355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кей Мортинсен » Ты выбираешь меня?.. » Текст книги (страница 1)
Ты выбираешь меня?..
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 23:35

Текст книги "Ты выбираешь меня?.."


Автор книги: Кей Мортинсен



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Кей Мортинсен
Ты выбираешь меня?.

Пролог

Дженнифер задумчиво смотрела на тлеющие угольки. Она любила в одиночестве посидеть у камина в поздние вечерние часы, когда муж по установленному им самим распорядку занимается просмотром деловой корреспонденции, а сынишка с бабушкой уже разошлись по своим спальням. Когда-то отвлеченное для нее понятие "семейный очаг" приобрело конкретный смысл именно здесь, в старом фермерском доме под красной черепичной крышей, со стенами, выложенными из грубо отесанных больших камней.

Если снаружи дом выглядел неказистым и мрачным сооружением пуританской средневековой архитектуры, то внутреннее его убранство было вполне современным – удобная стильная мебель, хрустальные люстры, мягкие паласы. Кухня буквально напичкана разнообразной техникой, делающей, если верить рекламным проспектам, труд хозяйки не только легким, но и доставляющим несказанное удовольствие. Мать наотрез отказалась взять служанку, и все хлопоты по дому взвалила на свои плечи. "Компактные, бесшумные, превосходные по дизайну" тостеры, миксеры, грили, кофемолки, овощерезки, картофелечистки и прочая, и прочая приобретались любящим зятем, чтобы уменьшить физические нагрузки, которые были для тещи при ее слабом здоровье совсем ни к чему. Но здесь, на свежем воздухе мать чувствовала себя как никогда хорошо. Впрочем, наверное, исцеляюще действовал на нее не столько деревенский воздух, сколько обстановка внимания, доброжелательства и заботы. Ее расшатанные нервы наконец-то смогли успокоиться.

Уговорить мужа купить эту старую заброшенную ферму удалось Дженни с превеликим трудом. Когда они вернулись из свадебного путешествия, он загорелся идеей построить в Уиклоу роскошный особняк в викторианском стиле. Иногда он бывал не в меру расточителен, она же с детства привыкла считать каждый пенс. Вряд ли бы он отказался от своей дорогостоящей затеи, если бы Дженни не сыграла на одной его слабой струнке. Принадлежа к древнему знатному роду, муж очень гордился этим и испытывал благоговейное почтение к старине. Так что, когда он услышал, что ферма, которую она присмотрела, насчитывает чуть ли не пятивековую историю, проект с викторианским особняком был обречен на забвение.

Пожалуй, теперь муж любит дом в Уиклоу больше, чем эдинбургский. Тот, трехэтажный, помпезный, со львами у входа, в фешенебельном районе, примыкающем к главной улице шотландской столицы Принцесс-стрит, достался ему, что называется, готовеньким, а в этот вложено немало своего труда. Вот уж она никогда бы не подумала, что преуспевающий делец из аристократического рода умеет так ловко обращаться и с топором, и с молотком, и со столярными инструментами, названия которых ей даже не были известны. Он и с рабочими легко и быстро нашел общий язык. У Дженни, чье детство и юность прошли среди простых людей, не обремененных ни богатством, ни знатностью, этот демократизм вызывал уважение, убеждал лишний раз в правильности сделанного выбора, который дался ей ой как нелегко…

Угольки в камине почти совсем догорели, лишь изредка по черным головешкам торопливо пробегали фиолетово-оранжевые змейки. Дженни взяла щипцы, поворошила угли и бросила в камин еще три ольховых полешка. Ей нравился тонкий, чуть дурманящий аромат, который, сгорая, источает это неприметное скромное дерево. Один чурбачок сразу занялся огнем, но быстро потух, и его пришлось пододвинуть к другому, который загорался медленно, неохотно, но теперь горел сильным ровным пламенем. Третий же время от времени с треском выстреливал вверх огненные языки и целые фейерверки искр.

