Текст книги "Подкидыш для Цербера (СИ)"
Автор книги: Елена Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
И я не врала. За то время, что провела на вилле, успела придумать тысячи вариантов. Но что-то мне подсказывало, что все они неверны.
Не раскрывая глаз, он протянул руку и нащупал мою ладонь. Схватился за нее, как утопающий за соломинку.
– Помнишь, я как-то говорил, что мои родители погибли в автокатастрофе? – спросил он. И голос его был полон печали.
Я вначале покивала, а после спохватилась: он же меня не видит.
– Помню, – подтвердила уже вслух. – Это как-то связано с твоими способностями и таинственными друзьями, живущими в запертом кабинете?
– Да, все началось именно тогда. – Он вздохнул и поерзал на жесткой лавке. Стиснул челюсти, точно набираясь мужества перед решающим броском, и продолжил: – Мне стыдно признаваться, но я повинен в их смерти. В тот страшный день мои родители объезжали трущобы – искали меня. Накануне мы поссорились, и я ушел из дома. Они были достаточно зажиточными – не сказать, что богачами, но могли позволить себе новое авто. Вот оно-то и приглянулось моей банде. Воспользовавшись тем, что родители вышли выпить по чашечке чая в закусочной, ребята обчистили машину. Но отец заметил их через стекло витрины, выбежал на улицу, угрожал вызвать полицию. А еще заехал по физиономии Луиджи – тот не успел вовремя смыться.
Сандро замолчал, и я почувствовала, как он вздрогнул. Мужчины не плачут, но горевать умеют во сто крат сильнее женщин. Копят все в себе, не позволяя чувствам вылиться наружу вместе с солеными потоками слез.
– Что было дальше? – спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы слова прозвучали как можно мягче. Не как приказ – как просьба. Провела ладонью по его спине, ободряюще похлопала по плечу. – Не молчи...
Сандро вскинул голову и распахнул глаза. Его взгляд был глубоким и безжизненным, как пустой колодец. Мне стало даже немного боязно. Но я удержалась от того, чтобы сбежать.
– Луиджи решил отомстить, – проговорил Сандро. – Он в нашей банде считался виртуозом, собирал взрывные устройства из подручных средств едва ли не с завязанными глазами. Когда-то я даже мечтал быть на него похожим. До тех пор, пока он не установил свою взрывчатку в машину моих родителей. Они сгорели в считанные секунды, едва успев завести мотор.
– Когда ты узнал о том, что произошло?
– Я отсиживался на квартире у Жакоба, нашего главаря. Пил виски и, кажется, курил гашиш. Ребята вернулись довольными, хвалились тем, что «разули» дорогую тачку – вытащили магнитолу, скрутили диски. А Луиджи держал в руках фотокамеру моего отца. Ее я узнал сразу, хоть и был на тот момент не совсем вменяем. Дорогая, с блестящим корпусом – отец отдал за нее целое состояние.
– О боже!.. – не выдержала я, хотя никогда не была верующей. – Такой удар не каждый выдержит. Что же ты сделал?
Сандро выглядел настолько удрученным, что я чуть сама не разразилась рыданиями. Но на занятиях психологи утверждали, что ни в коем случае нельзя давать волю собственным чувствам, если хочешь достучаться до человека. И мне пришлось взять себя в руки и затаиться, ожидая развязки. А Сандро продолжил свою трагичную повесть:
– Я ударил Луиджи и отобрал камеру отца, метнулся к месту трагедии. Там уже суетились пожарные, полицейские и медики. У меня подкосились ноги, и я упал. Глаза отказались видеть, и меня поглотила тьма. Сидя на тротуаре в нескольких метрах от погибших родителей, я испугался до умопомрачения. Вдруг осознал, что остался совсем один на всем свете. Ни друзей, ни близких, цели в жизни – и то не осталось.
– Не знаю, что сказать. Как поддержать тебя, – прошептала я, когда он вновь замолчал. – Прежде думала, что хуже, чем у меня, судьбы быть не может. Как же я ошиблась...
Мои ладони продолжали поглаживать его спину. И эти прикосновения, пожалуй, выражали больше, чем сотни никчемных фраз. Утешать лаской – это все, что могла я в тот миг. Только так...
– Ты пережил сильное потрясение, и теперь я понимаю, почему тебе так трудно сходиться с другими людьми. Но все в прошлом. Пусть твоих родителей не вернуть, но ты жив. Ты встал на правильный путь, и твои отец и мать могут тобою гордиться.
Я говорила, с трудом подбирая слова, но Сандро не слышал. Он словно вернулся в прошлое и переживал заново ту трагедию.
– Больше всего меня испугала темнота, – признался он. – Мне казалось, что она окружает меня со всех сторон, затягивает в свою глубину, чтобы разорвать на части. Я тер глаза, кричал, ругался. Но не видел ничего вокруг. Весь мир превратился в бело-серое ничто, словно меня окутала плотная дымовая завеса. Потом были голоса, которых я не узнавал. Вопросы, приказы. Меня пытались куда-то вести, но я отчаянно сопротивлялся. Вспомнил, что у меня есть фотокамера. Попытался осветить пространство вокруг вспышкой.
– Получилось? – спросила я.
– Да, но не совсем так, как ожидалось, – согласился Сандро. – За право снова видеть я заплатил высокую цену. И плачу до сих пор. Мои новые друзья заменили мне все и подчинили своей воле.
– Кто же они? – я вся обратилась в слух, готовая услышать его признание. Даже нет, не признание – откровение.
Сандро
По дороге на виллу он спросил Надежду о ее знакомой, но ответ его расстроил. Вернее не ответ, а нежелание рассказывать. У его красавицы были свои тайны, которые она скрывала. И его, и ее прошлое, как мрачное небо, нависло над ними обоими, готовое в любую секунду разразиться грозой.
«Как бы мне хотелось перечеркнуть прошлое и начать жить заново», – вздыхал про себя Сандро. Прекрасно понимая, что это невозможно.
Словно прочтя его мысли, Надя решила все исправить. В очередной раз. Она рассказала ему о детстве, показала тайное убежище. Мелочь, но для Сандро это говорило о многом.
«Какие мы с ней разные... и такие одинаковые, – размышлял Сандро. – У нее не было родителей, и она о них мечтала. А я предал своих, не понимая, как они мне дороги».
Надежда поделилась своей историей, сделала еще один осторожный шаг навстречу. И у Сандро было два выхода: отойти назад или рискнуть и поддержать ее инициативу.
И он выбрал второе. Поборов себя, отложил камеру. Все в нем бунтовало против этого шага, но он держался из последних сил. И не прогадал. Надежда стала его путеводной звездой во тьме страхов и сомнений.
Потерять ее он боялся теперь больше всего, но знал, что страшный момент непременно наступит. Надежда отказывалась понимать это, не слушала предупреждений. Как выпущенная из лука стрела, опасная и стремительная, она с легкостью рассекала преграды, возводимые Сандро.
«Пусть лучше считает меня безумцем, чем думает, будто я ее бросаю только из-за прихоти, – рассудил он. – Как она может довериться мне, если я ей не доверяю?..»
И он поведал ей все, позволяя словам литься свободным потоком. Воспоминания, так тщательно спрятанные в глубине памяти, оживали и заставляли сердце омываться кровью. Но это была малая расплата за то недолгое счастье, что подарила ему Надежда.
Глава 17
Надежда
– Их называют плазмоидами или орбами, считая шарообразными сгустками энергии, – пустился в объяснения Сандро. – Но мне на собственном примере пришлось убедиться, что они – это нечто иное. Представители другого измерения, обладающие разумом и мышлением, во многом отличающимся от нашего. Они спокойно живут среди нас, но иногда вступают в контакты и оказывают определенное воздействие.
Я не знала, что и думать. С одной стороны, речь Сандро звучала как монолог сумасшедшего. Все эти разговоры об инопланетянах, потусторонних силах или как их там... шарах из другого измерения. Но с другой – я и сама замечала многие странности на вилле. И это не было галлюцинациями.
