Текст книги "Ведьма Минари (СИ)"
Автор книги: Благородная Дама
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Благородная Дама
Ведьма Минари
ЧАСТЬ первая. Глава 1
Думаете ведьмой быть легко? Ага, как бы не так!
Бьёшься, бьёшься; колдуешь, колдуешь над этим зельем приворотным, таракан его дери, вонь невыносимая. А он, подлец, пить его не хочет – запах, понимаешь, не нравится! Можно подумать мне нравится. А что делать?! Что делать, если оно не работает, когда запах выветрится?!
Вы можете спросить: 'А магически подавлять запах Вас не научили?'. Нет, не научили – факультет Ведьмачества такими мелочами не заморачивался. Учили по принципу 'мужик он или нет?'. Кто ж знал, что мужик нынче выродился; слабый пошел, не как раньше – стать молодецкая, удаль богатырская!
Нюхает он! Чего тут нюхать?! Хлабыснул залпом, выдохнул (если сумел), и за тело, то есть дело, молодое принимайся! А то начинают, нюхать, на язык пробовать. Дурачок! На язык – это ж еще хуже, после такого только ведро самогона поможет, и то не всем!
С приворотным зельем у меня с самого начала не сложилось, я скривилась от воспоминаний. До сих пор убить готова эту злыдню – гномку Куног, от же вредная баба, глаза завидющие! Мы тогда учились на третьем курсе, как раз зельеварение проходили. И надо было к зачету по три варева сварганить. Зачет вообще‑то плевый был, но эта Куножка выпендриться решила – сварить самое что ни есть настоящее Приворотное зелье! И именно так, с большой буквы. Мол, вы все село немощеное, я одна городская. Такая вот вся образованная и просвещенная, что, мол, и книжка у меня не из общественной библиотеки, а от самого Гарлока (самый известный у нас в стране и самый дорогой гоблинский книжный магазин. Минимальная цена за книгу – пятьдесят золотых).
Ууу!!! Да у меня стипендия годовая всего восемьдесят серебрушек была. Но это же сама госпожа Куног, у нее общественных вещей быть не может. Еще бы, когда у папаши три шахты золоторудных в Хрустальных горах. (Между нами, книжка хорошая – я из нее два месяца каждую ночь рецепты списывала, когда эта жадюга засыпала).
Так вот, Куножка заявила, что не пристало ей, какие‑то компоты противоглистные варить и мази от прыщей размешивать. Ага, врала бы кому‑нибудь другому, уж я‑то знала, кому зелье предназначалось. Не даром же я с ней уже три года мучаюсь. Благодетельница липовая. Воспользовалась тем, что мне за комнату в общежитии заплатить было нечем, вот и получила бесплатную служанку. Так что я была полностью в курсе, кто был намечен очередным героем романа – нежная девичья мечта и грёза, первый парень на деревне, то есть Академии, эльф Тильдениэль Прекрасный. В миру просто красавчик Ти. Та – та – там!!! А ничего, что ты, коза, ему в прыжке до пояса не достаешь? Видимо – ничего, потому как такие мелочи Куног не смущали и уж тем более не останавливали.
Полночи на чердаке мы варили эту отраву, вернее Куног хватило только на первые десять минут, остальное доваривать довелось мне, периодически умываясь слезами – от жуткой вони просто до слез резало глаза. Потом еще три часа нужно было мешать это г…но по часовой стрелке, и полтора часа против. Только утром эта гадюка соизволила вернуться на чердак, в три слоя обернув свою круглую рожицу ученическим плащом. Я к утру уже пообвыклась и кроме желания выспаться и удавить эту тварь уже ничего не чувствовала.
Куножку распирало от любопытства:
– Минари, ну что, получилось? – подозрительно смотрела она то на меня, то на кастрюлю, – можно проверять?
Я злобно сплюнула.
– А то? Считай, вся мужская часть Академии наша… Ежели выживет.
– Как, – взвилась Куног, – ты чего, не уверена? Ты напутала опять чего‑то? Ты знаешь, сколько мне за ингредиенты заплатить пришлось? Один его волос на два золотых потянул, и это еще куратор общежития скидку сделал.
Кстати, вот этот волос мне покоя и не давал: как по мне золотым он точно не был, скорее седым. Но представить себе, что красавчик Ти волосы седые закрашивает, я не могла. Или могла? А сколько ему лет, интересненько?
– А не фиг было спать идти, осталась бы и помогла, если такая важность. И нечего сразу орать! – огрызнулась я в ответ.
– Вот, – я достала из кармана передника серебряную коробочку с волосом, – не добавляла я еще твой драгоценный волос, – его в самом конце бросать надо. Вместе с кровью. Я вылила мерзкое варево из кастрюльки в стеклянную бутылку и заткнула пробкой, – и потом, хоть убей не понимаю, как ты эту хрень вонючую его выпить заставишь, по – любому учитель Кагг тебе на нем экспериментировать не позволит, всё равно все зелья на фантомах тестироваться будут.
– Удивила, можно подумать, я не знаю. Не такая я и дура – на зачет только два наперстка отолью, чисто проверить, не лоханулась ли ты, ну и развлечься, разумеется; уж очень хочется на его реакцию со стороны посмотреть, хоть и в исполнении фантома. Уже представляю себе его на коленях передо мной, влюбленного до безумия, – закатила она глаза.
– Ой, ну и дура ты, Куног, он же убьет тебя после зачета, а зелье тебе же в глотку выльет.
– Не пугай, мы не из пугливых. Пусть знает, на что я способна и что с ним в любую минуту случиться может… и обязательно случится, не будь я дочкой самого Тарога!
– Дело твое, главное меня не вмешивай, когда тебя убивать будут.
– Да ладно, не дрожи, а вообще‑то, Минари, это ты дура, имей я твои таланты, уж давно себе какого‑нибудь богатенького красавчика приворожила.
– Спасибо, конечно, за совет, но у меня двух золотых нет, и что‑то я сомневаюсь, что потяну на роль неземной любви ушастого. А вот прибить меня у него очень даже легко получится.
Гномья моська скривилась в довольной улыбке и голосе появились снисходительные нотки.
– Да, ладно, Минари, не комплексуй. Ты конечно выдающимися формами не отличаешься, – она довольно огладила себя по толстым бочкам и выпирающим из корсета прелестям, – но на то оно и зелье приворотное, чтобы даже у 'таких', – пренебрежительно подчеркнула она, – шанс появился.
Я во все глаза уставилась на нее. Потом всё‑таки не выдержала.
– Куног, я конечно, добрый человек, но и в глаз дать могу.
– А что я сказала?
– Ничего хорошего. Зелье свое на зачете проверишь, а меня сегодня больше не трогай, я и так из‑за тебя ничего не успела. Да, главное каплю крови и его волос в него добавить не забудь, а то не сработает.
Вот так всегда: у Куножки уже одно зелье готовое есть; второе она вчера в лавке купила, думала, я не видела; и третье сегодня весь зачет варить будет, еще и меня все время дергать, мол, помоги мне только немножечко, то есть, сделай за меня. А мне‑то еще три своих варить, хоть и противоглистных, но от этого не менее затратных по времени, а у меня никаких заготовок нет. Вчера на базаре ничего не покупала – денег не было. Да и я наивная, думала, что за ночь успею пару заготовок сделать. Кто же знал, что это зелье приворотное такое геморройное окажется, – переживала я, спускаясь с чердака, – ладно, еще два часа до зачета есть, можно успеть сбегать за заготовками.
Недалеко от Академии был базарчик, рассчитанный именно на такие случаи. Нерадивых учеников хватало, и дело было прибыльное, так что пару полуфабрикатов я там точно куплю, чтобы уж совсем бледно не выглядеть. Правда придется опять у Куног денег просить, но пересдача мне точно дороже обойдется.
Куног, как обычно, сначала повыделывалась, но деньги всё же дала, видно чувствовала свою вину или, скорее всего, рассчитывала на меня ещё и третье зелье повесить.
Не забегая в комнату, я метнулась вниз по лестнице и, выскочив на улицу, рванула за угол к старому забору, где прикрытая спиленной веткой яблони болталась незакрепленная доска. Спустя пятнадцать минут я уже отчаянно торговалась с толстой гномкой за два пучка рыдай – травы, полчашки эбеновой пасты и десяток кустиков зверяники. Наконец гномка сдалась, и я, довольная, обернулась… чтобы врезаться взглядом в золотую застежку, закрепляющую на груди дорогой плащ. Сердце упало в пятки и мой затравленный взгляд метнулся вверх, уже не ожидая ничего хорошего.
Чёрт! Магистр Вирт!
Как же я его не любила! Это он гад меня на вступительных экзаменах срезал, из‑за чего я без стипендии осталась и к Куног в вечные должники попала. Его в нашей Академии никто не любит и все боятся, в отличие от ректора, который хоть и старенький уже, но уважаемый. А Вирта тихо ненавидят, говорят, что он на место ректора метит – спит и видит, когда ректор умрет или Кафедральный Совет Академии его на пенсию отправит.
Сволочь он, аристократ поганый! Смотрит на нас, как на грязь, причем на всех. Куножку тоже не любит, хоть она и из богатых – брезгует гномьими деньгами, ну как же – торгаши! Один он такая цаца – его мурловское сиятельство! А такие как я, по его мнению, вообще жить не должны. По коридору идет, мы как тараканы разбегаемся. Как дракон прёт. Я всегда к стеночке жмусь, а то один раз зазевалась, так плечом толкнул, что чуть в открытое окно не вылетела, хорошо Миха мой удержал. Миха – это мой парень, он на факультете погодников учится. Парень, это конечно, громко сказано, просто тусуемся иногда вместе.
– И что ученица магической Академии забыла в этом месте? – в голосе столько издевки и презрения, что оправдываться смысла не имеет.
Вот дохлый тролль, как обидно, какого рожна ты спозаранку сюда припёрся?!
– Ну не всем же слуг иметь, чтоб задницу на поворотах заносили, – ляпнула я, не успев подумать о последствиях, сказывалась усталость после бессонной ночи.
О, лицо вытянулось, глаза на лоб уползли. Еще бы, какая‑то девка безродная посмела оскорбить его Высшемагическое сиятельство в n – надцатом поколении.
– Что, что?
– Доброе утро, говорю, – я нервно хихикнула, – п – погодка какая чудесная, Вы не находите?
– Вы в своем уме, третьекурсница? – впился он в меня прищуренным и совсем недобрым взглядом.
Офигеть, он знает на каком я курсе! Мне полный и бесповоротный кирдык. Внутри всё похолодело.
– А я… а я… а, – я, как дура, стояла, с силой закусив губу, и не могла придумать, что сказать в оправдание.
– Какой у Вас сейчас урок?
– А… зельеварение, – пискнула я.
– Понятно, – он презрительно перевел взгляд на травы у меня в руках и разочаровано вздохнул.
– Вы не подготовились к уроку? Хотя зачем спрашивать, это очевидно. А судя по количеству закупленных ингредиентов, это не просто урок, а видимо зачет. Я прав?
– Да, – обреченно выдохнула.
– Вы не допускаетесь к зачету из‑за жалкой попытки мошенничества, – сказал он с таким видом, что я снова прочувствовала все свое убожество, – Вам понятно?
– Угу, – сквозь слезы промычала я. Можно подумать все остальные всегда сами делают заготовки. Это же бред! Уж он‑то наверняка сроду черную работу не делал.
Магистр еще несколько секунд прожигал меня взглядом, а потом развернулся и пошел вверх по тракту, в сторону центра.
– О – о-ой!!! – обхватила я руками голову, и травы, которые я держала в руках, упали на мостовую, – да что ж мне так не везет!
Глава 2
Аудитория, в которой должен был проходить зачет по зельеварению, постепенно заполнялась учениками. Большие песочные часы высыпали на дно последние песчинки, и в дверь вошел учитель – господин Кагг. В полукруглом зале, на верхнем ярусе ещё сильнее заерзала фигуристая гномка, периодически бросая панические взгляды то на дверь, то на пустое сидение рядом.
– Ты не видел Минари? – громко зашептала она, наклонившись к нижней парте.
Сидевший ниже студент, не поворачивая головы, прошептал:
– Не – а, а что такое?
– Да кто ее знает, пропала где‑то, – возмущалась гномка, не переставая нервно листать практикум по зельеварению, – истеричка какая‑то, семь пятниц на неделе! Еще до завтрака ушла на базар, на полчаса всего, и до сих пор нету.
– А – а-а! Не видел, может к Михе заскочила и увлеклась, – пошловато захихикал студент.
– Если бы! – шипела Куног, – не с ее счастьем! Ну ничего, пусть только придет, я ей все выскажу. Как деньги одалживать, она горы золотые обещает, а как помочь немножко – фиг допросишься. Ничего – ничего, я ей устрою, посидит эту недельку впроголодь, сразу поумнеет.
Полностью убитая я доплелась до Академии как раз к началу завтрака. Но есть мне уже не хотелось. Вообще‑то есть я всегда хотела, поэтому можете делать вывод, как мне было 'хорошо'. Хотелось удавить эту сволочь напыщенную, хотелось впасть в истерику или, на худой конец, поплакать.
– Ведь вылечу из Академии, как пить дать, вылечу. Что же делать‑то?! – не находила я себе покоя, – он же теперь с меня живой не слезет. Уже небось и донос по магической почте господину Каггу настрочил.
На зачет я пойти не могла, а в комнату возвращаться не хотелось, но мне срочно нужно было найти какой‑то укромный уголок, где можно было бы пересидеть и успокоиться. Наконец мне на глаза попалась дверь в небольшой чуланчик под лестницей, в котором хранились ведра и щетки для мытья полов. Я заползла туда, чтобы, закутавшись в плащ и обняв коленки, начать себя усиленно жалеть или иными словами – плакать.
Пересдача!!!
Да разве это будет пересдача? Скорее избиение младенцев! Разве упыря Вирта простая пересдача удовлетворит? Он же комиссию созовет, с него станется, чтобы только меня еще сильнее размазать. Видно ему до сих пор покоя не дает, что меня, вопреки его желанию, ректор в Академию принял, раз даже помнит на каком я курсе.
В Академию я попала, можно сказать, случайно. Родители мои очень рано умерли, и меня приютила семья местного храмового служителя. Ну как приютила, просто взяли никому не нужного ребенка, которого могли прокормить. Правда даром кормить никто не собирался. В шесть лет я к ним попала и меня тут же пристроили на работу. Первые четыре года убиралась в школе при храме и это стало для меня спасением: я научилась писать и читать. Нет, специально меня никто не учил, но меня оставляли в классе, когда шли уроки, вдруг чего понадобится. А я садилась на заднюю парту, слушала и запоминала, а после уроков пыталась сама на доске выводить буквы и слова. В десять лет хозяин узнал, что немного читаю и, не долго думая, отправил меня на работу в храмовую аптеку, где как раз грамотный подмастерье нужен был. Он хитрый был, за работу в аптеке плата полагалась, а он, как опекун, все себе брал.
Но я не жалела, что туда попала. Там я впервые поняла, что хочу учиться. Мастер Тур, владелец аптеки и по совместительству местный лекарь, был из ученых, не благородный конечно, но образование имел – целых два года в столичной Академии проучился. У него и библиотека была, книг двадцать, не меньше, и еще учебники школьные, от его дочки остались.
В первый же день выяснилось, что хозяин мой слукавил, назвав меня грамотной. Я совсем не умела писать, только читать, и то по слогам. Всё‑таки в этом деле практика было нужна! Вот эти учебники мне мастер Тур и отдал. После работы мы с ним садились у стола, и он проверял, как я усвоила уроки, заданные мне вчера. Вообще‑то, учить он не любил, училась я большей частью сама, только если не понимала чего, то спрашивала, но вот проверять уроки ему нравилось. Он гонял меня по уроку взад и вперед, с детским азартом выискивая хоть малейший пробел в знаниях. Сначала таких пробелов было действительно много, но постепенно я втянулась и дело пошло. Он же мне и про Академию рассказал, и любовь к травам привил.
Ох, как же хозяин взбеленился, когда через семь лет я пришла за метрикой, чтобы ехать поступать в Академию. Я ведь уже младшей травницей числилась, а вся зарплата по – прежнему ему шла. Кем я только не была: и выродком неблагодарным, и дармоедкой, и змеей на груди пригретой, и вообще он мне, оказывается, образование уже дал и мне еще за него рассчитаться надо, как‑никак четыре года в школе пробыла. Да это долго и неинтересно перечислять, что он мне еще говорил. Но отдать метрику ему все‑таки пришлось, но правда только после того, как я пригрозила, что отправлю на него донос в Верховный Магический Совет. Он ведь, хоть и храмовой работник был, а контрабандой не брезговал.
– Выучил на свою голову змею подколодную, – кинул он мне метрику под ноги, – пошла вон отсель, собака подзаборная.
Его жена, самая большая местная сплетница, тоже не смолчала:
– Кому ты там нужна, в Академии. Да тебя и на порог не пустят. Там же одни благородные, а тут ты – голодранка без роду, без племени. Да они оборжутся все. Ничё – ничё, еще слезами умоешься, тварь неблагодарная.
До столицы я три дня добиралась. Нет, можно было конечно и за пол дня, но то на коне или за день, но то на телеге. Мне же пешком пришлось, совсем же без денег ушла. Было, правда, пятнадцать серебрушек, которые мастер Тур на дорогу дал, но я их берегла. Мне же еще в городе нужно было на что‑то жить, пока не поступлю; о том, что не поступлю, я боялась даже думать.
Когда пришла, оказалось, что успела в последний день подачи документов. Попасть на магический факультет нечего было даже мечтать, туда без платы за обучении не принимали, а вот факультет ведьмачества выделял три места для бесплатного обучения. Правда, для этого нужно было отлично сдать все три вступительных экзамена. Отступать мне было некуда, и я решила попробовать. Правды ради надо сказать, что я действительно не понимала на что замахнулась, иначе десять раз подумала бы, стоило ли связываться, особенно с моими пятнадцатью серебрушками в кармане.
Да у нас в городке у мэра и его жены таких нарядов не было, какие тут запросто трепали поступающие, абсолютно спокойно садясь на грязный пол или вытирая о них испачканные руки. У многих были слуги, которые расхаживали за своими хозяевами с удивительно надменным видом. Я же выглядела не то что жалко, я выглядела ужасно в своем единственном парадном ситцевом платьешке и с худой катомочкой на плече.
Последний экзамен было вообще что‑то жуткое. Я вытащила билет по травам прибрежной полосы и даже наивная расслабилась, как никак я выросла в этой самой полосе и уж что‑что, а травы, которые у нас росли знала неплохо. Как же я ошибалась… Еще проходя по длинному проходу к столу, я почувствовала что на меня смотрят, а когда подняла взгляд, поняла, что меня сейчас будут убивать.
Сидящий передо мной экзаменатор всем своим видом показывал, что моим ожиданиям, увы, не оправдаться.
Холеный сияющий аристократ с каменным выражением лица и откровенным бешенством в глазах. Когда я робко протянула ему свой билет, он с насмешкой произнес.
– Вы, видимо, ошиблись – прошения о принятии на работу прислуги принимаются с черного хода.
Я растеряно огляделась и прошептала:
– Я не прислуга, я поступать пришла, это мой билет.
Он позволил себе ухмыльнуться и язвительно добавил:
– Да что Вы говорите, как же это я не понял сразу! – он еще секунд десять сидел насмешливо смотря на мою протянутую с билетом руку и, наконец, будто бы это было что‑то грязное, брезгливо взял мой билет двумя пальцами за кончик, а потом демонстративно кивнул слуге, который тут же кинулся к нему с чашей для омовения рук и полотенцем.
Я стояла ни жива, ни мертва, умирая со стыда.
Но когда я уже была на грани слез и готова гордо развернутся, чтобы покинуть это место, что‑то во мне возмутилось.
Да, мои родители были обычными людьми! Да, я сирота! Да, у меня нет денег, нет поддержки, нет ничего! Но я человек. И не глупее всех этих богатеньких девочек и мальчиков, что с таким презрением смотрят на меня. Да, у них были настоящие, частные учителя, но это еще не значит, что уроки они усвоили лучше меня. Для них учеба в Академии просто еще одна галочка в личном статусе, а для меня – мечта. Я не сдамся!
– Я готова отвечать, – сказала я, подняв на него упрямый взгляд.
Это вызов? Сейчас ты умрешь, наглая девчонка, – читалось в его глазах.
Это был бой не на жизнь, а на смерть. Какие там травы прибрежной полосы, если меня гоняли по таким просторам, о которых я раньше и не догадывалась. И когда мы были уже готовы вцепиться в глотки друг другу, раздалось:
– Боевая ничья, магистр Вирт, – почтенного вида старик, которому я сдавала прошлый экзамен, поднял руку, чтобы прервать нашу перепалку, – предлагаю компромисс: абитуриентка Минари Суок очень хорошо зарекомендовала себя на предыдущих двух экзаменах, у нее высшие баллы, травы прибрежной полосы она также знает превосходно. Но, у нее есть некоторые пробелы в знаниях по травам других регионов, – Сказал он в сторону злобного хлыща, у которого ходили желваки на скулах, – поэтому я считаю, что будет справедливым зачислить ее на курс. И даже позволю себе вольность, зачислить ее на курс за счет казны Академии.
– Это невозможно, ректор Янир, – медленно процедил Вирт, пристально глядя в глаза ректору, – Совет Академии этого никогда не одобрит!
– Не решайте за весь Совет, магистр Вирт, – спокойно сказал ректор, – вспомните устав Академии, которой Вы служите, и Вы поймете, что я прав.
– Она не заслуживает стипендии, – сказал он, но было понятно, что имел виду он другое. Я не заслуживаю здесь учиться.
– Ну что ж, этот вопрос мы решим. Согласен, что первый год о стипендии мы говорить не будем, а дальше все будет зависеть только от Вас, моя дорогая, – перевел на меня взгляд ректор.
Так я попала в Академию.
Вопрос о хлебе насущном решился просто. Некая госпожа Куног искала соседку по комнате и одновременно служанку. В Академии многие этим грешили, слуг‑то пришлось оставить дома, а основная масса поступивших была из очень богатых и благородных семейств, которым не пристало за собой портки стирать. А мне было не привыкать, к тому же это была работа не хуже других, только в стенах Академии, что было даже преимуществом.
Так, предаваясь воспоминаниям, я незаметно для себя уснула.
