Текст книги "Зона затопления (СИ)"

Автор книги: Аноним Кшаду

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Кшаду
Зона затопления

Глава 1

– Да ты, Витя, совсем охренел!

Змей Горыныч навис над ним всей своей двухметровой тушей, и сам далеко не субтильный Виктор почувствовал себя маленьким и беззащитным. На что был способен полковник Аверин он знал отнюдь не по отрядным байкам.

– Русского языка не понимаешь? Может, тебе на каком-то другом объяснить?

– Никак нет, товарищ полковник, понимаю!

– А если понимаешь, то кругом, шагом марш! И радуйся, что трое суток внеочередного дежурства на этот раз обойдутся без тебя!

– Так точно, товарищ полковник, буду радоваться! Только сначала подпишите...

Виктор полез в нагрудный карман и достал оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, а затем протянул его командиру.

– Что это еще за говно?

– Рапорт об увольнении.

Полковник неожиданно успокоился и перестал сверлить Виктора своим змеиным взглядом.

– Рапорт, занятно. А если я его сейчас порву?

– Тогда согласно уставу я имею право обратиться с аналогичной просьбой к вышестоящему руководству.

Аверин усмехнулся.

– Это да, право имеешь, – он обошел стол и снова уселся в свое кресло. – Ну-ка садись, потолкуем.

Виктор сел.

– Ну, допустим, подпишу я этот твой рапорт. Уволишься ты. Что дальше?

Виктор пожал плечами.

– Домой поеду. Сестру... – он сглотнул вставший поперек горло комок. – Дашку буду искать.

– Как?

Виктор снова пожал плечами:

– Там видно будет.

– Ну да, по инстанциям пойдешь официальным, – змеиность из полковничьего взгляда ушла, уступив место нарочитой заботливости. – И тебя отфутболят – родители-то твои уже наверняка все что можно обошли.

Виктор вздохнул.

– Товарищ полковник, Олег Владимирович...

– А перебивать старшего по званию некрасиво! – тон Аверина был под стать взгляду, хоть записывай в качестве учебного пособия для будущих отцов-командиров. – Я тебе объясню, что будет дальше. Ты, Витя, после начнешь обходить неофициальные инстанции. Следаков в ментуре, друзей, приятелей, приятелей приятелей. И если с твоей сестрой в самом деле произошло то, что ты думаешь, то тебе, возможно, даже дадут наводку. След какой-нибудь. По знакомству. Такие вещи ведь редко случаются так, чтобы вообще никто ничего не знал...

Полковник не торопясь налил себе компота из стеклянного кувшина и отпил из кружки.

– А дальше тебя, Витя, замочат. Как пить дать, – забота в голосе полковника сменилась учительскими нотками. – Ты, конечно, боец нехилый. И боевой опыт у тебя приличный. Однако в одиночку против системы побеждают только в кино. А в реальной жизни отправишься ты червей кормить... или кто там у вас в болотах водится. И потеряют твои родители не только дочь, но и сына. Что их конечно же сделает еще счастливее... Ладно, ладно, не кипятись, извини меня, старого циника. Только я тебе, по старой дружбе, говорю правду, какая она есть.

В комнате воцарилось молчание.

– Ну и что мне, по-вашему, делать? Сидеть на жопе ровно?

– Зачем сидеть? Служба у нас такая, что особо не посидишь, – перед Виктором снова был отец-командир. – Будешь дальше исполнять свои обязанности. А я тем временем, по своим каналам, пробью информацию. Не хотел тебе, Витя, говорить, но по делу твоей сестры я уже запрос отправил. Неофициальный – у меня ведь тоже какие-никакие друзья-приятели имеются. Только порадовать мне тебя пока нечем – нет пока никакого ответа.

И далее все пошло, как сказал Змей Горыныч. Старший прапорщик Виктор Скворцов, 29 лет отроду, позывной Скворец, продолжил тянуть служебную лямку командира отделения особой группы подмосковного ОМОН «Саламандра» в командировке в республике Дагестан. Даже с еще большим усердием, чем раньше – пытался отогнать дурные мысли. Аверину он верил больше, чем себе. Потому что тот если что-то обещал, то выполнял всегда. Даже если на первый взгляд выполнить обещанное было невозможно.

Да и знал он, что прав командир. «Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое». Эта строчка Маяковского прицепилась к нему, как вакуумная мина. Во сне снилась, хотя он никогда особой любовью к поэзии не отличался. И так продолжалось две недели, пока однажды...

Рация неожиданно ожила и голосом полковника Аверина, искаженного помехами, потребовала:

– Скворец, ответь Змею, прием.

«А это еще что за глас Господень», – Витька торопливо отложил изгрызенный булыжник овечьего сыра, мельком на всякий случай глянув на часы – да нет, все точно, до сеанса связи еще более часа. И нажал тангенту:

– Змей, здесь Скворец, прием.

– Скворец, доложи обстановку!

– Змей, докладываю: обстановка нормальная, «батоны» проследовали по расписанию. В остальном тишина как в заповеднике.

Рация умолкла. Чтобы через несколько секунд снова затрещать:

– Скворец, скоро жди ремонтную бригаду. Все им покажешь да расскажешь, что и как. Своих людей оставишь им в помощь. А сам ко мне на доклад. Как понял, прием.

Охренеть и не обосраться! В переводе на нормальный язык приказ звучал вроде бы предельно просто и понятно: сдать дела прибывающей смене, оставить своих бойцов в распоряжение сменщиков, а самому отбыть на базу. Только ничего простого и уж тем более понятного в этом приказе не было. Витькино сердце екнуло – он вдруг подумал, что это как-то связано с его делом. Но к чему такая спешка?

– Скворец, у тебя там язык между зубов застрял? Не слышу ответа, прием!

– Змей, вас понял, принять ремонтников, показать да рассказать, людей оставить, самому на доклад.

– Скворец, жду, конец связи.

Аверин пребывал в благодушном настроении. Никаких аварий и авралов вроде бы не наблюдалось.

– Ну что, Витя, находишься в легкой степени охуевания?

– Нахожусь, Олег Владимирович.

– Угу. В общем, слушай вводную, – полковник заговорил жестким тоном приказа. – Через три часа из Махачкалы в Чкаловский летит военный борт. Я договорился, тебя возьмут. По прибытии отправляешься домой. Обнимаешь и целуешь родителей. Ночуешь. А с утра – дуешь в Москву, в Главное управление по контролю за пользователями паранормальных практик МВД России. Тебе нужен полковник Серегин Мстислав Игоревич. Что там да как, мне он не докладывал – выяснишь на месте. А дальше свяжешься со мной – будем принимать решение.

– Так точно! – Витька едва ли не вытянулся перед отцом-командиром «во фрунт». – Спасибо вам, Олег Владимирович!

– Спасибо много. Мне хватит и того, что ты потом все пропущенные дежурства отработаешь.

Чкаловский встретил сыростью и запахом приближающейся зимы. Которая еще не факт, что приблизится. Родители постоянно ностальгировали о старых временах, когда снег иногда выпадал уже в начале ноября и более не таял до самой весны. По мнению Витьки ныли они зря. Когда четыре года назад под самый конец осени вдарили такие морозы, что Дашка обморозила себе нос, никто снегам да холодам почему-то особо не радовался. Но в целом да, ноябри нынче стояли промозглые. И заморозки были редкостью. Да и в декабре дождь был практически такой же нормой, как и снег. А может даже наоборот.

Охрана аэродрома проявила бдительность – незнакомый тип с оружием на режимном объекте... Наверное, для них это был непорядок, граничащий с ЧП. Пришлось Витьке очень осторожно, не совершая резких движений, лезть за документами. Вояки как только выяснили, что перед ними боец «Саламандры», да еще и из командировки с югов, отношение немедленно переменили – в лицах и позах появилось уважение. Ну да, «саламандровцы» по нынешним временам – почти как звезды кино. Хорошо хоть с интервью не достают.

Ответив на дежурные вопросы, что да, в целом обстановка нормальная. Хотя иногда стреляют. И колдуют. Но это тоже нормально. Витька покинул аэродром и отправился искать транспорт до дома, благо ехать было совсем недалеко. Для родителей его приезд оказался полной неожиданностью. Они уже ложились спать, а тут такой сюрприз на голову. У Витьки заныло сердце, когда он увидел, насколько сдали старики. Хотя какие старики – недавно лишь полтинник разменяли, но выглядели оба неважно – беда с Дашкой наложила на них тяжелый отпечаток.

В зале первое, что он увидел, был фотопортрет сестры. Ей тогда только исполнилось 12 лет – симпатичная мордашка, светлые волосы до плеч. И улыбка – Дашку невозможно было представить без этой ее улыбки. От которой у Витьки немедленно излечивались все душевные раны, нанесенные сволочным начальством и собственной непроходимой тупостью. Он неожиданно подмигнул портрету – держись, сестренка, мы тебя вытащим из любой задницы. И задница эта еще горько пожалеет, что связалась со Скворцовыми. Верить в худшее не хотелось, да и почему-то не верилось – знающие люди говорили, что это хороший признак.

13 лет – это очень большая разница. Когда Дашка родилась, у Витьки уже была школа, секция самбо, куча друзей, приятели по всему городу, поэтому мысли про ненужность и ущербность ему даже в голову не приходили. Да и родители никак особо не переменились. Ну разве что стали требовать помощи по мелочам: помоги маме сестренку искупать, срочно сбегай в магазин за детским питанием и вроде того.

Привыкший к относительной свободе пацан сначала и такие ущемления воспринял без восторга, однако батя вовремя провел воспитательную беседу. Без нравоучений и угроз, а как со взрослым: ты уже не дите малое, неразумное, а мужчина. Мужчина же должен понимать и помогать. Потому что маме тяжело, а отец вынужден пропадать на работе, так как комп на день рождения, самые настоящие «Найки» как у Джада Макдоны, с изменяющейся эластичностью подошвы, и прочие милые ништяки не с неба падают.

Позже, когда Дашка подросла, Витьке читать морали стало без надобности – он и сам их мог прочитать, когда слышал подначки «че ты как не пацан, нянькой заделался что ли». Хотя без пары побед мастера по самбо подначивать не многие рисковали. Еще позже Дашка стала его талисманом, и именно медальон с ее фото был на нем, когда их в 38-м перебросили в Таджикистан. Не то чтобы там была мясорубка, но пострелять довелось. И не на полигоне. Двоих из их взвода ранили, причем одного – тяжело. А Витька даже свиста пуль не услышал. Разве что треск, с которым они щелкали о валуны где-то за пределами видимости.

У них, разумеется, случались мелкие ссоры и обиды, но ничего серьезного в принципе быть не могло, потому что авторитет старшего брата находился если не на высоте орбитальной космической станции, то уж Эвереста как минимум. Именно к нему она бежала, когда надо было объяснить какому-нибудь нахалу, что он неправ и так себя с девушками не ведут. Именно он ей разъяснял особенности мужского поведения в отношениях с прекрасным полом.

Все окрестные хулиганы знали, что у Дашки Скворцовой старший брат о-го-го, поэтому с ней надо быть повежливее. А уж когда его перевели в «Саламандру»... Народная молва возносила «саломандровцев» на такие вершины, где и древнегреческие боги почувствовали бы себя неуютно из-за кислородного голодания. Еще бы – спецподразделение по борьбе с проявлениями незаконной паранормальной деятельности! Да им и вырубать никого не надо – все сами вырубаются от одного только взгляда. И это не фигура речи.

Витька почувствовал, как его физиономию скривила усмешка.

Да что там молва, если он сам, Виктор Скворцов, думал примерно так же. И когда размазывал соперников по ковру (или они его – мастером спорта он таки стал, но не более), и когда ушел в армию со второго курса МАИ к большому неудовольствию родителей, и когда остался познавать секреты службы в Войсках Дяди Васи по контракту, и даже когда уже устроился в ОМОН и пересекался с «саламандровцами» по службе.

Разрушаться стереотипы в его сознании начали в тот самый день, когда в ходе рутинного в общем-то медицинского осмотра отрядные эскулапы обнаружили у него латентные способности – Витька и сам оказался одаренным. А это вам было не хухры-мухры! Пусть согласно голливудским киношкам колдовать умел каждый второй злодей и каждый первый герой, реальность была куда менее оптимистической – хорошо если у каждого сотого обнаруживались хоть какие-то зачатки магических талантов.

Почему магические способности появлялись и в каком возрасте проявлялись у людей, внятно не мог объяснить никто. Ни строгие научные теории, ни совершенно антинаучный бред. И даже вроде бы знающая все на свете статистика перед проблемой пасовала. Были известны случаи колдовства у грудных младенцев. И совершенно феноменальный случай произошел в Японии, когда напуганная быком 98-летняя женщина, всю жизнь бывшая так же далекой от магии как полином от метронома, неожиданно устроила парнокопытному шоковую терапию. В прямом смысле – угостила скотину разрядом электричества, да таким, что бычара откинул свои копыта. Поэтому практики на все теории забивали болт, предпочитая доверять собственному опыту и интуиции. Обо всем этом Скворцову однажды поведал спец в исследовательском центре МВД.

Самому Витьке особо рассказывать было нечего. Вроде бы он как-то почувствовал что-то магическое в молодости и даже вывел на чистую воду своего соперника по самбо – обвинил того в нечестной борьбе. Проведенное обследование показало, что соперник и в самом деле «колдовал» – имел какие-то способности и бессознательно их использовал в схватках. Однако у Виктора не нашли ничего и решили, что он просто оказался чрезвычайно наблюдательным и подметил в поведении «мухлевщика» подозрительные моменты.

Далее сколько его ни проверяли в спортдиспансерах, поликлиниках, военкоматах, армейских медкомиссиях, при зачислении в ОМОН – везде был выявлен абсолютный ноль какого-либо магического таланта. И тут вот те нате – хрен в томате, латентные способности. То есть скрытые, однако при определенных условиях их можно было попытаться открыть.

Разумеется, Витьке сделали соответствующее предложение, потому что грамотный, опытный, хорошо обученный боец, да еще и способный колдовать, не то, что на дороге не валяется, а и под дорогой, и над дорогой, и по обеим ее сторонам, и даже если проедешь сотню километров в любую сторону, то все равно хрен такого найдешь. Большая редкость, короче. Скворцов хорошенько подумал, посовещался с родителями, отцами-командирами, собственными планами на будущее – да и согласился. Он, в конце концов, ничего не терял. Кроме ущерба для гордости, если бы из него совсем ничего не вышло. Зато при успехе... Да там одна зарплата чуть ли не впятеро по сравнению с его омоновской. Да и вообще, «Саламандра» же!

Процедура инициации ничем ярким не запомнилась – это была какая-то сплошная рутина, наполненная тестами, медитациями, физическими упражнениями, физиотерапией, колдовством различных спецов (в основном в переносном смысле) и бесконечными разговорами за жизнь. Но почему-то это все работало – он постепенно осваивал новую сторону своей жизни.

И здесь его ждал очередной разрыв шаблона, сопровождавшийся большим разочарованием, – ничему суперменскому Виктора не обучили. Он по-прежнему не умел распылять на атомы предметы физического мира, встреться ему на улице какие хулиганы, им бы по-прежнему пришлось растолковывать натруженными в труде и боях кулаками, насколько они не на того нарвались. А взглядом Скворцов научился вырубать разве что девичью стыдливость у симпатичных ассистенток, трудившихся в Центре, – те души в парне не чаяли и сами лезли к нему в постель. Хотя может это тоже входило в процедуру инициации.

Наконец, однажды ему сказали, что все, баста – больше они ничем ему помочь не могут. На все про все ушло четыре месяца – и вышел из стен Центра очередной «манипулятор метафизических энергий». Чтобы после короткого отдыха впрячься в совершеннейшую рутину – службу в спецподразделении ОМОН «Саламандра». Почти весь первый год это был утомительно-однообразный кошмар: начальство в полный рост эксплуатировало главный Витькин талант – умение чувствовать магию.

Умение было не особо сильным – слабое колдовство он мог учуять, находясь в соседней комнате. Сильное – подальше, но ничего далее 200 метров ему ни разу засечь не удалось. Однако и это командирами отряда было воспринято как манна небесная – «нюхачей» был огромный дефицит. Поэтому во время бесчисленных проверок «жителей и гостей столицы» на предмет незарегистрированных способностей, пока остальные соратники изображали кровожадных отморозков, готовых разорвать потенциальных нарушителей закона на шаурму, Скворцов изображал смерть мага от переутомления, благо особого артистизма для этого не требовалось – ему в самом деле иногда казалось, что он вот-вот сдохнет.

Но что было делать, если на другие таланты для него природа поскупилась? Вернее, был еще один, куда более жизненный и полезный, вот только сильно странный и уж точно не из тех, которыми можно было похвастаться перед девчонками – Витька отпугивал насекомых. Он мог стоять голым посреди болота – и ни одна кровососущая или паразитирующая мерзость на него бы не покусилась. Кроме пиявок.

Стоило Витьке поселиться в комнате, кишащей тараканами, и на второй день там уже нельзя было найти ни единого усача. Кто знает, почему это происходило – специалисты терялись в догадках, требовали его к себе на тщательное изучение, однако начальство неизменно посылало эйнштейнов лесом. Сослуживцы же подтрунивали и наперебой зазывали Скворцова в гости и на пикники – он работал куда надежнее любых фумигаторов и репеллентов.

И все же его мучения не прошли напрасно – инициировалась Дашка. Произошло это совершенно неожиданно – замученный до полусмерти очередным рейдом по «местам обетования» различных гостей с юга, Витька завалился домой, к родителям, потому что было ближе, да и казенная квартира обрыдла до крайности. И вот там атакованный восторженной сестрой, он неожиданно почувствовал как буквально наливается жизненной энергией. «Включив» свой магический сканнер, он вдруг понял, что Дашка колдует. Самым настоящим образом. Неосознанно, разумеется, но какое это имело значение?

Занялись сестренкой все те же спецы из Центра – по блату. Способности у девчонки обнаружили неплохие, однако их надо было развивать, а для этого – регулярно зависать в Центре, чему категорически воспротивились родители, по их мнению школа была гораздо важнее какой-то там инициации. Процесс, тем не менее, шел, но без особых прорывов. А Виктора тем временем стали подключать к серьезным делам, особенно когда выяснилось, что у него еще и повышенная сопротивляемость магии.

Когда же на Кавказе снова заполыхал огонь исламского радикализма из-за проникавших туда из Азербайджана, Ирана и Турции представителей расплодившихся мусульманских сект с магическим уклоном и фундаменталистской идеологией и было решено в качестве средства «пожаротушения» использовать «саламандровцев», Виктор зачастил в южные командировки. Родители переживали и вообще были против, однако сын уже вырос и сам решал, что для его здоровья вредно, а что полезно.

Но беда в самом деле пришла к Скворцовым. Правда, совсем не с той стороны, с какой ее ждали, в тысячах километров от бандитских пуль и заклинаний – самый младший член семьи однажды ушла в школу и не вернулась. Организованные поиски ничего не дали – девчонка как будто телепортировалась куда-то. Вроде бы только что все ее видели, нормально с нею общались, и ничто не предвещало. И вдруг исчезла. Про телепортацию, кстати, думали, хотя факты ее использования науке до сих пор известны не были. Но мало ли что ей не было известно – новые магические открытия нынче совершались даже не ежедневно, а ежечасно. Другой версией было похищение – ходили слухи, что время от времени пропадают одаренные. Особенно подросткового возраста – дескать, кто-то их ворует, а затем продает в зарубежные дали.

У Витьки известие о пропаже Дашки вызвало переживания, близкие к истерике – он и сам от себя такого не ожидал. Однако терапевтия им. Змея Горыныча и поддержка сослуживцев помогли хоть как-то прийти в себя. Вот только их убеждения и уверения, что и без него там обойдутся, пророческими не оказались – не обошлись. И теперь он дома, а завтра... вернее, уже сегодня его ждала Москва и какой-то полковник Серегин. Виктор сильно надеялся на то, что встреча с ним прояснит направления, в которых необходимо действовать. Потому что бездействовать и ждать он больше не мог и чувствовал, что еще немного – и сорвется и наломает дров.

«Ладно, надо поспасть, – приказал себе Скворцов. – А то буду с утра как овца после случки. То-то незнакомый полкан удивится».

Глава 2

Пятилетняя «Toyota Валдай» бодро поглощала километры во тьме подмосковного утра – Виктор решил выехать заранее, чтобы не попасть в обязательный затор на въезде в столицу. И все равно в него попал – московские власти регулярно трубили об окончательном выздоровлении городского дорожного движения, но самому дорожному движению об этом сообщить забывали, и оно продолжало страдать от постоянных автомобильных тромбов, закупоривавших транспортные артерии в самых различных местах.

Перспектива ползти парализованной черепахой по пробкам через полгорода Виктору никак не улыбалась, поэтому он бросил тачку на перехватывающей стоянке и поехал на метро, чтобы гарантированно успеть к началу рабочего дня. Он не то чтобы волновался, но слегка мандражировал. В принципе, сотрудники Паранормконтроля являлись его фактическими сослуживцами, хотя формально «Саламандра», как подразделение ОМОН, подчинялась внутренним войскам. Однако по повседневной рутине ментовской службы оперативники Паранормконтроля и бойцы «Саламандры» обычно шагали рука об руку: одни выявляли и задерживали, другие оказывали силовую поддержку. Вот только в Главном управлении у Витьки знакомых не водилось – рылом, что называется, не вышел.

Зато водились у Змея Горыныча, поэтому переживал Скворцов зря – в комплексе зданий по Садовой-Спасской его ждали. Правда, не сразу. У полковника Серегина была какая-то текучка часа на два – то ли совещание, то ли доклад – и Виктору предложили немного погулять по Москве, от чего он отказываться не стал. В Нерезиновск его судьба не заносила уже более года, но за это время никаких серьезных изменений в обстановке он не обнаружил – столица все так же напоминала гигантский муравейник, в который кто-то походя ткнул лопатой. Отчего обитатели-муравьи носились туда-сюда наскипедаренными антилопами.

Серьезные изменения в городе происходили с полтора десятка лет назад, когда в него ринулись толпы отселяемых из зон затопления: Архангельска, Калининграда, а главное – Санкт-Петербурга. Все сколько-нибудь успешные и состоятельные, а заодно и предприимчивые, считали, что ехать куда-то еще, кроме Москвы, – это моветон и люди просто не поймут. Москвичи ворчали про понаехавших, но не очень громко: народ-то все-таки был свой, исконный, и к тому же – страдальцы, бросавшие нажитое десятилетиями имущество. Да и почти двукратный рост цен на столичную недвижимость за десять лет далеко не всех расстраивал.

И теперь столица, в очередной раз переварив несколько миллионов новых москвичей, продолжала жить в своем привычном ритме ударной секции «банды» в стиле рапид-кор. А Виктор тому дивился и радовался, что у них в Щелково все же поспокойнее. Хотя сестра вот пропала... Он снова посмурнел и двинулся обратно к зданию главного управления – назначенный срок почти подошел.

Полковник Серегин сам вышел к проходной встретить визитера. Он оказался невысоким худым типом лет пятидесяти, в джинсах и толстовке, отчего со спины вполне мог сойти за подростка. Тем более что его темные короткие волосы практически не тронула седина, хотя на макушке и уже намечалась лысина. Но глаза-то точно были не подростковые – полковник, не стесняясь, поймал взгляд Скворцова и несколько секунд, казалось, играл с ним в гляделки. При этом его зрачки постепенно расширялись и почти сравнялись размерами с радужками. Но затем снова вернулись в нормальное состояние, Серегин кивнул, чтобы Виктор следовал за ним, и направился вглубь комплекса. В процессе ходьбы Скворцов не удержался и проверил полковника своим «сканером». Серегин выглядел как серьезный маг. Что для Виктора сюрпризом не стало.

В небольшом кабинете присутствовал только стол, кресло с хозяйской стороны да стул для посетителей. И все. Полковник предложил Скворцову садиться – голос его был негромкий и мягкий, совершенно не полковничий – и сам тоже уселся в кресло, достал из ящика стола тонкую книжицу ноутбука, провел по нему пальцами, а затем протянул агрегат Виктору. С экрана на него смотрела Дашка. Только почему-то стриженая. И одетая в какую-то странную хламиду, или как сей прикид назывался – он в подобном «от кутюр» совершенно не разбирался. А еще ее глаза – они были абсолютно чужими. Виктор бы ничуть не удивился, увидев в них страх, боль, растерянность. Однако в них не было вообще ничего. Любимая Дашкина кукла Барби рядом с этим фото выглядела бы живее всех живых.

«Накачали ее, уроды, чем-то, что ли?», – Скворцов стиснул зубы, чтобы не дать волю рвущемуся наружу отчаянью пополам с ненавистью, ГУ Параномконтроль не лучшее место для истерик. Особенно для бойца «Саламандры».

– Это ваша сестра? – голос полковника был мягок и участлив.

Виктор только и смог, что кивнуть. Но затем запредельным усилием воли все же загнал эмоции вглубь и хриплым голосом добавил:

– Да, это она. Только волосы короткие. И одежда странная.

Серегин вернул себе ноутбук и бросил еще один внимательный взгляд на экран.

– Волосы как раз нормальные, – ответил он, словно бы в задумчивости слегка растягивая гласные. – Послушникам Церкви галактического разума запрещено носить иные прически. Ну и одежда тоже, можно сказать, форменная.

Полковник отложил ноутбук в сторону и снова поднял взгляд на Скворцова.

– Что это за церковь? – спросил Виктор.

Он уже почти взял себя в руки, и голос его звучал практически как обычно. Разве что слегка приглушенно и как-то равнодушно. Те, кто знал Скворцова, сказали бы, что он находится на боевом взводе. Серегин если и понял его состояние, то виду не подал – сидел совершенно спокойный в своем кресле и наблюдал за собеседником.

– Вопрос интересный, – Серегин на секунду задумался. – В прессе подобные... образования обычно называют тоталитарными сектами. Но Церковь галактического разума – это далеко не банальная секта. Во всяком случае, наш агент не продержался в ней и недели – исчез и даже сигнала не подал. А это был серьезный, подготовленный человек. В том числе, и магически.

– Я так понял, эта церковь находится где-то за границей? – предположил Виктор.

– Не совсем, в Питере, в зоне затопления, – ответил полковник.

Эту новость Скворцов воспринял уже без излишних эмоций. Хотя он, конечно, слышал в какую клоаку человеческих отбросов превратилась бывшая Северная столица. Очень, очень опасную клоаку.

– И эту церковь нельзя никак... ликвидировать? – для проформы поинтересовался Виктор, не сомневаясь, что ответ будет отрицательным.

– Увы, – покачал головой Серегин. – Во-первых, она полна послушников, молодых парней и девчонок подросткового преимущественно возраста. А во-вторых, там много хороших магов. А ее основатель и лидер – маг не просто хороший, а один из лучших на территории России. Штурм церкви приведет к большим потерям. Среди послушников и среди штурмующих. Нам бы этого не хотелось. Вам, полагаю, тоже.

Виктор кивнул на автомате, его же мысли метались в поисках хоть какой-то идеи. Себя он за супермена не считал, но и отступить тоже не мог.

– Вы бы, наверное, хотели узнать, зачем я вам это все рассказываю? – как-то уж слишком нейтрально спросил полковник.

«Блин, кончай тормозить! – Виктор от злости на себя едва не заехал кулаком по столу, но успел в последний момент сдержать уже шедший к руке импульс. – Ясно же, что полкан тут передо мной стелется не просто как перед родственником».

– Да что тут узнавать, – голос Виктора, впрочем, никак его внутреннего состояния не выдал. – Вы хотите сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться. Сразу говорю, что согласен. Если только это не несет угрозы для Дашкиной жизни.

– Ну, с типами, которые руководят Церковью, нельзя быть до конца уверенными ни в чем, – ответил Серегин, хотя его тон, вопреки содержанию сказанных слов, звучал весьма уверенно. – Однако, по нашим сведениям, у них там что-то вроде школы-интерната, где послушникам преподают общеобразовательные предметы и магию... да, все послушники – одаренные. С учениками у них не то чтобы избыток, поэтому обращаются там с ними вполне пристойно. Хотя, конечно, особых вольностей не дают.

Виктор задумался. Неожиданно его осенило.

– Можно нескромный вопрос: как вы смогли заполучить Дашкино фото? Оно ведь сделано там, в этой их церкви?

Полковник помолчал, рассматривая Скворцова. Затем проговорил:

– Ждал от вас этого вопроса. Да, там кто-то есть, кто нам помогает. Ну или преследует какие-то другие цели, нам непонятные. Периодически мы получаем от него информацию о церкви. Фотография вашей сестры была в последней передаче. Кто этот таинственный доброжелатель, мы понятия не имеем.

– А с ним нельзя как-нибудь связаться? – спросил Виктор и тут же мысленно обозвал себя нехорошим словом за идиотский вопрос – если бы могли, то уже давно бы связались.

– Все наши попытки выйти с ним на связь он до сих пор игнорировал, – Серегин никак своего отношения к идиотизму Скворцова не выказал. – Поэтому про нашего агента мы ему сообщить не рискнули. Хотя это не сильно помогло. Про ваше дело...

Полковник неожиданно встал и начал расхаживать по комнате.

– Его мотивы нам неизвестны. Он точно так же может сдать вас им, как сдает их нам. Да и сдает ли – ничего принципиально важного он нам до сих пор не раскрыл. Его сведения любопытны, но не более того. Так что сами понимаете степень возможного риска...

– Да, блин, ничего я не понимаю! Какие уроды ее похитили и туда переправили, почему она, а не кто-то еще!.. – Вспыхнул Виктор, но почти сразу осекся. – Прошу прощения, товарищ полковник, сорвался. Этот последний месяц чувствую себя как суслик в стиральной машине!

Почти дойдя до правой от Скворцова стены, Серегин вдруг резко развернулся и рассмеялся, искренне и заразительно.

– Суслик в стиральной машине – это вы интересно подметили, вам бы, молодой человек, книжки писать... – смех его так же внезапно прекратился, и он двинулся обратно, при этом продолжая говорить уже абсолютно серьезно. – Вернемся, однако, к нашему делу. Пусть ситуация выглядит не очень оптимистической, я полагаю, вы догадываетесь, что у нас есть кое-какие идеи по поводу того, как вас использовать?

Полковник встал позади своего кресла, оперевшись о спинку обеими руками, и вперил взгляд в Скворцова.

– Хотелось бы надеяться, – выразил ответным взглядом и словами свою веру в сотрудников Параномконтроля Виктор. – Потому что у меня идей никаких. Ну разве что парней своих подключить.