Текст книги "Между Призраком и Зверем (СИ)"
Автор книги: Марьяна Сурикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Конечно.
– Понимаю.
– Что стало поводом для вашего послания? – я чувствовала себя очень неуютно, беседуя с этим живым и активным старичком с очень проницательным взглядом.
– Ну как же... Ах, вас смутило, что я стал действовать сейчас, когда милорд исчез?
– Примерно.
– Дело в том, что воля господина Кериаса сформулирована подобным образом. В случае его исчезновения вы должны получить все причитающееся по заключенному между вами устному соглашению. Здесь не идет речи о гибели, как в завещаниях о разделе имущества. Подобные формулировки хоть и весьма редки, однако встречаются. Учитывая, что прошло немало времени с момента последнего появления милорда в столице и местонахождение его не установлено, несмотря на активные поиски, пришла пора выполнить волю клиента. Надеюсь, я изъясняюсь понятно.
– Да, вполне.
– Прекрасно. Итак, давайте опустим прочие отступления. Я вижу, вы немного нервничаете, вас, бесспорно, ждут дела. Постараемся закончить со всеми формальностями поскорее. Вам, – он вытащил из стола пачку бумаг, – нужно поставить несколько подписей на документах, чтобы получить дом и деньги в полную собственность. Итак, прошу вас...
– Извините, у меня вопрос.
– Да, мадам?
Приказчик с вежливой и вместе с тем бесстрастной улыбкой истинного стряпчего, который немало повидал на своем веку, смотрел на меня, попутно вытягивая нужные бумаги.
– Я могу отказаться?
– Прошу прощения?
– Могу отказаться от этого, эм, наследства?
– В данном случае, леди Миланта, я не имею возможности связаться со своим клиентом, а значит должен исполнить возложенные на меня обязательства. Распоряжаться этим приобретением вы вольны по своему усмотрению.
– Поняла. Тогда я подпишу бумаги.
Приказчик улыбнулся и снова зашуршал листами, сложил их в аккуратную стопочку и подвинул ко мне.
– Благодарю. Только меня интересует еще вот что, какие документы следует подписать, чтобы передать все деньги на благотворительность?
Молчание в ответ было еще более многозначительным, чем вопрос типа: «Я не ослышался». Видимо, первое желание отказаться от дара Кериаса приказчик не воспринял всерьез. Однако когда я заговорила о конкретных формальностях, старый приказчик заметно растерялся. Он пытался сохранить прежнее невозмутимое выражение лица, но его брови так и норовили изогнуться в непритворном изумлении.
– Кхм, леди. Значит, благотворительность?
– Да.
– А вы не хотите все хорошенько обдумать?
– Я уже обдумала.
– Э, как вам будет угодно. А вы решили, куда именно перевести данные средства?
– Я желаю учредить благотворительный библиотечный фонд в том самом, завещанном мне, доме.
– Что же, – старичок потянулся к колокольчику, – велю секретарю подготовить новые бумаги. Однако хотелось бы уточнить о цели подобного учреждения?
– Здесь станут собирать все редкие экземпляры книг и старинные рукописи, а для их сохранности нужно организовать лучшую охрану, на уровне защиты королевского дворца. Работающие на фонд люди будут от его имени отправляться на поиски и выкупать те уникальные образцы, которые смогут отыскать.
– Значит, библиотечный фонд письменных редкостей?
– Примерно так. Ведь сколько необычных книг сейчас разбросаны по просторам империи совершенно разрозненно, в личном хранении или по разным библиотекам и академиям? А многие их хранители даже не понимают написанного, ведь старые рукописи часто шифровались. Помимо этой работы, фонд также будет оказывать помощь любому человеку, связанному с библиотечной работой. В будущем, возможно, удастся создать сеть из всех существующих ныне библиотек, объединить данные о них в нашем учреждении, тогда еще проще станет помогать всем обратившимся не только финансово, но и при устройстве на работу. Хотелось бы также объединить данные обо всех школах библиотекарей и поспособствовать их развитию. Ведь наша профессия очень сложна, хотя подобный труд ценится невысоко, особенно если не посчастливилось окончить престижную школу или устроиться в крупном городе.
