Текст книги "О чем базар? (СИ)"

Автор книги: Гелена Носкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

О чем базар?
Гелена Носкова

Глава 1

В моей жизни было много поводов, чтобы испоганить новогоднее настроение.

В школе я навернулась с лестницы накануне каникул, и все праздники лежала недвижимая на диване под елкой из-за растяжения голеностопа.

Когда училась в универе, младший брат Максим решил порадовать родителей фееричным световым представлением и каким-то макаром обесточил весь дом. Ни света, ни радио, ни телевизора. Пришлось встречать наступающий год на улице в компании озлобленных соседей.

Когда я только устроилась работать, опять же Макс за несколько дней до первого в жизни корпоратива намазал мое лицо зубной пастой, пока я спала. Видите ли, его несказанно огорчил тот факт, что он никого никогда не мазал пастой!

–    Настасич, прости! Но мне через пару недель тринадцать – детство почти закончилось. Скоро безобидные шалости мне будут недоступны, – оправдывался младшенький.

В любой другой ситуации я бы сама посмеялась, а потом придумала изощренную месть – изрисовала бы его зеленкой, к примеру. Вот только на его мегамятную пасту у меня обнаружилась аллергия. Помню, как визжала, когда увидела себя в зеркале. Уверена, что после глубокого пилинга примерно такой же эффект.

Корпоратив пришлось пропустить. А ведь наша бухгалтерша предлагала устроить маскарад! Я бы хоть в образе Шамаханской царицы заявилась. Фигура позволяет, а покраснения и припухлости мордашки всегда можно задрапировать вуалью.

В прошлом году накануне праздника я узнала, что мне изменяет жених. В порыве горестных чувств я сломала ему нос, а этот слизняк заявил на меня в полицию. Приехавший участковый, в миру известный как дядя Коля, сначала долго хохотал, а потом упрекал моего несложившегося супруга:

–    Как вам не стыдно, юноша, наговаривать на столь очаровательное создание.

Депо в том, что Вадик хоть и невысокий, но крепкий. А вот я худенькая. Физрук в универе почему-то вечно был обеспокоен шириной моих бедер и причитал, как же тяжело мне придется рожать. Оценив наши габариты, ни один здравомыслящий человек не подумал бы, что я могу что-то Вадюше повредить. Тем более, била я грамотно

–    основанием ладони, поэтому на моих руках следов преступления не осталось.

Позже я узнала, что за меня впрягся Макс, но, помимо разукрашенной морды, он подарил Вадику несколько убедительных угроз, и экс-бойфренд нашему семейству больше не докучал.

Макс – засранец, но единственный и любимый братишка.

Так я думала до недавних пор. Благодаря нему в моем персональном рейтинге подлянок, которые подбрасывала судьба под Новый год, новый фаворит

А как еще я могу думать, лежа в колючем сугробе в двадцатиградусный мороз? Мимо проходят люди. Кто-то хмурится, кто-то ехидно подглядывает, а кто-то в открытую смеется. И хоть бы один предложил помощь! Встать самостоятельно не могу, потому что братец нарядил меня в доисторический тулуп нашего деда. Да, он теплый, но тяжелый и громоздкий. Из-за него я катаюсь колобком около елок и старательно игнорирую несколько телефонов, которые меня снимают.

Макс мне должен. Еще не придумала, как он расплатится, но стоить это будет дорого.

Двадцатого декабря он огорошил очередным бизнес-планом.

–    Сеструлечка, – позвал Максим, залетая на кухню, когда я вынимала из духовки румяные пирожки с капустой, – сестреночка моя любименькая! Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю? Знаешь, как мне повезло, что моя сестра именно ты?

–    Чего надо, гад ползучий?

–    А вот правильно ты меня, Настасьюшка! Правильно! Я по сравнению с тобой вошь на теле нашей благопристойной семьи! А ты и умница, и красавица, и пирожки печешь, и брата ласковым словом привечаешь.

–    Мелкий, о чем базар, я не понимаю? Говори конкретно, а то сейчас за мной Ксюша придет, пробежимся по магазинам. А на телефон в свой законный выходной я не отвечаю. Так что коротко и по делу.

–    Какая же ты у меня конкретная, – я приподняла левую бровь в немом вопросе, – как настоящий грамотный юрист!

–    Так, Макс, соберись. Меньше букв, больше смысла.

Братец тягостно выдохнул. Чуяло мое сердце, придется опять растрясать целлюлит, помогая мелкому в новой затее. Если б у меня этот целлюлит был, я бы, может, и порадовалась бесплатному, пусть и нервовыматывающему, фитнесу.

–    Настась, а ты меня любишь?

–    Чем меньше ты нуждаешься в памперсах и слюнявчике, тем меньше моя любовь.

–    Да я в них уже лет десять не нуждаюсь!

–    Значит, ты уловил мой непрозрачный намек.

–    Как так можно?! Я твой главный и любимый мужчина в жизни!

–    Пока главный мужчина в моей жизни – это папа. На втором месте – Киану Ривз. На третьем – мой начальник...

–    Давай уже к тому номеру списка, где я, – бесцеремонно перебил брат Я состроила сосредоточенное лицо, типа думаю.

–    Эй, ты чего молчишь?

– Не нашла тебя на первой странице. Вторую проверять будем?

– Вот такая ты! А я к тебе с гениальной идеей, между прочим.

Я мученически простонала:

–    О, нет! Пожалуйста, Макс! Давай хотя бы до конца года без приключений. Ты ведь почти четыре месяца держался. Потерпи хотя бы до завершения новогодних праздников.

Когда четыре года назад (после инцидента с пастой) он говорил, что детство скоро закончится, я не подозревала, что он всерьез решит играть во взрослого серьезного мужика. И проявлялось это желание не в увлечении сигаретами, алкоголем или миловидными одноклассницами, а в неуемном стремлении зарабатывать.

Благодаря смазливой мордашке он снимался в местной рекламе. В одном из роликов, где рассказывал о продукции молокозавода, он открыл мой секретный ингредиент для воздушных оладушек! По телевидению стали крутить видео, которое он записал на кастинге, и в итоге его ненавидела я за раскрытие семейной тайны и еще несколько сценаристов той рекламы в придачу. Я на брата в силу сестринской иррациональной любви обижаться долго не могу, а вот те парни, которых чуть ли не уволили за то, что «неизвестный паренек интереснее их сценария», затаили обиду. После моего сестринского леща Макс в рекламе больше не светился.

Еще он раздавал листовки, помогал чистить овощи в школьной столовой, писал одноклассникам сочинения за монетки и барбариски. Это из безобидного.

И не подумайте ничего дурного! Наши родители хорошо зарабатывают, но Макс гордился самостоятельностью. И предки не возражали. Мама поначалу дулась, но этот хитрый лис поулыбался ей немного, и мама растаяла.

Прошедшим летом Макс напросился на подработку в юридическую контору, в которой я тружусь с самого окончания университета. Шеф ни разу за эти годы не усомнился в моей компетентности, поэтому согласился принять брательника на должность «подай-принеси».

То ли в жаркие месяцы геомагнитная обстановка другая, то ли мужики активнее заглядываются на оголившихся посторонних девиц, но ко мне неоднократно приходили парочки, жаждущие развестись. Некоторые жаждали этого столь активно, что на консультациях меня спасали беруши.

Но Макс, этот доморощенный психолог, который скорее всего и целовался-то только, не размыкая губ, мирил их и убеждал, что развод – это фигня и глупости для трусов. Короче, по его вине я лишилась доброй части клиентов. Ему бы орден с подписью президента за поддержку демографической ситуации в стране...

Шеф за подобный косяк выговаривал мне, а не мелкому, потому что они сумели сдружиться. И это при возрастной разнице в тридцать лет!

После того случая я подговорила родителей надавить на пацаненка, чтобы он малость угомонился. И он угомонился. Или же это было затишье перед бурей.

–    Насть, да это реально золотая жила! Посуди сама! Что у нас на носу?

–    У меня родинка, а у тебя прыщ пробивается.

–    Да нет же, балбесина! Новый год на носу! А какой самый ходовой товар в Новый год?

–    Шампанское? Мандарины? Открытки со снеговиками? – предположила я.

–    Елки! Мы с Федькой посовещались и решили продавать елки.

Федька – это лучший друг младшенького, который от отсутствия инстинкта самосохранения поддерживает любые идеи Макса.

Я надкусила слегка остывший пирожок и с набитым ртом ответила:

–    Статья 260 УК РФ. Незаконная рубка лесных насаждений. Учитывая, что вы будете вдвоем с Федькой, то часть вторая. Предусмотрено наказание в форме штрафа до миллиона рублей либо лишения свободы сроком до четырех лет.

–    Настась, не нуди. У Федьки рядом с дачей лесок, а там крошечные елочки. Кому они нужны вообще? А мы по– тихому срубим пару десятков и выставим на нашем базаре. А то приходится за елками на автобусе мотаться. Непорядок!

–    Ты если рассчитываешь, что я тебе сухари стану на зону передавать, то не обольщайся.

–    Я так-то рассчитывал, что у меня среди ближайших родственников имеется крутой юрист и в случае чего он, точнее она, меня отмажет.

–    И лишиться работы?!

–    Да не дрейфь, Настюха! Все тип-топ будет. Мы и с двоюродным дядькой у Феди договорились. У него вместительный грузовичок, он нам елочки на базар и доставит. Ему даже платить не надо. Только бутылку потом выставим.

Зачем он мне все рассказал? Я ведь сейчас при неблагоприятном раскладе подельником стану.

–    От меня-то ты чего хочешь? Решил срубить бабосика на рубке елок – флаг тебе в руки и барабан на шею. Твоя идея – твоя реализация, твоя реализация – твое обморожение. Ну, и деньжата поверх всех неприятностей

–    Ты почему такая огорчашка? Позитивней надо быть, сестра!

–    Еще раз, Макс. Я скоро ухожу гулять с Ксюхой. Выкладывай, чего надо.

–    Настась, – ой, не к добру эта вмиг смягчившаяся интонация. – Тут такое дело... Мы все рассчитали, и решили, что торговать надо двадцать восьмого и двадцать девятого числа. Это четверг и пятница. А у меня по географии полугодовая тройка выходит. Родители обещали, что если закончу четверть без трояков, то подарят профессиональный фотоаппарат. А ты представляешь, какие это возможности для будущего заработка? Короче, я в четверг и пятницу буду зависать в школе и целовать туфли нашей престарелой географички. Федька тоже занят. Ты поторгуешь елочками?

–    ЧЕГО? Нет! – закричала я. – Не дождешься! Твоя каша – твои комочки! Разгребайся сам, коммерсант недоделанный!

Как ему только в голову пришло, морозить меня перед праздником? Но я сама виновата – по глупости рассказала, что последнюю неделю перед Новым годом у нас в конторе сокращенный график работы.

–    Настенька, ты подожди отказываться! Я же ради тебя стараюсь. У нас елочки невысокие, но пушистые. Я по ценам сориентировался, у нас примерно тысячу каждая будет стоить, тридцать процентов выручки тебе! Это примерно семь косарей за два неполных дня! Чем не бонус к твоей будущей ипотеке?

Жук навозный, ненавижу его! Чтоб его самого какой-нибудь из собратьев в шарик скатал и утащил к вонючей кучке!

Здравствуйте, меня зовут Анастасия, мне двадцать семь, и я живу с родителями и младшим братом. Уже примерно год активно коплю на первоначальный взнос для покупки собственной квартиры.

–    Сорок! – начала торговаться я.

–    Тридцать пять, – ответил Макс.

–    Пятьдесят!

–    Ладно, сорок, – сдался младшенький.

Только не надо меня обвинять! Я чту закон, в конце концов, он меня кормит. А маленькое холодильное приключение, предложенное Максом... Будем считать, что это безобидная шалость. Типа сжигания кнопок в лифте. Только я с елочками еще радость людям принесу. Почти Снегурочка, елки-палки!

Глава 2

И вот я вернулась из воспоминаний обратно в сугроб.

Продажи у меня идут, чего греха таить. Торгую всего четыре часа, а уже половину елок раскупили. Но последний покупатель, забрав деревце, рванул к уезжающей маршрутке и случайно сшиб меня с ног. А встать самостоятельно у меня не получается. Где здесь трон королевы лохушек?

Прекратив неудачные попытки подняться, я уселась под елкой в позе хмурого гнома. Кажется, даже начала засыпать. Но снегом меня припорошило знатно.

Вдруг ветку, под которой я скрылась, кто-то отодвинул, отчего еще несколько горстей снежинок прилетело на щеки. Незнакомец вкрадчиво спросил:

– Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Хотя... судя по твоим губам, уже больше синяя...

–    Спакуха, дедуля! – ответила я, не поднимая глаз. – Синий мне к глазам подходит. Так что еще пару часиков посижу и пойду кавалеров обольщать своей неземной красотой.

–    Что же ты, Настенька, дедушку обманываешь? – спросил он ласковым и совсем не старческим голосом.

Стоп! Настенька? Я ведь не представлялась. А это уже определенно повод, чтобы вылезти из капюшона и посмотреть в глаза «старцу».

Пока я соображала, он схватил меня за промокшую варежку и поставил на ноги.

–    Ванька! – узнала я бывшего одноклассника.

– Давно не виделись, Матрасова, – хмыкнул он в шарф.

Ксюха частенько повторяет, что мне нужно не карьеру строить, а замуж бежать, дабы избавиться от этой дурацкой фамилии. Вообще, я подозреваю, что несколько поколений назад мы были Матросовыми. За этот факт говорит хотя бы то, что родители моего отца переехали из Владивостока. Но, видимо, какому-то еще чуть менее удачливому родственнику, чем я, удалось напороться на пьяную паспортистку, волею которой мы из романтичных Матросовых превратились в полосатых Матрасовых.

–    Точно. Давно, – согласилась я.

С Ванькой мы учились вместе с первого класса. Более того, с первого класса и до последнего урока в одиннадцатом классе мы сидели за одной партой. В началке нас уместили рядышком, а потом как-то пропало желание пересаживаться. Там мы и остались единственной партой «мальчик-девочка» в классе.

Мы даже дружили. Конечно, особо тайными секретами не делились. Да и целоваться учились не друг на друге. Но вот поржать и перержать мои косяки или другой достойный повод получалось мастерски.

А в нашу последнюю школьную весну мы разругались, но не отсели друг от друга. Просто объявили молчанку, а я даже голодовку на пару дней (моей туповатой голове показалось, что к выпускному стоит слегка похудеть). Мы не разговаривали, когда репетировали вальс к последнему звонку, на вручении аттестатов и выпускном. А уж после выпускного и подавно.

Как итог – с Ванькой мы не виделись десять лет.

Я помню, из-за чего мы поссорились, но за давностью лет обида померкла.

–    Чего же ты, Настенька, свои щечки красивые морозишь?

–    Не поверишь, дедушка! Впряглась за неблагодарного оленя, который в данный момент воюет с географией.

По лицу Вани прочитала – он ничегошеньки не понял.

–    Младший брат просил за него поторговать. У него мегаважная контрольная на носу.

–    А! Я помню твоего мелкого! Максим, кажется? – я утвердительно кивнула. – То-то я думаю лицо у парнишки знакомое...

–    У какого парнишки? – напряглась я.

–    Да сейчас за магазином столкнулся. Чую – где-то я его видел, а где не помню.

Я сняла капюшон и ткнула варежкой в свой головной убор.

–    У парнишки случайно не такая же шапка? – грозно поинтересовалась я.

–    Точняк! Она! Я еще удивился, что кто-то вязаные ушанки носит.

Макс! Засранец, чтоб тебя! Ошибки быть не может – нам такие шапки связала бабушка на прошлый Новый год. И они настолько нелепые, что ни один магазин не решится показывать их людям.

–    Вань, а ты мог бы посмотреть за елочками пять минут?

–    Я? С чего бы это?

–    Двести рублей, – надавила я.

–    Пятьсот!

– Триста.

–    Договорились. Только если ты через пять минут не появишься, я забью на елки и веру в женскую порядочность.

Я двинулась в направлении, которое указал бывший одноклассник. И, о чудо, заметила младшенького. Он стоял рядом с какой-то девчонкой и довольно улыбался. Я уверенной походкой заполярного колобка направилась к парочке.

–    Здравствуйте, молодые люди, – мой обычно звонкий голос хрипел то ли от холода, то ли от негодования.

Макс медленно, как жертва триллера в темном подвале, повернул голову и промямлил:

–    Привет.

Девчушка заливалась румянцем. Ее красные щеки – это определенно румянец, а не морозный эффект, потому что она слишком явно смущалась даже внимания Максима.

– Что же ты, Максик, даже не представишь нас?

–    Алиса, это моя сестра – Настя. Настя, это Алиса, мы учимся в параллельных классах.

В глаза не смотрит, паразит такой. И правильно делает.

–    Здравствуйте, – робко мазнула по мне взглядом Алиса.

Как такое чудо могло связаться с моим братом? Такая тихая, скромная девочка... И Макс ей нравится. Да и она ему. Слишком очевидно.

У нас в семье на протяжении нескольких поколений сложилась традиция, что жен и мужей выбирают из одноклассников. Это не правило, просто так почему-то получается. И ведь ни одного развода! Все счастливые, как поросята в теплой грязевой луже.

Одна я непутевая.

А Макс, значит, может продолжить традицию? И вот глядя на Апису, уже я забеспокоилась, как она с такими узкими бедрами родит мне племянников? Такая худенькая девочка...

Я заметила на ее берете фигурку балерины. Ох, неспроста эта брошь, худоба и прямая осанка!

Тогда-то я и придумала месть младшенькому.

–    Алиса, – обратилась к девчушке, – а ты любишь балет?

В секунду она трансформировалась из робеющей подружки брата в заинтересованную фурию.

–    Обожаю! Я сама долго танцевала, но пришлось прекратить. Слишком высокая...

–    Ой, а ты знаешь, Максим тоже жить не может без балета!

–    Правда? Он мне не рассказывал! Максим, серьезно?

У брательника задергался глаз.

–    Да, Аписа. Правда, – сквозь зубы.

–    Как же это здорово, – заливала я. – В таком случае, Максик, можно я расскажу о твоем новогоднем подарке? Я купила два билета на «Щелкунчика», хотела сходить вдвоем с любим братом, но появились другие планы. Алиса, ты же составишь Максу компанию?

–    Я? Это же так дорого... Я хотела пойти, но родители сказали, что не дадут столько денег.

–    Аписа, – прервала я ее сомнения. Она уже давно согласна, но чем более вымученным окажется ее решение, тем меньше шансов у Макса соскочить. – Билет все равно пропадает, так что соглашайся.

–    Хорошо. Спасибо! Максим, я такая счастливая! – накинулась она с обнимашками на брата.

А он посла мне убийственный взгляд, когда я распрощалась.

Макс ненавидит балет. Нет, не так. У него от балета нервные конвульсии и ненависть ко всему свету. Причин такой нелюбви две.

Во-первых, наш дед обожал классическую музыку, особенно балетные композиции. Он сохранил граммофон и виниловые пластинки и ежедневно музицировал. Почему-то дед решил, что Максу тоже стоит привить хороший вкус, поэтому с пеленок усаживал малого рядом с собой. А Макс, заядлый хипхопер, не может отказать старшему родственнику и по сей день.

Во-вторых, несколько пет назад брата слегка поколотили студенты танцевального училища. Он тогда еще самоутверждался за счет унижения других и однажды нелестно отозвался о «пацанах в колготках». Только он не учел, в какой физической форме находятся эти пацаны и как они горой стоят друг за друга. Макс тогда пришел домой в синяках, хромой и даже в слезах. Я его успокоила, а когда выдворила в ванную умыться, долго хохотала. С тех пор эта наша братско-сестринская тайна. Никому не позволю смеяться над своим братом! Все шуточки в его честь должны достаться мне!

Теперь осталось купить билеты. Я знаю, что цены на новогодние спектакли заоблачные, но ради такого прикола не жалко потратить едва ли не половину месячной зарплаты. Даже мечты о собственной жилплощади готова задвинуть ненадолго.

Когда я вернулась к Ване, он уже ненавидел всех и каждого, примерно как я несколько минут назад.

–    Настенька, – он продолжал жалкие пародии Морозко, – сколько ты тут уже стоишь, деточка?

–    Четыре часа.

–    Совсем ополоумела? Дубак на дворе! Тебе еще детей рожать!

–    Мои будущие дети не твоя забота.

–    Ну да, скорее всего. Хотя никогда не говори «никогда».

–    К тому же, – прервала этого недофилософа и недопародиста, – я в теплом тулупе, а тебя подвела тонкая курточка. Откровенно говоря, это я должна беспокоиться о твоих будущих детях. Не отморозил бы себе ничего...

–    Не переживай, Настенька! Только маякни, и я тебе докажу свою стопроцентную состоятельность.

–    Пошляк!

–    Не знал, что дети – это пошло. Кстати о детях. Макс живой остался? Ты помимо незаконной торговли еще парочку статей уголовного кодекса на себя не навесила?

–    Макс как Цой и Ленин – живее все живых!

Ванька, кажется, чутка оттаял и начал забавляться. Выяснилось, что я страшно скучала по его улыбке, адресованной мне одной.

Но ничто не вечно под луной, и самый восхитительный момент может разрушиться под давлением случайностей.

– Вот черт, – тихо выругалась я, хватаясь за края тулупа.

–    Что случилось? – Ванька стал озираться и искать причину, что бесцеремонно меня смутила.

–    Менты, – я глубже нырнула в капюшон. Надежда, что я останусь неузнанной, испарялась с каждой секундой.

Со стороны магазина шел вечно улыбающийся участковый дядя Коля. Дядя Коля – полноватый добродушный мужчина, который до последнего верит в даже самые запущенные семьи нашего микрорайона.

Я знаю, что за организованную незаконную торговлю он бы не стал сообщать в особо неприятные инстанции, а только по-отечески пожурил бы: «Ай-яй-яй, Настенька. Как же тебе не стыдно?»

Если кто-то из современников и должен играть Морозко, то это дядя Коля.

Однако рушить годами выстроенную репутацию в глазах участкового не хотелось, поэтому я схватила Ваньку за руку, когда заметила приближение к нам дяди Коли. Недолго думая, я крикнула бывшему однокласснику:

–    Ванька, драпаем!

И мы побежали так быстро, как это позволяли мои валенки на два размера больше. А остановились... Короче, я поскользнулась и упала на Ваньку. Весь удар пришелся на парня, а мне было мягко и даже относительно тепло. Я заметила, что Ванькины ресницы покрылись инеем, а губы потрескались. Видимо, я разглядывала его слишком долго, потому что услышала недовольное:

–    Слышь, Снегурочка, ты меня тяжелым дыханием сейчас заморозишь. И если я полежу в снегу еще подольше, то реально начну бояться за свое будущее потомство.

Ваня аккуратно перевернулся, поднялся сам, а затем поднял меня. К всеобщей радости мы проскользили до небольшой кофейни, где оба согласились отогреться.