– Они питаются энергией, перерабатывают ее, хотя могут и поделиться ей с людьми, – продолжил Сандро. – Их приманивают места с отрицательной энергетикой и люди, обладающие особым даром. Так было и со мной. Когда я сделал первые снимки, вспышка камеры приманила их. Они прошли через меня, помогли собраться с силами и приняли как своего. И теперь я следую за ними. Только их свет помогает мне избавиться от страха и видеть – видеть мир через их призму. Они мои проводники, мои друзья...
– Это из-за них ломается аппаратура? – догадалась я. – Их присутствие оказывает влияние на близких тебе людей?
Сандро шумно выдохнул, точно собирался выпить водки, и повесил голову. Обеими руками ухватился за мою ладонь, ища поддержки и понимания.
– Да, ты права. Их постоянное присутствие не меняет человека, но заставляет проявляться черты характера, доселе дремавшие в нем. Мало кто выдерживает эти изменения.
– Ты хочешь сказать, что ты специально приманиваешь их? – вздрогнула я. – Чтобы с их помощью видеть?
– Мне приходится, – сообщил он. – Вспышка фотокамеры призывает их, помогает мне установить с ними контакт. В противном случае я вновь становлюсь слепым. И это пугает меня больше, чем необходимость бывать на местах трагедий.
Я вздрогнула. Вот мы и подошли к самому интересному. Осталось чуть-чуть «надавить», и он раскроет свою тайну.
– Ты прежде упоминал о каком-то договоре, – осторожно напомнила я. – Это они, светящиеся шары, вынуждают тебя фотографировать места трагедий?
– Да, я следую за ними, чтобы не утратить связь, – кивнул Сандро. – Вначале пытался помочь, предотвратить катастрофу. Но они наглядно показали, что мое вмешательство может сделать только хуже. К тому же, стоит мне подойти ближе, как зрение пропадает. Так орбы охраняют свою территорию.
– Ты сказал, что они питаются энергией, – принялась рассуждать я. – Так не может ли статься, что именно они и создают опасные ситуации? Не в них ли кроется причина трагедий?
Сказала и замерла в ожидании. Больше всего на свете боялась услышать подтверждение своей догадки. Неужели Сандро променял одну банду на другую – более жестокую и беспощадную?
– В наше время точно никто не может сказать, кто они и что из себя представляют, – начал он. – Одни полагают, будто это души умерших. Другие – что представители цивилизации, живущей на Солнце. Третьи – что это демоны, прорвавшиеся в наш мир...
– А кто они для тебя? – настаивала я. – Почему другие люди так плохо реагируют на их присутствие?
– Они разные, но в то же время являются единым целым. Одни больше походят на ангелов, что хотят помочь. Другие злобны и коварны. И только от самих людей зависит, кого из них они примут. Мне же выпала особая «честь» – быть наблюдателем. Думаю, мои отрицательные эмоции – для них вкусная пища. Изо дня в день я вижу трагедии и не могу вмешаться. И это – мое проклятие и расплата за прежние грехи. Постоянное чувство вины гложет меня изнутри. И такой судьбы я не пожелал бы никому, даже врагу.
Мне стало так обидно за Сандро, так жаль его. И все же рациональное мышление заставляло сомневаться в правдивости его слов. Не слишком ли он зациклился на «друзьях»? Не придумал ли сказку, в которую и сам поверил?
– А ты не пробовал излечить слепоту другими методами? – наблюдая за реакцией Сандро, спросила я. – Ты же богат, тебе доступны лучшие клиники и специалисты...
Он высвободил мои ладони и отвернулся. Сгорбился, уронив голову на грудь.
– Пробовал... И сразу после гибели родителей, и после... Физически со мной все в порядке, дело скорее в психике. Так что современные методы коррекции зрения не для меня.
– А к психологам обращался?..
– Чаще, чем ты думаешь. Вначале они утверждали, что все пройдет со временем и зрение восстановится само. Но этого не случилось. А мне до того надоело каждый раз рассказывать о трагедии, переживая ее вновь... Пять лет назад я отказался от врачей. Навсегда. И свел общение с внешним миром до минимума.
Я погладила его по спине. Следуя внезапному порыву, обняла за талию и приникла всем телом. Как это трудно: понимать, что любимый человек болен. Но сочувствием тут не поможешь. Здесь нужно чудо.
– Ты не поверила в мою историю, ведь так? – поинтересовался Сандро. – Можешь не отвечать, понимаю, звучит как бред...
– Сложно представить то, что не видела своими глазами, – примирительно сообщила я.
– Разве не видела? – спросил он, не оборачиваясь. В голосе его появилась уверенность. – А как же фотографии? Разве ты не замечала орбов на них?
Я нахмурилась, вспоминая увиденное. Ну да, конечно же! Те потертости на фотографиях и не всегда приметные шарообразные вспышки света... Мне тогда подумалось, что они появились из-за дождя или снега во время съемок. Или из-за того, что камера Сандро довольно древняя.... А дело вот в чем!..
– Хочешь сказать, что фотопленка может зафиксировать их присутствие? – голос мой дрожал, выдавая волнение. – Это просто невероятно!
– Не только запечатлеть, – добавил Сандро. – Каждый такой снимок содержит в себе заряд их энергии. Потому в мой кабинет лучше не соваться неподготовленному. Если человек обладает отрицательной энергетикой или ведет себя агрессивно в тех местах, где наблюдается большое скопление орбов, то он может просто почувствовать себя плохо. Все то темное, что скрывается в нем, начнет пожирать его изнутри. Преодолеть такое крайне трудно. Можно лишиться как сознания, так и рассудка.
Так вот что произошло тогда со мной. И с теми «качками», что пробрались на виллу.
– Если это так опасно, то почему ты устраиваешь выставки? – насторожилась я. – И почему людей так тянет смотреть на эти снимки?
– Небольшая «доза» не убивает, скорее, позволяет пощекотать нервы, – пояснил Сандро. – И я стараюсь подбирать фотографии так, чтобы ценители искусства не пострадали от воздействия моих «друзей». К тому же, без новой «подпитки» фотографии теряют отрицательный фон.
Все услышанное не умещалось в голове. Столько информации за один раз, да еще и такой... Мне понадобится много времени, чтобы все это обмозговать и разложить по полочкам. Пока же я чувствовала себя так, будто меня окатили ледяной водой. И задыхалась, стремясь поскорее вырваться из плена докучливых мыслей и поспешных выводов.
– Будь добра, подай мне камеру, – чуть ли не жалобно попросил Сандро. – Не заставляй меня испытывать страх перед темнотой.
– Да-да, конечно...
Я ринулась к выходу, подняла фотоаппарат и с удивлением заметила, как подрагивают руки.
Когда же Сандро получил обратно свое «сокровище» и начал делать снимки, мне стало жутковато. Я принялась непроизвольно оглядываться в надежде увидеть таинственных орбов. Но нет, они показывались только Сандро.
– Пойдем в машину, – попросила я. Теперь мне было страшно. Хотелось поскорее выйти на дневной свет, чтобы вспышка фотокамеры не казалась такой яркой. – Стало холодать...
Сандро повесил камеру себе на шею и стал прежним невозмутимым и слегка надменным фотографом. Он накинул мне на плечи свой пиджак и усадил на переднее сидение фиата.
Я украдкой наблюдала за ним и все еще не верила, что этот сильный и волевой мужчина может бояться темноты. Он улыбался и вел машину так, что сложно было заподозрить его в слепоте. Значит, орбы действительно помогали ему видеть – а без камеры он терял с ними связь...
– А почему ты не хочешь, чтобы люди знали о твоем даре? – все же поинтересовалась я. – Подумай только, ты можешь стать первооткрывателем. Твои снимки будут цениться еще выше.
– А еще меня заставят снова пройти через ад обследований и экспериментов, – поморщился Сандро. – Пойми, одно дело, когда тебя считают слегка взбалмошным и нелюдимым фотографом. И совсем другое – если признают сумасшедшим. Такой участи не желаю.
Я вжалась в сидение и охнула.
– Прости, не подумала о таком раскладе, – уныло сообщила и закрыла глаза.
Для нас, тех, кто может видеть, это так привычно – на долю секунды не видеть ничего вокруг. Но как бы я чувствовала себя, если эта темнота окружала меня постоянно? Наверное, тоже боялась. И уцепилась за любую возможность, чтобы вернуть зрение.
– Ты совсем ничего не видишь без них? – все же рискнула спросить.
Применить к этим загадочным существам определение «друзья» я так и не смогла. Поэтому решила и впредь обзывать их таинственным «они».
– У меня сохранилось меньше десяти процентов зрения, – Сандро все же ответил, пусть и нехотя. – Если нахожусь на свету – порой различаю расплывчатые очертания предметов. Когда в помещении или на улице темно – не вижу ничего. Но яркие огни орбов меняют все.
Дальше мы ехали молча. И только на самом подъезде к вилле Сандро обернулся и попросил:
– Будь ко мне снисходительна, не распространяйся о том, что услышала. Я ведь могу тебе доверять, правда?
– Конечно, – мне ничего другого не оставалось, как согласиться.
И совесть принялась грызть меня с удвоенной силой. Так стыдно мне не бывало еще никогда. Сандро доверил мне сокровенное, а я...
В попытке отвлечься от душевных терзаний, вгляделась в приближающуюся виллу. И поняла, что мы с Сандро вовремя ее покинули.
От двухэтажного особняка осталось лишь пепелище. Ни тебе уютной постели, ни вкусного ужина. Верхний этаж сложился карточным домиком, а из горы обуглившихся обломков все еще шел дым. Рядом суетились пожарные, полиция. И наши охранники. Хорошо еще, что они жили в отдельном доме, иначе дело могло кончиться гораздо хуже.
– Ты видишь это? – спросила я Сандро. – Почему же твои «друзья» не предупредили?
Он прочистил горло и одарил меня быстрым взглядом. В нем читался укор.
– Потому что не могли, – сказал так, точно бросил в меня ледяным снежком. И снаряд пришелся точно в сердце. – Ты сама заставила меня расстаться с камерой. Помнишь?..
– Только попросила... – смутилась я. – Разве могла представить... такое.
Он ничего не ответил и лишь прибавил газу.
Фиат на полном ходу въехал в распахнутые ворота. К чему теперь запирать, охранять-то нечего.
К нам тут же подскочили люди в форме, стали задавать Сандро вопросы. Больше всего их удивило то, что итальянец не держит при себе сотовый – этот непременный аксессуар современного человека.
Рядом топтались два охранника – им выпало несчастье дежурить именно сегодня. Из сбивчивых и быстрых объяснений я поняла, что на виллу прибыли наемные работники. Уборщики, садовники, сантехники – все как обычно. Их действительно ждали на вилле. У Сандро было отдельное расписание их приездов. Но кто из них мог сотворить такое? Ведь они знакомые Сандро и всегда были ему верны.
Но мой фотограф точно знал, что делать. Он буквально оттолкнул от себя представителей правопорядка и взялся за камеру. Сандро снимал дымящийся дом, обходя его со всех сторон. Запечатлел на пленку всех присутствующих.
Полицейские только недоуменно пялились, один, кажется, даже покрутил пальцем у виска. Мол, странный итальяшка, помешанный.
Совсем недавно я бы тоже подумала так. Но теперь понимала – снимки Сандро могут сказать больше, чем свидетели происшествия. При условии, что «друзья-орбы» согласятся сотрудничать.
Я отошла в сторонку, подальше от любопытных и проницательных взглядов, и присела на услужливо пододвинутый каким-то пожарным ящик. В тот момент роль стороннего наблюдателя вполне пришлась мне по вкусу. Я понимала: вот сейчас на моих глазах произойдет нечто особенное.
Почему так думала? Слышала. Все то же подозрительное шуршание и скрежет, что всегда предвосхищал события, которые никак нельзя назвать обыденными.
Сандро подошел к работникам – они все так же кучковались возле фургона, полицейские не разрешали им уехать. Вспышка камеры, и тихий писк.
Это уже не орбы, а девушка – если мне не изменяет память, внучатая племянница Симоны, Лия. Ей только шестнадцать и она еще мало что видела в жизни. Куда ей выдержать присутствие «друзей» Сандро. Он приманил их своей камерой, и поджигательница выдала себя с потрохами.
– Много тебе предложили? – спросил Сандро у Лии. На итальянском, разумеется, русского девушка не знала.
Лия кивнула и подняла на бывшего работодателя заплаканное личико. Мне стало ее жаль. Она же совсем ребенок. Наверняка это все происки тех же головорезов, что чуть не грохнули меня. Дались им эти снимки.
Сандро продолжал наседать на бедняжку. А она отвечала ему, чередуя быструю речь с горестными всхлипами.
Переживая за судьбу девушки, я бросилась ей на выручку. Но Сандро проявил милосердие и не стал сдавать поджигательницу властям. Он обернулся к щеголеватого вида парню в форме капитана – кажется, это был следователь из района – и твердо и непримиримо произнес:
– Скорее всего, это утечка газа. Плита на кухне давно неисправна, так что это моя вина. Не досмотрел.
Сотрудники полиции многозначительно переглянулись. Ну да, я бы тоже не поверила в подобную нелепость. На такой шикарной вилле, при бешеных гонорарах – и неисправная плита, бред.
– Да-да, я тоже замечала, что в доме иногда пахло газом, – пришлось поддерживать легенду. – Хорошо, что все успели выйти, и никто не пострадал.
Теперь и на меня смотрели как на полоумную. Но мне было плевать. Пусть думают и говорят, что заблагорассудится. Главное – хоть как-то реабилитироваться в глазах Сандро. Он прав, если бы не моя прихоть – мы могли прибыть раньше, и ничего бы не случилось. А теперь...
– Пусть эти люди едут домой, они устали, – попросил Сандро. – И вообще, я бы очень просил, чтобы этому делу не давали огласку. Я заберу все, что уцелело, и на этом покончим.
Но следователь попался настырный. Он хотел знать все и обо всем. И едва не довел Сандро до нервного срыва. Мой фотограф наотрез отказался пускать посторонних в свой «сейф» и даже открывать его в присутствии полицейских.
Только ближе к ночи нас оставили в покое. Сандро вызвал дополнительный наряд охраны и потребовал, чтобы пепелище охраняли до тех пор, пока он не вывезет оттуда ценное имущество.
– Скажи, а ты, случайно, не лишился состояния из-за этого случая? – испугалась я, когда он повел меня к машине. – Или свои сбережения ты тоже хранил в кабинете?
Сандро вымученно улыбнулся – впервые за весь вечер. Провел ладонью по лицу, оставляя на нем следы сажи, – он все же не удержался и сходил проверить, все ли в порядке с «сейфом».
– Если ты имеешь в виду деньги, то их я предпочитаю хранить в банке, – сообщил он полушутливым тоном. – Фотографии уцелели, камера со мной. И ты. Так что я все еще богач!
Его ладонь легла на мою талию, губы коснулись шеи.
– Значит ли это, что ты простил меня за проступок? – поинтересовалась я, замирая от восторга.
– И не думай! – ехидно сообщил он. – У меня есть немного наличных и пластиковая карта. На номер в мотеле и ужин должно хватить. После душа и еды я проучу тебя как следует. Готовься.
И он щелкнул зубами возле моей шеи, делая вид, будто собирался укусить.
Еще никогда я не ждала наказания с таким трепетом.
А Сандро... Получив фотокамеру назад, он больше не походил на испуганного и потерянного мальчишку. И даже потеря виллы не пугала его так, как это сделало недолгое расставание с «друзьями». Прошлое и связанные с ним воспоминания точно испарились, загнанные в угол призрачным свечением орбов.
И это меня насторожило. Что, если вместе со зрением Сандро заполучил и другие возможности орбов? И их коварство и равнодушие. В любом случае свою кличку Цербер он оправдывал, служил верой и правдой. И ничто не могло его заставить уйти со сторожевого поста. Даже любовь...
Сандро
Он рассказал Надежде все, что знал. И даже чуточку больше. Видел: не поверила, но не пыталась навязать ему свое мнение. Приняла историю как данность. И за это Сандро был благодарен ей сверх меры.
Одно его удручало: теперь, когда она знает всю правду, ей станет еще труднее жить рядом с ним. Находиться рядом с тем, кого считаешь сумасшедшим, – такое испытание выдержит не каждый.
Погруженный в безрадостные размышления, Сандро не сразу понял, что произошло новое несчастье. Но потеря виллы значила для него не так много. Он давно свыкся с мыслью, что все, что ему дорого, уходит безвозвратно.
Необходимость давать показания и разбираться с полицией удручала Сандро больше, нежели потеря имущества. Люди в форме у него упорно ассоциировались с давней трагедией. Он не любил вопросов и полицейских, сующих свой нос в чужие дела. Только Надежде он доверял настолько, чтобы поделиться секретами.
– Глупышка Лия, – покачал он головой, узнав, кто поучаствовал в заговоре. – Если тебе были нужны деньги, могла попросить у меня.
– Простите... – только и могла ответить девушка, выведенная орбами на чистую воду. – Меня посадят?
– Я сделаю все, чтобы этого не произошло, – пообещал Сандро. – Надеюсь, ты получила хороший урок на будущее и не повторишь попытку избавиться от меня?..
Лия вздрогнула всем телом.
– У меня и в мыслях не было убивать вас или кого-то еще... – встрепенулась она. – Прежде чем поставить таймер на взрывном устройстве, я убедилась, что в доме никого нет. А сама вернулась, сказав, что забыла в кухне сумку.
– Иди к остальным, – строго проговорил Сандро. – Больше не приезжай в мой дом, для тебя это опасно. Когда вернемся в Италию – подыщу тебе другое место работы.
Орбы оказывали различное влияние на людей, и Сандро не желал, чтобы из-за них Лия встала на преступный путь. Он как мог ограждал хороших знакомых от пагубного воздействия.
И только Надежда выбивалась из общего ряда. Она рушила все убеждения Сандро и ничего не боялась. Вот и сейчас она, не раздумывая, поддержала его ложь. И помогла спасти Лию от заслуженного наказания.
Сандро смотрел на нее и благодарил судьбу за то, что она свела его с Надей. Он не позволял печали и внутренним противоречиям отнять у него последние дни рядом с этой удивительной девушкой. Держался бодро и веселился, хотя на душе скребли даже не кошки, а саблезубые тигры.
Глава 18
Надежда
Номер мы сняли в первой попавшейся гостинице на окраине города – не слишком комфортабельный, но вполне приличный. Главное, в нем был душ и чистая постель.
Но если на потертый пол и видавшую виды мебель Сандро не обратил внимания, то на блюда, принесенные нам из гостиничного кафе, посмотрел как на нечто ужасающее. Особенно на пиццу – с майонезом, докторской колбасой и солеными огурцами.
– Мамма миа, что это? – спросил он, рассматривая то, что лежало на его тарелке. По виду оно больше напоминало русский пирог с выложенной сверху начинкой из оливье. – По их мнению, это и есть пицца?
Пожалуй, потеря виллы не так разочаровала его, как ужин. Ну да, разумеется, сам-то он готовил совсем другую пиццу. Настолько вкусную, что невозможно остановиться, пока не съешь все до последнего кусочка.
– Ты бы видел, что под видом пиццы подавали нам в институтской столовой, – пожаловалась я. – По сравнению с тем блюдом, это – нектар и амброзия. Ешь и не привередничай.
Не переставляя возмущаться, Сандро несколько раз надкусил то безобразие, что ему подали, и все же отодвинул тарелку.
– Лучше останусь голодным, чем буду питаться этим, – признался он.
Я лишь пожала плечами: после всех сегодняшних происшествий на меня напал зверский голод. Так что я проглатывала еду, практически не жуя. И остановилась только, когда почувствовала резь в животе. Кажется, Сандро успел приучить меня к правильной и полезной пище. И теперь мой желудок решил взбунтоваться.
Расслабила пояс халата и прилегла рядом с Сандро. Положила голову ему на колени. Он смотрелся так забавно, замотанный в простыню – выданный халат пришелся ему не впору, а обменять хозяин гостиницы отказался. Даже за деньги.
– Мне жаль, что вилла сгорела, – призналась я. – Она практически стала мне домом. Столько счастливых часов мы провели там. Вместе...
Сандро погладил меня по голове, потянулся за фотоаппаратом, лежавшим на тумбочке, и сделал несколько снимков.
Больше меня не раздражало подобное его поведение. Теперь я знала, что с помощью камеры он всего лишь пытается рассмотреть выражение моего лица.
– Дом – это не четыре стены, – со вздохом произнес он, – а место, где живут твои близкие. Где тебя ждут и любят. У меня давно нет такого места. Вся моя жизнь заключена в непроницаемом сейфе и фотографиях, хранящих обрывки прошлого.
Мне хотелось крикнуть: «У тебя есть я!» Но признаваться в любви не спешила. Вместо этого перехватила ладонь Сандро и потерлась об нее щекой. Выразила свое отношение лаской, а не словами.
– Люди, которые на тебя работают, они почти твоя семья, – напомнила ему. – Симона и другие. Ты ведь поэтому не стал сдавать Лию? Потому, что считаешь ее своей родственницей?
– Почти... – не стал спорить Сандро. – Но после этого случая мне придется отказаться от ее услуг. Симона очень расстроится, но поймет меня.
– Мне кажется, или из всех помощников по хозяйству ты больше всего расположен к этой женщине?
– Симона хорошо понимает меня. Она видит сны – вещие, но почти все они кошмарны. После того, как приезжает ко мне, она боится ложиться спать. Ее видения отрывочны и туманны, так что ей редко удается предотвратить катастрофу. Да она и не хочет развивать этот дар. Считает его наследием дьявола.
Я задумалась. Получается, Симона стала кем-то вроде пророчицы, и все из-за Сандро и его так называемых «друзей». Но не мне судить ее за отказ от способностей. Страшно представить, каково это: видеть во снах гибель и несчастья людей. Страшнее только видеть все воочию. Как Сандро. Его фотографии – это кошмары, ставшие реальностью.
– А у других работников? – поинтересовалась я. – На них тоже как-то повлияли орбы?
– Нет, только Симона, – отозвался Сандро. – Орбы воздействуют на всех, но не в каждом от этого просыпается дар.
Разговор о сверхспособностях, граничащих с безумием, заставил меня вспомнить и о собственных «возможностях». Хотя, их сложно назвать суперскими.
Я взглянула на Сандро, не скрывая внутренней тревоги, и спросила:
– А слышать орбов можно? У них есть голоса?
– Почему нет?.. – рассудил Сандро. – Если камера может фиксировать их внешний вид, то вполне вероятно, что они могут издавать и какие-то звуки.
– Кажется, я их слышу. Но не голоса, а скорее нечто, похожее на скрежет или шуршание. Вот бы научиться их понимать...
Мы еще недолго поболтали о «друзьях» Сандро и об их возможностях. Но чем больше обсуждали, тем отчетливее понимали, что ничегошеньки мы о них не знаем. Только то, что они сами готовы показать или сообщить иным образом.
Мне даже стало забавно и неловко. Вот как я приду в отдел и стану рассказывать Николаичу обо всей этой мистике? Да меня же поднимут на смех, и это в лучшем случае. В худшем – отправят на обследование. Впрочем, в органах и без меня придурков хватает. Одним больше, одним меньше...
Размышления о будущем заставили вернуться к опасной и тревожной теме.
– Теперь ты будешь строить новый дом или купишь уже готовое жилье? – спросила у Сандро.
Он долго молчал, а лицо его стало хмурым, как осеннее небо. И ответ сразил меня наповал.
– Я вернусь в Италию. Утром перегружу фотографии в контейнер и арендую самолет. Не стоит искушать судьбу. В этот раз все обошлось, и никто не пострадал. Но все может повториться.
