Текст книги "Премьер-министр (ЛП)"
Автор книги: Эйнсли Бут
Соавторы: Сади Халле
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– В основном, за счет связей. Людей, предпочитающие одни и те же вещи.
– Или же хоккейной команды.
– Да. Или это.
– А что если сделать секретную темницу в недрах здания парламента, где соберутся все кинки политики, чтобы, наконец, вывесить свои фейковые флаги?
– Боюсь, что нет.
Я вспоминаю эпизод из «Западного крыла», в котором Лео узнает, что на встрече анонимных алкоголиков присутствуют известные политики и многие из администрации кабинетов. Идея создания на Парламентском Канадском холме клуба Анонимных Кинки щекочет мне нервы, но я сдерживаю свой смех. Мне хочется понаблюдать со стороны, чем закончиться этот разговор. («Западного крыла» (англ. The West Wing) – американский телесериал, созданный Аароном Соркиным и шедший на телеканале NBC в 1999—2006 годах. За это время было отснято семь сезонов. В центре сюжета – работа вымышленной администрации президента США от партии демократов Джосая Бартлета, которого сыграл Мартин Шин. – прим. пер.)
– Итак... если я построю темницу в своем новом доме и познакомлюсь с нужными людьми...
– Вы, наверное, станете очень популярным в определенных кругах Оттавы.
– А я знаю нужных людей?
Лаклан фыркает.
– Вы играете в хоккей, там их достаточно. Вы будите на вес золота.
Я тронут тем, что Лаклан доверяет мне и Максу, и открыл доступ в свой внутренний круг. Фактически, Макс для него чужестранец, несмотря на то, что его тщательно проверили, и у него в шкафу нет припрятанных скелетов.
Учитывая, что технически для Лаклана это была рабочая командировка, я провел выходные с неплохими парнями, что сделало отдых довольно-таки сносным, пока находился вдали от Элли.
Пока я ехал в машине с Лакланом домой, на Сассекс 24, я абстрагировался от наших разговоров и стал думать совершенно о другом.
28.
Элли
В пятницу утром вернувшись домой, я достала телефон из сумочки, выключила его и положила в верхний ящик комода. Затем я переоделась в пижаму.
Сейчас уже наступило воскресенье, но я все еще была в пижаме.
Саша предоставила мне свободное пространство на весь уикенд. Я сказала ей, что переработала слишком много часов и стажировка перешли далеко за рамки моей должности (плюс болезненные события, о которых я не стала ничего говорить), поэтому решила вернуться в университет. Я сказала, что уволилась по собственному желанию и отправила свое заявление по электронной почте.
Я подумала, что смогу как-то защитить Гэвина, так как теперь нас будет разделять здание Парламента, десять домой и мост, пока я буду в университете.
Мы не будем оглашать все, что случилось за последний месяц. Господи, все произошло слишком быстро. Если у кого-то из нас хватит сил, мы разойдемся и воссоединимся через год. Может два. И тогда, факт, что я была когда-то интерном в его администрации забудется, останется всего лишь напоминание, щекочущее нервы.
На самом деле, плана у меня не было. Я почему-то была уверена, что проснувшись каким-нибудь прекрасным утром, мой многоквартирный дом будет окружен прессой, и это будет выглядеть для меня слишком унизительно.
Такой поворот событий может разрушить мою карьеру. Кто захочет нанять профессора, специализирующегося на исследованиях женщин, переспавшего с лидером страны во время стажировки в кабинете его администрации? Это самое худшее клише, которое можно придумать – босс и подчиненная. По сути, он глава правительства, выбранный всем народом. А я щеголяла перед ним в юбках-карандаш и нагибалась над его рабочим столом.
Хуже всего то, что мне до безумия нравится каждая секунда нашей страсти у него в кабинете и не только в кабинете. Я бы ничего не стала меня за это лето. Я никогда в жизни не буду сожалеть о нашей интрижке, даже если она обратится моим публичным позором.
Я поворачиваюсь и вижу, как мой телефон мигает, пропущенными звонками.
Я с трудом заставляю себя пойти в душ и сделать вид, час или два, что я смогу вытерпеть и не взять трубку.
После душа я начинаю рыться в холодильнике, выискивая еду, чтобы поесть.
Я достаю все, что может потребоваться для салата, но похоже салат сделать не удастся, поэтому я достаю тортильи и покрываю верх сыром.
Да, на ужин я сделаю начос, и совсем не испытываю смущения на этот счет.
Кроме того, наш салат выглядит немного увядшим.
– Саша?
Она просовывает голову в двери своей комнаты.
– Да?
– Ты хочешь чипсы?
– На ужин?
– Это значит «нет»?
– Только потому, что Кайл придет сюда с минуты на минуту, – она собирается с другом… не на свидание, она клянется всеми правдами, что это не свидание, хотя судя по тому, что она готовится «не на свидание» уже в течение часа, мне кажется, оно больше похоже на настоящее свидание.
– Ты многое теряешь, – кричу я ей, поскольку она исчезает у себя в комнате, чтобы очередной раз переодеться.
Когда я ставлю на стол миску с начинкой для начос, раздается стук во входную дверь.
– Элли? – кричит она из своей комнаты.
Я закатываю глаза.
– Хорошо, я открою.
Я дефилирую к входной двери, облизывая пальцы от соуса сальсы, открывая дверь.
Передо мной стоит не парень по имени Кайл, которому явно сегодня повезет переспать с такой сексапильной девушкой.
А я ту же упираюсь взглядом в Лаклана. За ним маячит Гэвин, с засунутыми руками в карманы. Глядя на его лицо, я ловлю себя на мысли, что он давно не брился, поскольку у него несколько дневная щетина.
Он выглядит усталым. Но несмотря ни на что, его светлые глаза внимательно с нежностью смотрят прямо на меня. Мое сердце начинает трепетать от одного взгляда на него, семимильными шагами несясь где-то в груди, когда он заносит ногу, чтобы ступить на выцветший потертый ковер нашей квартиры.
Мое глупое сердце.
– Нет, – уверенно говорю я. – Уходи.
Лаклан всего лишь приподнимает бровь, отчего я вздыхаю.
– Хорошо, зайди и проверь этот дом. В ванной комнате у меня сушится лифчик, о чем честно тебя предупреждаю.
Он ухмыляется, заходя в квартиру. Гэвин делает шаг вперед, прямиком ко мне, и дверь сама закрывается за ним.
Я ужасно хочу дотронуться до него, что даже испытываю боль сдерживаясь. С силой сжав кулаки, смотрю на него, и мой голос звучит как шепот, суровый шепот:
– Ты не должен находиться здесь.
– Я не могу оставаться без тебя, – его голос звучит еще более напряженным, чем мой... в нем сквозит невысказанная боль, которая мне слишком знакома.
Я еще раз попробую придать своему голосу полное безразличие.
– Ты, на самом деле, прервал меня в очень напряженный момент. Я делаю начос.
Он улыбается понимающей улыбкой.
– Черные оливки?
Я просто умираю от его слов… причем на месте.
– И курица.
– Такая вкуснятина.
Я согласно качаю головой, но теперь говорю более мягко и умоляюще:
– Ты не можешь находится у меня в квартире.
– Ты уволилась.
– Я официально закончила свою стажировку.
– Разве мне не нужно подписать бумажку?
– Ты хочешь иронизировать по этому поводу? – в ответ выстреливаю я. – Мне пришлось уволиться из-за тебя.
– Тебе не следовало этого делать. Ты сказала, что тебе необходимо изучить определенные темы для университета.
– С тобой я изучала совсем другие темы.
– Тогда тебе следовало сказать мне, что ты подумываешь уйти, и я бы смог тебя отговорить.
– Именно поэтому я и ушла ничего не сказав. Гэвин, мы стерли все ограничения. Нам необходимы границы. Дистанция и сдержанность.
– Я не собираюсь извиняться за твои ожидания. Ты была мне необходима с того момента, как я только на тебя взглянул, поэтому могу сказать только одно – моя сдержанность по отношению к тебе – достойна чертового восхищения.
Я с трудом сглатываю, потому что сердце подпрыгивает к горлу, но я не готова к его признанию, не готова с ним согласиться, хотя он полностью прав, поэтому тихо шепчу:
– Ты мне не нужен.
– Черт возьми, нужен. Ты моя, Спрайт.
Саша, слыша мои слова с трудом выдыхает, а с противоположной стороны комнаты раздается стон Лаклана. Я машу на них рукой.
– Саша, это Гевин. Все его слова – это полная неправда, и на них стоит гриф полной секретности.
– Рада с вами познакомиться, – шепчет она.
Возможно, Саша тоже на него запала. Гэвин – это национальная эпидемия. Я не могу никому предъявить это в вину.
Гэвин стоит у входной двери, раздается стук. Я закатываю глаза. Моя квартира вдруг стала центром бесконечных посещений. Я хватаю за руку Гэвина и тащу его в свою комнату, остановившись перед гостиной.
Мимолетно указываю на духовку.
– Лаклан, у меня там готовятся тартильи, не мог бы ты их вытащить?
– Конечно, – отвечает он, и я клянусь, что он с трудом сдерживается, чтобы не засмеяться.
На самом деле, не смешно.
Я все еще злюсь на Гэвина. И на себя тоже. Но это никак не отражается на том факте, что я со всех сил тащу его в свою спальню.
Я, конечно же, спрятала от посторонних глаз премьер-министра. Поскольку он пришел, чтобы поговорить со мной, и другу Саши совершенно не стоит встречаться с ним.
– Они сейчас уйдут, – шепчу я, прикрывая за нами дверь. – Мы просто...
Его губы тут же находят мои, язык толкается ко мне в рот, пока он проходится по поясу моей пижамы, опускаясь ниже, сжав мою задницу.
Нет. Да. Нет. Это... О Боже.
Это невыносимо хорошо. Он проводит по моей коже, я хнычу ему в рот, и он грубо и жестко поглощает меня.
– Хватит.
Он замирает.
Я вцепляюсь в его рубашку и опускаю голову ему на грудь.
Он целует меня в макушку, когда я тяжело вздыхаю.
– Я не могу оказаться твоей грязной историей, – приглушенно говорю я.
– У нас явно намечается проблема. Потому что три дня вдали от тебя, три дня, пока я задавался вопросом – что же с нами происходит... для меня полный предел, – у него прерывается дыхание, пока он прислоняет меня спиной к стене.
– Мы не должны так себя вести.
– Мы будем осторожны, – он отрицательно качает головой, как только я открываю рот, чтобы начать протестовать. – И выждав, мы начнем встречаться.
– Мы не были благоразумными, пока я была интерном в твоей администрации. Без обид, но не думаю, что мы способны к благоразумию, когда дело доходит до чего-то другого.
– Тогда нам стоит начать встречаться, как можно скорее. Сью уже озадачен, как все это преподнести общественности. Ты в университете подготавливала докторскую диссертацию. Мы решили немного по-другому все рассказать, чтобы объяснить твое присутствие в кабинете премьер-министра.
– Это была официальная программа стажировки.
– Это будет новость дня, ничего больше. Мы сможем ею управлять.
Теперь моя очередь отрицательно покачать головой.
– И как ты себе это представляешь? Конец моей карьеры и всего остального, ты не шутишь?
– Я не понимаю тебя.
Конечно, он не понимает. В глазах общественности он будет выглядеть (хи-хи) секс машиной, которая трахнула интерна.
А я буду выглядеть молодой шлюхой, которая не смогла удержать свои трусики на месте.
– Лаклан стоит в данный момент за дверью моей спальни?
– Он выжидает и покинет твою квартиру, как только уйдет твоя соседка.
– Как проницательно.
– Вот почему тебе следует приезжать ко мне, Спрайт, – его голос звучит приглушенно, грубо, а глаза ощупывают мое лицо.
Он ладонью дотрагивается до моей щеки, неповторимое облегчение разливается во всему моему телу от его прикосновения. Почему я так ощущаю его, так хорошо, когда понимаю, что должна чувствовать себя ужасно?
«Я не могу и не хочу быть твоей тайной». Эти слова прямо вертятся у меня на кончике языка, но я не произношу их.
Да, у меня не хватает воли.
Я взываю к нему. Я не могу представить нас по отдельности, мы будем постоянно вместе, пока нас не настигнет полный крах.
Он снова стонет, и я закрываю глаза и прижимаюсь к нему. Да, пошло оно все к черту. Утром мы будем действовать как взрослые люди.
Он трется своим носом о мой, я меняю угол наклона, дотрагиваясь до него своим кончиком носа. Губы еле скользят друг о друга. Наше дыхание влажное и горячее. Мы оба испытываем головокружительный и опасный голод. Поцелуй, который длится вечно, молчаливый, мы отрываемся друг от друга, но я желаю большего.
С ним я всегда хочу большего.
Я никогда не смогу полностью насытиться им.
Его руки жестко упираются в стену, как только он отрывается от меня.
– Черт побери.
– Что?
– Все должно быть совсем по-другому.
Я тихо хихикаю.
– Именно так, всегда с тобой и происходит.
– Я знаю. Но я изменю это.
И сейчас он видит мой взгляд. Жгучее, колючее разочарование явно проявляется в нем.
– Угу.
Его подбородок напрягается, так он выглядел, когда я открыла свою входную дверь.
Точно. Он пришел сюда для того, чтобы что-то мне сказать, но я, как всегда, сбила его с мысли. Конечно, сбила.
– Элли...
– Хорошо, Гэвин, я согласна не снимать свою пижаму еще три дня. Мне не о чем волноваться.
Он качает головой.
– Позволь мне попробовать еще раз. Ты права. Я не могу рассматривать квартиру интерна, как место, где мы можем заняться сексом. И я не могу просить тебя тайно посещать Сассекс 24. Это нечестно по отношению к тебе. Поэтому существует единственный выход в данной ситуации.
Я хмурюсь, поскольку не совсем понимаю, куда он клонит.
Он берет в ладони мое лицо.
– Элли, я люблю тебя.
– О, Гэвин...
– Позволь мне закончить.
– Но я…
– Я люблю тебя, и ты мне просто необходима, и я хочу пригласить тебя на свидание, – его глаза загораются, лицо смягчается, пока он смотрит на меня. – На этот раз настоящее. Официальное наше первое свидание. И я не хочу, чтобы оно было тайным.
У меня начинает кружиться голова.
– Я тоже тебя люблю, – шепчу я. Это меньшее, что я могу ответить. – А как насчет...?
Насчет всего остального? Общества и партии, СМИ и пристального внимания к нам?
– Остальное не важно, – он поглаживает пальцем мою щеку. – Ты моя. И мы вместе разберемся со всем остальным.
29.
Гэвин
Я не предполагал, что когда-нибудь смогу быть настолько благодарен Лаклану, как сейчас. Он нажал на нужные кнопки и организовал ряд отвлекающих маневров для СМИ, поскольку Элли и я собирались на первое свидание.
Лаклан привозит меня к Элли на десять минут раньше. У меня вспотели ладони, и пульс подскакивает. Я понятия не имею, почему я так нервничаю. Это не первое мое свидание. По любому. Это первое мое свидание с Элли. Это первое мое свидание с девушкой, с которой у меня был странный секс. И, безусловно, это мое первое свидание с женщиной, в которую я безумно влюблен.
Саша открывает дверь и говорит:
– Заходите. Она выйдет через несколько минут. – Затем исчезает в коридоре.
Я с трудом могу устоять на месте. Мне хочется рвануть по этому чертовому коридору в комнату Элли, затащить ее в постель и делать с ней все немыслимые вещи, которые заставляют ее чувствовать себя так хорошо. Но я веду себя прилично. Потому что я уже и так сделал все наоборот, мне необходимо с ней помириться. Элли достойна ухаживаний и романтики вперемешку со всеми неприличными кинки вещами.
Интересно, она так же нервничает, как и я. Предполагаю, что ее ответ будет «да». Она выходит в гостиную на пять минут раньше, назначенного срока, выглядя при этом абсолютно великолепно – в черных капри и шелковой зеленой футболке, которая так подходит к ее серым глазам.
– Это подойдет? – тихо спрашивает она, пытаясь найти ответ на моем лице. Я дал ей расплывчатые инструкции по поводу нашего ужина, что она может надеть все, чтобы чувствовать себя комфортно. И хотя я не сказал этого вслух, но мы оба понимали, что нас могут сегодня сфотографировать.
– Ты идеальна. – Мой голос звучит хрипло, но мне плевать.
Я хотел отвезти ее на пикник, но тут же встал вопрос охраны и то, что мы привлечем повышенное внимание. Поэтому я решил пойти в хороший ресторанчик на Квебекской стороне реки Оттава.
Я прошел через комнату, встав напротив нее. Взяв ее за руки, я дотронулся губами до ее щеки и направился на выход из квартиры.
– Не так быстро, – произносит Саша, преградив нам путь, скрестив руки на груди. – Каковы ваши намерения по отношению моей лучшей подруги?
Элли медленно качает головой и закатывает глаза.
– Ты шутишь?
– Замолчи. Это касается меня и господина премьер-министра. – Господи, и мой статус она произносит так, словно он звучит, как оскорбление.
– Мои намерения сделать все, что в моих силах, ее счастливой.
– Конечно, пока не появится очередная такая же красивая и одаренная, блестящая новая стажерка в вашем офисе?
В данный момент, мне кажется, что я лучше бы предпочел разгневанного отца, размахивающего перед моим носом пистолетом двенадцатого калибра, чем острый язычок соседки Элли.
И безудержная ухмылка Лаклана, все делает только хуже, не прибавляя мне мужества. Мне придется самому выпутываться из этой ситуации.
– Я понимаю ваше беспокойство – это справедливо и разумно. Но единственный человек, кому мне нужно что-то доказывать – это Элли. И все начинается здесь и сейчас.
Саша замолкает, ее плечи опускаются. Похоже сдается.
– Вижу, что вы доказываете. – Угроза звучит может быть и недосказанной, но, по крайней мере, она не спрашивает, что я собираюсь делать.
Мы выходим за дверь, Элли притягивает меня к себе за рукав, и шепчет:
– Извини.
– Не извиняйся. Она переживает за тебя. И я уважаю ее чувства.
Ресторанчик находится на улице Лаваль, через мост Порталь. Всего тридцать минут езды от дома Элли – это напоминает утонченную пытку, по крайней мере для меня. Я тверд, как камень, да еще Элли положила руку мне на бедро и периодически проводит ею взад-вперед.
Я беру обе ее руки в свои. Ее руки такие теплые и мягкие. Я люблю их, но им стоит быть подальше от моего паха.
– Достаточно, Спрайт. Это наше первое свидание, и нам стоит разыграть определенные роли.
– Ты действительно собираешься придерживаться правил?
– Однозначно. Я хочу большего, чем просто секс между нами. Не пойми меня неправильно, я страстно желаю уйму сладострастного, извращенного, умопомрачительного секса с тобой. Но отношения не могут выжить только на этом.
– А что, если на первом свидании я займусь с тобой сексом?
– Мне кажется, ты должна подождать. Так же, как и я.
– Ты серьезно?
Я положительно киваю.
– Конечно.
– Вау. Я думала, игра будет другой.
– Я говорил тебе на прошлой неделе… мы не играем.
Стоит нам подъехать к ресторану, я замечаю Тима, поджидающего нас на парковке. Он вместе с Лахланом проводят нас внутрь помещения, где нас приветствует сам хозяин ресторана и ведет в тихий уголок.
Тим наклоняется и шепчет мне на ухо.
– Этот хозяин просто чудо. Он пересадил своих клиентов, чтобы у вас и Элли появилось дополнительное пространство для уединения, а также умудрился посадить нас недалеко за столик, чтобы мы смогли контролировать ситуацию.
– Хорошо, что ты мне сообщил. Я постараюсь придумать что-нибудь, чтобы каким-то образом отблагодарить его.
Нас обслуживает сам хозяин, наполняя стаканы водой, рассказывая о специальном блюде. Затем он оставляет нас одних на несколько минут.
– Хорошее место, – говорит Элли.
– Я открыл его для себя, будучи еще депутатом, неожиданно оказавшимся в центре внимания. Стоит только пересечь реку, и до тебя уже нет никому дела.
– Умный ход. – Она делает глоток воды, я не отрываясь смотрю на нее. Не знаю, сколько таких моментов мы сможем разделить со всей страной на фотографиях. Но лично я хочу единолично, в тишине насладиться ухаживаниями за Элли Монтегю, столько времени, сколько смогу.
– Ты из Монреаля, верно?
Она утвердительно кивает.
– Родилась там и выросла.
– Ты скучаешь по городу? Ведь, Монреаль – удивительный город. Я провел там семестр, когда учился в средней школе. Это был своего рода языковой обмен, потому что у нас, в БК, не было погружения во французский. (БК – Брита́нская Колу́мбия (англ. British Columbia [ˌbrɪtɨʃ kəˈlʌmbiə], фр. Colombie-Britannique) – провинция на западе Канады, шестая провинция, вошедшая в состав конфедерации (1871). Девиз: «Великолепие без заката» (лат. Splendor Sine Occasu.
Столица Британской Колумбии – город Виктория, пятнадцатый крупнейший муниципальный район в Канаде. Крупнейший город – Ванкувер, третий по величине мегаполис в Канаде и второй по величине на Тихоокеанском северо-западе. – прим. пер.)
– Не было? – Она с ужасом смотрит на меня. Этот взгляд я вижу впервые с момента нашей встречи, и я очень остро осознаю четырнадцатилетнюю разницу между нами.
Я смеюсь.
– Когда я был еще подростком двуязычное образование было не так широко распространено, как сегодня.
– И все же ты свободно общаешься. Это удивительно.
– Мне помогло, что моя мама знает французский. Она была первопроходцем, подтолкнувшая западное побережье к изучению французского языка, в виде общеобразовательной программы в государственных школах.
– Твои родители полны сил.
– Теперь они большую часть времени проводят у себя дома в горах и ограничивают свою деятельность телефонными разговорами.
– Удобно иметь прямую линию с премьер-министром, – ухмыляется она. – Твоей матери должно нравится, что ее ребенок выдвигает такие инициативы для страны.
– Она предполагает, что они далеко не пройдут. – Собственно она права, но у меня есть далеко идущие планы. Я рассказываю Элли некоторых из них, она очень внимательно слушает меня, гораздо внимательнее, чем любой из моих помощников.
– Значит, вот каким был не по дням растущий смышленый ребенок Винса и Барбары Стронг?
Я отрицательно качаю головой.
– Предполагаю, что это больше подходит к моей сестре Пиа. Она старше и хорошо училась в школе, поскольку у нее были репетиторы. Я тоже занимался с репетиторами, когда проявил способности к языкам, но у нее были репетиторы абсолютно по всем предметам. Математика, музыка и все науки. Это было впечатляюще.
– Я видела ее выступление на конференции TED в прошлом году. Потрясающе. (TED – Конференции TED (технологии, развлечения, дизайн) – медиа-организация, которая рассказывает о всевозможных идеях в сети интернет, под лозунгом «идеи, достойные распространения». TED была основана в феврале 1984 года на конференции, которая сала проводится ежегодно с 1990 года. Сначала TED уделяло внимание технологиям и дизайну, благодаря этому и появилась Силиконовая долина, но с тех пор организации пришлось расширить сферу деятельности и включить научные, культурные и академические направления.
Главная конференция TED ежегодно проходит в Ванкувере, Британской Колумбии, в Канадском центре Ванкувера. В 2014 году конференция была проведена впервые в Лонг-Бич. – прим. пер.)
Да, это была моя сестра.
– Я всегда говорил, что ей следовало пойти в политику.
Элли смеется.
– Мне кажется, это наименьшее, что она хотела бы.
– На самом деле, да. Она чем-то похожа на тебя. – Пиа занимается наукой и пишет статьи. Ее выступление о сексизме на конференции TED стало хитом в прошлом году, а книга была раскуплена моментально, она много написала статей на эту тему. – Она досаждает мне своими телефонными звонками, высказывая свое мнение по поводу моей программы.
– Готова поспорить, что так и есть.
– Я прислушиваюсь к ней, ты же знаешь. И к маме тоже. Они – невероятные женщины.
На этот раз ее смех звучит совершенно заразительно.
– Тебе не нужно производить на меня впечатление, Гэвин. Ты и так в избытке меня впечатлил.
– Мне не нужно притворяться, что я знаю, какое вино сочетается с едой, которую мы будем заказывать?
Она медленно качает головой, ее глаза не отрываются от моего лица.
– Ни в коей мере.
Мы делаем заказ. Я с трудом осознаю то, что ем, но еда, на самом деле, вкусная и Элли нравится. Главное важно это. Она пинает меня ногой под столом, как только откусывает свои равиоли из тыквы, и мой член устремляется вверх. Звуки, которые она производит, смакуя свои равиоли, следует производить в уединенной спальни, при закрытых дверях.
Но потом она снова улыбается мне, ее глаза поблескивают, и я ловлю себя на мысли, черт, она всегда должна издавать такие звуки и так на меня смотреть.
– Как тебе еда?
Я без понятия.
– Хорошая.
– Ты почти не притронулся.
– Мне нравится наблюдать за тобой.
Она закатывает глаза.
– Ты останешься голодным.
– Они упаковывают с собой все, что ты не съел.
– Ты, на самом деле, любишь недоеденные остатки, не так ли?
– Люблю. – Я кладу кусок стейка в рот и раздумываю над ее словами. Я не могу сказать, что вырос в нищете и нам нечего было есть. Нет, мои родители постоянно куда-то ходили. – Иногда мама возвращалась с очередного мероприятия, принося оттуда с собой еду, и я садился на табуретку на кухне и съедал все… мне казалось, что она намного вкуснее, чем та, которую готовила для нас няня … и тогда мама рассказывала мне что-то важное, что таким образом, они оказывают поддержку этому мероприятию. Я многому научился, пока ел то, что она приносила. И я также узнал, что большинство таких ужинов, касались вопросов бизнеса и каких-то рабочих моментов, нежели самой еды.
– Интересно.
– А каким было твое детство?
– Полная противоположность твоему. – Она отодвигает свою тарелку вперед и проводит пальцами по скатерти. Я протягиваю руку и мне хочется переплести с ней пальцы, но вместо этого провожу по ее руке. Ее улыбка слаще солнца, я не видел такую никогда. Она расслабляется в кресле, облокотившись на спинку, и продолжает:
– Моя мама каждый вечер в половине шестого готовила ужин. Единственным оправданием не прийти на ужин, являлось, что тебя нет в городе. Она ненавидела мои вечерние занятия в университете, потому что они не вписывались в ее пригородный распорядок.
– Ты часто ездишь домой в гости?
– Пару раз в год. Я люблю родителей, но мы не очень близки. У меня есть старшая сестра, и она предоставляет им возможность баловать двух очаровательных внуков. Они почти не скучают по мне.
– Уверен, что это не правда. – Поскольку я уже скучаю по ней в данную минуту, потому что она сидит не у меня на коленях. – Племянница или племянник?
– Оба. Шестилетний мальчик Роберт и трехлетняя девочка Эми. – Она произносит их имена с французским акцентом.
– Они не англоязычные, да?
– Нет, моя сестра вышла замуж за мужчину из сельской местности Квебека, хотя сейчас они живут в Монреале. Дети будут двуязычными, конечно, но их воспитывают на французский лад.
– Хорошо, что я свободно говорю на двух языках.
– Ты хочешь с ними познакомиться? – Она с удивлением смотрит на меня.
– Я хочу познакомиться со всей твоей семьей. И, конечно же, познакомить тебя с моей. Я уверен, они просто будут тебя обожать.
На ее щеках тут же появляются два розовых пятна, она делает глоток вина. Я вижу, как у нее крутятся мысли в голове. Она много знает о моей семье, чем я о ее. Всю мою родословную можно подробно прочитать в Википедии.
– Меня пугает Пиа.
– Тебе поможет, если я скажу, что она постоянно волнуется, что ужасная мать?
– Нет! – Она улыбается. – Ее дети уже взрослые, да?
Я не замечаю ловушку, пока не попадаюсь в нее, поэтому тщательно подбираю слова.
– Младшему Джейми, кажется... тринадцать? А может быть, четырнадцать. Если честно, я ужасный дядя.
Ее мозг все еще трещит. Вот черт.
– Получается, что старшая совсем близка к моему возрасту.
Я задумываюсь, Сабрина, скорее всего, на полгода младше Элли.
– Да, что-то типа того.
– И ты думаешь, что твоя семья с обожанием примет меня? – Она морщится. – Может, нам стоит отложить эту формальность на какое-то время?
– Моя племянница стипендиат Родса, и я был практически ребенком, когда она родилась, поэтому не думаю, что они придут к тому же непристойному выводу, что и ты в своих умозаключениях, Спрайт. (Стипендия Родса (англ. Rhodes Scholarship) – международная стипендия для обучения в Оксфордском университете. Учреждена в 1902 году Сесилем Родсом для студентов из Британской империи, США и Германии. В настоящее время претендовать на стипендию Родса могут студенты из Австралии, Бермудских островов, англоговорящих стран Вест-Индии, Германии, Гонконга, Замбии, Зимбабве, Индии, Канады, Кении, Новой Зеландии, Пакистана, США, ЮАР и её соседей (Ботсваны, Лесото, Малави, Намибии, Свазиленда). Премия присуждается за высокие академические способности, спортивные достижения, наличие лидерских качеств; независимо от расы, этнического происхождения, цвета кожи, религии, сексуальной ориентации, семейного статуса и социального происхождения.)
Розовое пятно у нее на щеках разрастается, она делает еще один глоток вина.
– Возможно.
– Мы все же родные по крови, брат с сестрой.
– Я уверена, что твоя сестра, как знаменосец феминизма, увидит наши отношения именно в таком свете. – Брови Элли сходятся вместе.
– Если ей что-то не понравится, она поговорит со мной, и уверяю тебя, я смогу поставить ее на место.
– Не уважительное отношение к женщине, Пиа не способна воспринять положительно.
Ха.
– Да, это справедливое замечание. Но она больше понимает, чем ты думаешь. Пиа в очень молодом возрасте стала мамой.
– Мы можем оставить эту тему на данный момент?
Я не останавливаюсь, пока она не начинает смеяться.
– Плюс я ужасно незрелый в данном вопросе.
Она закатывает глаза.
– Ты?
– Да. я. Шесть недель назад я проводил утренний брифинг с сотрудниками и выступала стажер, я уверен, что она сообщала что-то очень умное и существенное для моей политики, но единственное, о чем я мог думать в тот момент, как она будет выглядеть голой на моем рабочем столе.
Элли открывает рот от возмущения, ее глаза мерцают.
– Ты не слышал ни единого слова, когда я выступала?
– Ты все время ерзала на стуле, и это было просто неотразимо.
– Я часто так делаю.
– Знаю. У меня постоянный стояк рядом с тобой.
Она наклоняет голову вперед, волосы спадают ей на лицо, прикрывая, как занавес, я уже собираюсь сменить тему, когда она отвечает:
– Это к лучшему, что я вернулась в университет.
– Нет.
– Да.
– Мы смогли бы контролировать сами себя, – твердо заявляю я. – Но…
– …но не можем, – говорит она, заканчивая мою мысль. – Мне не все равно.
– Я столько ждал тебя, Элли, что мог бы подождать и еще.
– Звучит ужасно. Я имею в виду, что столько ждал. Она облизывает кончиком языка губы, потом несколько секунд молчит. – От остальных слов я просто таю.
– Хорошо. Такова моя цель на сегодняшний вечер.
Мы возвращаемся к еде, потом забираем остатки и с пакетами направляемся к поджидающей нас машине. Никто из клиентов ресторана даже не удосужился окинуть нас еще одним взглядом, и как только мы опускаемся на заднее сидение машины, мне кажется, что у нас все получится.
Элли переплетает свои пальцы с моими, мы двигаемся с места. Я в течение минуты спокойно смотрю ей в глаза, прежде чем спрашиваю:
– Готова ли ты стать официально подругой премьер-министра, и всему, что может это повлечь за собой?
– Ты даешь мне выбор?
– Не совсем.
Улыбка, не спадает с ее лица.
– Готова. У меня нет другого выбора… и не потому, что ты премьер-министр… я ведь пыталась, Гэвин. Я пыталась спасти тебя от себя, может и себя от тебя немного. Но я не хочу страдать. Я хочу быть с тобой, чего бы это ни стоило.