Как это похоже на любовь, неожиданно подумала Дженни. У одних она начинается бурно и страстно, но через короткое время проходит бесследно. Другим это чувство дается с сердечными муками, приступами ревности, на их долю выпадают и горькие разочарования, и утраченные иллюзии о семейном счастье. А кто-то…

Тихий шорох прервал ход ее мыслей. Дженни обернулась. К ней на цыпочках, прижав указательный палец правой ручонки к губам, а левую держа за спиной, подкрадывался Патрик. Сердце сладко защемило при виде сына. Черноволосый, черноглазый, загорелый крепыш – весь в отца. Дженни хотелось улыбнуться приветливо, но вместо этого она состроила строгую гримасу и нарочито сердитым голосом проворчала:

– Ты почему не спишь, маленький негодник?

– Мама, мама, посмотри, что я нашел! – проигнорировав ее вопрос, восторженно закричал Патрик и протянул фотографию, которую прятал за спиной.

– Где ты ее взял? – с укоризной в голосе спросила Дженни. – Нехорошо копаться в чужих вещах.

– А я и не копался, – обиженно засопел малыш. – Я пошел к бабушке, чтобы она рассказала мне про Мэри Поппинс. А бабушка стала рассказывать и сама заснула. А фотография лежала у нее не в вещах, а на столе. Я взял ее только посмотреть, не насовсем. Я всех узнал, – продолжил он гордо, водя пальчиком по глянцевой бумаге. – Это ты в белом платье, это папа, это бабушка. – Его пальчик вдруг остановился, и он вопросительно посмотрел на маму. – А кто эта красивая тетя в красной одежде?

Дженни взяла фотографию в руки. И сразу встал перед глазами тот день. Отчетливо и ясно. Как будто и не прошло целых шесть лет.

Глава 1

Этот день должен был стать самым счастливым в ее жизни. Самым счастливым, а не самым несчастным. Она ждала, что он будет наполнен восторгом, умилением и слезами радости на глазах. Так ведь, кажется, полагается чувствовать себя невесте на свадьбе, не правда ли? Однако переживания Дженни не имели с этим ничего общего. Она готова была застонать от отчаяния. Потеря иллюзий, растерянность, невыносимая жалость к себе – вот, что она испытывала. Какой уж тут на душе праздник!

Дженни забилась в глубину мягкого кожаного сиденья лимузина. Отрешенным взглядом смотрела она на пышные складки подвенечного платья из белоснежной шелковой тафты. Она не представляла, каким образом сможет заставить себя заговорить. А сказать нужно было всего лишь: "Я не могу выйти за него замуж". Дженни понимала, что рано или поздно эти слова все равно придется произнести, а пока они тяжелым молотом немилосердно стучали в голове.

Она почувствовала, как в груди начинает возникать щемящий холодок, какой бывает, когда летишь вниз на больших качелях. Чтобы избавиться от него, Дженни закрыла глаза и стала медленно считать в уме до десяти. Ей следовало уехать домой сразу, как только закончился девишник. Зачем она поддалась на уговоры Арабеллы? "Ну еще пара коктейлей… Ну, пожалуйста…"

Непоправимая ошибка. Лучше бы ей было ничего не знать. Дженни нервно провела языком по сухим губам. То, что рассказала Арабелла, лишило ее покоя на всю ночь. Чтобы заглушить невыносимые душевные муки, она готова была рвать на себе волосы.

Дженни бросила взгляд на отца. Красивый видный мужчина. Респектабельный, немного высокомерный. Он весь прямо-таки сиял от самодовольства. Удрученная его счастливым видом, Дженни не нашла в себе силы сообщить ему о своем решении.

Ее сердце замирало и летело в бездну. А роскошный, впечатляющих размеров лимузин продолжал между тем упорно нестись вперед, и на его длинном и широком капоте встречный воздушный поток яростно трепал такие неуместные теперь издевательски-яркие ленты. И уже неотвратимо надвигалось на нее каменное здание церкви. И Норман. И сотни гостей. Ее обдало жаром.

– Опаздываем, Дженнифер, – сердито пробурчал отец. – Это ты виновата. А народу-то сколько! Смотри, какая толпа.

Он махнул рукой, унизанной кольцами, и сверкание драгоценных камней на секунду ослепило ее.

– Не упускают повода развлечься, – заметил отец с презрительной снисходительностью к обитателям заштатного Уиклоу. – Свадьба и похороны, вероятно, дают им возможность встряхнуться, пережить острые ощущения, которых так недостает в их пресной жизни.

Они получат острые ощущения, подумала Дженни. Будут им сразу и свадьба и похороны. И грандиозный скандал в придачу. Мысль об этом заставила ее содрогнуться. Страшась произнести роковые слова, она медленно подняла руку и положила ее на запястье отца. Как сквозь сон, доносились до нее ликующие крики гостей, встречавших автомобиль.

Глубоко вздохнув, она прошептала:

– Не выходи. Свадьба отменяется. – Ей пришлось с силой проталкивать каждое слово сквозь бледные занемевшие губы.

– Что-о-о? Дорогая!.. – Отец хотел удержать ее дрожащую руку, но Дженнифер быстро убрала ее и осторожно отодвинулась на противоположный край сиденья.

– Нет, – упрямо выдавила она охрипшим от волнения голосом. – Я не тронусь с места. Смирись с этим. Уговаривать меня бесполезно.

– Эта женщина сошла с ума! – Отец наклонился к Дженни и, пристально глядя ей в глаза, криво усмехнулся. – Водитель! Сделайте, пожалуйста, круг по площади. Дженнифер, что ты такое выдумала? Я заставлю тебя выйти из машины, даже если мне придется применить силу…

– Думаю, гости будут немного удивлены, когда невеста прибудет на бракосочетание, вопя и извиваясь в руках отца. – Его дикое намерение заставило Дженни нервно рассмеяться. В тот же момент она поняла, что сейчас разрыдается. Напряжение последних часов было слишком велико. – Мне жаль, – сочувственно проговорила она. – Действительно жаль, но ничего уже нельзя поделать. Я не сейчас это придумала. Я долго мучилась, прежде чем принять такое решение.

– Ну так перемени его побыстрей. Если ты не сошла с ума, – брезгливо оттопырив нижнюю губу, потребовал отец.

– Скорее наоборот, – обреченно проговорила Дженни. – Как раз сейчас я в здравом уме. В том-то все и дело.

– Подожди, но с тех пор, как я приехал сюда пять дней назад, я только и слышу все время: "Норман, Норман, Норман". Ты просто переволновалась. Выбрось из головы всю эту ерунду. – Заметив, как плотно сжались ее губы, он изменил тактику. Место упрямого грубоватого ворчуна занял тонкий дипломат, тактичный, сочувствующий, вкрадчиво обаятельный. Этот прием всегда беспроигрышно срабатывал у него в общении с женщинами. – Постарайся справиться с собой, дорогая. Отказаться сейчас от свадьбы было бы безумием. Медовый месяц на Канарах – пальмы, синее небо, яркое солнце… Дорогое удовольствие! Один только номер в коттедже стоит…

– Я знаю. Мне повезло. Ты уже говорил это. – Дженни печально улыбнулась. Практический взгляд на вещи всегда одерживал в нем верх. – Я ведь понимаю, как ужасно обошлась с тобой. – Ее огромные зеленые глаза смотрели на него виновато и умоляюще. – Пап…

Тот нахмурился.

– Называй меня Фрэнк. Я ведь, кажется, просил! Не надо напоминать мне, насколько я уже стар, если имею двадцатичетырехлетнюю дочь. Ну все, Дженни, пора очнуться. Ну же!

– Именно это со мной и произошло. Я очнулась, – сказала она еле слышно.

И почувствовала себя страшно одинокой. Она так нуждалась сейчас в дружеской поддержке. Но трудно было ждать этого от отца. Ему хорошо удавалась только одна роль – роль умелого обольстителя. Дженнифер грустно смотрела на его крашеные черные волосы и странно негармоничный профиль. Пластическая операция привела к тому, что он очень мало напоминал теперь того человека, который на фотографии из домашнего альбома стоял рядом с ее матерью. Чужой. Она совсем не знала его.

И Нормана она тоже не знала. Это горькое открытие пронизывало сердце Дженни острой болью. Солнечный свет, проникая в окно, осветил ее судорожно сплетенные пальцы и ослепительно блестевшее на них золотое с бриллиантами обручальное кольцо. Она надела его всего неделю назад. Вот так бывает. Мечты рождаются, мечты сбываются… мечты умирают.

– Фрэнк, пожалуйста, смирись с этим ради меня, – попыталась сказать она спокойно. – Я не могу выйти замуж за Нормана. Я все понимаю: если отменить свадьбу, будет ужасно неловко и неприятно и возникнет масса проблем. Но лучше спохватиться сейчас, чем выйти замуж, а потом всю жизнь проклинать себя за поспешность или даже помышлять о самоубийстве. До сих пор я не имела возможности остановиться и как следует подумать. Меня будто закружило вихрем. Он не давал мне опомниться, не оставлял одну, он просто вынудил меня дать согласие.

– Да, это похоже на Нормана. Он настырный. Бьет в одну точку, пока не достигнет своего, – процедил Фрэнсис.

– Откуда ты знаешь, какой он? – Дженни нахмурилась. – Вы же познакомились совсем недавно.

– Мы беседовали несколько раз, – угрюмо объяснил отец, не вдаваясь в подробности.

– Беседовали? – удивилась Дженни. – Мне казалось, вы недолюбливаете друг друга. Неужели, пока я была занята в отеле, вы коротали время за болтовней?

– Да, мы не очень-то нравимся друг другу. – Фрэнк повысил голос. – Но это ничего не меняет в вопросе о свадьбе. Обратного пути нет. Слишком поздно. Тебе придется подчиниться его желанию.

– Мне придется – что? – Дженни показалось, будто она ослышалась.

Лицо отца стало жестким, сквозь его неестественную моложавость внезапно проступили старческие черты. Он проговорил раздраженно:

– Будь умницей и постарайся не выводить его из себя своими выходками. Ты должна сделать то, что он хочет. Иначе все может очень плохо кончиться.

– Звучит весьма мелодраматично. – Дженни не знала, что может скрываться за этой угрозой, но почувствовала безотчетную тревогу.

– Это не шутки, – продолжил отец, насупившись. – Спроси у тех, кто его знает. Опасный человек. И вспыльчив, как порох. С досады может многое натворить. Не перечь ему хотя бы ради меня. И ради себя тоже.

Дженни стало страшно. С лица мгновенно исчез румянец. Когда она взглянула на отца, ее глаза, обрамленные густыми ресницами, напоминали два тлеющих угля.

– Так я и знала, что Норман что-то скрывает. Расскажи мне, в чем дело. Я буду сидеть в машине до тех пор, пока не выясню все.

– О Боже! – прорычал Фрэнсис. Несколько томительных секунд он колебался. Промедли отец еще немного, и Дженни бы не выдержала. – Хорошо, – тяжело согласился он наконец. – Я попал в трудное положение. Теперь я в его руках. Он может заказывать музыку, а я буду плясать. Собственно говоря, мы оба будем плясать под его дудку. Ты – часть выкупа, который я был вынужден ему обещать. Он должен тебя получить.

– Выкупа? – пронзенная этим словом, Дженнифер напряженно вытянулась и застыла. Пересохшие губы сжались в тонкую ниточку.

– М-да. Этот дьявол крепко взял меня за горло.

– Ты имеешь в виду Нормана? – спросила Дженни, с трудом разлепив губы. В ее груди снова начало возникать сосущее холодное ощущение пустоты. Она с силой прижала руку к лифу платья.

– Нормана, – жестко подтвердил отец. – Нормана, черт бы его побрал, Реджинальда. Безжалостного инквизитора.

– Опаздывает.

Замечание старого друга заставило Нормана недовольно нахмуриться.

– Привилегия невесты, – отрывисто бросил он.

– Да-а… Ты уверен, что делаешь именно то, что нужно? – спросил Эдгар с мудрой проницательностью. Он видел, что жених взвинчен с самого утра. – Сейчас еще не поздно уйти.

– И упустить единственный в жизни шанс? – с жаром возразил Норман. Он сердито дернул плечом и стал напряженно наблюдать за входом в церковь. Если невеста не появится, он испепелит ее отца, а его прах развеет над их договором.

Элегантная. Грациозная. Неподражаемая Арабелла. Она помахала ему рукой, затянутой в перчатку. Норман улыбнулся, удивляясь в очередной раз ее совершенной красоте, идеальному макияжу, безупречному платью. Она послала ему воздушный поцелуй. Ее лицо, как обычно, смягчилось под его взглядом и стало томно-нежным.

Норман саркастически поднял бровь и театрально пожал плечами, как бы говоря: "Уж и не знаю, приедет ли Джейн вообще?" В ответ Арабелла понимающе покивала головой.

Нетерпение, охватившее Нормана, перерастало в раздражение. Злая улыбка застыла на его губах, и старый друг Эдгар, случайно заметив ее, почувствовал себя неуютно. Норман был сложным человеком, и в глубины его души Эдгар Боулинз даже не решался заглянуть.

– Потерпи еще немного, – сочувственно сказал он. – Она стоит того.

Норман бросил взгляд на церковный вход и снова встретился глазами с Арабеллой. Несколько секунд они не отрываясь смотрели друг на друга, потом Норман отвернулся.

– Да, – подтвердил он, – она того стоит.

– Водитель! Сделайте еще один круг, – недовольно потребовал Фрэнк.

Дженни резко опустилась на сиденье, вызвав недовольный шелест пышного подвенечного платья.

– Дженнифер! Ты должна мне помочь, – взмолился отец. – Все мое дело под угрозой. Сотни людей в разных частях света могут потерять работу, и виновата будешь ты! Я на грани краха.

– Из-за Нормана? Каким образом? – не поняла Дженни. – Вы знакомы всего несколько дней!

– Да, мы встретились недавно. Но он годами следил за мной. За мной и моей деятельностью. Только и ждал, когда я совершу оплошность, чтобы наложить лапу на мою собственность.

– Но что даст ему женитьба на мне? – Дженни не могла разобраться в массе нахлынувших на нее неожиданных сведений.

– Половину всего, что мне принадлежит, – глухо ответил отец.

– Значит, я должна пойти на это, чтобы в результате он получил… Что? Деньги? – еле слышно спросила Дженнифер.

– Деньги, собственность, контроль. Половина моего капитала и недвижимости, которой я владею, переходит к нему в качестве твоего приданого. Другая половина остается за мной. – Его рот жалко скривился. – Взамен он обещает хранить молчание о моих кое-каких налоговых махинациях и нескольких сомнительных сделках. У меня семь миллионов долга. По американским законам меня могут приговорить к тремстам годам тюремного заключения.

– К тремстам годам!… О, папа! – подавленно прошептала Дженнифер.

Наконец-то все стало понятно. Арабелла тоже предостерегала ее. Потрясенная, подавленная, Дженни чувствовала, что теряет силы. Неужели Норман предал ее? Как мог он так откровенно лгать? Выкуп! Она закрыла глаза и, отказываясь верить безжалостным фактам, в отчаянии покачала головой.

Мучившие ее неясные сомнения по поводу их поспешной свадьбы оборачивались чем-то действительно серьезным. Уже дав согласие, Дженни безуспешно пыталась отсрочить бракосочетание, чтобы еще раз все обдумать. И вот оказалась обрученной с человеком, которого даже не сможет уважать. Который, вероятно, ничего к ней и не испытывает.

– Но он… говорит, что любит меня! – воскликнула она со слабой надеждой.

– Ну, конечно, любит! – горячо уверил ее отец, стараясь избавить от сомнений.

– Я думаю, не так уж трудно полюбить женщину, – с несвойственным ей цинизмом ехидно сказала Дженни, – которая сходит по тебе с ума и к тому же обладает солидным приданым.

Отец пожал плечами.

– Ты тоже получишь немало. Во-первых, половину его так называемого приданого. А после моей смерти и мою половину собственности. Ты же знаешь, ты – единственная наследница.

Дженни с грустью отметила, что в планы отца не входит оставить хоть что-нибудь ее матери.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь купить этим мое согласие? – невесело спросила она.

– Тебе самой понравится быть богатой, – сердито заметил отец. – Это всем нравится.

– А Норман знает, что потом я унаследую твою долю? – задумчиво спросила она.

Отец кивнул.

– Так или иначе, он в конце концов получит в свои загребущие руки все состояние Хоксфилдов. Полностью. Ну, так что с того? Он любит тебя. Ты любишь его. Это не так уж плохо.

– Просто замечательно! – возмутилась Дженнифер. – Ты думаешь, я могу выйти замуж за расчетливую крысу?

– Множество женщин поступает именно так, – благодушно заметил отец. – Почему ты должна быть исключением?

Потому что ей хотелось полюбить, выйти замуж за любимого и быть счастливой всю жизнь. Потому что ей хотелось, чтобы ради нее он мог пройти босиком по горячим углям, чтобы был ей поддержкой в несчастье и ни на кого другого не взглянул бы до тех пор, пока их не разлучит смерть. И еще она не понимала, как можно соединить свою жизнь с человеком, который преследовал и шантажировал ее отца.

А ведь тому, наверное, очень нелегко будет расстаться с половиной своего богатства. Его роскошная жизнь во Флориде обходится недешево. Да и операции по омоложению наверняка требуют огромных средств.

– Норман приехал в Уиклоу не случайно? – внезапно догадалась Дженни. – Это не было совпадением?

– Совпадением? Ты что, шутишь? – усмехнулся Фрэнк.

Она тихонько застонала. Ей было невыносимо тяжело чувствовать себя обманутой. Значит, та встреча на морском берегу была тщательно подготовлена? Так вот как все выглядит на самом деле! Норман давно мечтал завладеть деньгами отца. В конце концов, он вынужден был прибегнуть к уловкам и жениться на… на них, на деньгах!

Ей говорили, что он весьма ограничен в средствах. Судя по тому, как просто он одевался, это было похоже на правду. Дженни вспомнила, что во время продолжительных прогулок они, если хотели есть, утоляли голод захваченными из дому сандвичами, а рестораны обходили стороной.

Она горько улыбнулась. Забавно: по словам ее тети, отец стал владельцем компании Хоксфилдов в результате расчетливого, меркантильного брака. Ради наследства вдовы Мориса Хоксфилда он бросил свою первую жену, мать Дженни. А теперь этот лакомый кусочек уплывал от него к такому же, как он, ловкачу. И, что интересно, тот использовал аналогичный прием. Ей пришло в голову, что Норман и отец очень похожи. Оба – умелые обольстители. И оба – лгуны. Дженнифер зябко поежилась.

– Ты обязана выйти за него, – продолжал настаивать отец.

Дженни не смогла сдержать возмущения.

– Ты просишь, чтобы я пожертвовала ради тебя своим будущим?! – с негодованием воскликнула она. – Если не считать прошедшей недели, ты видел меня до этого всего несколько раз. С твоего последнего посещения Уиклоу прошло уже немало лет. И ты рассчитываешь на мою безоговорочную поддержку?

Рука отца, как тиски, сжала ее плечо.

– Если ты откажешься, Норман натравит на меня таможенников и полицию, и я потеряю все. Я хотел бы вернуться к твоей матери. Она любит меня…

– Да, – с тяжелым вздохом подтвердила Дженни. – Даже несмотря на то, что ты ушел, когда мама была еще беременна мной.

Мать и сейчас продолжала любить отца, прощая ему все – неверность, обман, равнодушие. Дженни понимала, что примирение сможет воскресить ее. Приходилось, к сожалению, признать, что ключи от ее счастья находились в руках отца.

– Ну вот. Приехали наконец, – ворчливо объявил Фрэнк. – Приготовься. И не забывай, что у твоей матери неважное здоровье.

Боль пронзила все ее существо. Дверца открылась, и к ней протянулась затянутая в перчатку рука шофера. Дженни смотрела на нее невидящими глазами. Отец, уже обогнувший машину с другой стороны, оттолкнул водителя и схватил дочь за запястье, сильно сдавив его унизанной кольцами рукой.

– Слишком многие заинтересованы в этом браке, – прошипел он. – Возьми себя в руки и выполни предназначенный тебе долг.

Ошеломленная его грубым натиском, Дженни растерянно вышла из машины. Гости и друзья с радостными возгласами тотчас обступили ее, и она неуверенно прошла в их окружении несколько метров по направлению к церкви. Ее слух невольно ловил доносившиеся из толпы обрывки фраз, и слова "прелестная", "бесподобная", "очаровательная" при других обстоятельствах не оставили бы Дженни равнодушной.

Короткая остановка, чтобы сделать фото. Не желая обнаруживать на людях своего смятения, Дженни терпеливо выдержала все манипуляции фотографа, смущенно выслушивая бесчисленные восторженные комплименты окружающих. Она видела, что все искренне восхищаются ею. А будущий муж? Какие чувства к ней испытывает он?

Раз выяснилось, что Норман – просто лживый и беспринципный охотник за богатством, значит, в тот момент, когда она станет его женой, он превратится для нее в отвратительное чудовище. Точно так же и мать была обманута обаянием отца. Неужели дочь унаследовала ее слепоту?

– Улыбайтесь! Улыбайтесь! – суетился фотограф.

Дженни старалась изо всех сил, однако губы ее дрожали. Изображать из себя счастливую невесту было мучением, но она продолжала позировать, чтобы как-то потянуть время.

– Может быть, еще? – несмело предложила она.

Дженни поправила непослушную шпильку, поддерживавшую ее светло-каштановые с рыжеватым отливом волосы. Норман говорил, что их цвет напоминает ему отблески заката на морской глади. Ему нравилось, когда они вольно спадали ей на плечи. Но сегодня утром Арабелла соорудила из них затейливые локоны и короной собрала вокруг головы. Украшают, как жертву на заклание, подумала тогда Дженнифер.

Если бы только она подождала немного, чтобы узнать Нормана получше! Но он с его упорством смог бы и белого медведя уговорить расстаться со своей шкурой.

– Ну все, достаточно. – Отец крепко взял Дженни за руку. – Поторопись, дорогая! И помни, мать будет очень переживать, если я окажусь в тюрьме.

Она побледнела. Да, Фрэнк знал, на каких струнах играть, чтобы сделать ее покорной. И, в конце концов, при всех его недостатках и пороках он оставался ее отцом, и Дженни не могла отнестись к нему как к чужому. Всю жизнь она мечтала завоевать любовь отца. Одному только Богу известно, как страстно она к этому стремилась, но каждый раз во время его редких визитов, когда она пыталась подластиться к нему, это вызывало у него только раздражение, и он еще более увеличивал дистанцию отчужденности между ними.

Теперь отец нуждался в ней и нельзя было подвести его. И потом, Дженни действительно любила Нормана.

Так ничего и не решив, полная смятения, страха и неясных, предчувствий, Дженни вступила в прохладную тень, отбрасываемую портиком церкви. И венчание, и отказ от него одинаково вселяли в нее ужас и равно казались ей возможными.

Напряженная и молчаливая, она ждала, пока Крис, ее подруга, поправит корсаж подвенечного платья и закончит возиться с длинными, чуть ли не во всю руку, шелковыми перчатками. Та укладывала их красивыми мелкими складками у локтя. Дженни вдруг стало неловко за свое слишком, как ей казалось, обнаженное тело. Она начала торопливо натягивать перчатки до самого плеча, но те упорно соскальзывали вниз.

– Оставь их в покое, дурочка. Ты выходишь замуж не за монаха, а за безумно влюбленного в тебя мужчину, – ласково поддразнила ее Крис.

– Влюбленного… – рассеянно повторила Дженни.

Но ведь так оно и было! Его глаза, нежные опьяняющие слова, требовательные губы подтверждали это. Неукротимая страстная сила жила в нем под маской вежливой обходительности. "Ты получишь потрясающий секс, дорогая", – нашептывала ей утром Арабелла, заставляя заливаться краской до корней волос.

Однако сейчас мысли Дженни текли совсем в ином направлении. Горячий темперамент зачастую означает неуемное мужское желание, стремление к новым чувственным впечатлениям. Бывает, что он проявляется в безрассудной неистовой ярости.

При мысли о том, что и то и другое может войти теперь в ее жизнь, Джейн почувствовала глухую тоску. Она всегда панически боялась людей, обладающих подобным характером. Перед глазами стоял пример, как такой человек разрушил жизнь ее матери.

Однако до сих пор Норман был исключительно тактичен и внимателен. В этот момент Дженни вдруг отчетливо поняла, что выйдет за него замуж. Она сама удивилась своей непоследовательности, однако, приняв решение, смогла впервые со вчерашнего вечера свободно вздохнуть.

Она любит его и сумеет доказать, на что способна всепобеждающая сила любви. Да, она верит, что любовь смягчает и облагораживает самые жестокие характеры. Что она перерождает человека. М-да… красивая сказка. Ее мать, со всей своей безграничной любовью, пока что не очень-то в этом преуспела.

Но вдруг у Дженни все будет по-другому?

Выйдя замуж за Нормана, она сможет помогать матери, сделать ее жизнь более спокойной и устроенной. Дженни вспомнила, как тяжело перенесла мать последнюю ангину. Болезнь была продолжительной и очень ослабила ее. Если что-нибудь случится с той, которая посвятила ей всю свою жизнь…

– Я готова, Фрэнсис, – сказала она твердо.

– Наконец-то, – обрадовался отец и легонько подтолкнул ее в спину.

Зазвучал свадебный марш. Шурша необъятными роскошными юбками, Дженнифер вошла в церковь. Пройдя несколько шагов, она остановилась, судорожно вцепившись в рукав отцовского смокинга.

Глаза всех присутствовавших обратились к ней. Слева, возбужденно переговариваясь, толпились друзья и знакомые Дженнифер по Уиклоу. Их милые приветливые лица излучали доброжелательность и сочувствие. Многие из них были служащими отеля, где работали они с матерью и где она встретила Нормана.

Небольшая группа гостей Нормана заняла позицию справа от входа. Не ожидавшая, что знакомые будущего супруга принадлежат к такому блестящему обществу, Дженни испуганно озирала этот источавший благополучие и достаток роскошный салонный кружок. Она была потрясена великолепными нарядами, экстравагантными шляпками, изысканным ароматом дорогой парфюмерии. Арабелла говорила ей, что Норман обожает вращаться в компании состоятельных людей. Неужели он из тех, кто, как и отец, любит пускать пыль в глаза? Кто тратит последние деньги, чтобы вести образ жизни, доступный только богачам. Она не знала этого. Боже мой, она же ровным счетом ничего не знает о нем!

– Смотри, эта компания потянет на несколько миллионов фунтов, – умиленно проворковал отец ей на ухо. – Ты умная девочка.

– Фрэнк! – Дженни вспыхнула от стыда и гнева: один из гостей Нормана услышал его замечание и смерил их ледяным взглядом.

Опустив голову, она пошла, медленно и неуверенно, по длинному проходу между рядами скамей, украшенных белыми и алыми розами. Цветы пьянили ее сладким дурманящим запахом.

Наконец она отважилась поднять глаза на Нормана. Он стоял к ней спиной. Его широкие плечи в прекрасно сидевшей визитке, темная волна волос и под ней – узенькая полоска покрытой загаром шеи вызвали у нее прилив нежности. Все ее существо заныло от желания прикоснуться к нему, прижаться к груди, погладить загорелую кожу.

О Боже! Как она любила его! Дженни прожигала взглядом его спину. Если он сейчас обернется, загадала она, все будет хорошо. А тревоги и опасения развеются как дым. Ей так хотелось, чтобы в этот день все были счастливы: и мать, и отец, и друзья, и Норман… И она сама.

– О, Норман! – бессильно выдохнула она.

– Дженни, дорогая! – прошептал кто-то так близко от нее, что она вздрогнула. Она узнала глубокий, мягкий голос той, которая многие годы была Норману самым близким другом. Перед ней появилось прекрасное точеное лицо Арабеллы.

– Что с тобой? Ты выглядишь нездоровой. Может быть, увести тебя?

На душе у Дженни потеплело: кто-то волновался за нее.

– Нет, спасибо, – негромко откликнулась она, благодарно глядя на Беллу.

В этот момент отец коснулся ее руки, и даже он, всегда занятый только собственной персоной, почувствовал, как холодна она и как вся дрожит.

– Успокойся, дорогая, – сказал отец неожиданно дрогнувшим голосом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю