355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Cherry Healer » Boy meets Madness (СИ) » Текст книги (страница 1)
Boy meets Madness (СИ)
  • Текст добавлен: 16 сентября 2018, 21:30

Текст книги "Boy meets Madness (СИ)"


Автор книги: Cherry Healer



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

========== Часть 1. #TH001_Серые люди ==========

Солнце уже почти село. Его лучи назойливо били мне в глаза. Приходилось щуриться. Естественно, это не удивительно, ведь предзакатный свет, отражающийся от поверхности морской глади, имел именно такое свойство ― раздражать глаза. Особенно для меня, находящегося на высоте, превышающей пять метров. Хотя, если так посмотреть ― не я один щурюсь. Мои друзья внизу тоже прикрывают лица руками, защищая глаза от солнечных лучей. А ещё они что-то кричат мне и машут руками. Им однозначно весело. Завидую. Мне вот как-то тоскливо от мысли о том, что я собираюсь сделать. Впрочем, совсем скоро мне тоже будет весело, в то время, как их лица перекосятся от ужаса.

Ах да, я же забыл представиться. Меня зовут Ким Тэхён и сейчас я собираюсь покончить с собой… Согласен, обычно с такого не начинают знакомство, но, увы, другой информации у меня для вас нет.

Один прыжок – и всё закончится. Это ведь так просто. Я смогу. Мои шестеро друзей станут свидетелями. Вот в этом я им уж точно не завидую. Они ведь даже понятия не имеют о том, что я задумал. Веселятся внизу, болтают. Смеются. Не с меня ли, как всегда?

Впрочем, какая уже разница. Скоро ведь им будет не до смеха. Они уже больше никогда не смогут посмеяться надо мной… Или причинить боль. Настала моя очередь.

Эх, что-то я заговорился! А время-то идёт. Надо поторопиться, а то вдруг они ещё что-то заподозрят и попытаются меня отговорить. Хотя, зачем им это?! Они ведь и так желают моей смерти. Всегда желали. Они просто удивятся. Ха! Они точно не могли ожидать, что я решусь покончить со всем сам. Простите ребята, но мне придётся лишить вас этого удовольствия. Не знаю, что вы там задумали, но я вас опережу.

Да что же я всё о них, да о них… Вы ещё успеете познакомиться с моими лучшими друзьями чуть позже. Хотя я и не считаю, что они достойны такой чести.

***

«Добро… Зло… В каждом человеке есть частичка этих понятий. Никто не может дать окончательного их определения, как и неизвестна та самая пропорция, в которой они смешиваются в индивидууме»

***

Что? Что, говорите? Каким образом я докатился до жизни такой и почему сейчас готовлюсь попрощаться с ней же? Ну, если это вас действительно интересует, то я, конечно, расскажу. Хотя формулировка вопроса всё же немного неправильная. Понимаете, я готов уже давно. Ещё с того злосчастного случая… Подумать только, прошло два месяца. Я ещё долго продержался. Так о чём я… Ах, да. Как я уже и сказал, всё началось примерно два месяца назад, но это фактически. Теоретически же, вся история закрутилась гораздо раньше. Возможно, с моего рождения… Ну, или того чёртового дня, когда моя мать, решившая, что детям нужен отец, привела в наш дом незнакомого мужчину.

«Папа!» – так кричал я тогда, летя в объятья этому человеку… Я с детства был наивным и простодушным. Это, наверное, меня и сгубило. Впервые я об этом задумался лет в шесть, когда «отец» впервые побил меня. Мать он бил постоянно. Регулярно. Чёрт! Да он был точен, как швейцарские часы! Такого пунктуального человека я прежде, да и после, никогда не встречал. Каждый четверг после шести он приходил… приползал, или его приносили его собутыльники. Но поднять руку на женщину силы у него всё же оставались. С детства ненавижу четверги. А ещё последний день месяца. Когда ему платили зарплату. Конечно, до дома он её не доносил. Нам с мамой доставались тумаки, да грязные оскорбления. Благо, если обходилось этим. Ха, ведь всему своему словарному запасу нецензурных слов я обязан именно этому человеку.

Первые пару лет я терпел и боялся. Страшно боялся. Мама закрывала нас в комнате с младшей сестрой, говоря, чтобы мы ни за что не высовывались.

«Тэхён, ты старший. Защищай сестрёнку! Сидите тихо, а в случае чего ― бегите, не оглядываясь» ― так говорила она, после чего мы так и делали. Сидели тихо. Я закрывал Бо Ре уши, чтобы она не слышала криков родителей и звуков ударов, которые градом сыпались на мать, которая изо всех сил старалась закрыть собой вход в нашу комнату от этого человека.

Сестра плакала, глотая слёзы, в то время как я старался не издать ни звука и исступлённо смотрел на тени, просачивающиеся через уже приоткрытую дверь. Когда этот мужчина всё же распахивал её целиком, и я видел его сумасшедший, по-пьяному несфокусированный и почему-то крайне мерзкий взгляд, мои ноги уже не могли спокойно свисать с дивана. Только сейчас я понимаю, что именно такого мерзкого было в этих глазах ― похоть. Матери, по всей видимости, ему было мало.

Я хватал Бо Ру и, буквально неся её на руках, выпрыгивал в окно. Благо, тогда мы жили в частном доме, и я не боялся высоты. Такое происходило часто. Даже слишком. Однажды он чуть не поймал нас, схватив меня за ногу. Я выкинул сестру в открытое окно и приказал бежать. Она упала с болезненным визгом ― вывихнула ногу, но спорить не стала, лишь со слезами на глазах посмотрела на меня и проронив лишь: «Братик!», скрылась из виду. Я был рад. Тогда я всё же смог выбраться. Но шрам от разбитого стекла красуется у меня на предплечье до сих пор. Расходы за разбитое окно «отец» взял на себя. Так же, как и на лечение матери. Впрочем, тоже, как и всегда.

Тот день стал последней каплей. Больше я не отсиживался в комнате, прислоняя к себе сестру, в надежде, что всё это когда-нибудь закончится. На следующий раз я заранее помог Бо Ре выбраться через окно, а сам пошёл в комнату родителей. Тогда меня и побили в первый раз. Но я был счастлив. Я смог защитить маму. И хрен с ним, что мне потом пришлось лежать в неотложке с сотрясением мозга. Зато парни в школе были в восторге от боевых ранений.

***

«Нет идеально хороших или плохих людей ― мир не делится на чёрное и белое. Мир сер. Как и люди, не знающие, сколько им осталось шагов до пересечения той границы, когда их врождённая серость окончательно высветлится или наоборот ― почернеет»

***

Спросите, почему же никто ничего не делал? Почему никто не донёс? Почему нас не забрали, почему отчима не посадили? Ответ прост ― мама этого не хотела. И продолжала терпеть… и врать. Если на её травмы окружающие ещё могли закрыть глаза, то на наши с сестрой ― нет. Приходилось выкручиваться. Даже и вспомнить не могу, сколько раз за детство я «падал с дерева/лестницы/велосипеда», сколько раз «спотыкалась» и «падала на роликах» сестра. Хотя роликов у неё и в помине никогда не было. Как и у меня велосипеда. Конечно, сейчас я понимаю, насколько наивно звучала та ложь, но окружающие почему-то всё равно верили. Или делали вид, что верили, при этом усыпляя совесть и делая вид, что ничего не знают.

В таком окружении я и рос. И росла моя сестра. Нападки отчима со временем становились всё настойчивее. Бо Ра очень боялась, а я, как старший брат, продолжал защищать её. Лет до пятнадцати она спала у меня в комнате, хоть и имела свою. Она знала, что я её в обиду не дам. И он это знал… От чего стал действовать хитрее. Тогда, когда матери не было дома. Я был всегда ― просто не позволял сестре оставаться дома одной с этим человеком. Либо был с ней, либо брал с собой, куда бы не шёл. С возрастом я становился сильнее и мог дать более ощутимый отпор. Маму волновать не хотелось. Она надеялась, что с течением лет отчим перестанет бить и лезть к нам. А я поддерживал эту теорию и врал, что подрался с кем-то в школе. А в школе врал ― что с друзьями. Которых у меня в действительности не было. Ну… кроме одного. Но об этом позже.

