Текст книги "Марш жестокой молодости"

Автор книги: Алекс Муров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Марш жестокой молодости
Алекс Муров

Посвящаю тем кто был, кто есть и остаётся вечно молод…

© Алекс Муров, 2017

ISBN 978-5-4483-9980-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Мы поколение, которое имеет своё мнение. Стереотипный обыватель, как и злой системный жандарм, категорично не желает с этим мириться… Это факт. Ну и ложили мы на них на всех. Плевали тысячу раз. Не, ну а чё?

Мощным ударом с правой по лицу, главный свиномордый отдела полиции, свалил меня со стула. Допрос перерастал в нечто худшее. Макс и Стас стояли за моей спиной в наручниках, как и я сам, а рядом с ними еще два мусорских подонка. Один из них, высокий скелет, увенчанный бритой башкой, оказался нашим районным поцом, по прозвищу Доберман. У нас на районе ходило немало легенд о его садистских наклонностях.

И зачем только мы поперлись тусить ночью рядом с отделом? Да и если бы в руках у Стаса не оказалось аэрозольного баллончика с красной краской, нас ни одна мразь бы не спалила и все могло бы быть совсем иначе. Нецензурное слово из трех букв со злым смайлом, не разозлило бы так граждан полицейских, а мы не находились бы сейчас здесь, пробуя на свой шкуре их гестаповские методы при общении с задержанными. Но если бы… Если бы мать его…

– И это наша молодёжь… – сказал главный, перегнувшись через свой рабочий стол ко мне, лежачему. – Будущее нашей страны… Сучата вы… Подонки…

Доберман подошел, поднял меня и снова усадил на стул за стол начальника полиции. Мой рот полон крови. Сто двадцати килограммовый свиномордый покачал головой, взглянув на моих друзей.

– Я б мог вас закрыть суки, по хулиганке. За то, что гадости про нас на крыльце намалевали. Но, жалко мне вам судьбу ломать, молодые ведь, глупые еще… Мозгов нихера нет в ваши девятнадцать лет…

Главный шлёпнул меня по правой стороне лица своей тяжелой мясной ладонью. Я сплюнул кровавую слюну ему на стол, прямо на бумаги.

– Животное… – тихо, сжав зубы, произнес от злости, Макс.

– Заткнись ушлепан! – рявкнул на него Доберман.

– Пошел ты скот! – выдавил Макс. – Если б не наручники, я тебя щас здесь убил.

Макс – вспыльчивый man. Зря он это произнес вслух. С ними лучше только молчать, не перечить, не спорить, всё бесполезно, стопудово беспонтово, это каждый дурак знает, кто хотя бы раз к ним попадал. Мы попались по глупости и теперь нам предстоит веселенькая ночка. Черти рогатые теперь не слабо на нас оторвутся.

– Молодёжь… Молодёжь… Жизнь вас еще не учила. – произнес главный.

Я слышу, как моих друзей начинают жёстко прессовать.

– Ну, а за веселые злые икс игрек и экраткое ответить всё же придется… – начальник уходит со своего места, приближается ближе ко мне. – Шпана маргинальная!

Я смотрю на свиномордого, глазами полными презрения. Тот резко отвешивает мне в лицо с левой грабли и я снова падаю на кафельный холодный пол.

1.Данила

Мы вышли из мусарни под утро. На улице шёл мелкий дождь. Было довольно рано, но уже по-зимнему темно. Деревья вокруг черны и скоро потеряют пожелтевшую листву.

Стас поднял воротник полупальто с погонами на плечах, спасаясь от пронзительного ветра. Я натянул на брови свою топовую черную шапку. Макс даже спортивную синюю куртку свою не застегнул, оголив свою мускулистую шею и верх накаченной груди. Ни ветер, ни дождь ему были ни по чём. Спортсмен, чё тут можно затереть… Брутал.

У всех у нас на лицах остались свежие напоминания о том, где, и с кем мы провели эту сентябрьскую ночь. У меня – небольшой синий фингал под левым глазом, у Стаса заметно распухла губа и слегка, заплыл правый глаз. Но, мы с ним еще легко отделались, ведь больше всех досталось Максу. У него практически вся правая сторона бритой головы дико раздулась.

Спустившись по ступенькам вниз, мы напоследок оглянулись на «светлое» здание, в котором провели одну из самых неприятных ночей в наших молодых жизнях. Макс сплюнул на асфальт, и все трое отправились по домам, не говоря ни слова. Наверное, этот случай с камерой пыток мы постараемся вообще не обсуждать и не вспоминать. Отбросим его, как ящерица отбрасывает хвост, а боль в теле, физическая и ментальная пройдёт, раны затянуться и все фингалы пройдут.

Я полностью застегнул молнию куртки, закрыв горло и свой счастливый медальон из серебра на шее, с надписью на нем «Star». Упакован я в рэпперском stile. Шапку не снимаю даже ночами, и даже когда я навсегда глаза свои закрою, прошу в гроб положить меня по любому только в ней. Я занимаюсь хип-хопом и влюблен в него до оргазма. Пишу и читаю текста. Музыкой начал заниматься еще с детства, в школьные годы владел баяном, осваивал уроки игры на гитаре, ставил вокал. Хотя в хип-хопе нужны совершенно другие мазы.

Когда-нибудь я обязательно буду выступать на самых крутых столичных стадионах, качать речетативом толпу, пропагандируя здоровый образ жизни, как это сейчас модно и борьбу с общепризнанными стереотипами. Революция stile!

Дан Кравцов будет с успехом исполнять свои хиты на радиостанциях и телевизору. Рубить по крупному капусту. Я всеми фибрами души верю в свое future. Через тернии к звездам. Вот мой way! Ведь полюбас, когда четко ставишь цель, постоянно удерживаешь в голове мысли о ней, она обязательно материализуется в жизни. Но, баста обо мне и эзотерике, я лучше расскажу о своих пацанах.

Макс Сазонов раньше серьезно занимался боксом. Реальный спортсмен. В отличие от нас со Стасом, man он малость дикий и дерзкий. Я думаю, что таким сформировала его не самая лёгкая жизнь, ведь совсем недавно, буквально пару месяцев назад, он потерял старшего брата. Я со Стасом присутствовали на похоронах этого двадцати двух летнего паренька, и я своими глазами видел, в каком подавленном состоянии был Максим. После похорон он несколько недель провел в кататоническом трансе, из которого вышел совсем недавно. Мы так за него боялись… По его взгляду было заметно, что что-то внутри него умерло. Вообще, презрительно относиться к жизни, у него есть и другие вполне серьезные основания: его мать в тюрьме, отец и брат в могилах. По рассказам Макса, в каждом поколении Сазоновых, главы семьи погибали не своей естественной смертью, от старости. Прадеда Сазонова раскулачили и повесили красные в годы Revolution, деда – вора в законе, расстреляли в местах лишения свободы, отца Макса завалили ударом бейсбольной битой по голове. Я очень надеюсь, что их фамильный рок не распространиться на одного из моих самых лучших друзей. В этом парне есть и светлые стороны, которые обязательно со временем дадут о себе знать.

– Вот свиньи! – произнес Стас, проверяя карманы своего черного пальто. – Ну ладно, хрен бы с ними с деньгами. Я так и знал что их упрут. А сигареты то их мне не могли оставить…

– Бросай курить! – произнес спокойно Макс. – Здоровее будешь…

– Да пошел ты в жопу со своими советами, имбецил! – громко сказал Стас.

Стас Исаев, настоящий crazy man. У него даже документ, доказывающий этот факт есть. Прошлой весной его призвали в армию. Члены медкомиссии обнаружили у него глубокие порезы на обеих руках. Стас, по своей дурости, в юности, несколько раз безуспешно пытался покончить с собой, резав лезвием вены. Насторожившиеся доктора приняли решение отправить его на обследование в лечебницу для душевнобольных на недельку-другую. Стасу такая маза не очень понравилась. Хотя он рассказывал, что там было и весело, потому что, он открыл там круг людей по интересам и замутил с молодой медсестрой, которая его потом заразила чем-то непонятным, у него ещё вся мордаха после неё в угрях была, жареха полная. Всё удовольствие пребывания только портил местный санитар, который его мучил, но Стас не любит об этом говорить и ладно. Сумасшедшая неделя для него закончилась, ему на руки выдали белый билет, и наш суицыдник продолжил свое существование на гражданке. Государству не удалось отнять у него год жизни. Основной минус личности Стаса в том, что он все время находиться в состоянии депрессии. Он ничего не хочет делать, ни учиться, ни работать. Отсюда и его проблемы с алкоголем и наркотиками. Выкинуть что-нибудь абсолютно не адекватное для него нормально, в порядке вещей. Но могу честно признаться, что мы все трое тяжело больные люди. И если провести опрос среди общества, которое нас окружает, люди не думая проголосуют за то, чтобы нас всех изолировали в сумасшедший дом. Да, и ещё Стас у нас сексоголик, помешан на плотских удовольствиях, крайне полигамен.

– Кто со мной завтра в банк крови? – спросил Макс.

– А тебе не кажется, что за эту ночь мы и так немало крови потеряли? Кстати, ты в особенности! – раздраженно сказал я.

– А я не только о себе думаю Дан, в отличие от тебя! Нашему народу надо помогать.

– Вот только не надо гнать, благороднейший из людей… – вмешался Стас. – Ты всегда только из-за бабла кровь сдавал! Эт самое… Чтобы анаболики свои купить. От которых, у тебя скоро твой детородный орган отвалиться.

– Ты че несешь наркота! У тебя чё, запасная челюсть в кармане есть? – завелся Макс. —Хочешь сказать, твой образ жизни катит? Вот ты себя реально убиваешь! Ты себя в зеркало видал, дрищ жалкий?

Макс толкает Стаса в плечо левой граблей.

– Relax парни! – громко сказал я. – Что и зачем кому юзать – личный выбор каждого, я считаю. Но наркота конечно тема гнилая…

– Да пошли вы нахер! – отмахнулся Стас.

Повисла тишина. Мы втроем подходим к своему дворику. Я спросил у Макса:

– Макс. Как у тебя с той крашеной блондиночкой, с Алексеевской, дела обстоят?

– Да дура она полная… Не хочу даже вспоминать…

– А че такое?

– Мы с ней решили на новый уровень отношений перейти. Я к себе домой ее привел. Как лошара, на последние деньги купил ей цветы и шампанское. Раздел ее, думаю сейчас возьму, и тут корче, че я вижу… У нее подмышками не брито.

– Ни хера себе. – улыбнулся я, прикрыв рот ладонью от удивления.

– Ты прикинь… Там такие заросли. Как будто она в жизни их никогда не брила! —вытаращил от эмоций глаза Макс. – С дерева наверное только слезла, сука.

– Ну и че ты сделал?

– У меня в общем, сразу все упало, я ей сказал, что у меня дела очень срочные есть, о которых я совсем забыл. Выпроводил ее, ну и номер сразу удалил в телефоне, вконтакте в черный список поместил.

– А может она хиппует? И у нее такая идеология, не брить на теле растительность?

– Меня такая тема не прет. Пусть другого придурка ищет… Какого-нибудь грязного вонючего хипана с патлами.

– Печально… Я то думал у вас лова…

– В этом мире любви не бывает. – сказал Стас. – Есть только власть и бабло.

Услышав дебильное мнение Стаса, мы с Максом улыбнувшись, переглянулись друг с другом. Мы уже давно привыкли к Стасу, к его пессимистическому отношению ко всему в мире. Что толку ему что-либо доказывать? Его все социальные ценности угнетают по жизни, пока он не буханул, или не вмазался.

Наша компания вошла в двор. Навстречу нам, вдалеке, шла женщина лет пятидесяти, с сумкой в руке. Приближаясь к ней все ближе и ближе, я начал ее узнавать.

– Стас! – произнёс негромко я. – Мать твоя на работу идет. Нам навстречу.

– Вот палево. – возмутился Стас. – Я думал, она давно уже ушла. Теперь попадет мне.

Обойти женщину не получилось – бы, она нас видела, да и было поздно.

– Здравствуйте тетя Тань. – произнес я.

– Здрасте. – произнес Макс.

Наша троица остановилась с мамой Стаса.

– Здравствуйте мальчики. – произнесла женщина, растерянно оглядывая наши побитые рожи.

– Привет мам! – сказал Стас.

– Здравствуй, сын. Почему у тебя губа разбита? Ты где опять шлялся всю ночь?

– Гулял с друзьями. – сказал Исаев.

– Нормальные люди ночью спят, а днем ходят на работу! – мама Стаса завелась на него. —Ты когда жить нормально начнешь?

– Мам, вот только не надо мне сцены сейчас устраивать, пожалуйста…

– Сцены я устраиваю? Я из-за тебя всю ночь переживала, не спала.

– А кто тебе мешал? Я парень взрослый, уже не мальчик… Эт самое… Чё хочу, то и делаю.

Нам с Максом стало неловко слышать такой неприятный разговор родителя со своим ребенком. Я отворачивал взгляд в сторону, когда глаза тети Тани падали на меня.

– Хотите, чтобы вас поубивали? – обратилась женщина ко всем нам, на глазах у нее наворачивались слезы. – Кровь кипит, адреналин молодежный…

Макс и Стас, как и я, отвели глаза в сторону.

– Что с тобой произошло Стасик? Максим? Данила… Я думала ты то с мозгами, в этой компании недавно… Что вы с собой делаете? Были такие ребята хорошие… – в голосе мамы Стаса слышна плаксивость.

– Выросли! – отрубил Стас.

Женщина ничего больше нам не сказала. Она отвернулась от нас и пошла своей дорогой. У нас с Максом нет проблем с родителями. Мы живем отдельно от них. Стасу повезло меньше. Его периодически контролирует мама.

Подойдя к дому, я протянул парням руку, чтобы попрощаться. Мы все живем в одной многоэтажке, подъезды только у нас у всех разные.

– Счастливо Дан! – произнес грустный Стас и пожал мне руку. – Созвонимся…

– Конечно дружище… Ты только сильно не залипай… Все нормально будет… Не грузись.

– Я так понял, в банк крови со мной желающих ехать нет? – сказал Макс, пожимая мне руку.

– Ты все правильно понял, бро. Удачи.

– Ну рэперок, береги себя! – сказал Макс.

Я поднимаюсь по лестничным ступенькам в свою квартиру, потому, что лифт как не работал с прошлой недели, так и не работает. Я человек, которого нельзя заставить пойти в выходные в церковь. Начитавшись Ницше с его теорией о смерти Бога, мои предположения о существовании Иисуса, стали равны нулю, но я все же, по своему, молюсь за своих друзей, чтобы у них все было beautiful, была любовь, а у меня моя единственная. Меня прёт мысль, что друзья могут желать друг другу хорошие ништяковые вещи. Может и наивно, я верю в добро, которое окружает нас в нематериальной реальности. Жаль только, что обитатели этого клёвого безумного мира, его не ощущают.

Добравшись до своего этажа, я вдруг передумываю идти домой. Вместо этого, я забрался на свое самое любимое место, где я сочиняю текста для своих трэков и просто любуюсь своим городком, а именно, на крышу нашей многоэтажки. Отсюда открыт потрясающий вид. Не хватает только звезды по имени Sun. С приходом осени, оно покинуло наш город. Всю неделю дожди льют на наши серые улицы. Буду очень надеяться, что солнце вскоре вернется.

– Доброе утро Moscow. – произнес я, вытащив наружу и поцеловав медальон, городу коррумпированной власти, таких же как мы, маргиналов, продажных полицейских, экстремистов, утопистов, шлюх, бомжей, эмигрантов, воров, наркоманов, пьяниц, тунеядцев и просто людей.

Я люблю его.

2.Стас

Тупость и убожество окружает меня со всех сторон. Я не нахожу себе места. Хожу, как заведенный по комнате из угла в угол, словно дикий зверь, оказавшийся пойманным в клетку.

Я облизнул распухшую губу и ощутил сладковатый привкус крови. А у этого подонка Добермана рука тяжелая, хоть он сам и выглядит, как высохший скелет Майкла Джексона.

У меня целую неделю нет здорового полноценного сна. Я просто не могу уснуть и все. В голову постоянно лезут сумасшедшие навязчивые мысли. Никак не могу от них избавиться. Если у вас нет с этим проблем с нервной системой, и вы спокойно спите в своих кроватках, вы – счастливые люди.

Включаю телевизор, щелкаю каналы. У меня не вызывают интереса ток – шоу о моде, stand – up, политическое дерьмо, и уж тем более сериалы о ментах. Я остановился на выпуске новостей, схватил со стола мобильный и принялся искать в телефонной книжке номер Паши Мульта. В выпуске показывали репортаж о националистах. Группа из тридцати молодых крепких ребят, разгромили несколько палаток на местном рынке, где заправляли дагестанцы. Я нашел нужный номер, набрал его и приложил аппарат к уху.

Пабло Мульт является у нас на районе мелким драг дилером. Я знаю его не больше года, но у нас за это время сложились с ним приятельские отношения. Находясь на мели, надеюсь, что Мульт выручит меня, дав в долг. Идут гудки, я смотрю на экран телевизора, там националисты, с черными масками на лицах, бьют витрины крытого рынка, громят иномарки, орудуя бейсбольными битами.

Что-то долго Пабло не отвечает. Один вызов прошел, парень не поднял трубку. Я звоню ему повторно. Взглянул на настенные часы, неудивительно, время только без десяти восемь утра. Второй вызов прошел безрезультатно. Набираю третий, затем четвертый и добиваюсь своего. Мульт хрипит в телефон:

– Да… – у него и так по жизни ужасно гнусавый наркоманский голос, а при пробуждении, вообще жуть.

– Хэ-хэ-й Мульт! Буэнос! – весело и громко сказал я.

– Тебе чего? Головой стукнулся? В такую рань звонить?

– Есть немного. Ну, эт самое… Давай встретимся, ты мне нужен.

– Я сейчас не могу. Только лег недавно…

– Надо сейчас, сейчас старичок. Выручай…

Паша ничего не сказал. После паузы я продолжил:

– Мне совсем хреново. Из окна чуть недавно не выпрыгнул, ты прикинь… Психоз нереальный. Паническая атака.

Мне показалось, что из трубки я слышу его сопение.

– Ты че там блин, уснул что ли дебил? – повысил я голос на Пашу.

– Не… не… не… – явно оправдывался он и громко зевнул. – Ну ты реально, сранья с такого меня беспокоишь…

– Короче… Это твоя работа… Эт самое… Давай поднимай свою раста жопу и дуй во двор ко мне. Я на качелях буду ждать.

– Ну ты упертый! Ну ты упертый! – нервно сказал Пабло и сбросил трубку. – Хрен с тобой!

Сам виноват, не показал мне свой адрес. Живет он здесь на районе, рядом, но где именно, в каком доме, не знаю. И никто ничерта не знает. Паша хорошо шифруется. Занимаясь такой профессией, я быть может, тоже так бы действовал.

Я выключил телевизор, бросил пульт на кровать и прошел на кухню. Открыл там шкафчик и забрал оттуда пачку маминых сигарет. Не люблю тонкие дамские, но выбора нет, курить то что—то надо. Я живенько накинул пальто с погонами, обул убитые в хлам мокасины, затем взглянул на себя в зеркало. Передо мной стоял высокого роста паренек, слегка замотанный. Под бледно-голубыми глазами лежали темные круги, а на голове стоял кверху шухер темных волос. Этот парень совсем на меня не похож. Я стал редко заглядывать в зеркальный мир, потому, что перестал себе нравиться. А ведь когда то в школе меня одноклассницы называли Джеймсом Дином, голливудским красавчиком из 50-ых. Оторвавшись от своего двойника, я пулей выскочил на улицу.

Через несколько минут, я уже был на детской площадке и уселся на раскрашенные в желтый и красный цвета качели. Достав из кармана пальто, зажигалку и сигаретку, я закурил, медленно покачиваясь на детских качелях. Подняв глаза на темно-серое небо, которое изливало на меня капельки своих слез, я вспомнил случай, который произошел со мной, когда я был стационирован в клинику для душевнобольных.

Мне безумно нравилась там одна медсестричка, которую звали Катя. Признаться, у меня всегда срабатывал на девушек в белых халатах. Такая у меня страсть. Внешности, Катя была модэльной, красивые длинные ноги, маленькая попка. В общем, все, что мне нравиться в девушках, было в ней. Я же не знал тогда, какой конченной шлюхой, она является и наградит меня целым букетом зараз. Я решил признаться ей в любви, но только не в обычной форме, как это делают другие. А как люблю делать это я.

Был жаркий июньский день. Все вышли на прогулку, и пациенты, и медсестры, и врачи. Я обнаружил ход на крышу нашей больницы, забрался на нее, посмотрел вниз и стал искать глазами Катю. Она стояла с одним из пациентов алкоголиков, у которого по синьке случилась белочка, и что-то ему втирала. Я увидел ее, и решив показать ей свой эксгибиционизм, снимаю больничную одежду, носки, тапки и трусы, громко крича на всю округу:

– Катюня! Ты самая сексуальная из медсестер и самая топовая тян! Выходи за меня!

Катя, увидев голого Адама, была, как и вся толпа психов, шокирована таким признанием, округлив глаза.

Сумасшедшая старуха семидесяти лет, по имени Пестинея, которая считала себя женой Сталина, произнесла, злобно нахмурив морщинистое лицо:

– У таких уродов нет будущего!

Я не стеснительный, и мне плевать, что обо мне подумают. Главное то, что я произвел впечатление на возлюбленную. Теперь она точно никогда не забудет такого признания в любви. Она будет помнить все другие обывательские признания от других парней, например букет красных роз или кольца с бриллиантами, но мой болтающийся болт между ног вряд ли когда-нибудь забудет.

Далее было совсем не весело. Меня за этот случай схватили крепкие санитары, привязали к шконарю и обкололи реланиумом. Инквизиторы продержали меня на растяжке целую вечность. И ещё этот ублюдок Виктор, чаще всех меня навещавший, вкалывал в меня лошадиные дозы этой лечебной дряни. Я после, абсолютно потерял ощущение времени. Меня посещали жуткие мысли, что я умираю. Всех тех ужасов, что представлял себе мой разум и не описать…

Да, я безусловно, думаю, и поступаю не так, как окружающие меня люди. Я индивид, и не стоит из-за этого закрывать меня в лечебницу, связывать, колоть дрянью, от которой у меня совсем крыша слетает. Но, так устроен этот мир, точнее обыватели его так устроили со своими законами и таким, как я, предрешено быть изгоями, непонятыми и отрезанными от общества.

Мои воспоминания и размышления перебил долгожданный Пабло. Приятель шел со своей белой крысой, которая сидела у него на правом плече синей ветровки. На голове у него была радужная полосатая шапка, какие носят обычно растаманы. Его мать, которая работает ночной путаной на Арбате, произвела его на свет в тринадцатилетнем возрасте. Его отец был против его рождения, требовал аборт, не желая брать на себя такую ответственность, потому, что сам едва стал совершеннолетним. Мульт обоих своих предков ненавидит и никогда с ними не встречается, живет отдельно, зарабатывает на жизнь, торгуя запрещенной химией. Продавец амфетаминами, молча присел на соседние качели рядом со мной, снял крысу с плеча, кажется ее звали Винт, и принялся гладить ее средним пальцем. Я выплюнул дотлевшую дамскую сигаретку и произнес, глядя на него:

– Ну чё, принес?

– В первый и последний раз я открываю для тебя магазин в такое время. В следующий раз, если не можешь успокоиться, прими фенозепам.

Я промолчал. Не стал комментировать его нравоучения.

– Нал при тебе? – спросил он, уставившись на крысу.

– Эт самое… Ты мне в долг запиши, как только лавэшку подниму, сразу отдам. Оке? В клуб сегодня идешь?

– Не пойдет… – покачал головой Мульт.

– Ты пойми, я в такой жопе сейчас…

– Мы все в жопе. Стас, это не мои проблемы. Будет нал – будет товар.

Паша, держа в ладонях Винта, встал с качелей и пошел обратно в свою нору.

– Вот значит как мы заговорили. – громко кинул ему вслед я, спрыгнув с качелей. – Ради денег, друга кинуть готов… Стой ты, меркантильный жлоб!

Мульт остановился. Я подбежал к нему и ткнул ему в лицо правую руку, показывая фак, средним пальцем. На нем красовался золотой перстень. Подарок моего отца. Единственное, что он подарил мне за всю жизнь.

– Зацени. Перстень моего папаши. Я решил его заложить в ломбарде. Будет тебе нал. Сегодня же, вечером в «заводной обезьяне». – произнес я и опустил свою руку. – Так что сделай одолжение… Сын проститутки, твою мать…

– Чё? – опешил Мульт.

– Ладно… Извини бро!

Мульт покорно приподнял к заду левую ногу и достал из кроссовка пакетик. Не сказав ни слова, Паша вручил его мне. Внутри я узрел три красненькие капсулы с барбитуратами. То, что я всегда заказываю. Муль ушел, а я состроил идиотскую улыбку ему на прощание. Мое настроение резко улучшилось.