Текст книги "ИГРЫ СО ЗМЕЕМ"
Автор книги: Лиза Санчес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
ИГРЫ СО ЗМЕЕМ
У меня каменное сердце. Если разбить такой камень, внутри найдешь змею. Эта змея – моя любовь.
Виктор Гюго «Человек, который смеется»
ГЛАВА 1
12 ноября 2019 г.
Сегодня ночью её тело особенно страстно томилось тоской о нём.
Перед глазами пестрели отрывки их последней встречи: вот он не спеша подходит к ней у лестничной площадки, вот он ласково протягивает руку вперед и едва уловимым движением касается её щеки; вот он наклоняет своё лицо ещё ближе и запечатлеет на ней свой взгляд. Тот самый взгляд, что однажды предрешил их судьбу. Ей казалось, что образ этих светлых, наполненных морской гладью глаз будет еще долго преследовать её, лишая возможности мыслить и чувствовать. И будь они прокляты, эти ухищренные, жадные взгляды, побуждающие души на самые отвратные поступки! Ей вновь привиделись эти хищные закрома, что впивались в её сердце с такой же силой, с какой откровенно срывали с неё пурпурное платье, столь удачно подчеркивающее каждый изгиб её тела. В этих взглядах нет стыда. И именно это – наибольший враг в борьбе со своею пагубной, безудержной страстью. Именно этот вызов, этот дикий порыв, который невозможно скрыть занавесом слов.
Её тело предательски выгнулось навстречу ночи. Однако, единое, что окутывало эту брошенную, запыленную болью спальню – это дух одиночества, скользивший сквозь стены и пробирающийся вглубь её одеяла. Хватит. Она твёрдо решила, что справится и будет дальше блюсти эту дистанцию, дабы не броситься вниз со скалы, когда она обрушится. Он не тот, кто вовремя схватит её за руку. Но иногда кажется, что все эти преграды – не что иное, как испытание на прочность: Джесс, долго ли ты сможешь сдерживать себя? Нет, не стоит давать им шанс, ибо никакого «мы» не существует. И он – это всего лишь призрак детских сказок, которые она сама придумала одной из таких удушливых, июльских ночей. Пальцы холодно прижались к полу и пробежались прямиком к кухне. Она быстро схватила бокал и наполнила ярко-красной жидкостью. Любовалась, как реки хмельного напитка разливаются у краев сосуда. Она собиралась осушить очередной бокал, но отвлеклась из-за раздавшегося в тишине звонка в дверь. Сердце мимо воли окутал страх. Уже ближе за полночь и более того, гостей она совсем не ожидала. Едва слышно она стала пробираться к проходному холлу, внемля лишь ударам сердца, которые били в виски с бешеной скоростью. Она даже не заметила, как сделала несколько нетерпеливых глотков обжигающей жидкости. Возможно, удастся сделать вид, что её нет дома. Свет и так повсюду выключен, несколько свеч не будут освещать её квартиру с необходимой для обзора видимостью. Поднявшись на носочки и сделав над собой определенное усилие, ей таки удалось дотянуться до дверного глазка. Словно оцепенев, Джесс застыла на месте, не в силах пошевелиться. Затем она механически потянулась к замку и раздался заветный щелчок.
– Тоже не спится? – С ноткой иронии и непринужденности произнес он, зажимая в левой руке букет нежных, раскрывшихся бутонов белых роз. Улыбка не сходила с его лица, ни смотря на все тщетные попытки, скрыть её хоть каким-то образом. Виной всему была неловкость, скользившая между ними, да и весь вид Джесс, ошеломленно смотрящей на своего неожиданного гостя. Казалось, она не понимает происходящего и не может вернуть себе способность говорить. В отличие от неё, Джим был готов к нечто подобному и посему с какой-то долей озорства разглядывал её маленький силуэт, вжавшийся в столь узком дверном проёме. В руках неизменный бокал красного полусухого, а на теле – несколько лоскутков бархатной материи, разливающейся по её округлостям подобно ожившему золоту. Еще секунда, и его здравомыслие тоже останется далеко позади. А разве не за этим он приехал?
– Что ты… – Начала было говорить Джесс и зарделась, неловко откидывая локоны тёмных волос с лица. Перед ней стоял человек, с которым сейчас меньше всего хотелось говорить, поскольку ей с трудом давался каждый вздох. Что может быть мучительнее, нежели борьба двух любовников, скрытых от посторонних мглою ночи? Только то, что двоих может связывать нечто большее, нежели только страстная тяга тел. Преодолев условную дистанцию, сметая перед собой все былые годы, он сделал решающий шаг вперед и кажется, сломал им обоим жизни.
Джим в искуплении притянул её к себе и стал жадно целовать; целовать так сильно и яростно, словно хотел отравить эти полные, сухие губы ядом мщения за столько лет удушливого томления. Он хотел почувствовать какова же на вкус близость этой миниатюрной, загадочной девушки, которая своим образом заставляла его провести немало бессонных ночей в ожидании этого самого момента. Он ненавидел её, презирал, восхищался, хотел забыть – но снова и снова искал встречи, ещё больше проклиная судьбу за те чувства, которые они испытывали друг к другу и не могли преодолеть силой разделяющих вёрст.
Словно издали он услышал её обрывчатую фразу: мы прокляты и после этого их мир окончательно пошатнулся и замер. Всё, что существовало вокруг – свелось к немой абстракции; а то, что было раньше – к бессмысленному существованию. Они не заметили, как молниеносно оказались без одежды и теперь поедали друг друга не только взглядами, но и губами, запястьями, венами…Каждая частица их тел направлялась на встречу другой, не в силах удерживать всепоглощающие порывы нежности. Он смаковал запах её нагого тела и благоговел перед изысканным, словно выточенным из мрамора, изгибом стройного бедра. Она же, уповала на всю тяжесть его грузного, словно гора тела, и всякий раз дрожала, ощущая, что это больше не фантазия. Их крик раздавался отовсюду эхом искупления и не внемля себя от счастья, они всё дальше и дальше пробирались вглубь постели, изведывая новые стороны своих окаянных желаний. Вверх – вниз. Медленно – быстро. Они знали, что их ждет осуждение – укоризненные слова, перешептывания, клубки интриг, но именно в этот миг всё было пылью, и единое, что имело значение – это связь рук, исполнявших танец воскресшего вожделения. Скомканные простыни. Небрежно разбросанные вещи. И опрокинутый бокал вина, что растекается по полу, наполняя своей алой краской букет чистых, светящихся роз. Каждая деталь сей будоражащей картины наполняла её новыми линиями, создавая эффект старой кинематографической ленты.
Они практически не говорили. Даже когда свет утреннего солнца будил их и возвращал к былой жизни – они продолжали отдавать всех себя владыке ясных звёзд. Любовники всегда хотят многое рассказать друг другу, но по обыкновению, как только сталкиваются с возможностью провести время гораздо более приятным образом – забывают, что владеют словесным искусством. Да и Джесс с Джимом уже достаточно натерпелись. Последние годы они были вынуждены либо молчать, либо искать пути перекинуться несколькими фразами. До чего же больно и невыносимо только и думать об одном человеке, желать знать, чем он дышит и чувствует, но вместо этого – оставаться холодной жертвой обстоятельств. Но самое ужасное, что первично – они врут самим себе. И даже докапываясь до правды – не в состоянии ничего изменить. Играют роли счастливых: притворяются, что их жизни беззаботны, случайно встретившись на улице; рассказывают свои истории так, словно действительно так всё и ощущали…И лишь расставаясь, когда он в очередной раз убегал от неё, а она стояла беспомощно у подъезда глотая предательские слёзы – им обоим казалось, что вся их вселенная рушиться.
Они виделись трижды в неделю. Искали случай, когда его жена уезжала к родным, подолгу оставалась на банкетах или же улетала на отдых с подругами. Джесс бежала пораньше с работы, на ходу ловив первое встречное такси, и приезжала в их квартиру заранее, чтобы успеть приготовиться к его приезду. Иногда уже заставала его там, в этой фирменной тёмно-синей рубашке с закатанными рукавами, когда он откупоривал очередную бутылку вина или готовил ужин для двоих. Они совершали вместе покупки и подолгу смеялись, когда он возил её в продуктовой телеге по всему супермаркету, на ходу бросая в неё пачки с хрустящими чипсами. Они подолгу шептались, сидя за самым дальним столиком уютного ночного заведения «Lecron» и постоянно держались за руки, словно боялись, что отпустив – потеряют навсегда. Они готовили вместе пиццу, периодически изваливаясь в килограммах муки, совсем забывая о времени (первые несколько раз пицца сгорала). Они подолгу танцевали, отдаваясь медленному, истомному музыкальному велению и каждый раз, касаясь друг друга их руки всё еще поневоле дрожали, не веря в реальность происходящего. Он рядом – и это более не миф. Джесс подолгу не могла разомкнуть объятий этого громоздкого, крепкого, словно медведь, мужчины. Она столько отравленных дней думала об этой близости, что теперь его присутствие рядом – по-настоящему опьяняло.
Весь центр их мира – переместился на ложе, где они уповали и клялись своим телам в жалящей верности.
Но что более важно, их души так же крепко впивались друг в друга и срастались, становясь одним целым. Они оставили позади много ошибок и боли, которую причинили как себе, так и другим, но вместе с тем, дали выплеск кое-чему более важному – своим долго ожидающим чувствам. Эта болезнь никак не хотела уходить прочь, наоборот же – всё более тесно связывала их, как под покровом ночи, так и при первых проблесках утреннего света.
– О чём ты думаешь? – Спросил Джим, потягивая очередной стакан виски.
– Вспоминаю, как всё начиналось. Вспоминаю всё с момента, как еще маленькой девочкой застыла на месте, впервые увидев тебя. Уже тогда мне казалось, будто бы нас что-то связывает. Я так верила в нас, что кажется, только эта мысль и позволяла мне продержаться в особенно трудные периоды.
– А я вспоминал все наши переписки, где мы время от времени предавались мечтам…Как хотели пить вместе вино по вечерам, смотреть фильмы…
– Сейчас всё почти так… – Едва слышно произнесла Джесс и более тесно прижалась к Джиму.
– Да, ты не соврала. Так и вижу, как ты вбегаешь в квартиру, стараясь удержать подставку с латте и коробку с круассанами. Я только открываю глаза, а передо мною такая картина…Ты…Все волосы растрепаны, но на лице такая…счастливая улыбка, настоящая. И я подумал: Боже, обо мне впервые так заботятся...
– Я столько лет мечтала заботиться о тебе… – Искренне произнесла Джесс и сама устрашилась своих слов. Ей не хотелось переходить рубеж ибо, если переступишь заветную черту – пути назад нет. А на кону слишком многое: в первую очередь, его карьера. А чего она хотела? Ей ведома одна незыблемая истина: какой бы не была сила любви этого мужчины – тяга к деньгам у него всегда на первом месте. Он обладал одним удивительным талантом: всё, к чему он прикасался – превращалось в золото. Именно ему, отпетому негодяю, пьянице, хитрецу, обманщику даются легче всего 2 вещи – покорение женских сердец и крупные финансовые сделки. Вот только Джесс никогда не входила в его планы, так как своим присутствием грозила срыву всех его денежных операций. Однако он рискнул. Как делал всегда, когда невыносимо желал что-то получить.
Вот только он не смог рассчитать один момент – всю силу того притяжения, что существовало между ними, пока она была с другим, а он – упивался погоней за большими деньгами. И она давно уже перестала плакать. Уезжала на очередные гастроли и съемки, распивала шампанское, подолгу тренировалась, красила губы помадой цвета марсала и обещала себе, что однажды перестанет думать о нём. Но никогда не переставала. И всегда возвращалась.
– Останься со мной на еще один уикенд. – Резко выпалил Джим и выжидающе взглянул на Джесс. Она же, поднявшись на локтях, отставила свой бокал вина и тихо, словно кошка перебежала к огромному окну. Сейчас Джим различал только её силуэт. Она слышала его тихие мольбы с другого угла комнаты. Под натиском этих нежных слов, она сдалась. А быть может, никакой борьбы и вовсе не было, просто ей всегда хотелось подчиняться воле именно этого мужчины. Ведь когда он рядом, всё остальное в мире теряет свое значение, даже столь горячо любимые ею танцы.
– Ты предлагаешь мне пропустить съемки в Бостоне?
– Я предлагаю тебе улететь со мной на Таканэ.
Он знал, как посмотреть, как сказать, как надавить, чтобы получить желаемое. И он продолжил:
– Я хочу быть там именно с тобой, потому что…
Но она не дала Джиму договорить, впившись своими тёмно-вишнёвыми губами в его уста. Они не могли остановиться. Когда позже она подошла к зеркалу, то увидела там совсем иного человека. И сама про себя отметила, что именно таких роковых женщин настигают самые трагические судьбы. Но сейчас она счастлива. Пусть же катятся к чёрту все те, кто порицают таких, как она.
Другая. Запасная. Случайная.
Темно-вишнёвая помада размазана по лицу; чёрные, словно смола волосы влажны от пота; загорелая кожа по оттенку напоминающая капуччино отдает легким блеском. А большие, зелёные глаза впервые полны настоящего света. Бретелька красного, словно дикая роза, платья спустилась вниз, демонстрируя округлость её форм и сочность тренированного тела. Такие огненные женщины веками живут в многочисленных легендах и одах; и именно такие женщины, имея власть над всяким мужчиной, отдают сердце тому, кто готов его лишь растоптать. Джим был одним из таких мужчин. Пусть при этом он и любил её так, как этого позволяла его сущность. Она же – бредила им, желала его, думала только о нём. О человеке, который был её первой любовью.
Через 3 дня они были в аэропорту. Она слышала, как он говорил с Кэт по телефону, слышала его лилейный голосок и ту ложь, которой он с уверенностью одаривал её. Затем он обернулся к столику, где Джесс наслаждалась очередной чашкой кофе в ожидании их рейса.
Он желал её. Он знал её еще с тех пор, как она была маленькой девочкой, танцующей на дне рождения у общих знакомых семьи. Уже тогда Джесс была особенной для него. Её образ твёрдо засел у него в голове.
И пускай на несколько лет он забыл, отдал себя бесконечной веренице женщин (некоторых даже использовал), стоило раз увидеть её и он вспомнил всё.
Он любил её так, как того позволяло его сердце. Не стыдясь своего обожания другими, он преклонялся перед образом этой загадочной дамы из прошлого, которая впитала в себя всю красоту порочного мира и являла собою отображение тех нимф, которых так умело вырисовывал в своих стихах Бодлер. Он восхищался её умом. Он так редко встречал женщин, способных разбудить настоящий интеллектуальный интерес. Ему нравилось, как она шутя называла его «Диего», ссылаясь на его схожесть с великим мексиканским художником. Джесс говорила, что он погубит её подобно тому, как Ривера изувечил жизнь божественной Фриды. Он говорил, что это не так, но втайне иногда сам соглашался с этим и боялся. Боялся разрушить волшебный мир воистину волшебной женщины.
– Не заскучала?
– Нет, созерцание тебя – одно из самых прекраснейших занятий на свете.
– Вот как, – не скрывая удовольствия, произнёс Джим и сделал глоток ароматного латте, – а какие занятия тебе еще нравятся?
Джесс уловила подтекст в его словах, сразу же улыбнулась, но потом, застыв в оцепенении, голосом полным задумчивости, сказала:
– Знаешь, раньше я вырабатывала в себе умении радоваться мелочам: пусть это будет вкусный кофе, или ночная езда по городу, мои любимые тренировки, отдых на пляже, возможность любоваться шедеврами живописи, да всё, что угодно…Мне казалось, что это доставляет мне радость, делает счастливой. Но я обманывалась, изо дня в день. И так было до тех пор, пока я не поняла, что без тебя это всё не имеет никакого смысла.
Джесс даже не ожидала ответа на свою речь, зная, что Джим не хочет говорить о чувствах. А она не хотела слушать. Она не хотела, чтобы он говорил с нею банальными фразами, которыми раньше (а может и ныне) он осыпает всех прекрасных дам, что его окружают. Она не хотела слушать эти сладкие речи, что полны лишь лести и намеков на выгоду. Её целью была его тёмная душа, ведь он был нужен ей настоящим.
– А я делал всё, что хотел. – Быстро и со своей фирменной улыбкой произнес Джим. Они разразились долгим смехом. Когда же он прекратился так же резко, как начался, Джим обратился к ней со всей серьезностью, которую она не привыкла видеть в нём. – Еще хотел не знать тебя и никогда больше не видеть. Потому что в те моменты, когда мне удавалось поговорить с тобою или увидеть – мне становилось слишком хорошо. А я не хотел этого. Тогда это было не правильно. Да и сейчас не лучше. Ты была с моим лучшим другом, и я чувствовал себя настоящим мерзавцем. Ведь кроме того, что я мечтал о тебе, мне казалось, что ты меня понимаешь. А когда 2 человека понимают друг друга, иногда даже от одного лишь взгляда…это… – Он зарделся и опустил глаза. Она всё прочтет в них.
Они никогда не произносили этого слова. И не произнесут. У них нет на этого права. Их счастье построено на чужой боли. А еще большую боль они способны принести друг другу.
– Скоро наш рейс, ты можешь поверить в это? – С нетерпением спросил Джим, который сам не мог до конца осознать, что им удастся улететь куда-то вместе. Хотя раньше он часто думал об этом, даже тогда, когда за душой у него не было и ломаного гроша. Даже тогда, когда он арендовал комнату в захудалой квартирке на пару с каким-то безумным пареньком, постоянно рвущемся свести счёты с жизнью из-за терзающей нищеты. Но Джим никогда не собирался сдаваться, даже, когда его постигало очередное разочарование. Он верил, что рожден быть богатым. Джесс же руководилась иным принципом, и он звучал приблизительно так – «Вот, посмотри, кем я стала без тебя» – как любая из женщин, решившаяся добиться успеха любой ценой. Джесс было трудно. Сотни часов на тренировках, сотни синяков на теле и избитых в кровь ног, сотни дней недоедания, и при этом – сотни отказов. Хотелось выть от боли и унижения, но она продолжала борьбу, как всякий кто твёрдо знает, чего хочет. Джесс и Джим пробивались к своим целям ценою титанических усилий и в этом была доля иронии, ведь они находились в разных городах и совсем не поддерживали связь, но двигателем их желания достичь успеха было в первую очередь стремление доказать друг другу кем они стали. Им казалось, чтобы обрести счастье – они сначала должны на него заработать. А еще, они сразу же поняли, что эти отношения обречены быть тайными. И быть может, даже эта мысль, разжигала их страсть еще сильнее.
– Еще нет, – рассмеялась она и вновь прильнула к стаканчику с кофе.
– Небось, коньячку уже подлили? – Поспешил поддернуть её Джим, как делал это с тех пор, как узнал, что к утреннему латте она добавляет каплю коньяку.
– Нет, даже не смей так больше говорить, ты же знаешь что это просто сладенький сиропчик. И это было в университете, сейчас я пью только с пинаколадой. – Довольным тоном изрекла Джесс, ей было приятно, что он помнит всякие мелочи, которыми она делилась с ним несколько лет назад. На лице так и играла счастливая улыбка с примесью смущения.
– Конечно-конечно, рассказывай мне тут…А я то думал, разве может человек при трезвом сознании любить ходить на лекции и до такой степени любить кофе? Вот в чём дело оказывается…Коньяк – это для тебя сладенький сиропчик.
– Ну нет, Джим достаточно… – С нотою всё той же радости вскрикнула Джесс и бросила в него салфеткой.
– Что за поведение, мисс? Мы еще не на Таканэ, а ты уже позволяешь себе вольности, так смотри, еще будешь мои вещи выбрасывать с балкона…
– И будить звуком заряжающегося револьвера… – Чуть придвинувшись вперед, добавила Джесс.
– Прежде ты будила меня поцелуями, это нечто новенькое, – довольно произнес Джим и послал своей спутнице воздушный поцелуй.
– Люблю преподносить тебе сюрпризы, особенно приятные.
– Ну как тебе сказать, мне кажется, звук заряженного револьвера не самый приятный сюрприз, – подытожил Джим и расхохотался, представив себе эту сцену. – Просыпаюсь в номере с карибским колоритом, окружённый замысловатыми фигурками и цветами, сбиваю случайным движением руки стакан с виски, ощущаю головную боль, не успеваю подняться с постели, как на меня наваливается умопомрачительная брюнетка в своем фирменном красном белье (что является, бесспорно беспроигрышным вариантом) и наводит на меня револьвер…что тут скажешь…я сдаюсь без промедления…
– Мне кажется, это не я должна стать писателем, а ты…
– Послушала бы ты пьяные разговоры инвесторов, и не такое начала бы придумывать. К тому же, моё воображение мимо моей воли рисует в голове твой образ в белье и с оружием в руках…
Джесс прикусила нижнюю губу.
– Пожалуйста, ваш счёт. – Обратилась к оцепеневшей паре влюбленных официантка. Она и не догадывалась, какие изощренные мысли поселились в их головах в ту минуту. Джесс опустила глаза вниз и ели удерживала очередной приступ смеха. Джим держался гораздо лучше, одев былую маску самодостаточного, серьезного мужчины. Когда официантка стала убирала остатки его обеда, он обеспокоенно обратился к Джесс :
– Когда ты в последний раз ела? Ты так и не ответила на мой вопрос раннее.
– Сегодня утром, – неубедительно ответила Джесс, чем привлекла внимание официантки. Кажется, даже та ей не поверила.
– Боже, Джесси…не ври мне. Только не говори, что ты вновь принялась за своё. – С долей разочарования и беспокойства произнес Джим, а затем мимолетно поблагодарил официантку за проделанную работу. – Спасибо, спасибо.
– Это пока мы не прибудем на место. Я обещаю, что там буду кушать.
Джим изменился в лице и глубоко вдохнул.
– Ты себя видела? Ты ведь такая маленькая, тебе нечего бояться... Скоро я буду бояться, что раздавлю тебя своим весом. Ты этого хочешь? Разница в 70 килограмм – это тебе не шутки. Я бы еще поверил, что мне стоит воздержаться от пищи и скинуть чуток лишнего…Но ты, выброси эти глупости из головы… – В подтверждение своих слов Джим указал на свой живот. По правде говоря, его нельзя было назвать тучным мужчиной, скорее крепким. Здоровым и крепким. Он обладал телом человека, который закалил себя тяжелой работой. Внушительные пропорции и рост. Его можно было сравнить с медведем в людском обличии. Вот только на лице 2 ямочки, которые делали его таким добродушным и милым и никак более не связывали с этим образом. Только убавляли возможной суровости. И глаза…Джесс никогда им не верила.
– Не смей так больше говорить, понял? – Затем, словно опьяненная мыслью о нём, Джесс поднялась со своего места напротив и села к Джиму на колени, обвила руками его шею и, наклонившись к уху, прошептала, – я без ума от твоего тела.
– Чёрт, зачем… – вымучено прохрипел Джим и откинул назад голову, дабы скрыть свой затуманенный взгляд и справиться с обуревавшими его эмоциями. Всё вокруг наэлектризовалось. – Нам еще добираться около 8 часов, не советовал бы тебе меня мучить, я умею мстить.
– А кто тебя мучит? – Невинно переспросила Джесс, не меняя своей позиции.
– Я это запомню, сама напросилась, – лукаво ответил Джим. – Месть не заставить себя ждать.
– Ничуть не сомневаюсь, сэр. А пока, нам лучше расплатиться и пойти предъявить билеты, уже время.
– У тебя глаза потемнели.
– Думаешь, мне спокойно так сидеть?
– Помнишь, я как то говорил, что нам следует привлекать как можно меньше внимания? Мне кажется, ты не до конца оценила всю весомость этих слов.
– Не хочу показаться параноиком, но тот мужчина за вторым столиком, последние полчаса только и посматривал в нашу сторону. Только не поворачивай голову так резко.
– Странно, ты уверенна? Может он просто давно не видел такой пары.
Джесс хотела сорваться с места и начать прыгать как ребёнок лишь от одного осознания, что он действительно признает их как пару. Но вместо этого только спросила:
– Какой пары? Что ты имеешь ввиду?
– Миниатюрная девушка и…
– Ох, Джим, какой же ты хитрец…Ты же сам понимаешь, что твоя грозная фигура идёт тебе на пользу, и ты всегда пользовался бешенным успехом у женщин.
– Дело не в этом… – Ласково произнес он и протянул руку к её щеке. Стал медленно и аккуратно гладить. – Между нами именно слишком разимая разница, вот он и мог наблюдать, с интереса. Слишком большой мужчина и слишком маленькая девушка.
– Не знаю, может ты и прав. Но всё равно, меня не покидает какое-то странное чувство, словно здесь не всё чисто. А с другой стороны: кому мы сейчас нужны? Был бы ты уже сейчас миллионером, а я известнейшим писателем – может быть смысл следить за тайными любовниками и был бы, а пока…– Наигранно произнесла Джесс и резко поднялась на ноги. Схватила свой рюкзак и стакан кофе и уверенной походкой последовала в следующий зал. – Давай же, медведь, поспеши, а то опоздаем. Хочешь, чтобы мы пропустили наш долгожданный отпуск?
Джим тоже вскочил со своего места, вложил несколько купюр в предложенный кафетерием чек, подхватил пару чемоданов и стал догонять свою спутницу. Она уже заняла очередь и помахала ему рукой, чтобы он заметил её в толпе людей. Одной рукой она держала телефон и, судя по всему, судорожно набирала текст.
– Что-то случилось? – Обеспокоенно спросил, возникший рядом Джим.
– Ничего особенного. Просто наш хореограф Нэсти чуток в растерянности, для съемок не хватает еще одной девушки. Та, которая должна была выйти мне на замену в клипе – повредила ногу. А сроки поджимают. Написала пару слов и вот теперь, выключаю все эти социальные сети, поскольку всецело хочу насладиться твоим обществом. Никаких танцев, никаких контрактов и проблем подруг – я лишь попиваю с тобою кокосовый коктейль и наслаждаюсь видом на океан.
– Может еще есть шанс остаться? Джесс, я ведь понимаю, как ты всего этого хотела и как ты боролась, чтобы получить своё место под солнцем. Ты еще можешь вернуться. Я всё пойму. И признаю даже, что с моей стороны было эгоистично пригласить тебя именно в ту минуту, когда для меня благоприятно сложились обстоятельства. Я не учёл твой график работы, и теперь…
Джесс бросила стоящий рядом чемодан, и к изумлению стоявших рядом людей, резко стала на него, чтобы закрыть Джиму рот рукой.
– Я хочу быть с тобою. Это всё, чего я сейчас хочу.
– И писать книгу, конечно же. – Добавил Джим и удовлетворенно кивнул головой.
– Это уже как получится, но я постараюсь. Танцевать – это хорошо, но я рождена для другого. Нужно пробовать. Надеюсь, что жаркие ночи на Таканэ поспособствуют моему творческому процессу.
– У тебя всё непременно получиться. Побольше впечатлений и рома – и дело пойдет. Я тебя уверяю, моё счастье. – Последние слова попали прямо в цель, и она вздрогнула. Вздрогнула, словно пораженная мгновенной молнией. Но она не помнит, когда ранее ей было так хорошо.
Затем он засмеялся и в привычной для себя манере, когда был снедаем радостью, поднял руку и провёл по волосам:
– Ты серьезно стала на чемодан? Боже, ты самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал. Не помню, когда мне было так весело! Как в тебе может уживаться мудрейшая женщина, искусная соблазнительница и невинный ребёнок?
– Не знаю, – честно ответила Джесс.
– Я хочу тебя запечатлеть на память, если можно.
– С удовольствием, – в её голосе звенела радость, ведь прежде он избегал каких-либо фото или видео. Ничего общего. Кроме встреч.
Вооружившись камерой, Джим сделал снимок своей миниатюрной брюнетки взобравшейся на чемодан. Она не позировала, довольная улыбка на губах говорила куда красноречивее. Она была настоящей. Без всех этих откровенных костюмов для съемок и выступлений, яркого макияжа, и удачного фона. Всех этих локаций, которыми она делилась в интернете, дабы привлечь внимание только одного мужчины. И вот, когда он стоял перед ней… Просто девушка…Просто девушка в милом спортивном костюме цвета спелого апельсина. Но эта сама девушка сейчас красивее, чем когда-либо в своей жизни.
– Боже, ты прекрасна… – Едва слышно произнес Джим. Кажется, она и не услышала его слов.
– Молодые люди, продвигайтесь вперед, там уже ваша очередь. Все ждут. – Обратилась к Джиму и Джесс стоящая позади тучная женщина лет 50-ти.
– Да, простите, – безупречное воспитание давало о себе знать.
Через несколько минут они уже были в самолете. И как только он преодолел взлётную полосу, Джим и Джесс осознали, что Таканэ, как и их свобода уже совсем близко.
* * *
Таканэ
Джесс перелистнула очередную страницу романа «Маэстра» и сделала глоток прохладного мартини. Она старалась сосредоточиться и не думать о тех заинтересованных взглядах, которыми её одаривали отдыхающие на пляже мужчины. В былое время это быть может и сподвигло бы её на очередное, нужное знакомство, но сейчас она рядом с Джимом и всё в её жизни изменилось. Только раз, во благо присущего ей тщеславия, она покинула свой шатёр и ленивой походкой направилась к светло-бирюзовому океану, дополняя этот сотворенный Богом шедевр своей дразнящей тенью. Её красный купальник практически не закрывал тело, и собственно говоря, она представала перед отдыхающими еще в более откровенном виде, чем следовало бы.
Джим в это время отлучился, ссылаясь на очень важные дела. Джесс не задавала лишних вопросов, а лишь крепко поцеловала его на прощание и в первый же день на Таканэ отправилась исследовать пляж одна. Девушка старалась не фокусироваться на таком неблагоприятном начале их совместного отдыха. Если Джиму нужно где-то удалиться, значит – на это есть весомые причины. Просто так он не посмел бы оставить её в одиночестве.
Джесс всецело отдалась наслаждению: впервые в жизни поплавала в океане (сама мысль вводила её в безумный восторг), достаточно выпила (почему бы не позволить себе полностью расслабиться?) и сделала несколько весьма удачных снимков (пусть будут на память об этой сказке). Ближе к полудню она стала собирать свои вещи, но остановилась, как только услышала незнакомый голос позади себя:
– Вы не это ищете?
Резко обернувшись, она увидела перед собою невысокого мужчину в спортивных шортах. Джесс сразу отметила, что для своих лет он очень подтянутый и жилистый. При такой сухой комплекции и равномерном загаре он может быть примером даже для молодого поколения, не говоря уже о своих сверстниках, которые приближаясь к зрелой отметке, перестают поддерживать себя в форме. Затем Джесс стала невольно рассматривать огромную татуировку на его правой груди. Змееборец.
Заметив, куда прикован её взгляд, незнакомец кивнул в сторону её руки и его губы расплылись в обворожительной улыбке:
– Притянуло наверное… – Руку Джесс от локтя до кисти обвивали кольца жёлтой змеи. Это тату она сделала ровно год назад, как только вступила в тайные отношения с Джимом.
Она неловко засмеялась, подумав о том же, что и её собеседник. Да и весь его вид вводил её в какое-то странное, совсем не присущее ей смущение. Джесс впервые не могла найти подходящих слов, и от этого ей казалось, что она выглядит крайне нелепо.