Но однажды всё изменилось… или же изменился я. Два месяца назад я не выдержал. Мы уже давно съехали с того дома. Я закончил школу, поступил в университет. Бо Ра уехала в другой город на учёбу ― подальше от этого животного. Я с четырнадцати лет подрабатывал, да и она тоже мне помогала. В итоге, к восемнадцатилетию сестры накопилась приличная сумма и я, несмотря на все упросы и истерики матери, отправил Бо Ру из дому. Там ей безопасней, а мне спокойней.

Возможно, хорошо, что её тогда не было в этом доме. Хорошо, что она не застала эти события. Хорошо… что она не увидела, как я стал убийцей.

***

«Кто-то ныряет в этот новый цвет осознанно, кого-то подталкивают. Другие люди, внешние факторы, жизненые проблемы… неважно, что именно. Факт остаётся фактом ― каждый однажды пересечёт эту черту»

***

День был скучным и вполне себе заурядным. Он пришёл домой раньше обычного. Как всегда, в нетрезвом состоянии. По всей видимости, или он очень много выпил или просто ему уже было так наплевать, но отчим даже никак не отреагировал на мой презрительный взгляд, которым я одарил его. Обычно он, как минимум, начинал орать, порой подымал руку… Впрочем, это уже несколько лет как бесполезно. Однажды после такой попытки замахнуться на меня, он сам отгрёб. А стоило всего лишь перехватить его руку и оттолкнуть. Он меня побаивался. В конце концов ― отчим не молодел, в то время, как я взрослел и становился сильнее. Он просто фыркнул на мой взгляд полный ненависти и неприкрытого отвращения и завалился спать.

Перегар стоял по всему дому. Мне стало плохо. Рвотные позывы особенно сильно одолевали меня в тот день. Я просто ушёл. Матери тогда дома не было, а это животное спало непробудным пьяным сном, храпя как паровоз.

«Ещё совести хватило оставить это здесь» ― я окинул взглядом несколько бутылок, стоящих прямо под входной дверью. Они были снаружи. Ну правильно ― пусть соседи очередной раз убедятся в том, какой алкаш живёт в этом доме. Как будто об этом не знает весь район. Знает. И любит обсуждать. Мне всегда было пофиг, но вот мама… Она очень остро реагировала, если слышала перешёптывания за спиной. Как ещё не смирилась за столько лет?

Я отпихнул бутылки ногой, не желая даже прикасаться к ним руками. После этого упал на пятую точку. Стало тошно. Но не так, как до этого. Тогда мне хотелось прочистить желудок от физического отвращения, а сейчас же… просто невыносимо плохо на душе. Плохое предчувствие? Возможно. Захотелось просто уйти из этого места. Исчезнуть.

Я поднялся на ноги, накинул капюшон и пошёл куда глаза глядят. Я любил такие бесцельные прогулки по городу. Город ― именно он был моим настоящим домом, а не та затхлая, пропитанная запахом алкоголя, квартира. То место было ненавистным мне до скрипа зубов. Продолжал возвращаться туда только из-за мамы. Она уже не могла по-другому. Она была слабой. Слабой женщиной и слабым человеком. Не могла дать отпор ни физический, ни моральный. Не могла просто бросить его. Дети выросли, им отец уже не нужен, тем более такой. Но она привыкла. Боится перемен. А я не могу просто уйти, оставив её на растерзание этому ублюдку. Убил бы… хах, уже скоро.

Вернулся я домой через пару часов в очень скверном настроении. Даже не знаю, в чём тогда было дело. Наверное, просто устал.

«Не трогай меня!» ― первое, что я услышал, когда открыл входную дверь квартиры. Я вздохнул и неспешно прошёл в комнату. Они ссорились.

«Ещё раз тронешь мои вещи – и я тебя убью, сука!» ― он кричал и размахивал руками, в то время как мама стояла напротив и с ненавистью смотрела на человека ― а вот тут бы я поспорил, перед собой. Неужели открылись глаза, мам? Неужели надоело это терпеть? Идиотское чувство гордости осветило моё лицо язвительной ухмылкой. Это был шанс.

«Прочь отсюда! Чтобы я тебя больше не видела, алкаш хренов!» ― она действительно была зла, даже не представляю, что могло послужить причиной. Чаша терпения этой кроткой и пресмыкающейся женщины переполнилась. Не считайте меня плохим сыном. Я любил маму. Но не уважал. Просто не мог этого делать, смотря, как она добровольно разрешала втаптывать себя в грязь. Мне было противно.

«Ах ты шлюха!» ― последняя фраза, видимо, очень сильно «обидела» отчима, отчего он даже схватил её за волосы и намеревался ударить. В это же время его слова окончательно сорвали крышу мне. Слаба ― да, неудачница ― согласен, глупая ― ещё как! Но моя мать не шлюха! Она никогда даже не изменяла тебе, козёл!

Ярость волной накрыла меня. Таким злым последний раз я был четыре года назад, когда из-за того, что меня задержали в школе, не смог быть с Бо Рой. Вернувшись домой, я застал её в порванной одежде, заплаканной и с этой гнидой над ней. После того случая пришлось быстро придумывать отговорки о том, как же «отец» так умудрился сломать два ребра и вывихнуть бедро. Месяц в больнице, и мы с сестрой вздохнули свободно. Жаль, он там не сдох. Зато вернулся с явными побаиваниями «сына», который стал явно сильнее его. После этого к сестре он больше не лез.

***

«Спросите, откуда это знать мне? Обычному и ничем непримечательному серому человеку. Ха. Я уже давно не тот, кем был прежде. Я перешёл эту грань и окрасился в новый для себя цвет. Что же меня подтолкнуло? Я сделал это тогда, когда кое-что изменило мой мир. Когда я повстречал…»

***

Как в замедленной съёмке я схватил первую попавшуюся вещь в руки ― закономерно, что это была стеклянная бутылка из-под соджу. Вся наша квартира была наглядным примером алкоалтаря или места сбора стеклянной тары. Ударив дном по столу, я разбил сосуд, и под аккомпанемент из визга матери и матов отчима, пересёк одним рывком всю комнату и нанёс первый удар кулаком прямо в челюсть.

«Сдохни, сука!» ― мой собственный голос показался мне незнакомым ― с такой яростью он звучал. Второй удар. Я знал, куда бить. Разбитым стеклом прямо в живот. Я почувствовал тепло на ладонях ― кровь. Сумасшедшая улыбка осветила моё лицо. Я был рад, хотя всё ещё действовал на автомате и даже сейчас точно не могу вспомнить, сколько раз я пырнул отчима. Помню, как кричала мать, как пыталась оттащить меня за руку от него. Это было бесполезно. Я желал закончить начатое.

Ублюдок пытался оттолкнуть меня после первого удара. Я только крепче держал его второй рукой. Он смотрел на меня ошалелыми глазами, в которых поначалу и плескалась ненависть, но уже через пару секунд там осталось только одно чувство ― страх. Этот козёл боялся умереть! Он испугался за свою прогнившую шкуру. Ну а я, как увлечённый таксидермист, продолжал линчевать его. И хрен с тем, что будет потом. Меня уже всё окончательно достало. Эта мразь, моя глупая мать, моя сбежавшая и живущая сейчас счастливо сестра, я сам… меня заебала эта чёртова жизнь!

«Тэхён! Пожалуйста! Ты же его убьешь!» ― отчаянный крик матери колоколом ударил мне в голову. Я резко расширил глаза и уставился на лицо перед собой. Его взгляд был уже мёртвым и пустым. Зрачки застыли в одном положении. Струйка крови изо рта вызвала у меня отвращение. Я отшатнулся, понимая, что только что сделал. Тело отчима рухнуло на пол, потеряв опору в виде моих рук. Окровавленная бутылка со звоном выскользнула из моих трясущихся рук и упала на пол. Мама ревела. Я стоял и дрожал. Стоял и смотрел, как отчим умирает, как с его живота хлыщет кровь. Как его белая футболка, ранее «украшенная» пятнами от алкоголя и собственной рвоты, сейчас окрашивается в насыщенный красный цвет. Он захлебывался кровью и извивался на полу. Я закричал… так громко, как никогда до этого.

Всё, что произошло потом мой разум благоразумно скрывает от меня и по сей день. Вспоминаются лишь конкретные, вырванные будто из контекста, обрывки событий. То, как я сбежал, спрятался. Как в испуге разглядывал свои окровавленные руки. То, как пытался эту самую кровь стереть. Меня накрывала истерика. Понимание произошедшего начинало давить тяжёлым грузом. Совесть в истерике билась в груди. Нет, я не жалел о содеянном. Мне было стыдно, что я оставил там маму. О том, что ей теперь придётся мириться с тем фактом, что её сын убийца. Пусть и освободивший её от тирана, но всё же ― убийца.

Я достал телефон и набрал первый попавшийся номер. Я не знал, что говорить, но мне нужна была помощь.

«Хён…» ― я заплакал. Сколько себя помню, всегда мог сдержать слёзы. Но не сейчас. Я просто сдался.

Так вся история и началась. С того, что я убил человека. Он, конечно, был тем ещё ублюдком, но, как ни крути, ― человеком. Жить как прежде у меня бы уже никогда не вышло. Но я хотел! Пытался. Мне попросту не позволили… Но об этом в следующий раз. Главное, что я вынес из этой ситуации ― это то, что я переступил какую-то невидимую черту и вернуться назад уже не сумею никогда.

========== Часть 1. #TH002_Мокрый асфальт ==========

Комментарий к Часть 1. #TH002_Мокрый асфальт

В главе существуют упоминания о реальных трагических событиях. Мне, как автору, было тяжело сделать уклон в эту сторону, не побеспокоившись о чувствах читателей. Никого не хотела этим оскорбить или просто расстроить. Выражаю глубокую скорбь относительно тех событий.

Они продолжают смотреть на меня. Может, хватит уже? Я не могу сосредоточиться! О, Джин ещё и камеру притащил. Вовремя, друг. Спасибо.

– Тэхён! Ты что там делаешь? – кричит Чонгук и машет мне рукой. В его голосе пока не чувствуется беспокойства. Он веселится.

– Ким, слезай оттуда! ― со смехом в голосе окликает меня Юнги, ещё не осознавая, что своей улыбкой делает только хуже.

Эти двое… Они ведь близки, верно?! Хм… Зачем я сейчас об этом думаю? Бесит. Лучше продолжу свой рассказ. Вам ведь интересно, что было после того, как я хладнокровно зарезал отчима? Уверен, что да.

***

«Чёрное и белое… да, я уже говорил об этом, но ведь есть ещё один цвет. Тот, что является концом одного и началом другого. Серый. Нет. Не тот, о котором я упоминал, говоря о серых людях, не знающих о своей истинной сущности. Я о том сером цвете, который размывает границы нашего мира. Который смешивает в себе те, что являются крайними в нашем развитии. Тот, от которого начинается отсчёт. Который ярче всего вспыхивает в глазах людей, когда они делают первый шаг к изменению»

***

После звонка хёну, меня нашли друзья в таком состоянии на территории какого-то склада. Я бежал как в бреду и даже понятия не имею, как оказался там. Они стали расспрашивать меня. Они были взволнованы. Даже не знал, что все шестеро такие хорошие актёры. Я многое о них не знал, как и они обо мне.

«Ты весь в крови!» ― в ужасе вскрикнул Чимин, лишь взглянув на мои руки, которые я, как ни старался, так и не смог до конца оттереть. Хотя, чего это я? Его глаза, как и всех остальных, в испуге расширились не из-за моих рук, а из-за футболки, об которую я их и вытирал. Красная. Как и у отчима.

«Что случилось?» ― Хосок был испуган так, что даже его голос срывался на противный фальцет. Он всегда был трусишкой. Нам с Чимином никогда не составляло труда напугать его на паре, просто ущипнув за бока или подкинув в рюкзак резиновую змею. ЧимЧим, конечно, частенько был против и отговаривал меня, но я ― это я. Я любил смеяться с остальными. Хосок входил в этот разряд «остальных». Он никогда не обижался. Или делал вид, что не обижается, а потом решил отомстить…

«Я его… у-убил» ― мой голос дрожал, как и всё тело. Мне было страшно, я не знал, что будет дальше. Но знал, что ничего хорошего.

«Что? Что ты сказал?» ― Сокджин подскочил ко мне и схватил мои руки в свои огромные ладони. Этот старшекурсник всегда был таким эмоциональным. Как нас вообще свела судьба? Даже и не вспомню… Ах да. Нас познакомил хён. Они лучшие друзья и соседи.

«Кого? Кого ты убил, Тэхён?» ― хён… он казался собранным. Намджун всегда был таким. Он всегда умел контролировать ситуацию, пусть и не был самым старшим из нашей компании ― самый старший тогда сидел передо мной на коленях и сжимал мои ладони, даже не боясь испачкаться. Я уже испачкан. Хён был тем, кто научил меня многому. Он мой хён. И сонбэ. Почему же ты мне лгал? Разве я этого заслужил?

«Тэ, что случилось? Расскажи нам, пожалуйста!» ― перед моим лицом появился Чонгук. Мой лучший друг. Первый друг. Парень, почему ты так напуган? Боишься меня? Или за меня? Сейчас я уже ни в чём не уверен, но тогда я верил во второй вариант.

«Отчим… я его убил. Заколол бутылкой… Он обидел маму… назвал её шл… плохим словом, и хотел ударить» ― слова ранее невиданным градом посыпались из моих уст. Я жаждал поддержки. Я жаждал понимания.

Парни на секунду замерли. Лишь в глазах Чонгука я увидел не иступлённое удивление и страх, а лишь смирение. Он всё знал. Он единственный всё знал. Он мог меня понять… так почему не стал? Почему никто не стал?

«Вставай!» ― громогласный голос Юнги на долю секунды оглушил меня. Парень, ранее стоящий за всеми остальными, подскочил ко мне и тактично, по его меркам ― отпихнув в сторону, отодвинув Джина, схватил меня за локоть и потянул на себя. ― «Пошли!»

«К-куда?» ― паника накрыла меня. Что он хотел сделать? Повести в полицию? Суд? Или сразу на казнь? Чего мне ждать? ― «Я не хочу!»

«Ты оставил мать одну с покойником, идиот! Она напугана!» ― Мин был беспристрастен и холоден, как обычно. Как? Как он ― такой странный и отчуждённый человек влился в нашу шумную компанию? Как мы вообще его приняли? Почему посчитали своим? Точно ― это всё Гук. Однажды он притащил Юнги и, крикнув: «Это Юнги ― мой друг, а значит и ваш!», поставил нас перед фактом. Чёртов, мальчишка. Но он не ошибся. Юнги стал нам другом. И тогда он был прав.

«Ты ей нужен, ТэТэ» ― ко мне со спины подошёл Чимин и похлопал по плечу. В его взгляде была такая всепоглощающая жалость, что мне стало даже плохо. Почему ты такой добрый, Пак? Как давно? С нашего знакомства на первом году старшей школы? Или с рождения?

Я согласно кивнул, и, шмыгнув носом, выпутался из хватки Юнги. Я оглянулся. Шестеро моих друзей стояли и смотрели на меня. Тогда я почувствовал их любовь. Дружбу. Сочувствие… понимание. Почти все из них даже понятия не имели о том, что послужило такому моему поступку, но при этом они меня не обвиняли и не осуждали. Пока ещё не осуждали. Преисполненный их поддержкой, я вернулся домой.

***

«В моём случае этим цветом стал тёмно-серый, больше похожий на оттенок мокрого асфальта во время проливного дождя. Он ещё не чёрный, но уже и не статично серый. Он ещё мог вернуться к своему первоначальному виду, как и асфальты на дорогах, которые под лучами слепящего солнца и тёплого воздуха со временем высыхают. Он ещё не был точкой невозврата. Он стал первым сигналом. Знаком, который подал мозг, пытаясь предупредить, что дальше только бездна, только чернота и мрак»

***

Только то, что я обнаружил там, меня и вовсе не обрадовало. Полиция, вызванная соседями, которых явно напугала истерика матери, сразу же повязала меня, стоило мне только переступить порог дома.

«Он… он его убил» ― вот, что я услышал из уст мамы. Она смотрела на меня заплаканными, но в то же время злыми глазами. При этом я увидел кое-что ещё: страх и вину. Она ненавидела меня, но жалела. Одновременно, как и боялась.

«Мама! Ты ведь знаешь… я ведь за тебя заступился!» ― я пытался вырваться из хватки двух офицеров полиции и подбежать к ней.

«Нет! Уйди! Не хочу тебя видеть» ― она отшатнулась, так как будто бы думала, что я попытаюсь напасть на неё ― «Ты убийца!»

После этого я уже не пытался сделать хоть что-то. Было незачем. Моя собственная мать отказалась от меня ― это я понял по её взгляду. Пусть её вид и говорил о страхе, но я успел увидеть перед тем, как меня утащили полицейские, как мама одними лишь губами промолвила: «Прости». За что она извинялась? За то, что разрушила мне жизнь? Я сам это сделал, а она просто не хотела быть во всё это ввязанной. Я ведь уже говорил, что она слабая?! Даже тогда, когда власти отчима над ней уже не было, так же как и его самого, она всё равно боялась выступить против него. Став на сторону его убийцы, то есть ― меня. Она была больна. Я это осознал только тогда. То, чего пытался не замечать на протяжении нескольких лет, я увидел именно тогда. Он сломил её. Она уже не была в своём уме, как и я сейчас…

***

«Как дождь соединяет небо и землю, так и этот цвет соединил всё хорошее и плохое во мне. Дал толчок к действию. Дал выбор: продолжать стоять под этим ливнем до самой ночи, когда всё светлое окончательно исчезнет, либо спрятаться от холодной воды, уносящей всё хорошее и дождаться утра»

***

Я думал, что это конец. Думал, что сейчас меня уволокут в полицию, а уже через пару дней посадят на несколько лет строгого режима. Или и вовсе казнят. И пофиг, что в Корее смертную казнь последний раз применяли примерно двадцать лет назад. Для такого как я, в любом случае, пути обратно не было. Я видел лишь путь на эшафот и манящую удавку на его конце.

Каково же было моё удивление, когда всего через пару дней в суде, который я и вовсе смутно помню, как и те четыре дня разбирательств и допросов, мне вынесли приговор. Это не была смертная казнь ― всё же я не капрал-маньяк, расстрелявший своих сослуживцев, или капитан затонувшего «Севоля», трусливо сбежавший с парома. Хотя и они отделались лишь пожизненным.

«Ким Тэхён ― подозреваемый по делу об убийстве Ким Гун Мёна признаётся виновным» ― беспристрастный голос судьи и его слова в целом заставили весь зал взволнованно охнуть и затаить дыхание.

Он был почти пуст. Несколько соседей. Мать, сидящая вся в чёрном, ― ей было легче перенести траур, увидев, как накажут убийцу её мужа, и её совершенно не волновало, что им оказался её собственный сын. И мои друзья. Я обернулся к ним, ведь посмотреть на их реакцию мне было куда любопытнее, чем слушать судью. Моя судьба была уже решена ― зачем мне по этому поводу переживать? Как будет ― так будет.

Они все имели совершенно разные эмоции, но все как один переживали. Кто-то чуть ли не ревел, кто-то всё ещё старался держать лицо. Чимин нервно перебирал в пальцах складки рубашки. Чонгук, закусив губу, дрожал в ожидании продолжения речи судьи. Хосок раз за разом всхлипывал и вырывал салфетки из рук Джина одну за одной, пряча в неё свои слёзы и покрасневшие глаза. Сам же Сокджин был тоже на грани, кусая от нервов губы. Юнги выглядел спокойней остальных, но даже его ладони, положенные на плечи Гука, немного подрагивали. Намджун смотрел прямо на меня, не отводя взгляд, будто бы всё ещё не веря в произошедшее и надеясь увидеть в моих глазах опровержение такой хреновой правды.

«Да, хён. Я это сделал, прости» ― так тогда подумал я и отвернулся к судье и прокурорам с адвокатами.

«Проведя расследование и выслушав всех свидетелей, суд принял решение. Ким Тэхён признается виновным по статье «Непредумышленное убийство в следствии превышения допустимой самообороны». Суд выносит приговор в виде условного заключения на срок в три года»

Условно? Непредумышленное? Самооборона? В тот момент, когда судья закончил зачитывать решение закона по моему делу, я откровенно был в шоке. Сложилось ощущение, что я забыл значение всех ранее перечисленных слов. Просто осознать то, что меня не посадят, было крайне сложно. Пусть условно, но меня отпустили, чёрт возьми! Ещё и выставили жертвой, в неком роде. Уж не знаю я, адвокат ли так постарался или ещё кто, но это было слишком странно и неожиданно.

Уже на следующий день меня отпустили. Чему, конечно, были рады не все, но однозначно большинство. Были наложены определённые ограничения, но даже так я ощущал себя куда свободней, чем с «браслетами» на предплечьях. Из универа меня, естественно, отчислили. Что было весьма обидно, учитывая, сколько я пахал, чтобы поступить туда. Мать… она, на удивление, была рада. Когда я вышел из зала суда уже почти свободным человеком, она первая подскочила ко мне и обняла.

«Прости, сыночек! Я так виновата! Как хорошо, что тебя отпустят» ― она щебетала со слезами на глазах. Всё же она была не в себе. Мне нужно было позаботиться о ней. Найти работу, ведь другого выбора у меня больше не было. Но я был рад, что она меня простила. Если это можно охарактеризировать этим словом. Её сына не заклеймили хладнокровным убийцей и даже освободили, а значит, можно продолжать его любить. На тебя косо смотреть не будут, мам. Слишком зависима от чужого мнения. Своего у неё уже давно не было, вот и металась из стороны в сторону.

Ну а что касается меня, то мне было в каком-то плане всё равно. Конечно, я был удивлён такому раскладу ― чёрт, я ведь даже не рассчитывал, что меня отпустят, пусть даже и с условным. Но что-то уже тогда щёлкнуло в моей голове. И я просто решил смириться с той жизнью, которую мне уготовила судьба. Возможно, так должно было произойти. Всё вело к этому многие годы. И в один момент я просто сорвался. Я принял это. Хотя кровь на своих руках я продолжал чувствовать ещё долго. Мерзкое ощущение.

В противовес этому кратковременному аду с разбирательствами и судом, многогодичному ― с избиениями и пьянствованиями отчима, после наступило недолгое блаженное затишье. Моя постоянная, выработанная за годы, настороженность и внимательность сошла на «нет». Больше не было чего опасаться. Я смог вздохнуть спокойно. Жаль, что это продлилось не долго…

***

«Тот выбор, который я сделал, возможно, и покажется кому-то неправильным, но я в нём уверен. По крайней мере сейчас. Сомнениями Земля полнится, как говорится. И я сам мог свернуть с выбранного пути ещё в начале, когда зародились первые сомнения. Но всё же не стал. Было кое-что, что сумело меня переубедить. И это «что-то» всегда со мной…»

***

Всё же, как ты не смотри на всю эту ситуацию, с какого угла не оценивай её, пытаясь увидеть в ней позитив, который однозначно был, как бы жестоко это ни звучало, некий след на мне остался. Он начал проявляться уже спустя неделю после моего освобождения. Тогда, когда я расслабился, и моя апатия к миру исчезла. Апатия ушла, но зато пришла вина на её место. Как я уже говорил ― я не жалел этого козла, и уже давно мечтал о его смерти, но понимание того, что я собственноручно эту смерть ему оформил, давило.

Я просыпался в холодном поту с чёткими картинами снов, основанных на моих воспоминаниях того дня.

«Нет, уже всё хорошо!» ― сам себя убеждал в этом, оттирая несуществующую кровь с ладоней по часу.

Но ничего хорошего не было. Подсознательная вина и некие страхи только прогрессировали. Уже вскоре сны, ярко и красочно показывающие то, как я хладнокровно убиваю отчима, начали сменяться другими. Содержание было похожим, менялись лишь люди и обстоятельства. То и дело я просыпался с чёткой картиной в голове, как убивал мать, сестру, друзей.

«Чонгук! Всё в порядке? Ты в безопасности?» ― мои нервы и страхи доводили меня до полуночных звонков друзьям, которых я весело линчевал в очередном кошмаре.

«Тэ, успокойся. Ночь на дворе. Всё хорошо» ― зевая, отвечал Чон, еле скрывая раздражение от того, что я разбудил его своим звонком.

Я всё чаще приходил в комнату мамы и ложился возле неё, прижавшись всем телом. Мне было необходимо чувствовать её тепло… Тепло живого человека, а не мёртвого, как в моём сне.

Казалось, что я качусь в бездну. Появлялось ощущение, что я схожу с ума. Хотя, наверное, так и было. Я сам загонял себя в угол. Сидел в своей комнате, сжавшись в трясущийся клубок, и не подпускал к себе никого. Из параноидального страха навредить. Если бы я тогда знал, что это только начало. Ведь дальше всё стало только хуже… и жертвой стал я сам. Во что покорно верю и сейчас. Я жертва!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю