Текст книги "Женатые. Часть 1 (ЛП)"

Автор книги: Кендалл Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

ЖЕНАТЫЕ. ЧАСТЬ 1
Автор: Кендалл Райан

Жанр: Современный любовный роман

Рейтинг: 18+

Серия: Несовершенная любовь #1 (про одних героев)

Номер в серии: 1

Главы: Пролог+21 глава

Переводчики: Влада П. (1-2 гл), Кристина А. (с 3 главы)

Редакторы: Майя А. (1-11 гл), Каролина Р. (с 12 главы)

Вычитка и оформление: Анна Б.

Обложка: Таня П.

ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!

Специально для группы: K.N

(https://vk.com/kn_books)

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

Ной

– Еще пива? – спрашивает Стерлинг.

– Лучше не надо.

Он ухмыляется.

– Ты действительно собираешься пройти через это, приятель?

– А в чем проблема? У тебя тоже была фиктивная спутница на выпускном.

Я смеюсь про себя, вспоминая, когда Стерлинг взял в пару свою кузину на выпускной в школу. Он посчитал себя гением: не нужно покупать костюм, чтобы произвести впечатление, не нужно дорогого ресторана или лимузина. К концу вечера, когда все мы приятно проводили время со своими спутницами, он понял, что совершил ошибку. Единственный контакт с мягкой теплой кожей, который он получил за весь вечер, – контакт с собственной рукой.

– Фиктивная жена – это совсем другое дело. Это большая гребаная проблема, – Стерлинг смотрит на меня поверх кружки с пивом.

Глядя на океан с нашего места на крыше пляжного коттеджа, я ослабляю галстук, туго повязанный вокруг моей шеи.

– Тут все законно, так что она будет моей настоящей женой до тех пор, пока мы не разведемся или не аннулируем брак.

– Ты себя слышишь? Это безумие. Ты не можешь жениться на цыпочке, которая тебе даже не нравится.

– Кто сказал, что она мне не нравится?

Глаза Стерлинга округляются.

– Я не говорю о неразделенной похоти, которую ты испытывал к ней, когда был подростком.

Я потираю заднюю часть своей шеи, чувствуя подступающую головную боль.

– Что ты хочешь от меня? Это желание моего отца, не мое. Это условие для передачи компании. Нет брака – нет наследства. Для каждого из нас.

Многие считают, что купание в роскоши с пеленок со временем делает вас невосприимчивым к неприятностям, но это не так. Я никогда не принимал неудачи как должное, и скорее ад замерзнет, чем я сдамся без боя.

Стерлинг громко вздыхает и переводит взгляд с меня на океан.

– Я считаю, что ты должен хорошенько все обдумать, приятель. Брак – дело серьезное. Это не какой-то необдуманный поступок.

Из нас двоих Стерлинг всегда был голосом разума. Он наставлял меня на путь истинный, когда у меня появлялась бесстыдная и необдуманная идея, которая могла завести слишком далеко. Он мой лучший друг с четырнадцати лет. С тех пор, как мы стали учиться в престижной школе-интернате в Коннектикуте, мы стали неразлучны. (Прим. школа-интернат – образовательное учреждение с круглосуточным пребыванием обучающихся, созданное в целях воспитания детей, формирования у них навыков самостоятельной жизни и всестороннего раскрытия творческих способностей).

– Поверь мне, я понимаю всю серьезность ситуации.

Смерть отца в прошлом году была моим пробуждением. Судьба его компании со ста миллиардами долларов неожиданно попала ко мне в руки. Я должен был быть готов взять все на себя. И я сделаю все, что потребуется. И, конечно, я не сожалею, что моей невестой будет женщина, которую я всегда желал.

– Должен быть другой вариант, – говорит Стерлинг после нескольких глотков пива. – Кроме того, с блуждающими глазами и постоянно напряженным членом ты будешь ужасным мужем.

Ого. Я не так уж и плох, не так ли?

Он читает мне лекцию, но все, на чем я могу сейчас сосредоточиться, это бурлящие и непростые чувства внутри меня.

– О, и еще одно условие, – говорю я, обращаясь к нему. – Мне нужно обрюхатить ее.

Стерлинг выплевывает свой напиток.

Глава 1

Ной

Месяцем ранее

Я сжимаю зубы и проверяю свои «Ролекс» в третий раз. (Прим. часы от швейцарского бренда «Ролекс». Ассоциируются с роскошью и достатком). Все это огромная трата времени.

– Где она? – я бросаю взгляд на отца Оливии, Фреда Кейна, который сидит за столом в зале для конференций.

– Она будет здесь, – заверяет он меня. Однако потом тихо добавляет: – Она должна.

Точь-в-точь мои мысли.

Эта встреча – одна из многих попыток убедить Оливию подписать контракт. Но боюсь, что сегодня просто повторится ситуация прошлой недели. Она отказалась подписывать что-либо, связывающее нас вместе хотя бы в одном предложении, и сказала: «Черт возьми, нет!».

На самом деле, это было сказано с бо́льшим пылом. Я думаю, это было даже как сбросить бомбу.

Но мы должны пожениться, и тогда собственность в «Тейт и Кейн Энтерпрайзес» (далее «Тейт и Кейн») перейдет к нам. Сроки поджимают, совет директоров давит. Мы должны были сделать это еще вчера. Я не потеряю компанию отца из-за того, что Снежная королева решила играть не по правилам.

Я зарабатываю шестизначную сумму и пользуюсь привилегиями, которые это дает. Черт подери, я живу хорошей жизнью и не собираюсь отказываться от этого только потому, что не могу переломить ситуацию. Нет, я вовсе не собираюсь отказываться от роскоши.

Бесплатные удобства в лучших отелях? Безусловно. Самое прекрасное шампанское, любезно доставленное официантом к моему столу? Почему нет? Девушка-спасатель в загородном клубе, которая все лето позволяла подмять себя в раздевалке? Конечно. Симпатичная блондинка хостес (Прим.: в данном случае хостес – сотрудница отеля, встречающая и размещающая прибывших) в «Ла Чэмпл», которая хотела поиграть со мной в ванной перед деловым ужином? Черт, да! В том, что ты богатый и привлекательный, есть свои преимущества.

Но если Оливия не появится сегодня и мы не договоримся об условиях контракта, все полетит к черту. Как быть с работой и жизнью шести тысяч сотрудников «Тейт и Кейн», в том числе и с одним из моих любимых людей на планете – Роситой Эрнандес? Она мать-одиночка с шестью детьми. И если эта сделка провалится, боюсь даже представить, что случится с кем-то вроде Роситы. В итоге мне придется перевезти ее и детей в свой пентхаус. Что, разумеется, ограничит количество минетов и бокалов шампанского, которыми я регулярно наслаждаюсь.

Я содрогаюсь при этой мысли.

– Я знаю, это необычно, этот контракт… – Фред делает паузу и хмурится. Он барабанит пальцами по столу, робко поглядывая на меня.

Необычно? Как минимум отвратительно. Я мог бы посмеяться, если бы ситуация не была настолько мрачной.

Много лет назад они с моим отцом составили завещание с изложением того, что случится с их многомиллиардной компанией после их смерти. Пугающие стопки бумаг, в которых на юридическом языке прописано, что Оливия и я унаследуем компанию пополам… Но только если поженимся.

На прошлой неделе было созвано экстренное совещание. Ухудшающееся здоровье Фреда, да и трудности в самой компании, которые она претерпевает на протяжении уже шести кварталов, не позволили и дальше откладывать решение проблем. Нам с Оливией представили варианты.

На мой взгляд, не было никаких вариантов. Была только альтернатива, которой можно и нужно было воспользоваться. Мы должны пожениться, чтобы спасти наследие наших отцов, а также рабочие места шести тысяч человек в офисах Манхэттена, Чикаго, Сан-Диего и Брюсселя.

Оливия считала по-другому. Ее не прельщала идея быть связанной со мной, поэтому она настаивала на рассмотрении других вариантов.

Даже если мы убедим ее связать себя узами брака, нет ни единого шанса, что Оливия приблизится к моей кровати. Проклятье!

Мы были близки один раз… Только раз. Тогда она была пьяной студенткой колледжа на каникулах.

Наши семьи жили в домике на пляже в Пьюджет-Саунд. Тем летом мы отдали предпочтение Западному побережью. Наблюдение за китами, долгие прогулки на морском воздухе, распитие шардоне по вечерам (Прим.: белое сухое вино из классического сорта белого винограда «шардоне») и поедание омаров, словно мы были взрослыми, а не девятнадцатилетними студентами.

Той ночью она пробралась из комнаты, которую делила со своей сестрой, в мою спальню. Я завелся в тот самый миг, когда почувствовал ее теплую ладонь на моей обнаженной груди. Я всегда хотел Оливию. Желал даже тогда, когда еще и не понимал, что за странное чувство уже давно теплится в груди. Мы целовались в темноте, наши языки изучали друг друга, руки искали, сердца колотились.

Потом я вдруг очнулся. Было много причин, по которым той ночью я не смог признаться ей в своих чувствах. У ее мамы был диагностирован рак. И я знал, что потом Оливия сожалела бы о сделанном. Она бы подумала, что использовала меня, чтобы справиться с ситуацией. Плюс ко всему из недавней игры «Правда или действие» я узнал, что она была девственницей. Так что я поцеловал ее еще раз, а затем остановился. Это было самое трудное решение, которое я когда-либо принимал.

А теперь она относится ко мне, как будто я кусок жвачки, приклеившийся к ее «лабутенам», которые она предпочитала носить. (Прим.: туфли от знаменитого французского дизайнера-модельера Кристиана Лубутена. Отличительной чертой данных туфель является алая подошва).

– Я действительно думаю, что это к лучшему, – добавляет Фред, вернув меня к реальности.

– Это то, что хотел твой отец, Ной, – говорит Прескот.

Прескот был доверенным лицом отца. Но при этом, в остальном – он полный придурок. В этот момент дверь конференц-зала распахивается, и даже не поднимая глаз от контракта, я понимаю, что это она.

Свежий цветочный аромат с четкими нотками жимолости достигает меня. Я понятия не имею, где Оливия берет это дерьмо, но из-за него мой рот наполняется слюной. Всегда. Однажды я провел целую субботу в парфюмерном отделе магазина, пытаясь понять, этот эффект; хотел доказать себе, что именно ее парфюм меня притягивает, что в ней самой нет ничего особенного. Но я так и не нашел его…

– Я здесь, – говорит Оливия, слегка запыхавшись.

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы не упустить момент, как она приглаживает рубашку на соблазнительных изгибах. Пышная грудь и плоский живот приводят меня в мандраж. Ее жакет перекинут через руку, в которой она держит кожаный портфель с черной монограммой, вышитой курсивом.

– Мисс Кейн, – говорю я весело. – Ты выглядишь восхитительно, занималась сегодня утром?

Она любит ходить на тренировки перед работой. Говорит, что это дает ей заряд бодрости на весь шестнадцатичасовой рабочий день. Я рад, что физические занятия придают ее щекам розоватый оттенок… Предполагаю, так же как и секс. Одна мысль об этом, и мой член дернулся в штанах.

– Запомни, Ной. Это только бизнес, – произносит она, моргая своими густыми черными ресницами.

Ни улыбки. Ни смеха. Противоположность обычной реакции, которую я вызываю у представительниц слабого пола. И это чертовски раздражает меня.

Как будто Оливия Кейн обладает противоядием к моему очарованию. И это заставляет меня мечтать о том времени, когда она сдастся мне. Мысль о ней, стоящей передо мной на коленях, в то время как ее розовые губы глубже вбирают мой член, прося больше даже тогда, когда она давится моей длиной, – это больше чем просто сексуальная зависимость. Это практически цель жизни. Для меня секс является видом спорта. Я знаю правила, играю жестко и всегда выигрываю.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь успокоить свой член, понимая, что все наблюдают за мной. Оливия никогда не давала мне спуску, и я, черт возьми, уважаю ее за это.

– Я просто пытаюсь сделать то, что лучше в данный момент.

– Давай начнем с этого, – она выпускает мягкий вздох раздражения и ставит портфель на стол.

Ее отец похлопывает тыльной стороной ладони, приглашая:

– Садись, дорогая.

Оливия подчиняется, не теряя достоинства, и с уверенностью, присущей ей с рождения, опускается в кресло. С полным равнодушием она просматривает копию контракта, переданного ей Престоном.

– Я просто не понимаю, почему в завещании должен быть пункт о браке.

А эта женщина говорит дело. Мое предположение? Наши отцы всегда хотели быть сватами. Они пытались нас поженить, когда мы были еще в пеленках. Черт, у нас даже есть фото двадцатилетней давности в свадебной одежде.

– Я объяснял, дорогая. Это единственный способ удержать компанию в семье. Я думал, что ты этого хотела… Возможность руководить этим местом в будущем.

– Это так, папа, – мягко говорит она. Потом ее взгляд поднимается ко мне. – Я просто не думала, что ради этого буду вынуждена совершить что-то подобное.

– Никто тебя и не заставляет, – говорю я спокойным тоном, закинув руки за голову и перебирая пальцами. – Выбор за тобой, Оливия. Я тебе это уже говорил, я в игре.

В волнении она грызет красный лак на большом пальце, затем резко складывает руки на коленях и стреляет в меня ледяным взглядом.

– Я в курсе твоей позиции.

Черт, по крайней мере, она готова снова всех нас выслушать. Я знаю, что в глубине души она понимает, что мы правы. Вместе мы справимся. Это семейная компания. Ни один из нас не может позволить себе выкупить другую часть, так что она должна остаться поделенной пополам внутри семьи. На данный момент другого выхода нет. Для меня это больше чем просто деньги. Мы с Оливией выросли вместе. Родители не представляли иного будущего для нас. Я всегда знал, что в моем будущем она занимает отдельное место, даже если это просто работа бок о бок. Но сейчас она получила шанс опустошить мои яйца. И я с нетерпением ждал этого.

Фред продолжил:

– Доверие и преданность являются наиболее важными в бизнесе. Мы не можем впустить к нам чужака. Все должно остаться в этой комнате. Только между семьей.

Оливия вздыхает, скептически оглядывая его.

– Я подумаю об этом.

Хоть какой-то сдвиг, несмотря на то, что она, кажется, сердится еще больше.

Прескот раздраженно вздыхает.

– Давайте мы встретимся снова. В четверг.

Оливия кладет контракт в сумку и в спешке поднимается из-за стола, будто собирается сбежать.

– Тогда до встречи.

– Спасибо за объективность, – говорит ее отец. – Эта ситуация может разрешиться таким способом, который вы и представить не можете.

Прощаясь, я пожимаю руку Фреду и Прескоту. Когда приходит очередь Оливии, она вкладывает свою ладонь в мою, явно желая покончить с этим как можно быстрее.

У меня в голове возникают непристойные мысли. Может, рискнуть и проверить прочность ее ледяной оболочки? Не отрывая от нее взгляда, я подношу ее руку к губам и целую.

– Очень приятно иметь с тобой дело, миссис Тейт, – я дразню ее хриплым голосом, позволяя своим губам касаться ее костяшек.

Оливия судорожно вздыхает, ее глаза становятся еще больше. Воображение играет со мной злую шутку, когда я замечаю, что румянец ее щек становится ярче. Но не успеваю я проверить свое подозрение, как она уже сверлит меня свирепым взглядом.

Одернув свою руку, она огрызается:

– Не забегай вперед. Я еще не согласилась выходить за тебя замуж, а если и соглашусь, то никогда не возьму твою фамилию.

Она выходит, оставив меня стоять с глупой улыбкой на лице.

– Я видел этот взгляд, – сказал Фред, ухмыляясь. – У тебя проблемы, сынок!

От его предупреждения я смеюсь. У Оливии Кейн нет ни единого шанса. Она никогда не сможет поймать меня на крючок.

Несмотря на мое сопротивление, ее уникальный запах засел в ноздрях. Должно быть, она использовала этот аромат и на запястье, которое было так близко к моему носу, когда я поцеловал ее руку. Мои губы до сих пор помнят мягкость и гладкость ее кожи. Столь непродолжительная близость – простое прикосновение – не должна была распространять по мне это покалывание. И, черт возьми, нет никаких сомнений – в этой комнате стало на несколько градусов жарче.

Будет интересно. Черт! Это, возможно, будет даже забавно.

Глава 2

Оливия

Подавившись своим грушевым «Мохито», Камрин в изумлении приоткрывает рот:

– Что ты должна сделать? С кем?

Угрюмо кивнув, я делаю глоток тонизирующей сангрии. (Прим.: среднеалкогольный напиток на основе красного вина с добавлением кусочков фруктов, ягод, сахара, небольшого количества бренди и сухого ликера, иногда пряностей). Само объяснение всей этой душераздирающей истории заставляет чувствовать себя сумасшедшей.

Мы сидим за столиком для двоих в нашем любимом во всем Манхэттене та́пас-баре «Бэндерилла». (Прим.: традиционный испанский ресторан, в котором посетителям предлагают маленькие закусочки – та́пас).

Этот ресторан был нашим местом встреч еще со времен колледжа, когда мы были соседками по комнате.

Здесь мы обсуждали все наши безумства и принимали бесчисленное количество решений: должна ли я порвать со своим дерьмовым парнем (я это сделала), следует ли Камрин лишиться анальной девственности со своим парнем музыкантом (она это сделала), должны ли мы сделать татуировки дружбы (я струсила), должна ли она после стажировки принять предложение о работе от «Тейт и Кейн» (она это сделала).

Но это решение, вероятно, самое трудное в моей жизни. Теперь я нуждаюсь в совете лучшей подруги сильнее, чем когда-либо.

Камрин сочувственно вздыхает.

– Иисус! Я знала, что у компании трудности, но понятия не имела, насколько все плохо.

– Да, получается, что мы должны были вложить больше в социальные медиа.

Как и все другие маркетинговые фирмы. Папа использовал старую стратегию, и теперь клиенты думают, что мы застряли в мезозое.

– Итак, твое мнение, как я должна поступить относительно этого контракта? – снова спрашиваю я. Стараюсь не казаться нетерпеливой, но я в замешательстве с тех пор, как папа объявил о своем уходе, и я узнала, что именно мне нужно сделать, чтобы занять его место.

– Позволь мне убедиться, что я все правильно понимаю. До следующего финансового квартала ты должна унаследовать половину T&C, тем самым исправив ситуацию, иначе совет возьмет правление в свои руки.

– Ага.

– Но Билл Тейт решил, что ты не сможешь унаследовать компанию, пока не выйдешь замуж за его сына.

– Э-э, да.

Она стискивает зубы.

– Так… Вы должны стать мужем и женой в течение нескольких дней, да? Похоже, совет непреклонен, и условие завещания Тейта-старшего не изменить.

– Точно, – верность не является коньком Ноя, так что мне стоит побеспокоиться об этом прямо сейчас. – Кроме всего прочего моя личная жизнь вот-вот рассеется, как туман.

– Я не знала, что у тебя есть личная жизнь, – она кладет свою руку на мою и смотрит сердитым взглядом. – Я шучу. Шучу. Сожалею.

– Нет, ты права. Я не всерьез, – я тяжело вздыхаю. – Но, черт подери, почему я должна отказываться от того малого, что у меня есть? Это несправедливо! В конце долгого рабочего дня я хочу вернуться домой, в собственное пространство, в тишину и покой родных стен.

Не говоря уже о вине. И о мороженом. И телевизоре, который заглушает тишину, благодаря чему я не думаю о том, насколько одинока.

– Я не выдержу присутствие этого подонка в моей жизни двадцать четыре часа в сутки. Я смирилась с ним на работе. А теперь, если соглашусь, то буду видеть повсюду разбросанные грязные носки.

Черт, нет!

– Кто сказал, что ты должна делить свое пространство с ним?

Я фыркаю и поднимаю вилку с papas bravas ко рту. (Прим.: от исп. – «сердитый картофель» – острое блюдо из картофеля).

– Муж и жена, которые не живут вместе? Да, для имиджа компании это будет выглядеть просто замечательно.

Это одна из многих причин, по которой папа никогда не позволял мне высказать свое мнение об условиях передачи компании.

Камрин пожимает плечами и поднимает руки ладонями вверх.

– По мне, так это не конец света.

– Да, просто часть независимости и уединения…

– Послушай. Постарайся думать о ситуации, как о любом другом бизнес-ходе. Этот брак – клочок бумаги. После того как вы с Ноем сойдете со сцены, вы сможете все обсудить как взрослые люди. Вы найдете решение, с которым сможете жить. Сейчас вы в одной упряжке и вынуждены принести себя в жертву ради компании.

– Я не уверена. Ною, кажется, эта идея по душе. Он был в курсе дела с самого начала.

Я тру руку, которую он поцеловал, думая о хриплом голосе, пробормотавшем «миссис Тейт». Его мысли о нашем супружестве явно не так невинны.

Камрин приподнимает бровь.

– Ох, ты думаешь, ему нравится идея делить постель с тобой?

– Я думаю, он любит делить постель со всеми, у кого есть пульс.

Кажется странным, что он, с его плейбойскими манерами вообще стремится связать себя и закрыть общий доступ к своему «дружку». Но кто сказал, что он прекратит свои похождения?

Этот брак – деловое соглашение, бизнес, как сказала Камрин. Правовая формальность. Ной, вероятно, взорвется, если проведет больше недели без киски.

Может, я и дочь босса, но я до сих пор подслушиваю офисные сплетни. Прошлым летом Ной переспал со всеми (шестью) практикантками. Он также спал с различными секретаршами на протяжении многих лет, и все просто закрывали глаза. Мужчины есть мужчины…

Ну, время игр закончилось. Если он рассчитывает получить эту компанию, нам предстоит много работы.

– Ну а что ты чувствуешь насчет этого? Ной Тейт довольно горяч.

– Камрин!.. – я издаю стон.

– Что? У меня есть глаза. Он горяч, и это факт. Это так же верно, как и то, что папа римский католик, а от углеводов толстеют. Он просто есть. Неужели видеть его голым настолько ужасно? – ее хитрая улыбка говорит, что она предполагает гораздо больше, чем просто разглядывание. – Как долго еще мы будем взвешивать плюсы и минусы...

Я делаю паузу, воображая его себе, а затем неохотно признаю:

– Нет.

Скорее всего, это будет фантастически. Я уже имела возможность созерцать его подтянутое тело, твердую грудь и шесть кубиков пресса. Летом, когда наши семьи проводили время в Хэмптоне, Ной использовал любую возможность, чтобы расхаживать без рубашки.

Черт, в девятнадцать лет я была близка к сексу с ним. Но тогда я была молодой, глупой и чертовски возбужденной. Теперь я старше, мудрее… И он до сих пор невероятно меня возбуждает. Черт возьми!

Легкость, с которой Ной притягивает меня к себе, поражает. Небольшое действие с его стороны может заставить меня трепетать. Как и вчера в конце нашей деловой встречи. Простая вежливость – рукопожатие, а Ной слегка наклонился и притянул руку для поцелуя.

«Очень приятно иметь с тобой дело, миссис Тейт», – дразнил он хриплым голосом.

Тогда во рту пересохло, и в животе что-то затрепетало. Возможно, что трепет находился немного ниже живота. Я неожиданно задумалась, сколько же лет, месяцев, дней и часов прошло с тех пор, как у меня что-то было.

Кем, черт возьми, он себя возомнил? Мы находились в небоскребе на Мэдисон-авеню, а не в замке XVI века. Это неприемлемое поведение на рабочем месте. Я могла бы пнуть его под зад с иском о домогательстве, если бы захотела. Вместо этого, я просто направила на дерзкого ублюдка смертоносный взгляд и выдала самую ледяную реплику, которую смогла придумать.

Но было поздно. Не было никаких сомнений в реакции моего тела. Дрожь первобытного желания прошлась по моему позвоночнику, когда его мягкие полные губы коснулись костяшек пальцев, задевая кожу в то время, пока он говорил.

Даже сейчас я представляю образ Ноя Тейта, смотревшего на меня с греховной ухмылкой…

Я убираю подальше жаркие воспоминания. Да, Ной умеет флиртовать, но зачем же вести себя, как бесстыдная шлюха? Запудривать мозги – вот, в чем он хорош. Таких красавцев пруд пруди, особенно в Нью-Йорке. Черт! Пятидесятидолларовый вибратор сделает свою работу, и мне даже не придется его выслушивать. Я вкалывала в бизнес-школе не для того, чтобы стать очередной женщиной Ноя.

Опять же…я вкалывала в бизнес-школе не для того, чтобы смотреть, как компанию отца спускают в канализацию.

Мои мысли прояснились, превращая гнев в грусть. Я провела свое детство в кабинете отца, играя у его ног, пока он управлял финансовым «кораблем». Все дети думают о своих родителях как о богах, и я не исключение. Даже после того, как я заняла в семейном бизнесе место его правой руки с правом голоса, я уважаю его больше, чем любого другого человека.

А потом этот рак. Диагноз, поразивший сначала маму, когда я была на первом курсе колледжа, затем папу в прошлом году.

Несмотря на то, что за болезнью матери я наблюдала с первого ряда, диагноз отца по-прежнему вызывает у меня шок. Папа, как храбрый и гордый человек, старается держаться и не показывать окружающим своего состояния, но, к сожалению, рак побеждает его. Я была его дочерью на протяжении двадцати шести лет, и кому как не мне знать и видеть правду? Это проявляется, например, в том, как трясутся его руки, когда мы говорим о будущем, а также в часто отсутствующем взгляде.

У папы в запасе не так много времени. Мне до сих пор трудно принять это. Слишком скоро мы с Рэйчел останемся одни. И моя младшая сестра точно не будет работать в «Тейт и Кейн». Она никогда не интересовалась деловым миром; она любит моду, а не финансы. Максимум, она сможет дать мне совет по графическому дизайну…

Я хмуро смотрю в свой бокал с сангрией. Черт, я размышляю так, будто «Тейт и Кейн» уже моя компания. Как будто подсознательно я уже взяла на себя обязанности руководителя.

А почему собственно нет? Папа всегда говорил, что когда-нибудь я займу его место. Это мое неотъемлемое право. Это наследие папы, завоеванное его кровью, потом и слезами. Он не должен прожить остаток своих дней, беспокоясь о будущем компании. Это все, что останется мне после отца. Конечно, если мне вообще удастся удержать на плаву это чертово предприятие.

Личные чувства в сторону. В «Тейт и Кейн» работает более шести тысяч человек. Шесть тысяч жизней под угрозой существования до тех пор, пока у конкурентов есть шанс обставить нас.

Черт! Я не могу поверить в реальность происходящего. Еще и этот контракт.

Моя карьера для меня на первом месте. Так было всегда. В то время как другие девушки наслаждались нормальной жизнью, я штудировала книги часами напролет. Они покупали платья и проносили спиртное из кабинета своих родителей, а я сдавала практику. Они вступали в женские клубы, я же была сопредседателем в клубе женщин-предпринимателей университета. Я успешно справлялась с каждым из старшекурсников и учениками класса MBA. Никаких вечеринок и новых знакомств. Я никогда не козыряла папиной репутацией. Уже тогда я была достаточно взрослой, чтобы понять, какая ответственность ждала меня в будущем, и я хотела быть готовой.

Теперь я готова. Я упорно трудилась всю свою жизнь и заслужила право проявить себя в качестве главы «Тейт и Кейн». Я уверена, что с достоинством смогу занять папино место.

Я не могу позволить папе упасть вниз. Я не могу позволить себе упасть вниз. Эта компания моя. Мысль о потере компании хуже мысли о Ное, делающем непристойные замечания всю мою оставшуюся жизнь.

Эта компания не может ускользнуть сквозь пальцы, так что я не отдам ее, даже если это означает сотрудничество с Ноем. Не только быть партнером по бизнесу, но и, Боже мой, выйти замуж за сукиного сына. Наши отцы, должно быть, были невменяемыми, когда составляли завещание. Хотя их взгляды на ухаживания всегда были консервативны.

Но безвыходных ситуаций не бывает. Если я успокоюсь и подумаю, то сумею найти оптимальное решение. Любую, казалось бы, невыполнимую задачу можно осуществить, разбив ее на составные части.

Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться и взять себя в руки.

Камрин упомянула два важных момента. Во-первых, Ной, так же как и я, хочет сохранить «Тейт и Кейн». Эта компания является нашим неотъемлемым правом, наследием наших отцов, и ее сотрудники – наша ответственность. И, во-вторых, этот брак – очередное юридическое партнерство. А это значит, что можно вести переговоры.

Да, зверски неприятно, что этот брак не по любви. Моя романтическая сторона съеживается при мысли об этом. Но я стараюсь упрятать эмоции глубже. Не каждый брак должен быть голливудским романом, в конце-то концов. Ною и мне не обязательно любить друг друга, чтобы успешно управлять компанией.

Вопрос на сто миллиардов долларов: сработаемся ли мы?

Сможем ли мы продвинуться? Будет ли наше партнерство стабильным и продуктивным? Или все взорвется… снося ударной волной «Тейт и Кейн» вместе с нами?

Это не только моя проблема, и все не должно ложиться лишь на мои плечи. Наши отцы всегда говорили, что вместе мы сильнее. Именно поэтому они свели нас. От Ноя тоже ожидают решительных действий. Могу сказать с уверенностью, что сейчас его работа заключается в том, чтобы убедить меня присоединиться к союзу, так как сам он уже в лодке.

Итак, пусть он сделает первый шаг. Пусть проявит себя. Пусть докажет, что этот брак может стать успешным. Я же буду выполнять свою работу – буду сохранять веру и оставаться восприимчивой к идее стать друзьями. Но я не тот тип людей, которые берутся за дело, не зная, смогут ли завершить его. Если я собираюсь выйти замуж за Ноя, то, Бог тому свидетель, я не дам ему спуску.

Конец моего внутреннего монолога, должно быть, отразился на моем лице, потому что Камрин вдруг в знак поддержки сжимает мою руку.

– Я собираюсь заказать нам десерт.

– Я люблю тебя, – говорю я со вздохом. Даже с обретенной решимостью мне нужен шоколад, чтобы пройти через это.

– Если тебе будет легче – ты очень храбрая.

Я выдавливаю улыбку.

– Спасибо.

Ворча, я достаю телефон из сумочки и звоню папе, чтобы запланировать еще одну встречу с Ноем и Прескотом. Я должна дать им ответ как можно скорее.

***

Позже, почти к окончанию рабочего дня я вновь открываю дверь, через которую входила вчера.

Никто даже не смотрит в мою сторону. Трое мужчин еще раньше подняли головы, заслышав цокот моих каблучков в зале.

Кривая улыбка Ноя слишком самодовольна. Что ты говорила ранее? Кое-что о нежелании выходить за меня замуж? Это кажется злорадством. Каков вкус унижения?

Сжимаю зубы. Он еще не сказал ни слова, а я уже раздражена. Черт подери, он настолько раздражающе привлекателен в своем угольно-сером костюме, в накрахмаленной белой рубашке с галстуком цвета мерло. (Прим.: цвет красного вина). Все это идеально сочетается с его ростом почти метр девяносто. И тот факт, что он так легко может залезть мне под кожу, раздражает меня еще больше.

Весь его вид кричит об уверенности. Его глубокий пытливый взгляд, замечающий слишком многое; сильные руки с аккуратно подстриженными ногтями; шея с соблазнительно передвигающимся кадыком каждый раз, когда Ной ухмыляется мне. Он то и дело воплощает мои подростковые фантазии. Древесный мужской аромат. Стройное подтянутое тело. Прыткий ум, который всегда находит способ втянуть меня в спор.

Не обращая внимания на стук своего сердца, я отвожу взгляд от Ноя и обращаюсь к присутствующим: