355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дж. М. Севилья » Летние ночи (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Летние ночи (ЛП)
  • Текст добавлен: 15 сентября 2017, 17:30

Текст книги "Летние ночи (ЛП)"


Автор книги: Дж. М. Севилья



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

ЛЕТНИЕ НОЧИ
Автор: Дж. М. Севилья

Жанр: Современный любовный роман

Рейтинг: 18+

Серия: Вне серии

Главы: Пролог+24 главы+Эпилог

Переводчики: Екатерина Б.

Редактор: Екатерина Л.

Вычитка и оформление: Натали И.

Обложка: Таня П.

ВНИМАНИЕ! Копирование без разрешения, а также указания группы и переводчиков запрещено!

Специально для группы: K.N ★ Переводы книг

(https://vk.com/kn_books)

ВНИМАНИЕ!

Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

– Кто хочет мороженого? – весело спрашивает мой отец, заходя на кухню, где мы с сестрой заканчиваем приготовления к ужину.

Моя намыленная рука взлетает вверх еще до того, как отец успевает закончить фразу.

– Я!

Что угодно, лишь бы выбраться из этого дома, даже если это всего на тридцать минут или около того.

Сейчас вечер пятницы, и у меня нет возможности покинуть дом до вторника, когда я повезу продукты миссис Фрайзер, а это занимает не более двух часов. Два часа в неделю вне дома.

Мне тринадцать, и я задыхаюсь в четырех стенах.

Отец улыбается еще шире, в уголках глаз собираются морщинки.

– Заканчивайте, и мы отправимся.

– Стоит ли Ханне так поздно употреблять сахар? – протестует моя сестра Лорен. – Это для нее время отбоя.

Сестра на пять лет старше меня, хотя ведет себя так, будто старше на десятилетия.

Я подавляю свой хмурый вид, пока яростно чищу кастрюлю, сдерживаясь, чтоб не огрызнуться ей и не получить ремнем от отца.

Почему она всегда вмешивается? Она не моя мама, поэтому я никогда не понимала, зачем она всегда старается вести себя так, как сейчас. Моя старшая сестра Челси говорит в такой манере потому, что была рождена с необходимостью командовать кем-то, находящимся рядом, а я и есть этот кто-то. От этого я чувствую себя великолепно? Неа. По крайней мере, через пару месяцев она выйдет замуж, и я избавлюсь от нее.

– Пффф! – не соглашается папа. – Ей тринадцать, давайте выберемся отсюда в этот пятничный вечер!

Лорен не слишком счастлива, что проиграла, но держит свой рот закрытым по тем же причинам, что и я.

Прямо сейчас я очень хочу показать язык ей в спину. Если бы папы не было в комнате, наверное, я бы так и сделала.

Мы загружаемся в машину. Мама садится на переднее сиденье, а Лорен посередине. Место рядом с ней, которое принадлежало Челси, пустует. Я следую за ней и сажусь на заднее сидение. Хотя я и не против, мне нравится, когда рядом со мной никто не сидит.

Мне всегда казалось странным, что мы рассаживаемся в машине по очередности рождения, но, опять же, ко многому, что происходит в моей семье, у меня есть вопросы. Конечно, я их не задаю. Я очень рано выучила урок не задавать вопросы вслух, но непонимание заставляет меня чувствовать себя посторонней в своей семье. На самом деле, я чувствую себя так везде.

Пока мы едем, я наслаждаюсь пейзажем за окном, впитывая внешний мир, пока могу.

Когда мы прибываем на место, мне становится легче от того, что кроме нас здесь больше никого нет. Я ненавижу, когда люди глазеют на нас. Мы отличаемся от них, и они это знают и осуждают нас за это.

У всех женщин в моей семье волосы заплетены в длинные косы, спускающиеся по спине. Одежда, которую мы носим, это либо платье, либо блузка с юбкой, препятствующие выставлению напоказ «слишком много» кожи, даже в самый разгар лета. Мама полагает, что большинство девушек не из нашей семьи или церкви «одеты слишком открыто, где их скромность?». Это одна из причин, почему мы на домашнем обучении: они не хотят, чтобы мир оказывал влияние на их детей и нарушал нашу консервативную христианскую веру.

Папа делает для нас заказ. Мне кажется это нечестным, по большей части потому, что мне всегда хотелось попробовать радужный шербет. Я даже не уверена, что мне бы он понравился, просто он всегда привлекает мой взгляд. Меня всегда притягивают цвета.

Мне достается мятное с шоколадной крошкой. Снова. Большой сюрприз. Это то, что нравится моему отцу, и это то, что достается и нам. Даже моей маме.

Мы сдвигаем два маленьких стола, чтобы всем поместиться вместе. Я прислоняюсь спиной к стене, медленно облизывая свой рожок, в надежде продлить время нахождения здесь.

Мы молчим. Мы должны вести себя так на людях; отец не одобряет шум. Мы должны быть почтительными и не создавать беспорядка.

Я слышу, как они заходят, прежде, чем вижу их. Громкие шаги, хотя смех еще громче.

Компания подростков за окном попадает в поле моего зрения. Один из них открывает дверь, и громкость их голосов контрастирует с тишиной в помещении. Это потрясает мои чувства.

Папа хмурится в неодобрении. Мама накрывает его руку своей и потирает ее большим пальцем, пытаясь успокоить его волнение.

Первой я вижу девушку, единственную в компании. Она смеется, пока один из парней, который вдвое больше нее, обхватывает ее за шею и ерошит ей волосы. Еще громче смеясь, она отталкивает его от себя.

Я не совсем уверена, но мне кажется, что она ближе к моему возрасту, но в то же время ох как далеко. У нее длинные волосы, прямо как у меня, но если мои скучного песочного цвета, то ее блестящие, каштановые с золотым отливом, свободно ниспадающие с плеч. Ей приходится постоянно убирать их ото рта. Мои глаза скучного орехового цвета, тогда как ее прекрасные бледно-голубые. На ней короткие шорты и рубашка, завязанная спереди, немного открывающая ее живот.

Я краснею и бросаю взгляд на отца. Он слишком занят тем, что сердито косится на них, чтобы заметить, как я пялюсь, так что я возвращаюсь к разглядыванию компании и облизыванию своего рожка.

Мой интерес возрастает, когда я замечаю двух идентичных близнецов. Я никогда раньше не видела близнецов – по крайней мере, идентичных. У них светлые блондинистые волосы, и они одеты в одинаковую одежду: грязную и помятую, но одинаковую. Также у них есть ямочки на щеках, и мне нравятся эти ямочки. Благодаря им парни кажутся более дружелюбными. И милыми. Очень милыми.

Я снова краснею и смотрю на отца, переживая о том, что он может прочитать мои не такие уж чистые мысли. Я чиста. Я сдерживаю вздох облегчения, затем проверяю, не заметила ли Лорен. Я не хочу, чтобы она выдала меня.

В ее глазах потрясение, и я прослеживаю за ее взглядом. Четверо других парней дурачатся, подпрыгивая от волнения, пока выбирают, с каким вкусом взять мороженое, толкают друг друга, одновременно переговариваясь. Среди этого сумасшествия мой взгляд находит единственную цель Лорен. Он стоит, облокотившись предплечьем на прилавок, вглядываясь вниз на витрину с мороженым. У него мускулистые руки, а приподнявшаяся из-за его позы рубашка показывает его пресс. Я никогда прежде не видела никого с мускулами или кубиками пресса, по крайней мере, не с такими.

Я замираю, рука с рожком застывает в воздухе.

Своей внешностью он затмевает остальных парней. Его темные волосы контрастируют со светлыми глазами. У него суровое выражение лица, не такое радостное, как у остальных, и это только еще больше интригует меня.

Он оглядывается через плечо. Наши взгляды встречаются, и в моем желудке все переворачивается. Со мной никогда прежде такого не случалось. Когда он продолжает смотреть, мое тело дрожит с головы до кончиков пальцев. Один из парней встает перед ним, тот, который почти также красив. Почти.

Он отпихивает его.

– Поосторожней, Мэддокс.

Парень по имени Мэддокс смеется, превращаясь в самого красивого улыбающегося парня, которого я когда-либо видела. Именно в этот момент мое сердце останавливается. Клянусь, так и есть, и это практически парализует меня.

Отец встает, хмурясь.

– Пойдемте.

Я говорю, не подумав, приподняв свой рожок, который начинает капать на мою руку:

– Я не закончила.

– Очень жаль, – провозглашает он, направляясь в сторону двери.

Я опускаюсь на сиденье, в последний раз облизываю рожок и поднимаюсь, чтобы выбросить оставшееся в мусор.

Громкий смех заставляет меня повернуть голову еще один, самый последний раз, прежде чем направиться к машине. Девушка снова смеется, хватаясь за живот, пока ест свой рожок (радужный шербет, я не могу этого не заметить), мороженое размазано по всему ее лицу.

Я не могу припомнить ни одного раза, когда бы я так сильно смеялась, и мне хочется знать, каким человеком надо быть, чтобы его оправдывала такая реакция. Я завидую этой девушке, находящейся в самой гуще всех этих парней, в которых больше жизни, чем во всей моей церкви во время репетиции хора.

Парень, о котором (я это знаю) буду мечтать неделями, снова оглядывается. Я удерживаю его взгляд, пока отец не кричит мне, чтобы я подошла.

Этой ночью я не смыкаю глаз, думая о парне и его друзьях, и о той девушке, которая не делала ничего, кроме как беззаботно смеялась и улыбалась.


***

Во вторник я все еще думаю о них и отчаянно хочу еще раз взглянуть на этих ребят.

Пока я пристраиваю на багажнике велосипеда еду на неделю для миссис Фрайзер, я принимаю твердое решение. Я поеду на велосипеде вокруг того магазина с мороженым, в надежде наткнуться на них. Это совсем мне не по пути, и, вероятно, у меня будут проблемы, и вероятно, за это я получу ремня, но мне все равно. В неповиновении своим родителям я вижу нечто ценное, это того стоит. Позже мне следует посмотреть новости, вдруг свиньи внезапно научились летать.

Дорога до дома миссис Фрайзер не особо длинная, но из-за летней жары кажется бесконечной. Я вежливо отказываюсь от предложения мамы отвезти меня, я отчаянно нуждаюсь в свободе.

Пот стекает по моей спине и капает с лица. Я постоянно смахиваю его, чтобы он не попал мне в глаза и не размывал мое зрение.

Я езжу к миссис Фрайзер в течение двух лет. Ее муж умер, а единственный ребенок сейчас живет в Каролине. Дочь оставила ее в конце восьмидесятых, и она уже не в состоянии заботиться о себе сама, но не может заставить себя покинуть свой дом, с которым связаны самые лучшие моменты ее жизни. Так что мы с мамой (а иногда и мои сестры) доставляем ей еду, которую она может заморозить и легко разогреть в микроволновке.

Некоторое время мне приходится стучать, чтобы привлечь ее внимание, а потом еще ждать, пока ее старое тело доберется до двери.

Сегодня градусов сорок жары, если не больше, и от этого пекла мне хочется просто отключиться.

– Прекрасная Ханна, – приветствует меня миссис Фрайзер, слегка выпрямив свою сгорбленную осанку. – Уже четверг?

– Вторник, – напоминаю я ей.

Она отходит в сторону, что-то обдумывая.

– Разве ты обычно приходишь не по четвергам?

– Боюсь, что нет, миссис Фрайзер.

– Ох, ну, – она качает своей головой, – эти почки работают не так, как должны, – она жестом приглашает меня в дом. – Входи, дорогая.

В ее доме прохладно, и я вздыхаю от удовольствия. И, несмотря на то, что мне нравится, когда попрохладнее, я знаю, что она не может позволить себе простудиться, и хотя мне очень жарко, я не могу позволить себе быть придирчивой.

Я лихорадочно снимаю еду с багажника и быстро набиваю ее в морозилку.

Моя прирожденная вежливость не позволяет мне уйти, не уточнив:

– Могу я сделать для вас что-то прежде, чем уйду?

– Позволь мне угостить тебя закуской, – она медленно поднимается со своего дивана и ковыляет в сторону кухни, неторопливо и с ленцой.

Обычно из вежливости и желая продлить свое нахождение вне дома, я принимаю предложение миссис Фрайзер, которое состоит из молока и черствого простого печенья. Сегодня я делаю самый смелый поступок за все свои тринадцать лет жизни – я отклоняю предложения той, кто старше меня.

– Извините, миссис Фрайзер, но мне нужно вернуться домой.

Я только что соврала. Я никогда не вру. Я жду, что вина накроет меня с головой, но этого не происходит. Я жду, что почувствую вину за то, что не испытываю вины за содеянное, но и этого не происходит.

Она машет мне на прощание после того, как я убеждаюсь, что она удобно сидит, смотря какое-то шоу по телевизору, стакан диетической колы и смесь из орехов находятся поблизости.

Когда выхожу на улицу, то хочу скакать от радости, но сдерживаюсь. Я еду так быстро, как могу, пыхтя и сопя, пока преодолеваю расстояние до магазина мороженого, моя длинная юбка постоянно мне мешает.

Их здесь нет. Я даже не думала о том, что их может здесь не быть, но я молода и полна глупых надежд. Я медленно объезжаю вокруг магазина, восстанавливая свое дыхание и снижая боль в груди от быстрой езды, мечтая о том, чтобы у меня с собой было больше воды.

Я слышу отдаленные звуки смеха, и мой слух обостряется, чтобы определить, откуда они доносятся. Мое сердце выпрыгивает из груди, и я быстрее нажимаю на педали, пока следую за этими звуками в сторону парка несколькими кварталами дальше по дороге.

Я вижу их. Я на самом деле их вижу. Моя дикая улыбка становится шире.

Они здесь, играют в парке, будто они маленькие дети, а не подростки. Мое увлечение здесь, и я не могу заставить себя отвести от него взгляд. За последние четыре дня я не могла думать ни о чем другом. К сожалению, бейсболка скрывает его лицо, но я просто так безумно рада, что нашла их. Я сразу замечаю, что они все слушают, когда он говорит, и делают то, что он приказывает, – очевидно, он их лидер.

Я наблюдаю до тех пор, пока не понимаю, что мое время вышло и мне нужно вернуться домой.

Я еду домой и ожидаю получить нотации, но мама даже не замечает моего позднего возвращения. Пришла Челси с детьми, и мама занята возней с ребенком. Лорен на своих занятиях по изучению Библии, иначе, я уверена, она бы обратила мамино внимание на это.

Наступает вторник, и я снова делаю это, наблюдая за ними, как сталкер, но не могу остановиться. Я наблюдаю, как они играют в догонялки, наблюдаю, как они борются друг с другом, наблюдаю, как они сидят под деревом и разговаривают.

Парень, которого, я полагаю, зовут Мэддокс, рассказывает историю. При этом он использует все свое тело, что в результате зачастую приводит к тому, что он ударяет руками всех вокруг, кто находится поблизости, но никто из них не возражает. Время от времени мое увлечение улыбается каким-то произнесенным словам, пуская мое маленькое сердце вскачь. Близнецы постоянно спорят и используют такие выражения, которые я бы никогда не осмелилась произнести, но мне нравится слышать это от них. Один из парней, тот, который пугает меня, по большей части потому, что он шире и выше, чем остальные, всегда прикалывается над девушкой, надоедая ей. Он выглядит как человек, который всегда находит предлог, чтобы поиграть с ее волосами или заставить ее визжать. Последние двое курят, посмеиваясь над остальными.

В тот день меня не поймали на позднем возвращении, и еще нескольких вторников, последовавших за самым первым. Я понимаю, мама настолько занята, что даже не замечает этого. В следующий вторник я ухожу к миссис Фрайзер пораньше, чтобы пораньше все закончить, а когда настает время покинуть свое укрытие и вернуться домой, я остаюсь. Я хочу посмотреть, как долго смогу находиться вне дома, прежде чем у меня возникнут неприятности; как долго я смогу притворяться, что являюсь частью этой компании, так наполненной жизнью. Мне нужно находиться рядом с парнем, который не дает мне спать по ночам своей улыбкой и глазами, что светятся весельем от постоянных шалостей.

Мама не замечает и более длительное мое отсутствие, поэтому на следующей неделе я снова бесстрашно делаю это.

А я так занята наблюдением за моим увлечением, что не замечаю девушку, которая запрыгивает на свой скейтборд и направляет его в мою сторону.

– Привет! – кричит она.

Это пугает меня, и я подпрыгиваю, хватаясь рукой за сердце.

Она останавливается прямо передо мной, подкидывает вверх скейтборд и, положив на него руку, удерживает его на месте. У нее растрепанные волосы, будто она их сегодня еще не причесывала. Она перекатывает во рту жвачку, затем произносит:

– Ты собираешься посидеть вместе с нами или продолжишь пялиться на нас?

Я нервно пожимаю плечами. Через ее плечо я вижу компанию, наблюдающую за нами, и мне хочется исчезнуть.

– Пойдем, – она кивает в их сторону.

Она снова становится на скейтборд, и на миллисекунду я думаю о том, чтобы не следовать за ней, но мне так этого хочется. Даже если это только на сегодня, я хочу посмотреть, на что это похоже.

Я слезаю со своего велосипеда, завожу его на траву и тяну за собой. Это действует на нервы, когда за тобой наблюдают. Я чувствую себя незащищенной и начинаю смущаться от одежды, закрывающей мои руки и ноги, и моей косы, спрятанной под рубашкой, чтобы она не мешала мне, кода я езжу на велосипеде. Я вытаскиваю ее наружу и тереблю ее кончик за спиной.

– Привет, – приветствует меня один из парней, тот, который постоянно цепляет девушку. Он кивает, еще раз приветствуя меня; у него приветливая улыбка. Мне нравятся его глаза. Они теплые и дружелюбные, и хотя его размеры пугают меня, его поза спокойная, а улыбка помогает мне успокоиться.

Девушка указывает на меня:

– Это…

Она ждет моего ответа.

Я пытаюсь произнести свое имя, но выходит так слабо, что они не могут услышать. Я прочищаю горло и пробую снова:

– Ханна.

Получается не намного громче, но это все, на что я способна в данный момент.

– Ханна? – уточняет она.

Я киваю, мои щеки ярко красные от такого количества внимания.

Она по очереди указывает на парней. Первый, парень, который всегда дурачится с ней.

– Это Тэг. Он своего рода придурок.

Мои глаза округляются от того, как свободно она произносит это слово.

Она указывает на двух следующих парней:

– Это близнецы, Трип и Прайс. Они тоже могут быть придурками, но они безобидные.

В руках у Прайса странная штука, которую я никогда раньше не видела. Что-то стеклянное с цветным водоворотом внутри. Он поджигает его кончик, и тот светится как кончик сигареты. Парень затягивается и сдерживает дыхание, кивая мне подбородком, и протягивая руку в мою сторону.

Я не уверена в том, что он хочет, чтобы я сделала. Взяла ее? Почему он так сдерживает свое дыхание?

Затем он начинает кашлять, пока протягивает мне курительный прибор. Он настолько сильно кашляет, что я думаю, он мог бы выплюнуть свои легкие.

Другой близнец бьет его по затылку:

– Ты пугаешь ее, ты, недоумок.

Тот игнорирует своего брата, продолжая протягивать мне эту штуку.

– Ты, – он опять кашляет, – куришь?

Прайс снова получает удар по голове.

– Конечно, нет, ты, идиот. Посмотри, как она одета.

Я становлюсь красной, как помидор, а нос щиплет от слез стыда. Зачем я подошла сюда?

Девушка закатывает глаза:

– Видишь? Придурки. Просто игнорируй их.

Я хочу уйти, но она продолжает говорить, так что я остаюсь, не желая выглядеть грубой.

Она указывает на парня рядом с близнецами, у которого веснушки на всех видных частях кожи. У него воспаленные глаза, по цвету практически соответствующие его волосам (которые, как я заметила, всегда спрятаны под кепкой, как у разносчика газет, а красные кудряшки беспорядочно торчат из-под нее).

– Это Норд, мы зовем его так потому, что он никак не может найти свой путь. (Примеч.: North (рус. Норд) – Север).

– Это потому, что он всегда слишком обкуренный, – шутит один из близнецов.

Норд только выпускает ворчливый смешок.

Затем она указывает на парня рядом с ним, у которого долговязое тело, кривой нос и большие уши.

– Это Джерри. Он всегда под кайфом, так что не жди от него много слов, но зато он великолепный слушатель.

Она кивает на парня, который выглядит, как киноактер:

– Это Мэддокс. Он не просто придурок, но еще и мудак.

Мэддокс хватается за свою промежность и трясет рукой:

– Но у меня самый большой член в городе.

Она закатывает глаза:

– Видишь, что я имею в виду. Мудак.

Я пытаюсь скрыть свой шок от того, что какой-то парень хватается за свои интимные места рядом со мной, и использует слово на букву «Ч».

– И, наконец, – говорит она, указывая на парня, о котором я мечтаю всю ночь и думаю весь день, – самый большой придурок из всех. Мой брат Дэнни.

Еще один кивок подбородком. На нем надета бейсболка, поэтому его лицо в тени. Я рада, иначе я бы еще больше нервничала.

Я делаю один длинный взмах рукой, похожий на очертания радуги, а затем хочу умереть от того, как глупо это выглядит.

Девушка указывает своим большим пальцем на свою грудь:

– А я – Сэм.

Мэддокс прикуривает сигарету и передает пачку Дэнни.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать, – говорю я чуть громче шепота.

Он тихо присвистывает и трясет своей головой, как будто это его расстраивает.

– Это чертовски печально.

– Не будь мудаком, – говорит Дэнни с сигаретой во рту, прежде чем поджечь ее.

Меня предостерегали от сигарет, о том, как они убивают тебя и делают грешником, но видеть их в губах ребят? Внезапно мне захотелось быть сигаретой. Это полный бред, но это то, что крутится в моей голове.

Сэм хлопает в ладоши и подпрыгивает от радости.

– Мне тоже тринадцать. Когда твой день рождения?

– Двадцать второго января.

Она хмурится.

– Черт, мой пятнадцатого апреля. Я все еще самая младшая. Черт, – она плюхается обратно на землю и выпускает преувеличенно долгий вздох. Затем приподнимается на своих локтях. – Садись.

Я сглатываю и оглядываю всю компанию. Они совсем не такие, какими я их представляла, и это меня немного пугает; и все же они мне интересны намного больше, чем что-либо еще. Также мне прекрасно известно, что пора возвращаться домой.

Я не могу заставить себя уйти, поэтому аккуратно опускаю на траву свой велосипед и плюхаюсь вниз прямо около Сэм. Она выглядит наиболее безопасным человеком из всех, чтобы держаться ближе к ней. Ни в коем случае я не смогу сесть с другой стороны от ее брата, я скорее умру. Серьезно. Мое сердце остановилось бы. Я знаю это.

На улице жарко, даже несмотря на тень от деревьев, и я мечтаю о том, чтобы у меня была такая майка, как у Сэм. Я не настолько храбрая, чтобы надеть такие шорты, как у нее, но, думаю, смогла бы надеть топ. Сейчас бы это ощущалось так хорошо. Пот собирается по всему моему телу, добавляя мне дискомфорта.

Они все еще продолжают глазеть на меня, будто ждут, что я что-то скажу или сделаю. Затянувшись, Мэддокс выпускает дым в сторону деревьев.

– Твои родители религиозные фанатики или типа того?

Я киваю, потому что так и есть. Вся моя семья.

– Мормоны? – предполагает он.

Я отрицательно качаю головой.

– Кто тогда? – пытает он меня, выпуская еще больше дыма в воздух.

– Оставь ее в покое, – встает на мою защиту Сэм. Она еще больше поворачивается ко мне. – В какую школу ты ходишь?

– Я не хожу. Я на домашнем обучении, – признаюсь я осторожно, опасаясь того, что они подумают обо мне.

Сэм кривит лицо.

– Серьезно? Разве это не отстойно? Я думаю, мне бы это наскучило.

Это и есть отстойно, и мне скучно. Все время. Я согласно киваю головой.

Тэг пинает мою ногу, чтобы привлечь мое внимание.

– Ты тихоня, да?

Я пожимаю плечами, не уверенная, как на это реагировать. Все смеются, за исключением Дэнни, который слегка приподнимает свою бейсболку. Он щурится, будто солнце светит ему в глаза, пока получше рассматривает меня. Он не улыбается, но и не хмурится. Я нервно выдергиваю травинки рядом с собой.

Дэнни кидает сигарету в почти пустую бутылку «Пепси».

– Блядь, отвалите, парни, – он поднимается и указывает на поле. – Пойдемте, погоняем мяч.

Их обязывают. Он приказывает – они подчиняются. Он как мой отец, но не во всем.

Сэм остается со мной, прожужжав мне уши обо всем подряд: одежда, обувь, парни, как ее мамы никогда нет рядом, так что они с Дэнни могут делать практически все, что захотят, но по большей части рассказывает о своей любви к танцам.

– Ты танцуешь?

Я отрицательно качаю головой.

– Мне не разрешают, это противоречит нашей вере.

Она морщит свой нос.

– Танцы? Это сумасшествие! Наши тела для этого и предназначены.

У меня нет на это ответа. Я никогда не танцевала, так что не могу согласиться с ней, но я и не достаточно осведомлена об этом, чтобы и не согласиться.

– У тебя строгие родители? – предполагает она.

– Это еще мягко сказано, – выдыхаю я.

– Отстойно.

– Ага, – соглашаюсь я.

Благодаря тому, что парни играют в бейсбол, я нахожу в себе смелость, чтобы говорить.

– Как давно вы, ребята, знаете друг друга?

– Давай посмотрим, – Сэм смотрит вверх на деревья, пока тараторит свой ответ. – Мэддокса я знаю так долго, сколько могу вспомнить. То же самое и с Джерри. Близнецы переехали в наш район, когда я была во втором классе, а Дэнни был в пятом. Норд просто как-то в один день появился, и на самом деле мы до сих пор не знаем точно откуда, – она перестает смеяться, увлекшись тем фактом, что они не знают, откуда он. – Тэг присоединился к нам, когда они все были в шестом классе. Его родители умерли, и он переехал жить к своей бабушке. Он часто дрался. Дэнни взял его к себе, сказав, что ему нужен хороший боец на своей стороне. Сейчас он один из нас, правая рука Дэнни. У них, действительно, настоящий броманс, – она снова смеется, позабавившись тем, что сама сказала.

Броманс? Я никогда раньше не слышала этого термина. Мне интересно, это упоминание о гомосексуализме? Так было бы лучше, возможно, Дэнни не заставлял бы меня так нервничать, если бы я знала, что ему нравятся другие парни.

– Они геи?

Сэм так сильно смеется, что заваливается на спину, катаясь по земле и заливаясь слезами.

– Это самое смешное, что я слышала в последнее время. Не могу дождаться, чтобы рассказать им об этом!

И снова я становлюсь ярко красной.

– Пожалуйста, нет! – восклицаю я с ужасом.

Ее лицо становится серьезным, пока она вытирает свои глаза.

– Не влюбляйся в моего брата. Все девушки так делают, и это никогда не заканчивается хорошо. А ты мне нравишься.

– Хорошо, – отвечаю я в замешательстве, не зная, как иначе ответить.

– Обещаешь? – она вытягивает свой мизинец. Наконец-то, хоть что-то, что я видела прежде.

– Обещаю, – я протягиваю ей свой мизинец. Я точно уверена, что уже нарушила данное обещание, не то чтобы моя влюбленность когда-нибудь всплывет наружу.

– Я должна идти, – говорю я с грустью. Даже несмотря на то, что в их присутствии я нервничаю, а Сэм на самом деле слишком быстро говорит, меня к ним тянет. Мне нравится слушать о том, как она живет. Это так отличается от моей жизни. У нее так много свободы.

– Это отстой, мне нравится разговаривать с тобой.

Мне тоже нравится говорить с ней.

– Возвращайся завтра, ладно?

– Не думаю, что смогу, – хотя мне бы очень этого хотелось, очень-очень. – В следующий вторник?

Она сияет.

– Да, я удостоверюсь, чтобы мы были здесь.

Я возвращаюсь домой, ожидая получить самый худший нагоняй в моей жизни, но отца еще даже нет дома, а мама занята шитьем, показывая Лорен, как сделать модное обрамление на платье.

Она поднимает взгляд, когда замечает меня.

– Можешь начать готовить ужин?

Я киваю, пораженная тем, что они даже не осознали, что меня не было дома. Полагаю, в том, чтобы быть тихоней, есть свое преимущество. Никто на самом деле даже не заметит, здесь ты или нет.

Сейчас я хожу в этот парк каждый вторник, все больше сближаясь с Сэм. Даже парни начинают привыкать видеть меня здесь. Они начинают поддразнивать меня, как делают с ней, ерошить волосы так, что мне приходится приводить их в порядок, прежде чем идти домой. Я обожаю каждую секунду всего этого.

Иногда приходят другие девушки. Я ненавижу такие дни так же, как и Сэм. Она ненавидит это, потому что парни ведут себя иначе. Я ненавижу это потому, что по большей части они борются за внимание Дэнни.

Я узнаю, что им всем по шестнадцать лет.

– Интимные шестнадцать лет, – уточняет Сэм, что, как я понимаю, правда. Они всегда засматриваются на девушек. Дэнни никогда не уделяет внимание мне, но я не хочу, чтобы он уделял это внимание кому бы то ни было еще.

Есть что-то в том, как мы общаемся с Сэм; я не знала, что такое может быть между двумя людьми. Полагаю, это потому, что до нее у меня никогда не было настоящего друга.

Она находит возможность пообщаться со мной, зная, что каждый вторник я доставляю продукты миссис Фрайзер. Она садится на свой велосипед и составляет мне компанию, катаясь на вверх и вниз по улице, пока я не освобожусь.

Она узнала, что по вторникам утром я дома одна, так что она прокрадывается ко мне, убедившись, что никто из соседей не увидит ее. Мы смеемся все время напролет, а когда она уходит, у меня болят щеки.

Я переживала, что она может назвать меня фриком, когда увидит все эти кресты в моем доме и повсюду развешенные картины с Иисусом, но она никогда так не называла меня. В действительности, по воскресеньям она стала ходить в мою церковь только для того, чтобы мы могли с ней чаще общаться.

Вот как появились Пятничные Вечера.

Моим родителям стало интересно, кто эта новая девочка в церкви. Я сказала им, что в один из дней увидела ее, смотрящую на церковь, так что я рассказала ей все о Боге, о том, чтобы быть спасенной Иисусом, что подействовало на них так, как, я знала, и должно было. Это был первый раз, когда я соврала им. Той ночью я не могла уснуть из-за чувства вины.

Однажды Сэм спросила их, могу ли я остаться у нее дома с ночевкой. Моему отцу это не понравилось, и он просто отказал ей. Вот тогда Сэм и выдала эту слезливую историю о том, что она единственный ребенок, ее мама работает по ночам, а ей одиноко. Отец предложил ей ночевать в нашем доме. Моя мама запротестовала, сказав, что у нее и так сотня разных дел, и она не собирается включать в них еще и ночевки, поэтому она присоединилась ко мне и Сэм, и убедила моего отца в том, что это поможет Сэм найти ее путь к Иисусу. В конце концов, он поддался на эту затею.

Прежде чем я со своими родителями приехала в первый раз в пятницу к ней домой, Сэм вынудила своего брата и его друзей выдраить весь дом. Когда мы зашли в дом, запах был таким, как будто в этом месте взорвался освежитель воздуха, мы с родителями закашлялись от этого запаха.

Дэн и парни сделали все, чтобы не оказаться поблизости, чтобы мои родители поверили, что Сэм была единственным ребенком в семье, иначе я бы гарантированно никогда не ступила на порог этого дома. Она даже умудрилась привести домой свою маму, Энжи, чтобы она подыграла нам.

Энжи была идеальной хозяйкой, она благодарила моих родителей за, своего рода, ценное влияние, оказанное на ее дочь, и что она заметила изменения, когда Сэм начала посещать церковь. Они проглотили это, как пирог на День Благодарения.

Вот так у меня сформировалась семья вне дома. Семья, которую я любила всем своим сердцем, для которой я сделала бы все, что угодно. Я знаю, они чувствовали то же самое, потому что на протяжении многих лет я видела, как они даже не позволяли никому общаться со мной. Они приняли меня; по причинам, которых я не понимала, тем не менее, я была им признательна за это. Они стали моим убежищем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю