355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анастасия Анфимова » Отважная лягушка (СИ) » Текст книги (страница 9)
Отважная лягушка (СИ)
  • Текст добавлен: 12 января 2018, 22:00

Текст книги "Отважная лягушка (СИ)"


Автор книги: Анастасия Анфимова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Свинцовый шар на конце отполированной палки с грохотом пробил стенку фургона, как раз в том месте, где всего лишь пару секунд назад находилось плечо путешественницы.

– Госпожа Юлиса? – вскричал Анний Мар. – Кто это?

Выглянув из-за угла своей повозки, он с удивлением смотрел на творившееся безобразие.

– Езжай своей дорогой! – стараясь перекричать вопли Риаты, рявкнул Кикиро, придерживая бунтующего осла.

Спрыгнув на мостовую, молодой артист в три прыжка оказался возле него.

Оставив испуганное животное, сутенёр-вымогатель попытался ударить Анния Мара кулаком. Тот увернулся, издав боевой клич одинаковый во всех временах и Вселенных.

– Наших бьют!!!

Кикиро вновь взмахнул рукой, на сей раз чувствительно достав противника вскользь по скуле. Но сам получил обутой в жёсткую сандалию ногой по голени, а кулаком по рёбрам.

Громила, готовый нанести ещё один удар, замер, глядя, как из фургона один за другим выскакивают вооружённые чем попало разъярённые артисты, кажется, даже обрадованные возможностью сорвать на ком-то накопившееся зло.

Тем временем Кикиро получил отменный удар в смазливое лицо, заставивший его попятиться.

Первым в изменившейся обстановке сориентировался нормальный герой, предпочитавший нападение в обход.

– Бежим, Крыш! – рявкнул он тонким, срывающимся голосом.

Не дожидаясь товарища, парень помчался по улице, удирая от внезапно появившихся превосходящих сил противника. Тут же его примеру последовал Кикиро. Здоровяк, отступая пытался сохранить достоинство, но когда на него с рёвом бросился вооружённый бронзовым топором Гу Менсин, тоже пустился в постыдное бегство под крики и улюлюканье урбы.

– Кто это такие, госпожа Юлиса? – переводя дыхание, спросил толстяк.

– Понятия не имею! – как ей показалось, довольно натурально сыграла удивление Ника. – Тот, что осла держал, приставал сегодня, когда я шла к Миусу Акру. Пришлось его поучить, как следует разговаривать с девушками из рода младших лотийских Юлисов.

Нервно хихикнув, путешественница пыталась попасть кинжалом в закреплённые за спиной ножны.

– Наверное, плохо поучила, ещё захотел.

– Я его уже сегодня видел, – подал голос Корин Палл. – Он на постоялый двор приходил.

– Быстро же он меня нашёл, – покачав головой, Ника приняла из рук рабыни накидку. – А ещё говорят: "Гедор – город большой."

Артисты засмеялись.

– Ловко вы одна против троих…, госпожа Юлиса, – с восхищением сказал Превий Стрех.

– Без вас я бы не справилась, – вернула комплимент девушка. – Страшно подумать, что было на уме у негодяев.

– Всё! – громко объявил старший урбы. – Пора ехать. А то уже народ собирается. Не приведи Аксер, городская стража нагрянет, а у нас денег нет.

– Ой! Как же я испугалась за вас, госпожа, – возбуждённо тарахтела Риата, погоняя ослика. – Думала, как же я останусь без такой доброй хозяйки. Всех богов молила вас защитить.

– На этот раз они тебя услышали, – буркнула путешественница, оценивая ущерб, нанесённый транспортному средству.

Пробитая кинжалом планка, расколовшись вдоль волокна, хотя и болталась, оставалась на месте. А вот дубинка громилы разбила дощечку пополам, и Нике пришлось самой выломать её остатки, доделав ещё одно не предусмотренное конструкцией фургона окно.

Впереди показалась воротная башня. Усмехнувшись, девушка подумала, что въезжая в город, никак не рассчитывала покинуть его в той же компании. Но жизнь опять поломала все планы, выписав очередную, на сей раз гедорскую загогулину.

Глава III
Долги и расчёты

Вот тогда-то я познал всю горечь жизни.

Впервые я ощутил полнейшую

безнадёжность; невыносимый стыд и

сожаление терзали мою душу, сковали

волю.

Герберт Уэллс.

Тоно Бенге

Знакомый раб, собиравший пошлину за въезд в город, стоя под крошечным навесом, переносил записи с вощёных табличек на лист папируса, расстеленный на высоком наклонном столике, при взгляде на который у Ники почему-то всплыло в памяти странное слово: «конторка». Судя по всему, покидавшие Гедор его совершенно не интересовали, а желающих попасть внутрь пока почему-то не наблюдалось.

Стражники, навязчивого внимания которых девушка немного опасалась, сбившись в кучу, что-то возбуждённо обсуждали, не обращая внимания на въехавшие под свод воротной башни фургоны.

"Не долго вам бездельничать осталось", – усмехнулась про себя путешественница, увидев впереди несколько навьюченных хворостом и какими-то корзинами ослов.

Тем не менее, по сравнению с днём её приезда, дорога выглядела почти пустынной. Взяв себе за правило по мере возможности разбираться во всех кажущихся странностях, Ника обратилась за разъяснениями к рабыне:

В ответ Риата какое-то время недоуменно хлопала ресницами, потом предположила:

– Наверное, на праздник Артеды ехали, госпожа? Кажется, что его в тот день справляли?

– Что-то я никакого праздника тогда не заметила, – недоверчиво проворчала хозяйка.

– Так вы же никуда из постоялого двора не выходили, – резонно напомнила невольница, дополнительно пояснив. – А господин Аппий Герм – радланин. Они, то есть вы, госпожа, больше чтите богиню плодородия Ангипу.

– Ну её праздник давно прошёл, – заметила Ника, вспомнив своё пребывание в Канакерне.

– Не совсем так, госпожа, – покачала головой невольница. – В Империи уход Ангипы к мужу в Тарар позднее отмечают.

Они немного поболтали о различных религиозных праздниках, которых тут имелось великое множество. Здесь не знали воскресений, как, впрочем, и других дней недели. Но работать совсем без выходных – слишком тяжело, наверное, поэтому люди придумали различные торжественные дни, не только для прославления богов, но и чтобы дать себе возможность отдохнуть. Причём кроме, так сказать, "общих" праздников имелись ещё и отдельные: городские, деревенские и даже профессиональные.

Неожиданно катившая впереди повозка артистов, замедлив ход, свернула на боковую дорогу, так же вымощенную плотно уложенными камнями. Сообразив, что именно она ведёт к усадьбе Сфина Бетула, девушка тут же прекратила попусту молоть языком и принялась оглядываться в поисках места, подходящего для скрытого ночлега.

Увы, местность вокруг выглядела слишком цивилизованной. По склонам холмов тянулись ровные ряды вбитых в землю кольев, вокруг которых густо обвились виноградные лозы, уже избавленные от собранных в плотные гроздья ягод.

Мелькавшие то тут, то там заросли кустарников и бурьяна казались слишком маленькими, чтобы скрыть высокий фургон. Поднявшись в полный рост, путешественница заметила впереди и чуть в стороне группу деревьев, частично всё ещё скрытых плоской вершиной холма, на который неторопливо взбиралась дорога.

По мере приближения она смогла рассмотреть густо заросший разнообразной растительностью овраг, а далеко за ним долину с полями, виноградниками и обширным поместьем, окружённым высоким, потемневшим от времени частоколом.

Нике вовсе не хотелось, чтобы его обитатели приставали к артистам с вопросами типа: "А куда делась вторая повозка?" Поэтому, вырвав из рук Риаты прут, она от души хлестнула неторопливо бредущего ослика, заставив того обогнать передний фургон, и остановилась только тогда, когда деревья прикрыли её от нескромных взглядов из усадьбы.

– Стойте! – крикнула Ника, спрыгивая на дорогу.

Анний Мар Прест натянул поводья, а сидевший рядом с ним озабоченный Гу Менсин удивлённо вскричал:

– Что случилось, госпожа Юлиса?

– Помогите спустить фургон туда, – указала девушка на неглубокий овраг. – И поторопитесь, пожалуйста, пока нас никто не видит.

Без того хмурые лица актёров стали злыми. Тем не менее, как интеллигентные люди, от резких слов они всё же удержались, а путешественница уже деловито обследовала откос, к несказанной радости обнаружив давнишние следы узких деревянных колёс. Какая-то повозка здесь съезжала вниз, оставив глубокие, не успевшие разгладиться отпечатки. Тем не менее, пришлось срубить тощее деревце и помочь ослику протащить фургон в глубь оврага. Благодаря наличию значительного количества мужских рук, данная операция много времени не заняла. Артисты уехали, недовольно ворча между собой.

Только проводив их, Ника сообразила, что попала в заросли орешника. Правда, выглядел он несколько иначе, чем в её мире или в Некуиме. Но всё же некоторое несомненное сходство имелось. Теперь стало понятно, почему этот овраг не превратился в виноградник, пастбище или какую-нибудь плантацию.

Господин Сфин Бетул любит орешками лакомиться.

Пока Риата распрягала ослика и отводила его на крошечную прогалину с сухой жёсткой травой, их хозяйка предпринимала дополнительные меры по маскировке. Воткнула обратно срубленное деревце, нарезала вторым, слишком тяжёлым для боя, но очень острым кинжалом веток, засунув их в ближайшие к повозке кусты.

Садившееся солнце тоже помогало скрыть место стоянки. Спускаясь за горы, оно било в глаза всем, кто проезжал по дороге в усадьбу.

Тем не менее, девушка резко пригнулась, прячась за разросшимся бурьяном, когда услышала стремительно приближавшийся грохот с дробным перестуком копыт. На вершину холма буквально влетела колесница, запряжённая четвёркой разномастных лошадей, и вихрем пронеслась мимо притаившейся путешественницы. В крошечной повозке кроме возничего в тёмно-зелёной тунике с блестящей рабской пластиной на груди, стояла, сверкая драгоценностями, молодая женщина с совершенно бесстыдно по местным меркам распущенными светло-русыми волосами и громко смеялась, крепко вцепившись в оббитый бронзой поручень.

За колесницей, стараясь не отстать, мчались два вооружённых всадника.

"Какая блондинка не любит быстрой езды, – проворчала Ника, вспомним услышанную как-то по радио хохму. – Особенно когда сама не за рулём".

Прекрасно понимая, что эти лихачи вряд ли глазели по сторонам, она всё равно прошлась до дороги, старательно поднимая примятую колёсами фургона траву.

Мрачный, кроваво-красный диск солнца уже погрузил свой край за волнистую линию гор, когда на дороге появилась группа всадников. Воткнув срезанную ветку в куст орешника, Ника спряталась за дерево.

Эти никуда не торопились. Двое мужчин в зелёных туниках с рукавами, верхом на прекрасных лошадях светло-коричневой масти мирно беседовали, обсуждая, судя по долетавшим обрывкам фраз, какую-то сделку. За ними, чуть приотстав, ехали четверо охранников.

Вот тут девушке реально поплохело. Дорогу от оврага отделяло каких-нибудь сорок-сорок пять метров, а эти вояки зорко поглядывали вокруг.

Прохладный ветерок, шуршавший жёсткими, уже покрытыми пятнами листьями частично заглушал недовольное фырканье ослика, у которого Риата убрала из-под носа кожаное ведро с водой. Еле слышно выругавшись, рабыня вновь поднесла его к морде серого прохвоста. А путешественница с ужасом наблюдала, как один из стражников, встрепенувшись, пристально посмотрел в её сторону.

"Вот батман! – мысленно взвыла Ника. – А вдруг этот кавалерист решит заглянуть в кусты?"

Однако охранник то ли не сообразил, что это было, то ли не увидел ничего опасного для своего хозяина. Во всяком случае, ни останавливаться, ни прерывать беседу уважаемых людей он не стал и даже, кажется, ничего не сказал своим коллегам.

Когда кавалькада удалилась примерно на полкилометра, девушка перевала дух, вытерев выступивший на лбу холодный пот.

"Полжизни потеряла, – пробормотала она одними губами. – И чёрт меня дёрнул с артистами связаться? Могла же дождаться их утром на постоялом дворе! Ну почему умные мысли приходят так не вовремя?"

Уже в глубоких сумерках в усадьбу проследовала запряжённая мулом повозка с полотняными станками. Доносившийся смех ясно указывал на присутствие там по меньшей мере двух женщин. Фургон сопровождал всего один пожилой невольник с коротким толстым копьём. Путешественница подивилась столь малочисленной охране, но оценив габариты возчика, решила, что тот, скорее всего, по совместительству исполняет и функции телохранителя.

Возможно, прочие гости Сфина Бетула успели приехать раньше, или праздник предназначался для узкого круга лиц, но на дороге больше никто не показывался.

Глаза Ники постепенно привыкли к темноте, да и поднявшийся над горами серп луны давал достаточно света, чтобы она смогла убедиться в отсутствии людей на расстоянии не менее полкилометра.

– Это вы, госпожа? – раздался тревожный шёпот невольницы, когда под сандалией хозяйки предательски хрустнул сучок.

– Я, Риата, – ответила та, отодвинув в сторону ветку.

– Этот сын Ваунхида и Такеры всю воду выпил! – первым делом пожаловалась рабыня. – Я хотела вам оставить, а он чуть не закричал!

– Я слышала, – устало кивнула девушка, на всяким случай уточнив. – Даже попить не осталось?

– Есть разведённое вино, госпожа, – бодро сообщила собеседница, тут же тяжело вздохнув. – А вот умываться вам завтра нечем.

– Ладно, – отмахнулась путешественница, опускаясь на расстеленное овчинное одеяло.

– Вот пирожки, вино, – засуетилась Риата.

– Сама ела? – спросила хозяйка с набитым ртом.

– Вас ждала, госпожа, – с показным смирением пролепетала женщина.

Ника чувствовала себя слишком усталой, чтобы читать ей очередную нотацию, поэтому только тяжело вздохнула, осторожно поднимая стакан.

– Тогда угощайся от щедрот Аппия Герма Струдуба. – Тут нам обеим хватит.

Пирожки оказались не только чёрствыми, но и явно несвежими. Похоже, они покинули печь минимум два или даже три дня назад.

Но Ника находилась сейчас не в том настроении, чтобы привередничать. Поэтому она быстро слопала два пирога, а когда потянулась за третьим, услышала доносившиеся издалека звуки музыки.

Глухие удары барабанов, свист флейт, рёв труб и звуки струн сплетались в простую, незамысловатую мелодию.

– Ну вот и обещанный пир начался, – проворчала девушка.

Поднявшись, она выбралась из оврага. Огни костров и светильников освещали фасад большого дома с колоннами и множеством окон, снабжённых деревянными жалюзи.

К сожалению, высокий частокол не позволял рассмотреть, зато ночная тишина давала возможность кое-что слышать. Чуть позже вступил хор. Даже на таком расстоянии путешественнице показалось, что она узнала голоса хористов урбы Гу Менсина. Но вот слов толком разобрать так и не смогла. Хотя, если судить по торжественности звучания, пели хвалебный гимн или кантату, видимо, прославлявшую хозяина усадьбы.

Усмехнувшись, Ника хотела вернуться в овраг, но тут заметила на склоне холма желтоватый огонёк. Стараясь не шуметь, она скользнула в заросли бурьяна, с раздражением чувствуя, как цепляются за ткань репьи и прочие колючки. Всё-таки платье – не самая подходящая одежда для лесных прогулок, особенно ночью.

Свет приближался, постепенно превращаясь в факел, который держал в руках один из двух рабов, шагавших проходом между рядов вбитых в землю кольев, опутанных виноградной лозой.

Прислушавшись, девушка стала различать обрывки разговора.

– Давай дальше не пойдём, Злотан? – с плохо скрываемой дрожью в голосе предложил тот, что помоложе и с короткой дубинкой в руке.

– Господин Курт Варс приказал обязательно заглянуть в Ореховый овраг, – не очень уверенно возразил его спутник, вооружённый ещё более устрашающего вида палицей. – Охранник одного из гостей нашего господина видел или слышал что-то подозрительное.

"Вот батман! – выругалась про себя путешественница. – Чего он там углядел?"

– Что же он сам не посмотрел? – проворчал молодой, поднимая факел выше. – Тогда ещё светло было.

– Я откуда знаю?! – огрызнулся Злотан, почёсывая в вырезе хитона волосатую грудь.

Остановившись метрах в тридцати от притаившейся Ники, они с тревогой вглядывались в мрачно шелестевший листвой овраг.

– Ну или если бы… господин Курт Варс сказал пораньше, – продолжал канючить молодой невольник. – А сейчас совсем темно… И луна… У нас старики рассказывают, когда она в серп превращается, лесные духи праздник справляют, который смертным лучше не видеть.

– Нечего было так долго с Кочерыжкой болтать! – шёпотом рявкнул старший товарищ, отвесив приятелю тяжеловесный подзатыльник. – Тогда бы мы сюда ещё засветло успели.

У девушки перехватило дыхание, а сердце ухнуло куда-то в район желудка, но тотчас вернулось обратно.

– Сам меня к ней послал! – чуть не плача огрызнулась жертва рабской дедовщины. – А теперь дерёшься!

– Ну, так брал бы лепёшки и уходил, – уже остывая, буркнул Злотан. – Чего её слушать?

– Ага! – злорадно фыркнул приятель. – Тогда она в следующий раз и яблочного огрызка не даст!

– Обойдёмся без её объедков, – буркнул собеседник и толкнул товарища в плечо. – Ну иди, чего встал?

Путешественница попятилась, глубже забираясь в непролазные заросли. Стебли крапивы, пустырника и лопухов недовольно зашуршали.

– Слышишь? – испуганно охнув, молодой, выронив дубинку, крепко схватился за металлический ошейник, словно тот его душил. – Вдруг это сам бог лесов Нап? Говорят, он орехи любит, а ему, наверное, здесь ничего не оставили?

– Заткнись! – сурово сдвинул белесые брови Злотан. – Нечего тут сказки рассказывать…

"Одного я точно прирезать успею, – как-то буднично, словно речь шла не об убийстве человека, подумала Ника. – А вот со вторым могу и опоздать. Ну что делать?"

Тут в глубине оврага громко фыркнул ослик, шумно переступая с места на место.

– А знаешь, ты прав, – нервно сглотнул слюну внезапно побледневший старший невольник. – Нет здесь никого. Посмотрели, теперь пошли отсюда.

Не спуская с орешника огромных, испуганных глаз, рабы, пятясь задом, прошли метров шесть, потом, резко развернувшись, торопливо зашагали прочь, поминутно оглядываясь.

– Уф! – не сдержавшись, облегчённо процедила сквозь зубы Ника, плюхнувшись на задницу.

Очевидно, горе-сторожа её услышали, потому что жёлтое пятно факела стало стремительно удаляться.

Тем не менее девушка ещё минут двадцать наблюдала за окрестностями, отмахиваясь от редких осенних комаров.

После хора в усадьбе вновь заиграл оркестр.

– Это вы, госпожа? – уже второй раз за ночь спросила рабыня.

– Я, – устало отозвалась путешественница.

– А эти? – Риата протянула руку, помогая хозяйке спуститься. – Ушли, госпожа?

– Убежали, как зайцы! – насмешливо фыркнула та. – Небось ещё и обмочились дорогой.

– Так им и надо, дурачью деревенскому! – мстительно выпалила женщина, затараторив. – Ой, как же я испугалась, госпожа, когда их услышала! Думала – всё! Вот сейчас найдут, увидят, поймают! Это же земля их хозяина… Ну и…

– Так это ты осла… побеспокоила? – внезапно догадалась Ника.

– Я, госпожа, – нервно хихикнула рабыня. – Шлёпнула его по носу. Он этого не любит и всегда фырчит.

– Это ты хорошо придумала! – от всей души похвалила хозяйка. – Спасибо, избавила нас от стольких…

Слово "неприятностей" она произнести не успела. Ночь прорезал крик, полный ужаса и боли. Потом ещё и ещё.

– Что это, госпожа? – дрожащим голосом спросила Риата.

– Н-н-не знаю, – покачала головой та. – Думаю, ничего хорошего.

Крик оборвался. Наступившая тишина, нарушаемая только шелестом листьев и стрекотом цикад, показалась девушке особенно зловещей.

Сбросив на плечи накидку, она в тревожном недоумении потёрла ладонью лоб, стараясь привести в порядок суматошно метавшиеся мысли. Ясно, что в усадьбе кого-то убили. Причём жестоко. Вот только имеет ли это отношение к артистам?

Со стороны поместья опять послышалась музыка. На этот раз более ритмичная, даже плясовая. Путешественнице вдруг стало ужасно неуютно, захотелось оказаться подальше от места, где пытки и убийства чередуют с танцами. Тут ещё эти рабы-сторожа или кто там они были? Что если они сообщат охранникам? О чём? О лесных духах? А почему нет? Здесь этому никто особо не удивится. Только вряд ли бросится проверять их слова. Во всяком случае ночью.

Слегка успокоив себя подобным образом, Ника решила, что просто так сидеть в овраге, тупо дожидаясь утра, все же нецелесообразно. Вдруг вместо артистов первыми заявятся стражники Сфина Бетула? Необходимо все-таки выяснить, что происходит в усадьбе. Нужна разведка. Урожай собран, поэтому хозяевам нет никакого смысла держать на виноградниках серьёзную охрану. В противном случае, к оврагу пришло бы гораздо больше народа.

– Надо посмотреть, что там случилось, – решительно направляясь к фургону, буркнула себе под нос девушка.

– Простите рабу глупую, – испуганным шёпотом запричитала Риата, когда хозяйка принялась на ощупь копаться в корзине. – Что вы ищите, добрая госпожа?

– Уже нашла, – пробормотала та, доставая завёрнутые в кожаную рубаху штаны и мокасины.

В костюме дикарей – аратачей лазить по окрестным полям будет гораздо удобнее, чем в длинном платье.

– Помоги переодеться.

К счастью, за время путешествия из Канакерна в Гедор, Ника слегка похудела и теперь чувствовала себя довольно комфортно в брюках из тщательно выделанной бычьей кожи. Длинная рубаха защищала тело не только от ночной прохлады, но и от мелких веточек, а мокасины позволяли двигаться гораздо тише, чем привычные цивилизованным людям сандалии. Коричневый цвет одежды дикарей не будет бросаться в глаза ночью. Но как быть с лицом? Учитывая отсутствие воды, наносить маскировочную окраску как-то не хотелось.

Отыскав кусок ткани, Ника торопливо вырезала в нём две дырки, получив примитивную маску.

– Выслушай рабу глупую, добрая госпожа, – испуганным щенком заскулила Риата. – Всеми богами заклинаю – не ходите туда!

– Не беспокойся, – хозяйка попыталась улыбнуться, но внутри у неё все сжалось в привычном предчувствии опасности. По телу словно бегали маленькие электрические разрядики, заставляя девушку ёжиться. – Я скоро вернусь. Всё будет в порядке. Надо узнать, что там случилось. Вдруг артистов уже в рабство похватали, а мы тут сидим?

– Ой, госпожа! – всхлипнула невольница. – А если те сторожа вернутся?

– Не вернутся, – попыталась успокоить её девушка. – Сиди тихо, как мышь. А чтобы не скучать, почисти мне платье. Я там столько колючек насажала…

– Да как же я их увижу в темноте? – озадаченно пробормотала Риата.

– На ощупь, – посоветовала госпожа, и вручив ей одежду, полезла вверх по склону.

Прежде чем выбраться из-под защиты кустов, путешественница осмотрелась, прислушалась и принюхалась. Из усадьбы доносилась тягучая заунывная музыка. Никаких криков или других подозрительных звуков. Чуть пригнувшись, как когда-то учил Наставник, и держа дротик наперевес, Ника осторожно двинулась между рядами кольев, густо оплетённых виноградными лозами.

В нижней части склона располагалось поле с торчавшей из земли неровной стерней, чувствительно коловшей ступни даже сквозь толстую кожу подошвы мокасин. На его границе девушка чуть не упала в узкую канаву, за которой оказались посадки другой сельскохозяйственной культуры. Судя по более мягкой почве и попадавшимся время от времени неглубоким ямкам, тут росла то ли репа, то ли свёкла, то ли ещё какой корнеплод. Только не картошка. Её в этом мире Ника ещё не встречала.

Это поле подходило почти вплотную к частоколу. Только за пару шагов от него начиналась полоса нетронутой земли, поросшей невысокой травкой. А вот привычной крапивы, репейника или другого призаборного бурьяна не наблюдалось. Очевидно, обитатели поместья строго следили за сохранностью ограды.

Окружавшая обширную усадьбу Сфина Бетула стена не имела ни башен, ни смотровых вышек. Лазутчица сделала солидный крюк, чтобы подойти к ней с противоположной, не освещённой стороны дома.

Музыка к тому времени смолкла, и до неё доносился невнятный шум голосов и звон посуды. Стараясь ступать как можно тише, путешественница двинулась вдоль забора, пытаясь заглянуть в зазор между брёвен.

Увы, местные плотники хорошо знали своё дело. Ровно оструганные, заострённые кверху колья плотно примыкали друг к другу, а сквозь иногда попадавшиеся узкие щели ничего не удавалось рассмотреть.

По мере приближения к воротам Ника двигалась всё медленнее, аккуратно ставя ногу на всю ступню. За тяжёлыми створками на массивных бронзовых петлях лениво переговаривались караульные.

– Наконец-то тихо стало, – ворчал глуховатый басок. – И как только господину может нравиться этот звон и пиликанье?

– Лучше поблагодари богов, что он приказал Мурилу язык вырвать, – мрачно хмыкнул собеседник. – А то бы он до сих пор орал.

– Да, – опасливо вздохнул первый охранник. – Кол ему толстый поставили, долго умирать будет.

Застывшая в двух шагах девушка нервно сглотнула. С одной стороны, ясно, что с артистами ничего не случилось, и это хорошо. Но с другой…

При одной только мысли, что человека насадили на кол, словно какого-то коллекционного жука, путешественницу передёрнуло от страха и отвращения.

– Сам виноват, – наставительно пробасил первый караульный. – Нечего на хозяйских мальчиков заглядываться. Не для простого раба медок.

– Может, он и не заглядывался, – вполголоса возразил приятель.

Воспользовавшись вспыхнувшей дискуссией, лазутчица на цыпочках миновала засыпанную мелким щебнем дорогу. Увлечённые беседой, сторожа не обратили внимание на тихий шорох камешков под ногами в мягких мокасинах.

"Ну и порядочки!" – качая головой, думала Ника, пробираясь вдоль забора и всё явственнее различая отдельные голоса, женский смех и даже треск сосновых поленьев в кострах.

Внезапно заговорил Гу Менсин, и с первых же слов девушка поняла, что уже слышала их ранее. Она торопливо зашарила по ограде, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь дырочку.

Артисты неоднократно представляли драму "Виталаса" на строгий суд взыскательной канакернской публики.

"Странно, – хмыкнула про себя путешественница. – А мне про какую-то "Гарсону – царицу псоглавов" втирали. Что-то тут не так".

К сожалению, первая более-менее подходящая щель позволяла увидеть только большую каменную беседку с колоннами, украшенными гирляндами из цветов, веток можжевельника и множеством маленьких фонариков.

Внутри вокруг полукруглого стола на высоких ложах вальяжно расположились какие-то люди, очевидно, Сфин Бетул со своими гостями. Зазор оказался слишком узким, чтобы рассмотреть их как следует. Зато Ника прекрасно видела обнажённых рабов обоего пола, таскавших блюда с разнообразными кушаньями, расписные амфоры и серебряные тазики с водой для мытья рук.

Выругавшись про себя, она продолжила исследовать частокол и вдруг сообразила, что Гу Менсин вдохновенно, с большим чувством читает монолог влюблённого юноши.

Вспомни, как горячо, с каким я присутствием духа

Клялся Диолой самой, чтобы уверить тебя!

Сердцем, любимая, чист я, мои благородные клятвы

Полны любви и надежды на счастье с тобой!

Ты же меня наградить изволь за такую любовь:

Нынче со мною, смуглянка, ложе ты раздели!

По ходу пьесы главный герой сейчас ожидает возлюбленную на берегу моря. Выбор столь пожилого актёра для данной роли показался путешественнице немного странным. Наконец, она отыскала щель, через которую увидела небольшой, ярко освещённый помост, где, выжимая из зрителей слезу, прочувственно вещал Гу Менсин.

– Господин Сфин Бетул! – капризно вскричала какая-то женщина. – Сколько можно мучить несчастного влюблённого?

– Да, да! – с пьяным смехом поддержали другие гости. – Пусть приведут невесту!

Очевидно, хозяин поместья сделал какой-то знак, потому что глаза старого актёра вспыхнули нешуточной страстью, а губы растянулись в плотоядной улыбке.

Два голых раба в тяжёлых ошейниках и уродливых масках ввели на помост большую чёрно-белую свинью.

При виде её Гу Менсин стал срывать с себя одежду, а Ника отшатнулась от ограды, чувствуя подступившую к горлу тошноту.

Так вот какого рода "представление" потребовал мерзавец от несчастных артистов.

"А всё из-за того, что ты денег пожалела", – злобно прошипел кто-то в глубине души.

Визжала свинья, ржали, любуясь гнусным зрелищем, гости, а Ника почти бегом мчалась в сторону виноградников, не в силах слушать эту адскую какофонию.

К отвратительному чувству вины и жгучего стыда за свою жадность примешивался дикий страх. Здешний мир открылся ей новой, ужасающей в своей неприглядности стороной. Беспредельная, не знающая удержу самовластность одних и полная беззащитность других.

Внезапно девушка поняла, что на фоне Сфина Бетула, его гостей и некоторых других жителей цивилизованных городов Западного побережья аратачи кажутся вполне приличными и даже милыми людьми.

Дикари легко могут убить, причём очень жестоко, но до такого утончённого скотства им просто ни за что не додуматься.

Очень возможно, она совершила главную ошибку своей жизни, когда покинула Некуим? Внезапно земля под ногой исчезла, и потерявшая бдительность разведчица рухнула в темноту. От тяжёлых увечий её, скорее всего, спас зажатый в руках дротик.

Воткнувшись в стенку канавы он, развернув Нику, замедлил падение. Мягко шлёпнувшись в протекавший по дну ручей, она опомнилась, прекратив заниматься самокопанием. С облегчением убедившись, что кроме синяков и шишек её драгоценная тушка не понесла серьёзного урона, девушка осторожно выбралась из траншеи.

К счастью, путешественница успела уйти достаточно далеко, чтобы обитатели усадьбы могли слышать шум падения. Выругав себя за потерю бдительности, Ника пошла вдоль дороги, старательно глядя себе под ноги.

Чуть позже ей показалось, что из поместья донёсся чистый голос Балка Круна, а ещё минут через двадцать впереди послышался громкий храп. Под высоким, раскидистым деревом, одиноко росшим на краю виноградника, кто-то мирно спал. Не собираясь его будить, девушка обошла то место стороной, и перебежав через дорогу, торопливо скрылась в овраге.

– Ой, госпожа! – с облегчением выдохнула Риата. – Как же я рада, что вы вернулись!

– Я тоже, – хозяйка без сил рухнула на расстеленное овчинное одеяло.

Какое-то время они молчали. В стороне мирно сопел ослик, остро пахло навозом.

– Вы, наверное, пить хотите, госпожа? – как-то наигранно встрепенулась невольница.

– Наливай, – кивнула путешественница.

Женщина аккуратно нацедила из амфоры разбавленного вина. Осушив стакан, Ника вытерла губы рукавом и тут же скривилась от отвращения, совсем позабыв, что намочила одежду в канаве.

– Развесь где-нибудь, – проговорила она, стаскивая рубаху. – Пусть подсохнет

– Слушаюсь, госпожа, – поспешно отозвалась Риата, с гордостью сообщив. – Ваше платье я отчистила.

– Лучше ночную рубашку принеси, – буркнула Ника, развязывая ремешок на штанах. – Может, успею немного поспать.

– Ой, простите рабыню глупую! – всплеснула руками невольница. – Совсем забыла.

Охая и явно напоказ ругая себя, она метнулась в фургон, что-то там опрокинула, зашипев от боли.

"Довыпендривалась!" – усмехнулась про себя девушка, с негромким шлепком размазав по голому плечу комара.

– Скорее, не лето тут голышом стоять!

– Несу! – отозвалась Риата. – Уже несу.

Помогая хозяйке одеться, она всё же не смогла удержаться от вопроса:

– Что там, госпожа? Видели артистов? Кто так кричал?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю