Текст книги "Подкидыш для Цербера (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Надежда нравилась Сандро, он почти был влюблен. Стало неважно, кто виделся ему ночами, Надежда казалась дороже и ближе, чем пустые обещания счастья. Реальная и немного наивная, она подошла слишком близко к краю пропасти и опасно балансировала, нетвердо стоя на ногах.
Сандро не мог ей не помочь. Потому решил предупредить способом боле действенным, чем убеждение.
Глава 8
Надежда
Сандро вышел, держа в руках толстую папку. Улыбнулся мне краешком губ и спросил:
– Посмотрим здесь или вернемся в гостиную?
Я бросила тревожный взгляд в окно – оно располагалось совсем рядом с кроватью. Гроза все еще бушевала: порывистый ветер бросал пригоршни крупных капель в стекло, то и дело слышались раскаты грома. Что бы там ни утверждал Сандро, фотоснимки – всего лишь бумажки и не могут причинить реального вреда. Тогда как угроза со стороны стихий вполне реальна.
– В гостиную, – кивнула я, поднимаясь.
Мы вновь расположились возле камина в удобных креслах, и Сандро открыл свой альбом. Он переворачивал лист за листом, показывая мне фотографии девушек. Их оказалось не так много, как я ожидала. С десяток, не более. Все они были удивительно похожи друг на друга, но все же отличались. Не внешностью, скорее – выражением лиц, взглядами, улыбкой.
– Ты прирожденный фотограф, – похвалила я Сандро. – Девушки выглядят так, будто вот-вот оживут. А еще мне кажется, что я давно их знаю, хотя прежде никогда не видела.
Сандро перевернул еще один лист альбома и согласился:
– Я стараюсь снимать именно так. Именно поэтому и не заставляю моделей позировать, используя эффект неожиданности. Фотографии получаются более живыми, а цвета – насыщенными.
Я нахмурилась и не удержалась от замечания:
– О чем ты говоришь? Как цвета могут быть насыщенными, если ты снимаешь на черно-белую пленку.
Сандро беззвучно рассмеялся.
– Ты даже не представляешь, белла, как многое могут сказать эти два цвета, сколько у них оттенков и полутонов.
Кажется, мне удалось, наконец, растормошить этого итальянца. Он с таким пылом расписывал свои работы, объяснял мельчайшие детали. Водил пальцем по изгибам фигур, контурам лиц девушек, запечатленных на снимках. Я успела им позавидовать.
– Какая из них нравится тебе больше? – спросила, преодолевая смущение.
А в голову закралась крамольная мысль: не извращенец ли он? Вдруг с живыми девушками у него того... не выходит. И возбуждают его только фотографии. Не оттого ли он так подолгу скрывается в своем кабинете?
– Ты, – неожиданно признался Сандро. Посмотрел на меня своими всегда печальными глазами, заставляя устыдиться пошлых мыслей. – И я не хочу, чтобы ты менялась. Потому попрошу тебя уехать прежде, чем истечет срок контракта.
– То есть как?! – Я аж подпрыгнула от такого заявления. – Почему уехать?
– Все модели были красивыми только первые дни. – Сандро взял меня за руку и усадил на место. – Некоторые даже пытались подружиться. Но после...
Он замолчал и уперся взглядом в альбом, что лежал у него на коленях.
– Что после? – не выдержала я.
– Посмотри сама, – он принялся листать дальше, показывая мне все новые снимки бывших моделей.
Я поняла, о чем он говорит. С каждым новым, более поздним снимком лица девушек менялись. Прежде добрые, привлекательные, они становились отталкивающими, злобными. Словно бесы вселились в этих девушек, изменив их черты до неузнаваемости. Одни становились вульгарными, другие хмурыми, лица третьих и вовсе выглядели хищными масками. Улыбки походили на оскалы, в колючих взглядах плескалась неприкрытая ненависть. Казалось, еще секунда – и девушки с фото набросятся на меня, запустят скрюченные пальцы мне в волосы.
Неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника. Раскат грома за окном показался сигналом к бегству. Лучше непогода и смерть от удара молнии, чем оставаться наедине с хищными фуриями, в которых превратились девушки на снимках.