– Сложна, мадам? – стряпчий, как и многие другие усомнился в моих словах.
– Безусловно. Вот вы, как приказчик, обязаны все знать о современных законах и их толковании, но какой смысл изучать уже отмененные правила или устаревшие? А мы должны иметь общее представление обо всем, в этом суть правильной систематизации. Ведь книги могут быть написаны на самые различные темы. Отчего-то считается, что работа библиотекаря – это расставлять потертые томики на полках, а попутно запоминать и помечать карточкой, что и куда поставил. Верная систематизация информации – одно из самых непростых занятий, более того, библиотекари – одни из самых просвещенных людей империи. Мы знаем почти все шифры, что использовались прежде при написании старинных рукописей. Мы изучаем древние языки и различные эпохи, отличительные черты каждой, чтобы иметь возможность отнести ту или иную книгу к конкретному периоду, облегчив ее прочтение и толкование другими людьми. Мы обязаны уметь восстанавливать старые тексты, которые почти истлели или же находятся в непригодном состоянии.
– Понимаю, леди.
Приказчик коротко поклонился. Видимо, мои слова затронули нужные струны в его душе. Признаюсь, о работе я всегда говорила со страстью.
– Вы могли бы помочь мне организовать нечто подобное?
– Желаете, чтобы я занялся устройством? Ваше решение в целом весьма необычно, за всю практику еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным, а потому мне будет интересно попробовать.
– Благодарю. Мы составим договор, согласно которому вы сможете распоряжаться финансами.
– Только как ваш поручитель. Даже при безграничном доверии к кому-либо не позволяйте людям полноценно заменять вас на выбранном поприще. Работа стряпчих тоже нелегка, знаете ли, – улыбнулся он мне, – мы точно так же учимся разбираться в людях, как вы в книгах.
Я согласно кивнула в ответ.
– Прошу, изучите бумаги, прежде чем подписать.
Я снова склонилась над белыми гербовыми листами, просматривая пункты завещания, пока одна строчка не привлекла внимания.
– Извините, – отвлекла я сосредоточившегося на составлении новых документов приказчика, – здесь написано: «Помимо всего вышеперечисленного, в пользу и владение упомянутой леди переходят вещи, которыми она пользовалась во время проживания в резиденции дор Харон».
– Все верно. Я прекрасно помню эту необычную и не слишком конкретизированную формулировку. Вы имеете полное право забрать все личные вещи, что ни в коем случае не будет расценено как воровство. Некоторые мужчины частенько отказывают прежним избранницам в подобном праве, забирая свои подарки обратно. Однако в нашем случае этот спорный момент сразу исключается.
– Действительно, интересная формулировка, ведь не написано просто «личные веши», а уточнено «которыми она пользовалась».
– Вы хотели бы взять что-то, не относящееся к понятию вещей личного пользования? – проницательно заметил старичок.
– Дело в том, что чаще всего в резиденции дор Харон я пользовалась книгами, доставленными для меня по приказу господина Кериаса. Могу ли забрать их себе, согласно этому пункту?
– Вы желаете перевезти их в новый фонд, я прав?
– Да.
– Что же, леди, – он почесал подбородок, – вышеупомянутый пункт действительно расширяет ваши возможности, согласно ему, перевоз книг не будет расценен как нарушение или же попытка присвоить чужие вещи. Вы в своем праве. Позвольте отметить, как мне приятно иметь дело с образованной женщиной, способной обращать внимание на такие мелкие детали.
– Благодарю, – я немного зарделась от похвалы и продолжила читать ещё с большим вниманием.
Домой я вернулась, когда на улице начало темнеть. Кэти ехать с собой не разрешила, опасаясь увозить ее в наш район, откуда горничной пришлось бы возвращаться одной. А у дверей гостиницы возница вдруг снял привязанный позади кареты багаж, о котором я совсем позабыла. Пришлось поднимать его в комнату, так как бросать подаренные Кериасом вещи на улице не позволила совесть. Впрочем, увозить их с собой или получать за их продажу какие-то деньги я не собиралась. Как бы там ни было, а кроме книг, представлявших не только интерес, но и несущих определенную опасность из-за содержавшихся в них сведений, пользоваться иными дарами Кериаса я не хотела. Проще всего было вернуть мадам Амели ее чудесные наряды с приложенной благодарственной запиской. Ведь вещи были практически новыми и совершенно уникальными.
Отец еще не спал, дожидаясь моего приезда, и, едва преступив порог, я принялась рассказывать обо всем, что приключилось со мной за этот длинный день.
Папа оставался единственным человеком в мире, чье мнение я очень ценила и уважала, потому было крайне важно узнать его взгляд на мое эмоциональное решение. Оно, несмотря на видимость, далось мне очень нелегко.
Бывает ли кому-то просто отказаться от денег и обеспеченной жизни особенно в период смуты и волнений? Ведь деньги – залог стабильности. Однако я все же не пошла на сделку с совестью, а папа выслушал мои признания совершенно спокойно. Он знал обо всей истории и четверых ее участниках, исключая меня, из которых в живых остался снежный барс. О том, что ритуал уже взял свое за минувшие две недели и Кериаса больше нет на свете, я не могла даже думать, предпочитая заниматься самообманом.
– Ты подписала бумаги? Деньги более тебе не принадлежат, верно?
– Ни деньги, ни дом. Приказчик настоял сделать меня главным распорядителем фонда и оставить за мной право принятия важных решений. Я всегда смогу запросить любую информацию по работе, притоку новых книг, найму служащих. Могу вносить коррективы и давать согласие на оказание благотворительной помощи, а также поручать личному помощнику осуществлять это от моего имени. Я предложила эту должность Кэти, поскольку мы с тобой планировали покинуть столицу. Она будет сообщать обо всем, мы станем поддерживать переписку, чтобы я могла помогать, а стряпчий Кериаса, со своей стороны, объяснит все детали работы.
– Очень неплохо, дочь. Прежде не слышал о подобных организациях в нашей стране, неплохая задумка.
– Ты не осуждаешь меня, папа? Я могла устроить тебе сказочную жизнь, отблагодарить за те непростые годы, когда ты тратил собственное здоровье, подрывая его на работе, ради моего будущего. Подаренной Кериасом суммы хватило бы не только нам двоим, но и последующему поколению.
– Осуждаю? Миланта, я сам воспитал тебя такой: независимой и принципиальной. Учил всегда иметь собственное мнение без оглядки на суждения других людей. Ты знаешь ответ на свой вопрос, а если сомневаешься, спроси себя: «Сколько человеку нужно денег для счастья?» Ты можешь ответить? Нет? А я могу. Зависит от человека, дочь. Не деньги несут счастье, а то, для чего мы их используем. Я никогда не гонялся за монетами, я ценил свободу и провел жизнь отлично. Ты уже позаботилась обо мне, когда раздобыла эту магическую брошь. Силы возвращаются, а более ничего не нужно. Было бы здоровье, Миланта, и желание стремиться вперед, к новым открытиям.
– Спасибо, – на глазах выступили слезы, – спасибо.
– Я знаю тебя хорошо и должен признать, он поступил достойно, оттого ты ощущаешь свою вину еще острее. Это плата за возможность снять с души неподъемный груз, но, Миланта, ты судишь себя строже всех. Я помню твой рассказ о гранях. По твоим словам, влиянию подобной силы ни один человек из ныне живущих не смог бы противостоять. Чистая энергия, абсолютная мощь – это слишком для слабых сущностей, ведь мы не живем в абсолютном черно-белом мире. Чистая справедливость без оглядки на чувства может оказаться слишком жестокой. Не будь столь сурова к себе.
Я присела на кровать, обняла отца очень крепко, потом отстранилась и заглянула в родное, но неожиданно быстро состарившееся лицо:
– Папа, ты говорил, нам лучше как можно скорее покинуть столицу. Сегодня приказчик тоже упоминал об опасной ситуации в городе. Теперь это центр раздела власти и сфер влияния. Если у тебя уже достаточно сил, чтобы отправиться в длительное путешествие, не лучше ли поехать завтра? Помнишь, ты говорил о своем друге?
– Помню, – улыбнулся отец, – он живет в чудесном месте, у подножия гор. Какие места, какая природа! Спокойный и тихий городок. Ты вряд ли вспомнишь, в то время ты была ещё очень мала, а я слишком полон сил, чтобы остаться, но в старости мечтал вернуться именно туда. Давай, отправимся завтра, дочь. Я смогу выдержать дорогу.
– Мы не будем спешить. Я просмотрела маршрут, по дороге немало мест, где можно остановиться на ночлег и отдохнуть. Моих сбережений хватит на вполне комфортное путешествие.
Отец похлопал меня по руке и повторил:
– Я справлюсь, выезжаем завтра, дочь.
ГЛАВА 15
На следующее утро, оплатив счет и попросив хозяина отправить мой чемодан с вещами по адресу мадам А мели, я усадила папу в наемный экипаж, который должен был вывезти нас за ворота до ближайшей пересадочной станции. Укутала ноги отца пледом, а его самого в теплый плащ, помогла вознице с нашим нехитрым имуществом, приобретенным мной на рынке, устроила корзину с едой под сидением, а сама села на облучок, чтобы не мешать папе отдыхать и оставить ему больше свободного пространства. Возница тронул, и мы покатили по мостовой, оставляя позади дома столицы, пока впереди не показались массивные городские ворота.
Застава встретила многолюдной толпой. Все что-то гомонили, а стражники громко отвечали, стараясь перекричать торговцев, рабочих и прислугу состоятельных путешественников.
Я не могла разобраться, что происходит, пока мы не подъехали ближе. За дополнительную монету возница согласился нырнуть в толпу, а после принес не самые утешительные известия.
– Согласно приказу временного правительства, покидать столицу сейчас небезопасно.
Светлые боги! Неужели опоздали?
– Говорят дам маги, – почти шепотом закончил заметно побледневший мужчина.
– Где маги?
У меня похолодело в груди.
– Слышали вы или нет? – возница запрыгнул на облучок и склонился ниже, – давно слухи ходят, будто ворота закрытого города разрушены, а маги вырвались наружу. Кто-то говорил, они начнут с ближайших городов, а кто-то заявлял, что в столицу отправятся. Видать, последнее правдой оказалось. Там люди в толпе утверждают, почти добрались они сюда. Потому стража всех выезжающих образумить пытается, только и ожидают приказа, чтобы все ворота запереть и город на осадное положение перевести.
– Это означает, что нас здесь закроют! Но ведь не единственная дорога ведет из столицы, что же маги все проезжие пути заняли? А проселочные? По проселочной можно проехать? Давайте попробуем подобраться ближе, кого-то стражники выпускают. Нам очень нужно уехать.
– Они самых ярых желающих и выпускают, кто чуть ли не с кулаками бросается, – заявил возница и собрался продолжить, наверное, желая пояснить, что сам подставляться не хочет, однако не успел. Откуда-то издалека донесся раскат грома, люди по инерции вскинули головы к небу, но среди ясной синевы не было даже намека на облачко.
А дальше случилась паника.
– Идут! Маги там, на дороге!
– Закрывай ворота!
– Налегай!
Началось настоящее светопреставление, визги, гомон, давка. Кто-то кинулся помогать стражникам запирать окованные металлом створки, остальные бросились прочь от ворот. Лошади ржали, коляски сталкивались друг с другом.
– Маги, маги идут, – кричали вокруг.
Впряженный в нашу повозку конь тоже испугался и заржал, пятясь и взбрыкивая задними ногами. Возница пытался его успокоить. Повезло, что мы находились дальше от центра событий, поскольку дошло до того, что некоторые повозки перевернулись. Люди стаскивали сундуки и чемоданы, пытаясь чуть ли не баррикады строить и не имея возможности вырваться из плотного кольца, в которое сами же себя и загнали.
На воротах опустился мощный засов, а гомон вокруг стал потихоньку стихать. Непроизвольно каждый из присутствующих старался затаить дыхание, желая расслышать, что происходит по ту сторону городской стены.
И вот вокруг наступила тишина, нарушаемая жалобным ржанием и фырканьем лошадей, но люди молчали, испуганно глядя на ворота.
Новый раскат грома и меня заставил вздрогнуть.
Светлые боги! Что там? И кто там?
Стук. Он совершенно неожиданно прозвучал. Он отдался в ушах всех, притаившихся с этой стороны, точно издевательство. Почти вежливый, но уверенный удар кулаком по окованной металлом створке.
Возникло почти нелепое желание прошептать стражникам: «Не открывайте». Можно подумать, они сами придерживались иного мнения.
Нервы были натянуты у всех, точно струна. Малейшее прикосновение к ней спровоцировало бы еще большую панику, бегство и давку. Люди могли совсем затоптать друг друга в такой толчее. Особо сообразительные уже сейчас потихоньку отползали подальше.
Из-за повторного стука я поперхнулась и схватилась за деревянное сидение, боясь покачнуться и свалиться на землю. В голове толпились мысли, одна другой дурнее. Что-то из разряда, а если сейчас не откроем, они все взорвут? Они же маги!
Нелепо предполагать подобное. Зачем магам рушить столицу, в которую они судя по всему настойчиво стремились. Ничего они не стали взрывать, они просто подняли ворота в воздух.
Со скрежетом, лязгом и кошмарным скрипом те оторвались от своих петель и вместе с засовом красиво взмыли вверх. Еще секунду царило полнейшее молчание, пока народ в ступоре наблюдал, как сквозь образовавшийся проем внутрь въезжают спокойные и невозмутимые всадники, с виду, обычные люди. Если бы не красноватое свечение рук некоторых представителей, то и вовсе сложно было догадаться об их принадлежности к волшебной расе.
Мои мысли точно жили отдельной жизнью, не связанной с моими же ощущениями и эмоциями. Они зачем-то принялись просчитывать вероятность беспрепятственного проникновения магов в город. Как мы так оплошали? Закрыли их город на замок, а ворота собственной столицы совсем от магии не защитили? Ведь невозможно!
Тишина рухнула карточным домиком, рассыпалась на панические вопли и крики. Люди рванулись прочь, уже не обращая внимания на препятствия, большая часть которых оказалась телами других людей. Я в ужасе наблюдала за мешаниной, понимая, что многие оттуда живыми не выберутся, как все неожиданно прекратилось. Вот также по мановению чьей-то руки и желанию чужой воли, все, кто пытался бежать прочь, упали на землю и замерли неподвижно.
«Они их убили», – я то ли прошептала это вслух, то ли подумала, прижав руки к побелевшим губам. Сейчас, когда паника резко прекратилась, когда жители города оказались на земле, процессия магов отчетливо предстала моим глазам. Их было не так много, как показалось с перепугу не только мне, но и прочим наблюдателям. Они действительно ехали верхом на лошадях, причем вороных. А плащи их были черными, покрытыми налетом дорожной пыли. У всех капюшоны, закрывавшие головы. Очень эффектно и страшно. Будь их только трое, от испуга в глазах людей и это количество удесятерилось бы.
Послушные воле всадников кони медленно переступали на свободные от тел места, обходя упавших на землю. Сундуки и прочие вещи, и даже кареты, сами сдвигались в стороны, формируя проход.
Стражники, которые должны были остановить вторжение, так же как и оставшиеся в стороне от главной давки очевидцы, молча наблюдали за этим неспешным продвижением. Наверное, процессия могла совсем беспрепятственно доехать до самого дворца, кабы не послание. Все же кто-то из охранников при первом крике о появлении магов догадался возжечь огонь на сигнальной башне.
Когда всадники, которых насчитывалось не более пятидесяти, миновали свалку тел и вещей, а люди неподвижно глядели им вослед, на дорогу, преграждая путь, из-за домов, из подворотен и разветвлений улиц выскочили стражи. Я даже узнала кого-то. Многие из этих людей, обнаживших оружие и с яростными криками преградивших путь магам, находились в свое время в подчинении Кериаса. Сейчас они собирались остановить вторженцев, а я приготовилась к кровавой бойне.
Подобная стычка не могла обойтись без жертв, тем более, когда совсем рядом находились дома простых горожан.
Всадники в черных плащах замедлили движение, а подкрепление все прибывало. Я ужасно испугалась увидеть повторную гибель людей и что сейчас смутно знакомые лица тоже застынут в смертельных масках, упавши наземь. Но маги повели себя странно.
– Остановитесь! – властно закричал предводитель защитников города, седовласый мужчина в мундире имперской охраны. Вероятно тот, кто теперь занял место Кериаса.
Но его призыв оказался лишним. Маги замерли сами, только остановились весьма странно, будто формируя телами некий заслон в форме круга. И все они скинули капюшоны плащей, обнажив головы, и подняли выше руки.
На меня потихоньку накатывало отчаяние, пока я разглядывала решительные лица, вставших вплотную друг к другу чародеев. В основном это были мужчины, молодые или среднего возраста, и только две женщины. Одна, уже знакомая мне, черноволосая красавица с длинной змеившейся до пояса косой, сидела ровно и горделиво, высоко подняв голову, а вторая, пепельная блондинка с распущенными длинными волосами, держалась почти в центре и в тревоге оглядывалась на кого-то.
– Расступитесь, – этот голос прозвучал для всех еще неожиданней магического грома, словно небо рухнуло и придавило своей тяжестью.
Я тряхнула головой, потерла уши и снова прислушалась. Однако повторного приказа не последовало. Люди в черных плащах освободили дорогу, а высокий всадник, которого они пытались спрятать в центре и на которого так встревоженно оглядывалась блондинка, выехал вперед. Он поднял руку и скинул капюшон.
– Освободите дорогу своему императору! – прозвучали его слова.
Я слышала ахи, видела вытянувшиеся лица, а вокруг так кружило и качалось, что самого главного и важного для меня лица я не могла рассмотреть. Бедные нервы не выдержали очередного потрясениям упустив из рук опору, я свалилась с высокого сидения на землю.
– Доченька, – отец звал, легонько похлопывая по щекам, – Миланта, очнись.
Я слышала его, но не могла прийти в себя.
– Пропустите, дайте больше места, – раздался не терпящий возражений тон.
– Она упала.
– Повторяю, отойдите. Я лекарь.
Мои глаза принудительно раскрыли, подсветив зрачок, а затем в руку вошла острая игла, и некий, впрыснутый в вену раствор, пробежал горячей волной по телу, выдергивая меня из беспросветного омута.
Я втянула воздух и дернулась, как от удара, а в голове зашумела кровь и пошла носом.
– Пусть полежит немного, голову ей запрокиньте.
Меня придержали руки отца, и я заволновалась, что он выбрался из кареты, а ведь это могло спровоцировать у него приступ головокружения и слабости.
– Возница, помоги устроить девушку со стариком в карете и отвези их домой. Давай возьмись с той стороны, осторожней. Ничего не сломано, но сильные ушибы.
Меня подняли с земли и переложили на сидение, отцу также помогли взобраться внутрь, а дверцу захлопнули. Извне донеслись голоса лекаря и возницы:
– Ушибы – это не страшно. Повезло, что не в центр заварухи попала. Вон тем больше досталось.
– Они мертвы, господин лекарь. Собственными глазами видел, как их маги порешили, – клятвенно заявил извозчик.
– Непохожи на мертвецов. Думаю, без сознания. Маги их уложили, чтобы они в давке друг друга не поубивали. Пойду посмотрю, помощь оказать надо, пока другие лекари не подоспели.
– Всего вам хорошего, – кланялся вдогонку извозчик, а когда лекарь удалился на большее расстояние, упрямо повторил, – как есть убили. Магией своей, душегубы.
К моему носу вдруг поднесли нечто с резким запахом, и, мотнув головой, я открыла глаза.
Отец наклонился с сиденья напротив и пытался привести меня в чувство, откупорив бутылочку с нашатырем.
– Папа, – я слабо помотала рукой, призывая его убрать средство подальше, затем попыталась принять вертикальное положение, но передумала из-за резко накатившей дурноты. Противный привкус во рту мешался со вкусом крови, а перед глазами мелькали белые мушки, которых хотелось отогнать. В желудке ощущались неприятные спазмы.
– Ох, напугала дочка, – выдохнул отец, – я из окна видел, как ты упала. Испугался, что маги зацепили.
Без объяснений собственного состояния и уточнений, что в последнее время стала слишком часто падать в обморок, поскольку нервные потрясения без последствий не проходят, я не без труда сфокусировала взгляд на лице бледного и взволнованного отца.
– Я все же сошла с ума, да? Мне, представляешь, почудился его голос в той толпе магов. Он велел пропустить императора.
Папа чуть покачал головой.
– Не сошла, Миланта. Там и был император.
– Папа, – я сдавила голову ладонями, – император умер у меня на глазах.
– Я говорю о втором наследнике, дочь. Ведь ты его голоса так испугалась, что оказалась на земле?
– Нет, – я прошептала эти слова и закрыла глаза, – он там быть не мог.
– Доченька, давай вернемся в гостиницу, ты отдохнешь, а после снова все обсудим.
– Нет, папа, мне нужно сейчас! Ты его видел?
– Я видел милорда дор Харон в окружении пятидесяти магов и видел, как после его приказа расступились посланные остановить их атрионы.
– Ты понимаешь, что он не мог там быть? Помнишь, я говорила о ритуале?
– Помню.
– Папа, это жутко. Неужели ты забыл о деталях, о том, что две дюжины самых сильных магов должны одновременно совершить ритуальное самоубийство, чтобы собрать достаточно сил и возродить к жизни одного ликана?
– Я не забыл, дочь.
Отец говорил спокойно, не споря, не убеждая, но давая мне время самой все осмыслить.
– Это невозможно, – я снова шептала, а из глаз уже катились слезы.
– Зависит от цели.
– Что это за цель? Ты хоть понимаешь? Сильные маги, то есть умудренные жизнью, с определенными знаниями и опытом, чьи-то отцы и мужья, они разом..., – я не смогла закончить.
– Они спасали своих детей, дочь, спасали тех от вечного заточения. На что не пойдешь ради ребенка, Миланта. Я бы тоже так поступил. Ведь они возродили к жизни не просто сильнейшего представителя магического сообщества, они оживили императора. По праву наследования и праву крови, младший Монтсеррат теперь должен занять трон.
– Папа! – я почти кричала, – он не проживет долго! Отражение не проживет без второй половины души! Зачем оживлять того, кто обречен? Это не Кериас, это самозванец! За две недели маги придумали обман и использовали свои магические силы, чтобы он не раскрылся. Никто не оспорит, ведь те, кто знал про ритуал, мертвы.
– Миланта, не плачь, – папа вновь склонился вперед, погладил меня по голове, – сердце разрывается смотреть на тебя в таком состоянии. Я лишь сказал, что видел. Я узнал милорда, как и остальные. Если он – самозванец, то сходство передано идеально, не считая отдельных деталей.
– Каких деталей? – сердце забилось быстрее, – расскажи, каким ты увидел его?
– Я помню его в должности главного дознавателя империи и видел в последний раз несколько лет назад. Голос и манеры – все сходится. А внешность почти такая же: черные волосы, они стали длиннее, высокий лоб, прямой нос, темные глаза. Выражение лица немного иное. У меня милорд дор Харон всегда ассоциировался с этаким насмешником, знаешь, с ехидной улыбкой. А сегодня он выглядел иначе – губы плотно сжаты, лицо суровое, даже жесткое, а над виском белоснежная прядь, очень заметная в черных волосах.
– Что? – у меня едва не остановилось сердце.
– Я сказал, он выглядел суровым...
– Нет! Нет, нет. Прядь?
– Белоснежная.
– Как снег? Белая, белая?
– Миланта, ты сама сейчас белее снега.
– Вернон, – я шептала, и слова самой казались бредом, – Вернон умирал там, в часовне. Он улыбнулся мне на прощание, – слезы мешали говорить, но остановить поток фраз, идущих из глубины сердца, было выше моих сил, – его волосы потемнели, только снежная прядь осталась над виском. Он погиб, а затем я убила Кериаса. И в спальне императора я спросила: «Вы хотите сделать меня отражением?», – а старый маг засмеялся, он ответил, что отсеченная сущность должна быть заменена в момент гибели, иначе становится слишком поздно. Как прижечь рану каленым железом, сразу же, на живую, иначе не зарастет. Он сказал, что императору не жить, ведь в момент смерти отражения, под рукой не оказалось другой жертвы. А Кериас и Вернон..., он, они живы! Две половины и один мужчина, как прежде.
Я рыдала во весь голос, а бедный отец гладил меня по голове, позволяя выплакаться, и даже не пытался успокоить.
Когда и сил почти не осталось, я заметила, что карета давно остановилась. Возница переминался с ноги на ногу с той стороны, но не заглядывал внутрь, наверное, испытывая неловкость и растерянность, в какую мужчин обычно повергает женская истерика. Когда я замолчала, он решился постучать и чуть приоткрыть дверцу.
– Приехали. Я хозяину сообщил, чтобы вам помогли, если идти пока не можете.
– Мне нужно во дворец! Мне нужно его увидеть и понять, что это не обман. И рассказать все, объяснить про грани, про ту ночь в часовне!
Я металась по комнате, которую хозяин не успел сдать после нашего утреннего отъезда. Здесь по-прежнему стоял чемодан для мадам Амели, который еще не выслали по указанному адресу.
Без лишних слов нам вернули прежние ключи, поскольку возница уже ввел хозяина в суть дела, рассказав, почему мы не покинули город и в красках расписав произошедшее у ворот.
Придя в себя, я тут же преисполнилась лихорадочной активности и теперь бегала из угла в угол мимо вздыхавшего отца.
– Дочь, присядь на секунду и объясни, о чем рассуждала в карете? Мне не до конца понятны твои заключения.
– Ох, это непросто. Ведь я читала о зеркальном ритуале, видела многое в гранях, а ещё слышала рассуждения Мясника. Но только боюсь, папа, вдруг это не Кериас? А если маги отыскали какого-то двойника или изменили внешность с помощью чар? Понимаешь, с одной стороны, объяснилось, почему Кериас в облике барса так хорошо выглядел, а с другой, решиться заплатить подобную цену человеческими жизнями – это безумие!
Отец снова вздохнул, больше не пытаясь призвать меня говорить мало-мальски логично, а не выплескивать сумбурные рассуждения на его седую голову.
Я решила изложить все по порядку, но в этот момент споткнулась о чемодан для мадам Амели и чуть не упала.
– Миланта, – встрепенулся отец.
– Нет, нет, все в хорошо, – я устояла на ногах и принялась тщательно рассматривать тисненую кожу с металлическими заклепками.
– Мне нужно во дворец, – медленно проговорила вслух, – но смогу ли попасть туда? А вдруг кто-то узнает, кто-то из охраны или иной наблюдатель, случайно заметивший меня в ночь, когда погиб император? А если меня обвинят в его смерти и заключат под стражу?
Подобные мысли преследовали неотступно все две недели после гибели Ириадена, а сейчас обеспокоили снова, как только я решила вернуться во дворец.
