалуйста… Не уходи»

И я больше не могла. Вместо всего этого мы открыли второй сезон. Второй сезон этой истории. Где все должно быть по-другому. Чаще видеться, чаще общаться, никаких предательств и других «поближе». Вместе!

Жаль, что это все ложь.

====== Глава 3 ======

Новый сезон, да? Все по-новому, да? Ну, хорошо, подождем…

13 февраля я была счастлива, а 14 уже напоминала Выжившего. Или Выжатого. Или Выжженного. Кого угодно, но не счастливую девушку.

Я вновь была в сомнениях. Эмоции отошли, завыла в отчаянии из-за тупой хозяйки голова. Непростая ситуация. Плюс я знала, что Л должен был встретиться с Ж, и пятой точкой чувствовала, что все вновь идет не так.

Обещал, что больше не подведет? Обещал, что больше не сделает больно? Ладно, посмотрим…

Забавно, что только в тот день до меня стало доходить, что он наделал. Только в тот день во мне начинала кипеть обида. Но, черт, я же уже простила, дорогуша, проваливай. Теперь от тебя никакого толка.

Я была одна весь день. Без звонков, сообщений, людей. Когда один, ты видишь четче. И тяжело. Я молила всех богов, чтобы уже ко мне вернулись удача, счастье и веселье на постоянную работу. Я так скучала по ним. Мне было мало этого мимолетного забвения, что он дал мне день назад.

Мы начали новую главу, нет пути обратно. Я не жалела. Я просто переживала, что выбрала непростой путь. Слишком большая ноша.

Но при этом я не тот человек, который будет о чем-то париться очень долго. И все знали об этом. Поэтому никто особо не удивлялся тому, что на людях я была жизнерадостная, искренне сильная и оптимистичная – и это были подлинные эмоции. Как и те, что я испытывала уже оставшись наедине с собой: всплывающая секундная тупая боль, тяжесть, сомнения.

Я не самоубийца. И на те же грабли наступать не собиралась. Но какая-то тупая гордость, наверное, не позволяла мне быстро свернуть с выбранного пути. Поэтому я четко поставила рамки, не сказав ему. До марта. Если ничего не менялось, если Л продолжал подводить и причинять неудобства, то он шел в известном всем направлении. Жестко и однозначно.

А пока нужно было делать все так, чтобы сезон действительно был новым. Новый сезон = новые имена. И долго же я думала, как назвать этого голубчика. Пенек? Сказка? Сезон? Мой человек? У меня был целый список. На который мне очень остроумно ответили: «Ты будешь овощем, а я буду отборным, идеально приготовленным кусочком мяса с ядовитым соусом, что тебя убьет». Ага, щас! Индюком ты будешь, по жизни.

Меня обвиняли в том, что я холодна (но нигде этого не проскальзывало!); я все еще пыталась что-то сделать, и только когда я бросала все, Л начинал чухаться и хоть что-то приятное говорить. Я отвечала взаимностью – и тут же все обрывалось. Он снова дубел.

Л – все-таки был редкостным пнем: он не понимал, чего я хочу, даже когда ему все уже на пальцах разъяснили. Я всегда говорила все прямо, даже про материальное. Как можно было не понимать или так качественно игнорировать?! Также я понимала, что нам нужно было больше точек соприкосновения. Было много понятных только нам шуток, песен, названий, но этот список нужно было обновлять. Я предложила ему прочесть книгу одновременно. Мой взор упал на «Мартин Иден» Джека Лондона. Он отшутился, но я все же книгу начала читать.

Теперь меня стало просто жутко раздражать это его высокомерие.

– Я люблю тебя, несмотря на то, что ты редкостный мудак.

– Люби, я не против (тут хитрое лицо).

– Пошел [цензура], пидр.

Его поведение очень капризной девушки выводило просто чертовски из себя. Он всё чаще говорил так, словно в том, что он меня игнорирует, была моя вина, что это я не уделяю ему времени, что у меня приоритеты не в его пользу расставлены. О-о, раздражало, безумно раздражало! Потому что ни капли не было правдой: я пахала за двоих.

Теперь я ждала чисто концерта. Это был его последний шанс. Наше общение сходило на нет, но это обещание, я надеялась, он сдержит. За пару дней до дня Х он совсем исчез. Мне удалось его выловить в ночь до концерта, но весь наш разговор занял минуту: я сразу спросила, приедет ли он на концерт хотя бы (он говорил, что явится за день-два), он ответил «нет».

Всё. это был финал.

Я ничего ему тогда не сказала. Попрощалась и подняла всех своих ребят, чтобы нашли мне человека на концерт, так как билет пропадает, а человек я не сильно богатый. Я до последнего надеялась, что все же получу в день концерта сообщение: «В поезде», но такого не произошло. Из-за его «нет» все утро и обед были нервными; человек долго не находился. Я была в гневе. Но в итоге тем человеком оказалась та самая Люба, благодаря которой мы когда-то с Л и познакомились. Хех, символично.

Мне не было больно, не было обидно. Я вновь ничего не чувствовала ни хорошего, ни плохого к нему. Лишь желание избавиться от этой истории. Все рвалось. Пришло время окончательно сжигать мосты.

Концерт разочаровал, но настроение оставалось хорошим. Так вообще бывает?! Я во всем разочаровалась, а настроение сохранялось позитивное. Пожалуй, моей нервной системе и сердцу просто надоели любые негативные эмоции, и я просто перестала их воспринимать. Да и не хотелось. Все могло быть в тысячи раз лучше, но и не было так уж плохо в тот момент . У меня начинался сезон веселья. В прямом смысле.