– Что с ними стало? – Я несмело подняла взгляд на Сандро. – Неужели это ты сделал их такими?
Он покачал головой и захлопнул альбом.
– Нет, не я. Они сами.
Несмотря на то, что в гостиной было тепло, меня бил озноб. Я обхватила себя руками, но и это не принесло облегчения. Мне не хотелось становиться такой, но, не выполнив работу, нельзя вернуться.
– Не думай, я не обижал их и не причинял им страданий, – меж тем продолжал Сандро, – только фотографировал. Но моя камера видит больше, чем ей хотят показать. Она заставляет людей быть настоящими, проявляет все свойства их характеров.
– Хочешь сказать, что девушки изначально были такими, как на снимках? – предположила я. – Только скрывали это.
Сандро устало прикрыл глаза и положил руки на фотокамеру. Со стороны его жест выглядел так, будто он боится с ней расстаться. Или же ждет, что я выхвачу его камеру и разобью в попытке избавиться от ее дурного влияния.
– Не совсем, – голос Сандро был тих и печален. – На моих фотосессиях девушкам приходится лицом к лицу сталкиваться с самими собой. А мне остается наблюдать за их внутренней борьбой – борьбой черного и белого. И, как видишь, первое почти всегда побеждает. Редко кто может одолеть темные стороны души, их призыв слишком силен.
– Что стало с девушками потом, после того как они покинули твой дом? – этот вопрос не давал мне покоя.
Сандро вздохнул. Поднес к лицу фотокамеру и сделал снимок.
– Они возвращались домой прежде, чем последствия становились необратимыми, – сказал он. – Забывали о фотосессии, о внезапно проявившихся вспышках странных желаний, о скрытых чертах своих характеров. И обо мне. Но у меня остались их снимки, на одних девушки – мои друзья, на других – ненавидят меня и готовы убить за то, что вмешался в их жизнь. Такова расплата за мой дар. Хотя правильнее будет называть его проклятием.
Я на секунду позабыла о своем задании, о других моделях и о грозе. Сейчас был важен только Сандро. Он, как одинокий маяк посереди бескрайнего океана жизни, пытался выстоять под ударами штормовых волн. Я чувствовала, почти физически ощущала его боль. Не знаю, что бы стало со мной, если все окружающие люди превращались бы в злобных монстров.
– Ты никогда не пытался отказаться от этого дара? – Я подошла к Сандро и положила руки ему на плечи. Заглянула в глаза, ища ответ в блестящем омуте ртути. – Одиночество так страшно...
Одной рукой придерживая фотоаппарат, вторую Сандро положил мне на талию.
– Я никогда не бываю один. У меня есть моя камера, снимки и любимое дело. Они заменили мне реальный мир. Только иногда, когда тоска по человеческому теплу и настоящему общению становится особенно сильной, я приглашаю в дом людей. Но делаю это все реже и реже. Не хочу заставлять других пройти через то, что испытал сам.
– Но ты выдержал, – возразила я. – И не стал чудовищем. Значит, и другие могут.
– Но какова цена такой проверки... Разве ты не чувствуешь, как в тебе нарастает паника, как вспоминаются давно забытые страхи и обостряются хронические болезни?
Ну да, я вспомнила про грозу. Глаза постоянно слезятся, хотя на вилле пыли нет и в помине. Чаще грызут сомнения, и изредка возникает желание разрыдаться без видимой причины. А еще меня неудержимо влечет к Сандро. И своей тайной страсти я готова поддаться, даже если она окажется для меня губительной. Но это осознанный шаг, а не воздействие камеры или чего-то еще.
– Позволь мне остаться до конца месяца, – попросила я. – Не прогоняй. Вот увидишь, у меня не будет злобной маски вместо лица. И я не стану тебя ненавидеть. Обещаю.
Сандро уткнулся носом мне в грудь и с шумом втянул воздух.
– Ты пахнешь солнцем и светом. Мне нравится, когда ты рядом, – признался он. – И я хочу верить, что ты выдержишь. Но пообещай, что уедешь, если станет особенно тяжело.
– Хорошо, – согласилась я. Пробежала пальцами по его волосам, обхватила ладонями шею. – Обещаю.
Его взгляд потеплел. Ладони с моей талии переместились на лопатки, затем снова вниз, к пояснице. От этого поглаживания захотелось прогнуться в спине, как ластящейся кошке.
В этот миг послышался оглушительный раскат грома. В доме пропал свет, и теперь только пламя камина освещало гостиную.
Хотя нет, теперь стала вновь видна татуировка Сандро – ее краешек выглядывал из расстегнутого ворота рубашки. Я коснулась светящегося завитка и зажмурилась, превозмогая желание расстегнуть рубашку полностью и осмотреть татушку целиком. И не только ее.
– Тебе страшно? – Сандро по-своему расценил мое поведение.
– Нет, – почему-то я перешла на шепот.
Но мне и правда не было страшно. Похоже, Сандро все же ошибся – не на всех его камера действует одинаково. Меня больше интересовал сам фотограф, чем его снимки.
– А я боюсь темноты, – неожиданно признался он. – Больше, чем одиночества...
– Поэтому сделал неоновую тату? – усмехнулась я.
– Нет, свет достался мне в дар, – в тон мне отозвался Сандро. – От друзей. А татуировку я сделал еще подростком, по глупости, конечно.
– Представляю, как влетело тебе от родителей, – фыркнула я.
Почему-то мне казалось, что Сандро воспитывался в богатой и любящей семье. Представить этого тихого и скромного мужчину бунтарем-подростком было для меня слишком сложно.
– В юности я любил посещать бедные кварталы, – заявил Сандро. – Меня даже приняли в местную банду. Научили воровать магнитолы и приторговывать наркотой. Тогда мне и дали кличку Цербер – за агрессию и хладнокровие.
Я отстранилась и заглянула ему в глаза: не врет ли? Никогда не считала себя знатоком характеров, но отличить отъявленного бандита от интеллигента все же могу. Понятия «агрессия» и «хладнокровие» совершенно не липли к Сандро.
– Не волнуйся, это в прошлом, – сообщил он, заметив мою настороженность. – Жизнь преподала мне хороший урок.
– Но прозвище осталось, – горько пошутила я. – И теперь ты Цербер, стерегущий фотографии, от которых стынет кровь в жилах.
Мне стало немного не по себе от того, как изменился в лице Сандро. Кажется, опять наболтала лишнего. Лучше бы про задание думала...
Я вновь уселась в кресло, поджав под себя ноги, и рискнула пойти ва-банк:
– Можно мне посмотреть и другие фотографии?
– Не сегодня, – разочаровал меня ответ. – Ты очень вынослива, но не стоит так рисковать. Не лишай меня новой встречи и возможности побеседовать.
Он бросил на меня задумчивый взгляд, и в его глазах блеснули лукавые искорки. Меня не пришлось долго упрашивать.
– В ближайшие дни я совершенно свободна, так что приму приглашение с радостью. Только скажи, это будет считаться свиданием? Или только лишь продолжением работы?
Сандро неопределенно пожал плечами. Выглядел он крайне забавно, точно всерьез задумался над моим полушутливым вопросом.
– Не знаю, – протянул он. – Я так давно не был на свиданиях, что, кажется, забыл каково это.
Вот так ничего себе! Сандро рушил все известные мне стереотипы. Даже представить сложно, что богатый, знаменитый, да к тому же привлекательный фотограф не знает, как вести себя с девушкой. Наверное, я зря сказала ему про свидание... еще отпугну ненароком.
Он потянулся к фотоаппарату, и вспышка привычно осветила мое лицо. А через секунду зажегся свет. И я немного пожалела, что гроза почти кончилась. Исчезла та романтическая атмосфера, что позволила нам с Сандро сблизиться.
Теперь же рядом сидели два малознакомых человека, связанных только контрактом. Ни о какой доверительной беседе и речи быть не могло. Сандро снова отгородился от меня своей камерой, точно не он только что обнимал меня как самую желанную женщину.
– Твой фотоаппарат такой интересный, никогда прежде такого не видела, – брякнула я первое, что пришло в голову. Лишь бы прервать повисшее в воздухе тягостное молчание.
Сандро провел рукой по объективу так заботливо, что я немного позавидовала безжизненной квадратной коробке. Все же свою фотокамеру итальянец любил больше всего на свете. И был предан ей безоговорочно.
– Это «Hasselblad», – произнес он так, словно это название должно для меня что-то значить. – С годами она не потеряла ни шарма, ни функциональности. Известно ли тебе, что такая же фотокамера побывала даже на луне?
– Нет, – буркнула я сквозь зубы и обиженно отвернулась.
Еще бы он ходил на свидания. Какая нормальная девушка выдержит его разглагольствования о фотокамерах? Вот если бы Сандро предложил мне полюбоваться луной – тогда да.
И, словно по волшебству, мои брови сошлись над переносицей, а губы непроизвольно поджались. А ведь я обещала фотографу не меняться.
Но стоило подумать о мрачном, как у меня сильнее заслезились глаза, точно кто-то невидимый бросил в них комком пыли. И в ушах появился гул, похожий на помехи в переговорном устройстве.
– Мне пора! – Сандро поднялся с места и бегом направился к выходу.
– Куда? – Я тоже подскочила и с силой потерла лицо ладонями. Неужели это моя изменившаяся внешность так подействовала на него? – Останься... Обещаю, больше не буду приставать с расспросами.
– Меня зовут, – голос Сандро донесся уже из коридора.
Я заозиралась: кто зовет? Куда? Как все же он получает сообщения о новых трагедиях?
– Не все ты мне рассказал, коварный Цербер, – сказала я Сандро, хоть его и не было рядом. – Придется попытать тебя еще раз.
Я распахнула шторы на окнах и удивилась переменчивости погоды: после прошедшей грозы ярко светило солнце, заставляя дрожащие на листве капли переливаться всеми цветами радуги. Из ворот выехала машина Сандро – она неслась с такой скоростью, точно за ней гнался сам дьявол.
Как только серый фиат скрылся за деревьями, я тут же воспользовалась своим передатчиком. Вернее, попыталась это сделать. Помехи были такими сильными, что мне никак не удавалось расслышать оппонента. Я пробовала кричать и даже несколько раз хлопнула ладонью по передатчику, но тщетно.
И тогда-то я по-настоящему испугалась. Выбежала на улицу, пометалась среди промокших деревьев, попыталась взобраться на крышу дома. И сдалась, только когда прибор окончательно «сдох».
– Пусть это временно... пусть не насовсем... – шептала я себе под нос, поднимаясь в свою спальню.
Но что-то мне подсказывало, что надеяться на чудо не стоит.
Сандро
Надежда так внимательно рассматривала фотографии девушек и полагала, будто Сандро не замечает, как она мысленно сравнивает их с собой. Забавная. Она и не представляла, насколько хороша в тот момент. Широко распахнутые, горящие любопытством глаза, полные чувственные губы и слегка вздернутый носик. Пожалуй, даже слегка нахмуренные брови не умаляли ее очарования. Она словно бы светилась изнутри, согревая окружающих светом чистой души.
Надежда спросила, кто нравится ему больше, и Сандро поразился дрожи в ее голосе. Разве не понимает, что для него сейчас существует она одна? Видимо, он слишком привык жить чужими эмоциями, позабыв, как выражать собственные. И не хотел такой судьбы для Надежды. Она должна быть счастлива.
И он предложил ей уехать до того, как окончится контракт. Она, разумеется, не согласилась. Но что двигало ею: необходимость выполнить работу или собственное желание? Неужели он нравится ей настолько, что она готова пожертвовать разумом?..
Сандро терялся в догадках. Его мозг приказывал выставить обманщицу вон, тем самым спасая ее от дурного влияния. Но разбуженное горячее сердце отказывалось расставаться с Надеждой.
Она не поверила его рассказу о юности и кличку «Цербер» сочла неподходящей. Сандро и сам иногда думал о нереальности своего прошлого. Но память вновь и вновь заставляла переживать и с головой окунаться в бездну безысходности. Так трудно и так горько.
Попытки Надежды подружиться, искренний интерес и сочувствие еще сильнее расположили к ней Сандро. Внимание к его прошлому, проявление заботы – все это словно дало толчок к сближению. Сандро расчувствовался настолько, что признался в своем тайном страхе. Об этом он мало кому рассказывал. Только Симона и еще несколько работников знали все подробности его жизни.
Но он не сказал Надежде главного, боясь напугать. Есть вещи, которые лучше не видеть и не знать об их существовании.
Глава 9
Надежда
Николаич предупредил, что в случае, если Бруни заставит меня снять часы, мне придется самостоятельно принимать решение. Но в отдел я должна вернуться только после выполнения задания. Вариант с выходом сверхточного оборудования из строя начальником всерьез не рассматривался. И совершенно напрасно.
– Справится и ребенок – ха! – передразнила я Николаича. – Сверхчувствительный датчик работает при любых условиях – дважды ха!
Так я рассуждала, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Злая на начальника, а больше – на себя саму. Мне не удалось справиться с поставленной задачей, зато угораздило втюриться в поднадзорного. Похоже, история с Игорем меня ничему хорошему не научила. И я, словно майский жук, билась о стекло, надеясь, что смогу преодолеть невидимую преграду. И обрести счастье и свободу, поддавшись внутреннему порыву.
– Дура! – ругала я себя. Но противиться притягательности Сандро не могла.
Он манил меня и пугал одновременно, как настоящий Цербер, которого нельзя приручить. Не тот это пес, что мирно дремлет у домашнего очага. Он всегда на страже, никогда не отдыхает и мало думает о повседневном, обитая где-то в ином, собственном мире.
И все же Сандро воплотил в себе те качества, которые так нравились мне в мужчинах: ум, доброта, честность и щедрость. И только его болезненная страсть к фотографированию доводила меня до бешенства. Но даже с этим я могла смириться.
На что рассчитывала? Да ни на что. Хотела почувствовать себя другой, пожить той жизнью, о которой и не мечтала в самых смелых фантазиях. А после вернуться в обычный мир, сохранив в душе тепло сказки.
Но вернуться не с пустыми руками. Я была полна решимости вскрыть потайную комнату и добраться-таки до цели. И не только потому, что того требовала моя работа. Скорее, мне хотелось отомстить этим дьявольским снимкам за то, что они не позволяют Сандро быть самим собой. Отнимают его у меня. Не дают нам сблизиться так, как мне бы того хотелось.
Гнев придал мне сил и заставил мозг работать на полную мощность. Нужная комбинация цифр всплыла в памяти так легко, будто была вытатуирована на внутренней стороне моих век. Я видела перед собой этот чертов код и легко повторила действия Сандро.
Запор щелкнул, и дверь приоткрылась. Собрав волю в кулак, я распахнула ее сильнее и шагнула вперед.
И оказалась в гигантских размеров комнате со множеством стеллажей, снизу доверху уставленных папками.
– Боже, как он здесь ориентируется? – ужаснулась я, прикинув, сколько времени уйдет, чтобы отыскать нужный снимок.
В довершение ко всему, помещение освещалось слишком тусклым для моих глаз красноватым светом. Приходилось двигаться практически на ощупь. Я прошлась вдоль одного ряда, добралась до еще одной комнаты: судя по раковине, полке с реактивами и хитроумными приспособлениями – это была проявочная. Всюду царили идеальный порядок и чистота – Сандро прекрасно заботился о своих «друзьях».
В комнате шумно работали вытяжки, и их звук немного раздражал. Поежившись, как от холода, я наугад взяла одну из папок и раскрыла. Всего две фотографии одного места. На первой – пустынная улица, одинокий фонарь и кирпичная стена довольно старого здания. На второй – искореженный автомобиль, врезавшийся в препятствие. Нет, Сандро не смаковал смерть водителя и, похоже, снимал с довольно большого расстояния. Но все же это изображение заставило меня внутренне содрогнуться. От него словно веяло холодом, оно приковывало к себе взгляд и наводило на нехорошие мысли о тщетности бытия.
Фотоснимки казались очень старыми, затертыми. Их покрывали круглые пятна, похожие на снежинки или капли влаги, упавшие на объектив во время съемки. И мерещился налет белесой плесени...
На оборотных сторонах фотографий стояли даты: первая была сделана за три дня до произошедшей катастрофы. Мне стало не по себе: неужели Сандро, зная о том, что должно случиться, просто ждет? Неужели ему никогда не хотелось помочь бедолагам, которые должны погибнуть?
– А может, ты и правда чудовище... – произнесла я вслух. – Сандро Бруни... Цербер!..
И удивилась тому, как сильно дрожал голос. Страх стальными тисками сковал сердце. Стало трудно дышать, точно воздух наполнился крошечными кристалликами льда, и они больно ранили легкие при каждом вдохе.
Я все же поддалась панике. Стремясь поскорее найти нужные снимки, я одну за другой раскрывала папки, но от этого мне становилось только хуже.
Гул вытяжек стал сильнее. Теперь к общему шуму добавилось странное перешептывание, потрескивание и шуршание. Точно кто-то невидимый прогонял меня из убежища Сандро.
– Да-да, вы правы, мне лучше уйти, – согласилась я, обращаясь неизвестно к кому.
Но постороннее присутствие ощущалось крайне сильно. Меня ощупывали, толкали в спину едва заметными прикосновениями. И одновременно изучали, будто проверяя на устойчивость. Возможно, пытались сказать нечто важное, но я не хотела этого слышать.
Метнулась к выходу. Но только лишь для того, чтобы обеими ладонями упереться в закрытую дверь.
Слезы брызнули у меня из глаз. Непослушными пальцами я принялась набрать код, но дверь и не думала открываться.
– Нет, не может этого быть! – крик сорвался с моих губ, но не смог заглушить нарастающего рокота «друзей» фотографа.
Я пять раз набрала код, прежде чем осознала простую истину. Изнутри замок открывался другим кодом. Сандро все предусмотрел. А я нет.
Зажав уши руками, метнулась к полкам. Доставала фотографии из папок и рвала их – все, что попадались под руку. Казалось, не остановлюсь, пока не уничтожу их все.
Недовольный рокот превратился в рев, но я не могла остановиться. В меня словно дьявол вселился. Голова шла кругом, перед глазами плясали черные точки, еще секунда – и упаду в обморок. Или сойду с ума от злости и бешенства.
Такой меня и застал Сандро. Как вихрь, ворвался он в кабинет, схватил в охапку и потащил прочь. А я брыкалась и исторгала ругательства, такого со мной еще никогда не было. Я не понимала, что творю. Но искореженный разум приказывал немедленно продолжить начатое, не останавливаться, пока последняя фотография не превратится в труху.
– Что они сделали тебе?! – кричал Сандро. – Зачем ты вообще влезла туда! Я же предупреждал этого не делать... Мадонна! Ты только посмотри на себя!
Он подтащил меня к огромному зеркалу, но я не хотела в него смотреться. Извернулась и укусила Сандро за плечо.
Мужчина перехватил мои руки, плотно прижал их к моему телу. И все же поставил меня перед зеркалом, не позволяя отводить взгляд.
И я испугалась собственного отражения. Из зеркальной глади смотрела сумасшедшая: с блуждающим взглядом, бледными щеками и дрожащими губами.
– Нет! Это не я... не хочу!
Слезы хлынули у меня из глаз, и наваждение спало. Я стала просто испуганной девчонкой, нарушившей обещание. Шум в ушах прекратился, дыхание восстановилось.
– Прости... – прошептала я и стала оседать. Ноги стали как ватные и не могли удержать вес тела. – Спасибо, что спас.
Сандро не ответил, но подхватил меня на руки и отнес в мою комнату. Бережно уложил на кровать.
– Как только ты придешь в себя, отвезу тебя в город, – распорядился он. Поднял камеру, сделал снимок. – Не хочу подвергать тебя опасности.
Сообщив свое решение, он ушел, оставив меня одну. Оставалось только обессиленно откинуться на подушку и закрыть глаза. Хотелось разрыдаться, но запас слез иссяк. Вот так одним необдуманным поступком я лишилась возможности выполнить задание. Да, наверное, и самой работы лишилась – Николаич не станет доверять серьезные дела такой рохле. Так и проведу остаток жизни в архиве, задыхаясь от пыли и неисполнившихся надежд.
Но больше всего удручало даже не это. Я не хотела расставаться с Сандро. Еще больше не хотела, чтобы он запомнил меня как обманщицу и истеричку.
«Вот что мне мешало как следует разговорить Сандро, прежде чем лезть в его кабинет, – ругала я себя. – И что это за чертовы слуховые галлюцинации?»
Ответ напрашивался сам собой: тайну фотографий я так и не узнаю. Сандро больше не доверяет мне и не станет делиться сокровенным. Скорее всего, он и видеть меня больше не захочет.
Но он пришел через несколько часов. Принес поднос с ужином и присел рядом на стул. Положил руки на камеру, потупил взгляд.
– Ешь, тебе понадобится много сил для восстановления.
К этому моменту я успела окончательно прийти в себя. И проголодаться. Но прежде чем наброситься на тушеные овощи и рыбу, решила испытать удачу. И попробовала помириться.
– Ты больше не будешь меня фотографировать? – полным вины голосом спросила у Сандро. – После того как увидел меня такой... некрасивой....
Подействовало. Он сделал новый снимок и, глядя через объектив, проговорил:
– Ты держалась молодцом. Поверь, твоя реакция не самая худшая из всех, что можно предположить. Это я должен был догадаться, что женское любопытство проявится особенно сильно. И предупредить о том, что изнутри мой кабинет запирается на другой код. Одного не могу понять: за что ты так возненавидела снимки?
Настала моя очередь потупить взгляд.
– Мне не хотелось, чтобы ты уделял им столько времени, – уклончиво отозвалась я и бросила на Сандро быстрый взгляд. – Эти фотографии плохо влияют не только на моделей, но и на тебя самого. Никакие они тебе не друзья.
На лице Сандро отобразилось безмерное удивление.
– Хочешь сказать, что пыталась мне помочь? Ты...
Он замолчал, словно не в силах произнести следующую фразу.
«Да, я в тебя влюбилась!» – чуть не крикнула я и зажала рот ладонью. Стало стыдно и страшно. Страшно стыдно за то, что не могу признаться. За то, что слишком боюсь, что не примет и оттолкнет...
И пусть я изначально зашла в кабинет, чтобы похитить снимки смерти Лисицына, – выполнение задания стало только лишь предлогом. А вот желание забрать Сандро себе, избавить его от пагубной привязанности – оно было настоящим.
– Я сглупила, признаю. У меня слишком богатое воображение, только и всего...
– И прекрасная память, – воскликнул Сандро, хитро прищурившись. – Ты так ловко запомнила код, словно долго тренировалась.
– В школе говорили, что у меня фотографическая память, – не смутилась я.
И порадовалась тому, что Сандро все же пошел на контакт. Пусть и злился на меня за фотографии, но не ругал и не отчитывал, как сделали бы на его месте другие. Он особенный, и мне совсем не хотелось от него уезжать.
– Ты надолго приехал в Россию? – я все же решилась задать этот вопрос.
Сандро пожал плечами. Сделал снимок и посмотрел в окно.
– Надеялся остаться навсегда, но мои выставки не пользуются здесь особым успехом. Так что в конце месяца вернусь обратно в Италию. Или отправлюсь еще куда-нибудь...
– Жаль... – произнесла я и, кажется, покраснела. – Хотела предложить тебе увидеться еще раз. Без контракта.
Он вздохнул и прикрыл глаза. Откинулся на спинку стула и проговорил, обводя пальцами контуры своей чертовой фотокамеры:
– Не хочу портить тебе жизнь. Ты молода, красива и жизнерадостна. Не меняйся.
Я молчала, подыскивая слова. Но на ум приходили только глупые домыслы и ненужные вопросы. И один из них все же сорвался с моих губ:
– Скажи, почему ты не пытался спасти тех, кого фотографируешь? Разве тебе их не жаль?
Болезненная гримаса исказила его лицо. Точно я разбередила незаживающую рану в душе Сандро.
– Мне не позволяют вмешиваться, – голос его был полон скорби, – и приближаться. Только фотографировать. Издалека. Таков договор.
– Ты заключил контракт с дьяволом? – на полном серьезе спросила я.
Еще пару дней назад подобный разговор показался бы мне бредом. Но после того, что я увидела в кабинете Сандро, после того, что почувствовала при этом... Вера в сверхъестественное прочно поселилась в моем сердце.
– Дьявола не существует, – просветил меня Сандро. – Человек сам волен распоряжаться своей жизнью. Он сам для себя спасение и самый страшный враг. Мне остается лишь наблюдать и верить в то, что разум победит.
– Ты говоришь загадками, – призналась я и отчего-то вздрогнула.
Сандро поднял камеру и сделал фото.
– Я пугаю тебя? – он не спрашивал, а скорее утверждал. – Прости, больше не буду...
– Нет, мне не страшно, – призналась я, хотя кровь стыла у меня в жилах, стоило только подумать, что приходится переживать Сандро во время таких вот экстремальных фотосессий.
– Не люблю рассказывать об этом, слишком больно, – признался Сандро. – С тобой я бы хотел делиться только радостью и светом. Мне так нравится, как ты смеешься...
Слеза мокрой улиткой поползла по моей щеке. Мне так хотелось помочь Сандро, но я не знала – как. А он не доверял мне.
И правильно делал. Я пробралась в дом Бруни обманом, ослушалась, испортила снимки. Как же вернуть его расположение? И возможно ли это?
Пока длились мои размышления, Сандро успел сделать еще несколько снимков. Я протянула руку, чтобы смахнуть слезу, но он не позволил.
– Оставь, – прошептал мой фотограф, – иногда искренние слезы слаще улыбки. Ты даже плачешь красиво. Я хочу, чтобы этот момент навсегда остался в моей памяти.
«Зачем тебе фото, когда есть я – настоящая! – хотелось закричать мне. – Бери меня полностью и любуйся, раз нравлюсь. Разве может снимок заменить реальную жизнь?!»
– Я все еще хочу остаться, – хлюпая носом, произнесла я. – Может, передумаешь?
Сандро покачал головой:
– Не хочу испытывать судьбу. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится. Ты можешь считать меня чудовищем, но мне не приносит радости видеть, как погибают другие. И неважно: физически или морально. Я сам выбрал такую жизнь и выдержу. Но и врагу не пожелаю того, что испытываю сам.
– Я не считаю тебя чудовищем, – возразила, и губы мои задрожали.
Совсем как в детстве, когда в детдом приходили родители, но забирали домой не меня. Хотелось броситься к Сандро и умолять его поверить. Убедить, что я лучше других и смогу оправдать все его ожидания.
– Знаю, – сказал он. Подошел ближе и провел рукой по моим волосам. – Ты слишком добра для таких мыслей. Но у каждого есть свой предел. Черта, за которой дороги назад не будет.
Я перехватила его ладонь и сжала так сильно, как могла. Взглянула в глаза Сандро, боясь найти в них укор.
– Хорошо, завтра уеду, – эти слова дались мне нелегко. – Но я не хочу заканчивать наше знакомство на такой печальной ноте. Давай устроим праздник? Небольшой прощальный завтрак.
Сандро улыбнулся и кивнул:
– Если это доставит тебе радость... У меня давно не было праздников.
Его слова вдохновили меня на свершения. Захотелось выпрыгнуть из кровати и танцевать, кружась по полу, как подхваченная ветром снежинка.
– Можно мне его приготовить? – осторожно спросила я. – Поверь, стряпаю я лучше, чем фотографируюсь.
– Конечно, – легко согласился он. – На моей кухне нет секретов. Можешь пользоваться всем, что приглянется. А пока доешь свой ужин. Смотри, все уже остыло.
