Текст книги "Мистер Грей младший (СИ)"

Автор книги: Каролина Янис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 52 страниц)

========== Part 1. Prologue ==========

Сегодня наш дом полон гостей. Мой дедушка Каррик не выпускает из рук свою внучку, мою пятилетнюю сестрёнку Фиби. У неё день рождения, и все крутятся вокруг этой маленькой хулиганки. Именно хулиганки. Нашей кузине Эве она залепила тортом прямо в лоб. Мамочка сердилась и извинялась перед тётей Кейт, а папа странный… Он смеялся и говорил: «Малышка молодец! Вся в папу!» Кажется, это его любимые слова, после «Я люблю вас, миссис Грей».

Я сижу в одиночестве на порожках, ведущих на террасу нашего дома.

Трава жёлтая, и листья, которые принёс ветер, тоже. Это осень. Я не люблю осень.

В этом году я пошёл в школу и мистер Бастиль начал тренировать меня, чтобы я мог драться, как он. Мои успехи были замечены сразу. У меня получилось уложить папу! Но, мне кажется, он поддался. А я не люблю, когда жульничают. Поэтому я решил с папой пока не драться. Пусть подождёт, пока у меня будут такой же кулак и хук слева, как у него.

– Теодор Грей! Что вы делаете здесь в гордом одиночестве? – спросила моя бабушка Грейс, захватив меня в свои объятия со спины, качая из стороны в сторону.

– Бабушка, а можно я спрошу тебя?

– Конечно, Тедди!

– Папа больше всех любит Фиби?

– О, Тедди… Твой папа больше всех любит Ану, твою маму. А вас, его детишек, он любит одинаково, так же, как и я всех своих детей.

– А разве можно любить одинаково?

– Конечно, Тед.

– Но я не понимаю…

– Ты и не должен, милый. Пока ты слишком мал. Ну вот, смотри, кого ты любишь больше, меня или деда?

– Тебя, – быстро ответил я. Она всегда щедра и добра ко мне. Совсем меня не ругает и печёт мои любимые пирожные. Бабушка Грейс засмеялась и улыбнулась мне, потрепав пальцами за щёку.

– Иди к своему прадедушке, Тео, у него к тебе разговор.

– Серьёзный? – спросил я.

– Серьёзный, мужской разговор, – строго произнесла бабушка, и как всегда, по-доброму улыбалась.

– Хорошо, – ответил я.

Бабушка поцеловала меня в щёку, поправила мой свитер и завела в дом.

– Тедди, милый, где ты был? – встретила меня мамочка и крепко обняла, а потом заглянула мне в глаза.

– Я был на террасе. Сидел и смотрел на осень, – тихо ответил я.

– Тебе нравится осень? – спросила мамочка, её глаза блистали.

– С ней хорошо быть наедине. Но я не люблю её, – так же, полушёпотом ответил я.

Мама провела рукой по моим волосам.

– А куда ты идёшь сейчас? – спросила она, взяв мои ладони в свои, прижав их к груди.

– К прадедушке. У нас серьёзный разговор, мужской, – сказал я строго, почти как бабушка.

Мама тихонько засмеялась, и я ещё раз убедился, что моя мама – самая красивая мамочка на свете.

– Ладно, Тедди Грей. Иди, – сказала мама, и ещё раз обняла, поцеловав меня в лоб.

Я улыбнулся своей мамочке, и пошёл по дому в поисках прадедушки. Как я и догадывался, он сидел в кресле-качалке, на южной мансарде. После того, как моя прабабушка уехала куда-то навсегда, каждый свой приход к нам в гости, он проводил в этом кресле, грустно, очень грустно смотря на ветви деревьев в огромном окне.

– Дедушка, ты хотел поговорить со мной? – тихо спросил я, подойдя к нему ближе.

– О, Теодор, ты пришёл!

– Да, пришёл.

– Ты прав, мальчик, я хотел поговорить с тобой. Хочешь спросить у меня что-нибудь?

– Да.

– Ну же, мистер Грей, я слушаю вас.

– Куда ушла прабабушка? – тихо спросил я.

– Туда, откуда не возвращаются, – нахмурившись ответил дед.

– А она хотела этого?

– Нет, Тедди. Не хотела.

– А мне тоже нужно будет уехать отсюда навсегда?

– Очень, очень, очень не скоро.

– Но я не хочу. Как я могу оставить маму и папу? И Фиби? И тебя? И бабушек с дедушками? Как?

– Многие из тех, кого ты перечислил, уедут отсюда раньше, чем ты.

– Они бросят меня?

– Без малейшего желания.

– Я буду один? Я останусь один?

– Теодор, пока ты любишь и любим, ты никогда не будешь один. Помни это, мальчик мой.

========== Beginning ==========

Я всегда помнил, помню и буду помнить его слова. Я давно уже не ребёнок. Летом мне будет восемнадцать, и я знаю, что значит уехать навсегда.

Мой прадедушка отправился в своё бесконечное путешествие когда мне было одиннадцать. Я смог проводить его в последний путь… Мне тяжело вспоминать тот день. Моя мама в чёрном платье, не отходит от бабушки Грейс, папа крепко сжимает руку Фиби, а я подхожу к продолговатой коробке, которую вот-вот должны опустить в землю. В ней спит мой бледный, бездыханный прадед… Ночами, после похорон, мне снились кошмары. Мама сидела рядом со мной пока я не засну, порой до утра. Папа с явным состраданием смотрел на меня по утрам, когда я собирался в школу. За месяц до своей кончины, прадед отдал мне свои старинные, фамильные часы. Ему их дал его прадед, а я должен буду передать их своему правнуку.

Утреннее солнце заливало Сиэтл мартовскими, тусклыми лучами. Сойер везёт меня и Фиби в школу, а папу на работу. Мама простыла и по приказу, заметьте, не врача, а отца, взяла больничный. Но мамино, и только мамино упрямство, может поспорить с упрямством Кристиана Грея, поэтому Анастейша взяла работу на дом. Концерт был ещё тот…

– Тед, скажи своему папе, что я не инвалид и могу работать! -говорила мне мама умоляющим тоном, отвернувшись от отца.

– Нет, Теодор! Попытайся объяснить своей мамочке, что с её простудой нужно лежать в постели! – чуть ли не кричал раздражённый Кристиан, кажется, нить его металлического терпения вот-вот порвётся.

Я спокойно пил свой горький чай, облокотившись на барную стойку. Как только мой отец договорил, он направил на меня, похожий на мамин, умоляющий взгляд. Но я лишь поднял руки в манере: «Я не при делах» и весело наблюдал за дальнейшими событиями.

– Если тебя слушать, то мне вообще нельзя выходить из спальни! Особенно когда я здорова! – прошипела Ана, подойдя к нему на расстояние вытянутой руки.

Оу, мама, ни фига себе! Кристиан игриво улыбнулся и притянув маму, начал засовывать свой язык в её рот. Я опрокинул весь оставшийся чай парой глотков, поморщился из-за того, что он был чертовски горяч, и поспешил уйти из кухни-столовой, чтобы не мешать им… Обедать.

Папа улыбался всю дорогу до школы, как подросток, получивший положительный ответ девушки на секс. Я, если честно, немного, по белому завидую ему. Он любит свою жену, свою работу, свои увлечения. Он любит то, что делает. И я тоже так хочу. Машина мчала нас по улицам, проспектам, площадям, скверам… Я перевёл взгляд на свою сестричку. Фиби сидела отрешённо, грустно уставившись в окно.

Херня, что на этот раз у неё не так? Сломала ноготь? Пропустила новый фильм?

– Фиби, что такое? – спросил я.

– Ничего, Тедди, – ответила она, поправив копну блестящих, каштановых, завивающихся волос.

– Я ненавижу, когда ты врёшь.

– Я не вру, – она устремила на меня холодный взгляд серых, умных глаз.

Господи, у неё это получается, как у папы. Я невольно отвернулся и продолжил смотреть на дорогу.

У меня есть сестра – это хорошо, но и есть одна проблема – она девушка.

– Удачи в школе, ребята. Малышка Фиби, я тебя люблю! Теодор Грей, советую не лоботрясничать! Я на связи с директором школы, – прогнал папа, как всегда, свою короткую тираду перед нашим выходом из машины.

– И я тебя люблю, папочка! – чирикнула Фиби, и накинув на плечо свою хиппи-сумку, выпорхнула из мерса.

Я вылез следом, бросив взгляд на отца. Он уже отчитывался перед мамой, что высадил нас у школы живых и невредимых.

Фиби чмокнула меня в щёку, пожелала удачи, и счастливо улыбаясь, умчалась к ждущим её Эмили и Эве. Эва, как всегда, выглядела сногсшибательно. Чертовски длинные ноги, прекрасно уложенные золотые волосы, тонкая талия и очаровательная улыбка… Моя кузина похожа на Афродиту. Жили бы мы в прошлом, когда двоюродных братьев и сестёр женили. Я бы, наверное, обязательно взял её в жёны…

Дерьмо, куда заносят меня мои мысли?

Нет, я бы не выдержал её характера. Не смог бы переносить её бесконечной любознательности, не смог бы терпеть её болтливости. Господь спас! Она дружелюбно улыбнулась мне, и помахала своей рукой, я проделал тот же жест. Потом, она, Фиби и Эмили удалились. Эмили – это закалённая, русоволосая спортсменка, подкаченная и весьма симпатичная. Отличница, староста в их классе, и вице-президент нашей школы. С четырёх лет, как мне рассказывала Фиби, она профессионально занимается плаванием, но даже её популярность, не может поспорить с популярностью модницы Эвы, которой все девочки школы стремятся подрожать. Но что бы то ни было, Фиби – душа этой компании. Я не раз был свидетелем того, как она решала их споры, конфликты…

Я видел, как она мирила их и заставляла держаться вместе. Этим она похожа на нашу маму. При всей своей силе духа, моя сестрёнка очень ранима, и я знаю, что любому, кто её обидит – я готов оторвать яйца, поэтому, я слежу за кругом её общения.

– Тед, привет! – окликнул меня Мейсон Вэндем, мой лучший друг, на протяжении уже многих лет. Он немного сутулый, блондин, с ярко-голубыми, маленькими, проницательными глазами. На уроках он надевает свои очки в чёрной оправе, и погружается в науку.

Он шарит, кажется, во всём. Проще всего ему даются точные науки, а я же, как он выражается: «типичный гуманитарий».

– Привет, как дела?

– О, мистер Грей, вы не поверите! Моя работа заняла первое место в химических разработках по всему штату – это действительно круто.

– Да, это круто, Мэйсон, но я тебе верю, – смеясь ответил я.

– Просто я сам себе не верю!

– Ох, ну прекрати! – сказал я. Его голубые глаза весело сияли.

– У нас сейчас биология, – подтвердил факт он, пока мы шли по огромному, забитому людьми коридору.

– Да, – грустно согласился я.

– Ты готов к тесту? – спросил он. Чёрт. Я совсем забыл про тест…

– Я думаю, что нет, – сказал Мэйсон и ждал моего подтверждения.

– Ты прав.

– Но у тебя есть я, который решил все шесть вариантов и выучил их наизусть. Мы всё равно сидим вместе, так что, я буду писать ответы твоего теста в своей тетрадке карандашом, а ты только спиши, -ответил улыбающийся Мейсон.

Ох, как мне повезло с другом.

– Тебе доставляет удовольствие помощь другим? – спросил я.

– Кому другим? Я помогаю своему лучшему другу, – заявил он.

Я хлопнул его по плечу, и мы направились дальше.

– Смотри, Грей ведёт своего карманного зверька на урок! – протянул Фрэнк Роджер своему напарнику Вину Фраймену.

Роджер и Фраймен – двоюродные братья. Они одеваются с большим вкусом а-ля педик, их волосы уложены лаком. Два слащавых урода, у которых больше понтов, чем ума.

– Грей, на каком рынке ты купил такого зубастого грызуна? – вторил Роджеру Фраймен, захохотав.

Эти ублюдки не выведут меня из себя. Спокойно, Грей.

– До птичьего рынка вам далеко, а вот зоопарк ближе. Там как раз нужны полоумные обезьяны с начёсами, сечёшь Фраймен? – сказал я, лишив их двоих дара речи.

Мэйсон смущённо улыбался, когда я бросил на него взгляд, он с трудом сдерживал восторг. Чёрт, мне это льстит. Когда мы повернули за угол, мой друг взвизгнул. Если честно, я не понимал – почему это кажется ему таким невероятно сложным трудом – втаптывать грязь в грязь?

– Чёрт, Тед, как ты их, а? Они языки проглотили сразу же, я восхищён!

– Успокойся, Мейсон. В следующий раз, я им набью их наглые рожи, если они будут оскорблять тебя.

– Ну уж нет, Тед! Я сам смогу сделать их, честное слово! – с жаром говорил друг, но остановился, на что-то уставившись.

Я проследил его взгляд. Там была девушка. Она сидела на подоконнике у открытого окна и читала какую-то книгу, лежащую на её коленках. Когда она бросила на меня оценивающий взгляд, холодно осмотрев с головы до ног, я увидел прекрасный цвет её глаз: он был светло-синий или самый насыщенный голубой… Цвет летнего неба в погожий день. Её волосы нежно приподнимал ветер, их цвет так же волшебен… Волнистые локоны развивались… Они и белокурые, и золотые, и светло-пепельные… Но естественные. Эта блондинка обладает очаровательными, фигурными ногами, их во всей красе показывают белые, джинсовые шорты. У неё малиновые, сочные губы, а ресницы и брови светло-русые, что делает её лицо очень аристократичным. Она похожа на ангела. У неё кожа также безупречна, как и у фарфоровой куклы. Она… Встала и ушла… Блядь, что это было?

– Тед! Тед! – щёлкает пальцами перед моими глазами Мэйс, – Приём!

– Ты видел ту девушку?

– Я обратил внимание лишь на плеер, лежащий на сумке рядом с ней. Он крутой. Но она, кажется, больше любит читать.

– Возможно… А кто она?

– Айрин Уизли. Наша ровесница. Она учиться в нашей школе уже три месяца. До этого, она жила с семьёй в Далласе, училась в танцевальной школе-студии. Теперь, она занимается в нашем школьном театре и у нас общий урок астрономии и философии. С тобой у неё физкультура и экономика.

– Откуда ты всё знаешь?

– Эй, я же работаю в школьной газете. Я знаю почти всё. И если бы ты не прогуливал свои два последних урока, то знал бы это тоже. О ней все шепчутся, она ни с кем не тусит.

– Почему?

– Говорят, она очень борзая. Любит спорить и не любит людей. Короче, в школе у неё друзей нет. И… Почему ты так интересуешься? Она тебе понравилась?

– А… Что? Нет! – негодующе зашипел я на Мэйсона.

«Понравилась!» Ещё чего? Меня больше магнитят брюнетки. Ну, и некоторые блондинки… А хотя, да. Она секси.

– Ладно, идём, – смеясь сказал Мэйс, когда прозвенел звонок. Немного потоптавшись в коридоре, мы вошли в кабинет биологии.

Белокурая, борзая Айрин почему-то заклинила в моей голове. Для урока физической культуры у меня всё равно нет с собой формы, а вот на экономику сходить можно. В моей жизни давно не было ничего интересного связанного с девушками.

Это было первой причиной завязать знакомство. Второе – если она, действительно, такая дикая штучка – я смогу изумительно её укротить. Да, она то, что нужно. Я начал вспоминать, что интересного с противоположным полом у меня было последний раз? Я ужаснулся… Меня можно назвать мучеником. Или монахом. Как угодно.

После секса на выпускном в девятом классе, я и Джемма перестали общаться вообще. Но, в принципе, мы и познакомились в тупых обстоятельствах. На тусовке в кишащем шалавами и мажорами клубе, где она была готова отдаться мне сразу же. Эта Джемма старше меня на четыре года и встречался я с ней три недели, только из-за секса. Как бы это по-ублюдчески не звучало, это правда. Когда об этом прознал мой отец, мне пришлось хреново. Папа неустанно готов повторять, что я должен буду стать хозяином его империи, когда он будет не в силах, поэтому, о всяких шалавах пришлось забыть. Да и потом, мне и так очень круто живётся.

Скатав тест у Мейсона, я сдал листок с ответами один из первых. И, погрузился в воспоминания…

Наш дом вновь полон гостей. Вся семья в сборе, папа говорит тост:

Сегодня, очень радостный день. Мистер Теодор Грей окончил девять классов и сдал все экзамены с отличием. Надеюсь, дальше будет только лучше.

Раздаётся звон бокалов, папа не против того, что мне налили выпить. Фиби и Эва переговариваются, глядя на меня. Я прячу улыбку за бокалом. Получив массу поздравлений от родного семейства, я отправился в свою комнату, чтобы переодеться к дискотеке с друзьями, одноклассниками и Джеммой. Когда я начал расстёгивать пуговицы своей рубашки, в дверь постучали. Я остановился и разрешил войти. Это была мама.

– Тедди, милый, я так рада. Ты у нас такой молодец! – сказала она нежно.

– Спасибо, мам. Я всегда буду стараться оправдать твои надежды.

– А папины, Тед? – этого вопроса я боялся больше всего.

– Папа хочет, чтобы я унаследовал «Грей энтерпрайзес». Но я… Я думаю, что не смогу.

– Ты очень похож на своего отца, а стало быть, сможешь. Ты, может быть, просто не хочешь?

– Я думаю, мне рано хотеть этого. Сейчас, нужно доучиться, а потом… Потом, я подумаю об этом серьёзно.

– Правильно. Милый, у тебя… Появилась девочка? -спросила мама слабо улыбаясь.

Дерьмо. Откуда она…? Фиби…

– Мам, ну… Да, – сказал я.

– Ты влюблён, да?

– С ней хорошо быть наедине. Но я не люблю её, – ответил я маме.

Её глаза округлились, она нахмурила брови, будто что-то вспомнила.

– Тед, а ведь ты уже говорил мне эти слова, – прошептала мама, погладив меня по щеке.

Что? Когда? О ком? Я непонимающе нахмурился, прищурив глаза. Мама ласково улыбнулась.

– Ты так похож на своего отца, Теодор Грей.

– Когда я такое говорил?

– Это был день рождения Фиби, тебе было семь лет. Ты говорил об осени, – сказала мама, а я мягко растянул губы в улыбке.

Надо же. Мама помнит такую мелочь!

– Я так люблю тебя, Тед. И вот тебе на, у тебя уже есть девушка.

– Что? – раздался голос отца из открывающейся двери… Чёрт.

– Кристиан! – воскликнула сердитая мама.

– Какая может быть девушка в 16 лет, мистер Грей? – сказал он, не обращая внимание на негодующую Ану.

– Кристиан, он может… – начала мама.

– Анастейша, пожалуйста, выйди, – сказал папа.

– И не подумаю! – начала пререкаться она.

– Мам, всё нормально, – решил успокоить я Ану, но она поджала губы, и я понял, что она не уйдёт.

– Если хочешь сказать что-то нашему сыну, Кристиан, то говори и мне.

– Ладно. Она несовершеннолетняя? – спросил отец, прищурившись.

– Совершеннолетняя. Она старше меня, значительно, – сказал я спокойно.

Мне 16, а ей 20… Да, для меня это разница. Но мои родители будто окаменели. Мама смотрела на отца озлобленно, а он на неё с осторожностью. Они будто говорили друг другу что-то лишь взглядом.

– Значительно? – выдавил отец.

– На четыре года, -сказал я.

Папа и мама глубоко выдохнули. Странно.

– Она же не совратила тебя? – спросила мама.

Что за чёрт?! Я уже не маленький мальчик!

– Нет! Мы просто стали встречаться.

– Значит, сегодня перестанете.

– Кристиан!

– Не обсуждается, Анастейша. А если она забеременеет? Ты уже готова стать бабушкой? А ты, Теодор Грей, ещё сопляк, чтобы иметь отношения с кем-то. Особенно сексуальные. Я женился на твоей маме, когда знал, что я смогу обеспечить её и две сотни наших детей, и школьником я тогда не был! Имей ввиду, Тед, если я узнаю, что ты ещё вступил с кем-то в связь, тебе не обойти очень серьёзного собеседования со мной, -сказал он, испепеляя меня глазами.

Я взял свои iPhone и бумажник со стола, а потом, буквально, выбежал из своей комнаты. Фиби, зачем? Зачем она сказала маме? Спустившись вниз, я поймал её виноватый и обеспокоенный взгляд, а потом вырвался из дома ни с кем не попрощавшись.

– Тед! – слышал я голос Фиби, звучащий как сирена мне вслед.

Мой, теперь уже бывший одноклассник, Дейв Джонсонс ждал меня в своей Рено. Я запрыгнул в машину и мы поехали в пригородное кафе, которое было почти в лесу. По дороге, Дейв рассказал мне, что Джемма уже во всю сосалась с сукой Фрайменом.

Я был очень зол. Когда я приехал туда, всё пошло как в тумане. Я глотал бутылки дешёвого алкоголя, а когда увидел Джемму, то понял, что ненавижу её. Но сначала, я хотел получить выгоду от её присутствия. Проститутка, так проститутка. Я был не так пьян, как казался для всех остальных. Я завёл Джемму в туалет, а потом сказал ей:

– Я хочу тебя. Сейчас же.

Эта сучка была даже рада. Я долго не церемонился, не целовал ни её тела, ни её губ… При ней всегда были презервативы. Когда мы кончили, я швырнул ей в лицо все оставшиеся у меня бабки, а потом сказал:

– Это тебе за три недели. Прощай.

Она разрыдалась, но меня это не тронуло. С тех пор мы не общались. Уходя, я надрал жопу Фраймена и трём его дружкам лучшими приёмами Клода Бастиля, а потом, встречая рассвет, пришёл домой.

Мама и папа не спали, они ждали меня. Фиби была свёрнута в комочек на диване, тихо сопя. Именно тогда, я понял как любим своей семьёй и не о чём не жалел. Я решил этим дорожить и попросил прощения, а потом, Фиби извинилась предо мной.

Я улыбнулся, вспомнив это. Прозвенел звонок. Я и Мэйсон покинули кабинет биологии.

========== A new twist ==========

Следующие два урока до экономики – всю историю и весь английский – я продумывал гениальный план знакомства с Айрин Уизли. Я решил ничего не говорить Мэйсону, потому как он подозревает меня в том, что она мне понравилась. Ничего подобного. Просто… просто она довольно притягательна.

Когда, наконец, прозвенел звонок на экономику, я медленно бродил по коридору, рассчитав в голове, когда они все усядутся по местам. Вскоре, я дождался своего выхода. Не подкачай, Грей.

– Добрый день, мистер Кальтц, – сказал я, войдя в кабинет. Краем глаза я заметил, что все взоры были обращены ко мне. И она тоже посмотрела на меня. Есть.

Так же, я узрел, что она сидит одна. Я сяду с ней! Но, к скорби, это свободное место не единственное.

На предпоследней парте сидел одинокий Фраймен, а на второй жирная афроамериканка, которая пыталась кокетливо улыбаться мне, как и остальные девушки в этом классе. Все, кроме Айрин. Чёртов ангел!

– Вы, мистер Грей, почти месяц не посещали моего предмета. Ну ладно, первую неделю я болел, многие не ходили на замену… Но потом, не приходить систематически – хамство. С чего вы решили удостоить нас своим присутствием сейчас? – сказал он, потирая ладони.

Мистер Генри Кальтц – это накаченный, умный мужчина средних лет, занимался карате, а также – боксом. В школе считают, что он сильнее, чем наш физрук. Что же, многие мужчины любят лесть. Докажем теорию.

– Прошу прощения, мистер Кальтц, но тренировки в самообороне требуют много времени. Вы же знаете, что бокс и элементы карате требуют непостижимо много сил. Я хочу, чтобы меня, мистер Кальтц, так же, как и вас, считали одним из самых сильных в школе, – Браво, Грей! Доказано.

– Ох, ну тебе до меня ещё далеко. Ладно, садись с мисс Уизли, – сказал он, улыбаясь.

Прекрасно. Сдерживая улыбку, я дошёл до места. Она не смотрела на меня. Я сел – её глаза, вновь, не глядят в мою сторону. Я в наглую начал смотреть на неё. Чёрт, она так близко… Её щёки запылали, а губы приоткрылись, когда она резко вдохнула. Я её волную – это чертовски хорошо. Закрыв на секунду глаза, она повернулась ко мне.

Действуй, Грей!

– Привет, – сказал я.

– Почему ты так пялишься на меня? – вот это поворот!

Блядь, что она себе возомнила?

– Никто ещё не упрекал меня в этом. Каждая девушка в этом классе мечтает, чтобы я на неё так смотрел, – сказал я холодно, но страстно, добавив, как приправу, в свой очаровывающий взор, равнодушие.

Она ухмыльнулась, давая понять: игра началась.

– Если я девушка, то не каждая, – произнесла она.

– Очень остроумное замечание, мисс Бука.

– Очень идиотское обращение, мистер Зануда, – вскинула брови она, – Хочешь поделюсь тем, о чём я мечтаю?

Да эта красотка дерзкая. Она мне нравится. Люблю тех, кто хотят казаться грязными сучками, а на самом деле – невинные девы. Что ж, малышка, давай…

– Ну же?

– Я мечтаю, чтобы ты на меня не смотрел вообще, – она изогнула идеальную бровь, немножко выпятив нижнюю губу, по которой хотелось… надавливая, медленно и деловито провести большим пальцем… А затем, своим большим членом.

Ох, блядь. Как хорошо, детка, что ты не знаешь, о чём мечтаю я.

– Не все наши мечты сбываются, – сглотнул я, – Я бы тоже хотел поделиться с тобой своими мыслями, но это мечта неосуществима. Боюсь, что ты меня превратно поймёшь. Я же не настолько борзый, куколка.

– Я тебе не «куколка», – выплюнула она.

– А что? Всё ещё гусеница? – нахмурив брови, на полном серьёзе спросил я.

Она прыснула и ехидно улыбнулась.

– Ты, действительно, подонок или притворяешься?

– А ты как думаешь? – мне было нужно её мнение.

– Я склоняюсь к первому, – подняла одну бровь она.

– А ты действительно такая борзая и бесстрашная или это маска?

– А ты как думаешь? – с иронией, копируя мою интонацию, спросила она.

– Я надеюсь на второе, – прогоняя смешинки из её глаз, произнёс я.

Она долго и пристально смотрела на меня. Немного растеряно. Она не ожидала этих слов. Боже. Её глаза. Я понял, что не могу оторвать от них взгляда… Не знаю, сколько времени мы смотрели друг на друга. Если это ни искра, ни буря, ни любовь с третьего взгляда – я не знаю, как это можно назвать.

– Мистер Грей, может быть, вы и мисс Уизли поиграете в гляделки в другом месте, а сейчас послушаете урок?

Она сразу, – беспощадно для меня, – повернулась к преподавателю и попросила прощения; я неотрывно продолжал на неё смотреть. Мистер Кальтц не изрекал урока, видимо, он смотрел на меня. Плевать. Я хочу и буду на неё смотреть. Мне это нужно.

– Мистер Теодор Грей, встаньте! – услышал я голос раздражённого Кальтца, и, переборов себя, перестал смотреть на Айрин, поднялся с места.

– Следуйте за мной, – сказал он и вышел из кабинета.

Слышались перешёптывания во всём классе. Одна Айрин молчала, отвернувшись от меня к окну. Но когда я обернулся – мисс Дерзость смотрела на меня. С надеждой. С сожалением. И с чем-то ещё… Мне не дано было понять этого взгляда в ту же секунду.

Когда я подошёл к учителю, он сообщил, что сейчас же отведёт меня к директору.

Ох, Грей, плохи твои дела…

Возвращаться домой – после ужасного унижения в кабинете директора – я решил пешком. Меня отчитали по полной программе. Вспомнили всё: разбитое мячом окно в спортзале, когда я был в третьем классе, измазанные краской стулья в актовом зале, когда я был в пятом классе, зачитывали список прогулов за всю мою школьную жизнь… Если бы я был хамом, я бы припомнил им, что вместо одного разбитого окна в спортзале, папа заменил все восемь, вместо трёх измазанных краской стульев, папа заплатил за пятьдесят. А прогулы есть у всех. К тому же, я доучиваюсь здесь последний год. Этот долбанный 11 класс и свобода…

Я уже шёл по подъездной дорожке к нашему дому, как зазвонил мой iPhone. Внимание, телефонный маньяк. Осторожно – Фиби.

– Слушаю, – бросил я.

– Тед, ты где? Сойер и папа уже приехали за нами.

– Я почти дома. Осталось три шага. Два. Один. Всё. Я дома.

– Идиот. Почему ты не предупредил папу, что дойдёшь пешком?

– Потому, что папа бы спросил: «Ну что, сильно ли ты протёр штаны за сегодняшний день? Ничего не натворил?» Я бы в ответ мудро промолчал, потому как врать не хорошо, а говорить, что меня вызывали к директору – самоубийство. Тогда, отец бы сам позвонил миссис Сандерс и – та-дам – всё узнал. Так что, я решил лишний раз на глаза не попадаться.

– Это правильно. Папа сейчас не в настроении. Звонил его друг, бывший начальник охраны.

– Тейлор. В чём дело?

– У Гейл, у его жены проблемы с сердцем, он везёт её на лечение во Францию. Папа звонил тёте Мие и договаривался о проживании для него. Но есть ещё одна новость. Более хорошая. Поскольку дочь Тейлора, Софи, очень переживает, он не хочет оставлять её одну, так что, она приедет из Мюнхена к нам – завтра.

– Круто. Спасибо за последнюю новость.

– Не за что. А почему тебя… – я знал, что она хотела спросить – и не дал ей закончить этого вопроса.

Нажал «отбой». Хрен её знает, а если бы папа услышал? Будто специально. Но что касается новости о Софи, то это – прекрасно. Мы так давно не виделись. Она старше меня на семь лет, но всегда относилась ко мне тепло, иногда поучала меня. Я помню её хорошо. Она – одно из самых ярких воспоминаний детства. Белокурая, с милой улыбкой и карими глазами. Последний раз, мы общались 12 лет назад. Мне было шесть. Мой день рождения. Она подарила мне мягкого медвежонка, а потом сказала, что вместе с папой и Гейл уезжает в Мюнхен. Навсегда. Я трудно принял это. Когда я спросил почему, то она ответила, что её папа будет работать в Мюнхенском министерстве обороны, и все дела. Для меня, маленького мальчика – это было первое расставание с другом. Мама рассказывала, что я даже плакал ночами. И вот, через несколько часов – мы увидимся. Странная штука – жизнь.

Я думал об этом, сидя в своей комнате. Потом, принял душ и приготовил сумку к походу в спортзал. Решив немного обезопасить себя, я хотел сказать маме о том, что меня вызывали к директору и она не напоминала папе обо мне. Анастейша суетилась на кухне, запахи стояли волшебные. Когда мама дома – нет еды из ресторана и рук нашей очень неплохой домработницы – Брэйли.

– Привет, мам, – сказал я.

– О, Тедди, привет! Я не слышала, как ты вошёл. И уже переоделся. И с рюкзаком. Опять, к Бастилю?

– Да. Спорт есть система. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Было бы превосходно, если бы сейчас я не стояла у плиты, а была на работе. Но здесь надо сказать «спасибо» твоему папе. Кстати. Почему ты не поехал с Фиби и папой?

– В этом и фокус. Мам, меня вызывали к директору, – тихо сказал я. Ана закатила глаза, и положила ладонь на лоб, качая головой.

– Тед… Ты не можешь без приключений, верно? – она вздохнула, – Что ты натворил?

– Мистер Кальтц был не в настроении.

– Кальтц это… учитель экономики?

Воу. Мама, я в шоке.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Я вообще-то слежу за своими детьми. И да, признаю ошибку – я давно не звонила этому учителю. Что ты сделал?

– Мам. У него настроение плохое было…

– Значит, ты его испортил, раз он повёл тебя к директору. Что ты сделал?

– Ну, ма-ам, – протянул я, дуя губы.

– Теодор!

– Ладно, ладно – я сдаюсь. Я не посещал его занятия около трёх недель, а сегодня -болтал на его уроке с…

– С Мэйсоном?

– Эм, нет.

– А с кем? – спросила мама с интересом.

Я сразу вспомнил Айрин. Наш разговор. Её глаза. Херь. Я не хочу говорить о ней кому-нибудь. Пока не хочу.

– С Тарой, – сказал я имя полненькой афро-американки. Мама нахмурила брови. Она и её знает?

– Тара. Тара, дочка Уилла Бэнса. Тара Бэнс, да? – чёрт, и вправду, знает.

– Да. А ты знаешь её отца?

– Её отец совладелец Спейс Ниддла, друг Кристиана. Когда мы обедали там, он познакомил нас, – начала медленно рассказывать Ана, а потом, поняв, что уходит от темы, стрельнула в меня глазами, – И о чём вы болтали?

– О всякой ерунде, – я вяло махнул рукой.

– Ясно. Не хочешь – не говори. И не волнуйся, я сама обсужу этот вопрос с мистером Кальтцом, без участия отца, – сказала мама и принялась мешать суп.

Чёрт, что она ещё хочет обсудить? А если Кальтц скажет, что я говорил с Айрин? Чёрт, чёрт, чёрт! Я наврал. Наврал маме. Нужно придумать что-нибудь. Срочно. Но эта функция – думать – была мне сейчас недоступна: в кухню-столовую зашли папа с Фиби. А я здесь. Херня!

– Привет, любимая, – сказал папа, поцеловав маму в щёку.

– Привет, Кристиан, – отозвалась она.

– Привет, мам! Я переодеваться, приду поем и – на театральный! – чирикнула Фиби и, взяв из вазы яблоко, ушла к себе.

Театральный? Она ходит в школьный театральный? С Айрин? Чёрт. А не много ли я о ней думаю?

– Тед, почему ты не дождался машины? – спросил папа строго.

– Хотел подышать свежим воздухом. Мам, я, пожалуй, есть не буду, сразу пойду к Бастилю.

– Но, Тед, я ведь готовила… – начала мама с разочарованием.

– Нет, Тед. Ты спокойно поешь с нами, а потом – мы поедем в спорткомплекс вдвоём.

– Я не люблю есть перед тренировкой. Я возьму яблоко, куплю по дороге минеральную воду.