355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » _Sucsesseful_ » Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ (СИ) » Текст книги (страница 5)
Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ (СИ)
  • Текст добавлен: 6 ноября 2017, 18:00

Текст книги "Пособие для начинающего попаданца, или Осторожно, российский спецназ (СИ)"


Автор книги: _Sucsesseful_


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Здесь я на своей территории, мне так спокойнее, и будет проще сосредоточиться на твоём рассказе, – Кемеев начал расстегивать пуговицы пиджака свадебного костюма. – И начни, пожалуйста, с того, чем лейте отличаются от каэ. Это такой вечный вопрос для меня, слушал бы и слушал чужие философствования.

– Ну, с чего начать? С основных догм? Или с истории?

– Начни с истории, – пожал плечами Демьян и, засучив рукава рубашки, сел в кресло напротив Иана.

При слабом свечном освещении глаза мужа – Дёму до сих пор передергивало – светились хищным огнём, и те, кто лейте не знали, наверняка приняли бы его за опасного противника.

Пообщавшись с Ианнианом довольно долго, капитан понял, что тот больше смахивает на каэ, и это немного веселило. Он – лейте, в теле бесполезного каэ, а Иан – наоборот.

– Ну, с момента зарождения сознательной жизни на Эрхе прошло уже больше миллиона лет, но источники говорят, что такой строй на материке был всегда. Каэ, слабые духом, близкие по характеру к женщинам, всегда становились парами для лейте, сильных духом. Из веков в века. Так что я не знаю, о чём вообще можно тут рассуждать. Никакой философии. Всё… обыденно. Немногие жалуются. Конечно, есть единицы, которые говорят, что отношения между мужчинами греховны – но это последователи церковников, и сейчас таких лейте уже единицы по всей Эрхе.

– То есть, сопротивляющихся каэ нет? – нахмурился Дёма.

– Единый, Демис, каэ – слабые духом! – закатил глаза Иан. – Они не способны мыслить, как мужчины: не хотят воевать, не видят смысла в охоте и рыбалке, сидят дома, воспитывают детей лейт и вышивают крестиком!

– Если ты не забыл, я тоже каэ, – ухмыльнулся Кемеев.

– А вот сейчас, пожалуй, самое интересное. Мне от лейте Юнмэ известно, что ты ничего не смыслишь в обычаях и порядках, потому что полгода назад потерял память…

“Ого, Эл, умная скотина, я и не додумался так отмазаться!”

–… Я готов восполнить твои пробелы, мне всегда было интересно рассказывать. Так вот, существует старинный ритуал определения таам – душевной силы. Юноши проходят его в шестнадцать лет, их проверяют с помощью специальной сферы, которая окрашивается в различные цвета. Наши учёные добывают камень для таких сфер в горах Таам, отсюда и название. Итак, чёрный цвет – лейте, белый – каэ. Существуют так же оттенки, по ним определяют степень сил. Моя сфера семнадцать лет назад окрасилась в грязно-белый. То есть, я не совсем слабый духом, но близко к тому…

– Перед алтарем ты назвался сильным духом… – так и не понял Дёма.

– Верно, алтарь не слушает клятвы, он смотрит куда глубже, и соединяет истинным браком только сильного со слабым. Если я, по сути, больше слаб, чем силён, но меня провозгласили сильным, потому что я единственный наследник Мариэт-эста, то ты, Демисаррэ, лейте, а не каэ. Возможно, у тебя тоже произошёл какой-то сбой… – с каждым словом огонь в глазах парня разгорался всё сильнее, он чаще облизывал пересыхающие губы, дышал, словно пробежал шестьдесят метров спринтом перед этим.

– Так, давай упростим, я боюсь, что почти ничего не понял, – покачал головой капитан. – Я – лейте, ты – каэ, и алтарь соединил нас именно поэтому, верно? – Ианниан кивнул, улыбнувшись. – Хорошо, понял. Что с ошейником?

– Ну, это как раз тесно связано с истинным браком, поэтому расскажу сначала о нём. У дикарей существует такое поверье: “У каждого человека на Эрхе есть вторая половина”. Идеальная пара, если хочешь.

– Каждой твари по паре, – пробормотал капитан мрачно.

– Ну, – смутился лейте Мариэт. – Наверное.

– То есть, ты сейчас намекаешь на то, что истинный брак – это брак между такими идеальными парами? – подозрительно спокойно переспросил Кемеев.

Иан радостно закивал.

– Бред, – припечатал Дёма. – Мы едва знакомы, как же тогда?… Другие варианты?

– Никаких! – возмутился Ианниан. – Ты сомневаешься?

– Не то что бы сильно, – протянул Демисаррэ заунывно. – Но сомневаюсь…

– Так, всё, – снова раздражился черноволосый недоупырь. – Ошейник. Ошейник… Он… – Мариэт опустил голову, замолчал.

– Эй? – Демьян аккуратно дотронулся до плеча Иана. – Ты чего?

– Понимаешь, это мечта моего детства – найти идеальную пару, – глухо отозвался хозяин поместья. – Мои родители были истинными, и я всегда так хотел… найти тоже… А потом появился ты, я подумал… но не получается…

– Ты ещё, блядь, заплачь, как баба, вообще охуенно, – крякнул Кемеев, задумавшись. Если Иан не врёт, и всё и вправду так, то… Нет, нет, никогда! Чтоб он, как те, с перьями на парадах?! Да ни в жизнь! – Что с ошейником, быстро и по существу!

– Ну, ошейник – это… просто метка принадлежности, символизирующая суть брака. У каждой пары – свои орнаменты. У тебя ошейник, в истории такие пары засвечивались всего пару раз. Это символизирует то, что брак сдерживает от непоправимого.

– Непоправимого? – удивился Дёма.

– Угу, ну, знаешь, самый яркий пример – Аугусто лейте Дэйдари. Он был известен в особых кругах, как профессиональный убийца, грабитель и насильник. Брак, пусть и совершенно случайный – алтарь соединил их с монахом Лейтаро каэ Хаттар во время потасовки в храме, без клятвы, такое тоже случается, изменил его. После этого Дэйдари перестал грабить, убивать и насиловать. Стал примерным семьянином, осел в каком-то прибрежном городке, они прожили вместе больше ста лет, и никогда даже не помышляли об измене или о том, что им нужно отдохнуть друг от друга, – с гордостью произнёс Ианниан и тихо добавил: – Говорят, что Хаттар умер от горя, когда проснулся однажды утром рядом с хладным трупом своего мужа.

– Ясно, – вздохнул Кемеев. – Что за метка у тебя?

Вместо того, чтобы по-человечески ответить, парень начал расстегивать пиджак, потом и рубашку.

“Хорошо, что не штаны,” – нервно хохотнул капитан про себя.

Иан тем временем скинул с торса последнюю деталь одежды.

– Брак с тобой делает меня сильнее, – тихо произнёс лейте.

Всё его тело было исполосовано шрамами наподобие того, что был у Дёмы на шее. Немного жуткие, но такие… родные, что ли? Кемеев смотрел на Мариэта, и в голове билась только одна мысль:

“Моё”

– Что это значит? – сглотнул Демис.

– Шрамы, как символы силы, – пояснил Ианниан. – Они покрывают тело, как вторая кожа, тем самым дают понять, что супруг не является для меня опорой и поддержкой, а я являюсь неотъемлемой частью всей опорной конструкции. Ну, знаешь, не тащить же тебе меня на себе всю жизнь? Я тоже стану… сильным. Чтобы быть достойным тебя, Демис.

– Ясно, – Дёма отвернулся, начал рассматривать расписанную узорами оконную раму. – Можешь одеваться.

– Зачем? – удивился Иан. – Сегодня у нас первая брачная ночь, и я… готов…

– Чего? – воскликнул удивленный Кемеев, подскочив на месте. – Ты ведь не думаешь, что я с тобой?…

– А почему нет? – возмутился Мариэт, сделав шаг в сторону Демисаррэ. – Мы же выяснили, что я – каэ, – “Которого интересует явно не вышивание крестиком”. – Поэтому я не буду против, если ты сверху…

– Господи, замолчи, – прикрыл глаза капитан, понимая, что ещё слово – и он сломает парню челюсть снова. – Я прекрасно понимаю, что это – неотъемлемая часть брака, и всё такое, но с мужчиной я не лягу, ясно? Да и ты тоже, как я успел заметить, желанием не горел – твоя комната вообще чёрт знает где. Так что давай закончим этот бессмысленный разговор сейчас же, и ты пойдёшь к себе – спать…

– Когда я приказывал подготовить комнату для тебя, то не знал, что ты – мой истинный! – вскинул подбородок Ианниан, и в глазах его горел огонь бессильной злости.

– Да хоть херистинный! – рявкнул Кемеев, стиснув зубы.

Он был зол в первую очередь на себя – за те чувства, что вызывают в нём эти чертовы метки на теле красноглазого. Ему всё труднее удавалось контролировать собственный разум, а возбуждение, раскатывающееся по телу, было чем-то настолько досадным и низким, что капитан на секунду словно стал животным без правил и морали.

Иан часто заморгал, отстранился.

– Ладно, я понял, Демис. Спокойной ночи, – парень, не одеваясь, вышел, а Дёма со злости пнул ножку кресла.

Тем вечером слуги, да и не только они, видели, как лейте Мариэт выходит из комнаты супруга расстроенным и глубоко задумавшимся – с пиджаком и рубашкой, перекинутыми через обнаженное плечо. И Элуш, сидящий в большой зале на первом этаже, подумал, услышав об этом: “Не дал. Или дал, но не так, как нужно”. И Юнмэ даже не представлял, как был близок к истине.

***

…– Ты как придурок, Эл, – ухмыльнулся Дёма, делая ещё глоток сока. – Смотришь на это письмо, как на свидетелей Иеговы перед дверьми.

– Как на кого? – отвлекся от чтения Юнмэ.

– Забей, всё равно не поймёшь. От кого письмо-то?

– От Расмэ, – отмахнулся маг. – Не мешай.

– О, – рассмеялся Кемеев. – Теперь мне всё ясно.

– Что тебе ясно, Демис? – нахмурился Элуш. – Он сообщает об обстановке во дворце.

– И как новости? – живо заинтересовался капитан. Если не любовные послания – это же интересно!

– Император совсем плох. Рас говорит, что только на его памяти он падал в обмороки раза три, – огневик удрученно покачал головой. – Скоро у Эрхи будет новый правитель.

Дёма напрягся. Он надеялся, что император проживет ещё пару лет, пока он, Демисаррэ, окончательно не встанет на ноги. Но ему осталось от силы полгода – и это вводило в уныние.

– И это всё?

– Ну, – Юнмэ напрягся и склонился к уху Демиса. – При дворе готовится заговор против принца Эратсэ. Эрха против императора-тирана.

Кемеев нахмурился.

– И кого же заговорщики решили посадить на трон? – прошептал он.

– Ты не поверишь, но…

– Папа! – раздался радостный детский визг откуда-то снизу, и Демьян свалился со стула.

Пока капитан поднимался с пола, а Элуш истерически ржал, в комнату Демисаррэ заглянула улыбающаяся, похоже искренне, служанка.

– Каэ Мариэт, прибыли госпожа Асари и господин Винэтольд, хозяин просит вас спуститься вниз, чтобы поприветствовать их.

Дёма кивнул – благо, в это время он уже был на ногах, и слухи по поместью точно не поползут.

Элуш решил сопроводить друга на встречу с детьми Иана. Они вместе спустились на первый этаж, к главному входу.

Ианниан был облеплен двумя детишками ростом до его пояса, и улыбался. Демис улыбался тоже, потому что эта картина напомнила ему Сашку, который так же радостно встречал его.

Но когда дети почти разом отстранились от отца и повернулись лицом к нему, Демисаррэ, он автоматически сделал шаг назад.

– Рация… В… В… – сухость во рту была неприятной и почти болезненной, мысли путались, но мальчик был в меру сообразительным, чтобы начать обыскивать Дёму уже после слова “Рация”. Устройство он нашёл и теперь смотрел на капитана с мольбой – не знал, как оно включается.

– Зелёная… Нажми, держи, – пацан выполнил, но молчал.

– Дяденька, не умирайте, пожалуйста, – прошептала сидящая по другую руку девочка, в глазах у неё стояли слёзы.

– Центр, приём, это Д-3, приём, – прохрипел Дёма и почувствовал, как изо рта начинает идти кровь. – Цели обезврежены, заложники… спасены, приём…

Это были те самые дети из той самой школы, ради спасения которых Дёма отдал свою жизнь.

Чёрт.

========== Глава 7. ==========

Джентльмены, когда враг совершает ошибку, мы не должны прерывать его преждевременно!

Горацио Нельсон

Дёма удивился. Сердце его заколотилось быстро-быстро, а ноги стали ватными, совсем как тогда, в спортзале школы. Сын и дочь Иана были похожи на тех заложников, как одна капля воды похожа на другую. И это заставляло капитана болезненно морщиться, хватаясь за сердце.

“Только инфаркта мне не хватало в восемнадцать лет, чёрт!”

Кое-как Кемееву удалось успокоиться – не просто же так пятнадцать лет службы прошли. Разум охладел к этому факту быстро. Не могли же они быть теми самыми детьми?

Глаза отпрысков Мариэта тоже удивлённо расширились, но они, не теряя чувства собственного достоинства, – мелкие копии гордого отца – повернулись к Ианниану и хором спросили:

– Отец, кто это?

Иан замер, нервно улыбнулся.

Дёме парня стало чисто по-человечески жаль. Да, трудно объяснить детям, что у них вместо мамы теперь будет ещё один папа. Поправочка: было бы трудно, живи они в привычном для Кемеева мире, где однополые пары если и не осуждаются обществом, то, по крайней мере, не приветствуются. Санта-Барбара, ей-Богу.

– Это каэ Демисаррэ, родные, он…

– Каэ? – скривился Винэтольд – парень лет десяти от роду, со светлыми волосами и карими глазами. На отца он был похож лишь отдаленно, и Дёма мысленно сделал ставку на материнские гены.

– Каэ, – кивнул красноглазый. – Надеюсь, вы с ним подружитесь…

– С каэ? – всё так же кривился сын Иана. – Отец, каэ – они же…

– Он не похож на каэ, – решительно вставила в разговор свою реплику Асари – точная копия своего брата, только с длинными волосами и хрупкой девичьей фигуркой. – Он стоит, как дядя Витольд, расставив ноги. А ещё у него серьёзный взгляд, – Демьян лишь подивился наблюдательности девочки. Она тем временем подошла к нему вплотную, протянула руку, вскинув голову, чтобы посмотреть в глаза. – Меня зовут Асари, а тебя?

– Моё имя Демисаррэ, – улыбнулся Кемеев, подумав о том, что стоило бы присесть на корточки. – А…

– Стой, как стоял, – строго предупредил подошедший следом за сестрой Винэтольд. – Это удобно, я не хочу чувствовать себя ущербным на твоём фоне. Когда вырасту, стану выше тебя, ясно?

– Не веди себя, как идиот! – хмыкнула Асари, ударив близнеца – а в этом уже не было сомнений – под дых. Тот подавился воздухом, согнувшись.

– Асари! – одернул дочь Иан, стоящий в стороне. Его смоляные брови были сурово сдвинуты к переносице.

– Но я ведь права! – искренне удивилась она. – Сразу видно, что Демисаррэ хороший, а Вини выпендривается.

“Ты даже не представляешь, как ошибаешься, девочка”.

– Ты не должна бить своего брата, Асари, даже если он не прав, – настаивал на своём Иан, а Кемеев подумал, что нужно вмешаться, но тут же осекся, поняв, что это сильно подорвет авторитет Мариэта в глазах прислуги.

“Сам воспитываешь детей, Иан?” – лишь подумал он, а заметив, как от этого вздрогнул супруг, продолжил:

“Долго ты меня ещё игнорировать будешь?”

Ианниан гордо проигнорировал Демиса в третий раз за этот день, продолжив отчитывать близнецов:

– Сейчас вы пойдёте в свои комнаты и не выйдете оттуда до ужина, ясно? Вам обоим есть о чём подумать.

Дети тут же помрачнели, но украдкой переглянулись. И капитан знал, что значат эти взгляды. Он и сам часто так переглядывался с Андреем.

“Делаем всё по старой схеме,” – говорили карие глаза шкетов.

Они, опустив головы, пошли в сторону лестницы, но, поднявшись, резко сорвались с места и, смеясь, куда-то помчались.

– Неуёмные, – покачал головой Иан, вздохнув. – Простите, лейте Юнмэ, вам наверняка неприятно было слышать…

– Лейте Мариэт, у меня трое младших братьев! – рассмеялся Элуш. – И поверьте мне, у вас золотые, послушные дети. Лейта Асари просто прелестна, а лейте Винэтольд вырастет прекрасной заменой вам. Виден семейный характер.

“Очень твердый. Прямо кремень,” – усмехнулся про себя Демьян.

– Лейте Мариэт, можем ли мы с лейте Юнмэ вернуться к своим делам? Раз дети наказаны, я вам больше не нужен? – исключительно учтиво поинтересовался Дёма. В его голосе, тем не менее, послышался укор. Конечно, нельзя спускать всё на тормозах, но и наказывать детей у порога сразу после приезда – это слишком.

– Вы можете идти, – холодно ответил Иан и ушёл первым.

– Вот те на-те, хрен в автомате… – протянул Демисаррэ со странной интонацией.

Этот тон не нравился Элушу лишь по одной причине. После него обычно начинался форменный пиздец.

…В детстве у братьев Кемеевых был шалаш. Настоящий мужицкий шалаш: с игральными картами на столике, роль которого играла старая пластиковая коробка из-под помидоров, водяными пистолетами, висящими на гвоздиках – Андрюха отбил себе все пальцы левой руки, пока прибивал их, и рисунками на стенах.

Рисовал их Дёма, который в десять лет не слишком сильно задумывался о карьере военного, а точнее – вообще не задумывался. Он мечтал стать художником, уехать далеко-далеко, а потом вернуться за братом, и уже вместе с Андреем – далеко-далеко.

Подальше от отца, которого братья Кемеевы не очень любили. Дёма – больше, потому что тот вечно называл его сопливой девчонкой, говорил, что он “весь в мать” и вообще, “наверняка педиком вырастет”. Сейчас, двадцать пять лет спустя, это как-то забылось, но не стерлось временем окончательно. Мечту стать художником Демьян себе простить почему-то не мог.

Его тошнило от карандаша, красок. От сопливых, ни на что не способных парней-хуеплетов. И от педиков.

Так вот, шалаш. Когда Дёма, естественно тайно, забрался в комнату Асари – Росс подсказал – и увидел нагромождения в центре комнаты, на него вдруг напала острая тоска по детству. И по Андрюхе.

Шалаш девочки был похож на крепость – стулья, кресла, диван – и всё это сложено так, словно действительно решили баррикад понаставить.

Кемеев поднял с пола бутафорский игрушечный меч, взмахнул им в воздухе и произнёс грозно:

– Я, король Франции, Генрих хрен-знает-какой-уже-по-счету-да-и-не-интересно-никому, – из-под дивана послышался сдавленный смешок. – Пришёл сравнять с землёй этот великолепный замок, потому что… Потому что я – идиот, и мне просто захотелось!

Это был самый бесталанный косплей на принца Эратсэ за всю историю жизни последнего. Хуже были только “Угу-гу” в исполнении кормилиц, но это совсем другая история.

Светлая голова Асари показалась из-под сорванной занавески.

– У тебя ничего не выйдет, Демисар… Генрих!

– Хрена се заявы! – возмутился Дёма, но тут же прикрыл рот свободной ладонью, а затем приложил палец к губам. – Ты ничего такого от меня не слышала.

– Я – нет, – хихикнула девочка в маленький кулачок, и её щеки окрасились нежным румянцем. – Но, боюсь, он не будет тебя слушать! – она указала пальцем за спину Демиса и снова скрылась в глубине “замка”.

Кемеев расслабился. Он не мог позволить себе причинить вред ребёнку – в том, что там, за спиной, готовится к прыжку Винэтольд, сомнений не было – поэтому выключил временно режим “командос”.

– Кья! – с громким криком налетел на капитана со спины Вини, явно задаваясь целью оного удушить. Вцепился лапками в шею Дёмы нечеловеческой хваткой и не отпускал, вереща что-то про “грязных бахаатов” и “синепопых ввархов”. Дёма, не знай он о том, что флора и фауна Эрхи в два раза богаче земной, решил бы, что кроме бахаатов и ввархов на материке ничего не водится. Не случайно же его постоянно закидывали сравнениями с этой прелестной живностью.

Демьян ржал, как ненормальный, катаясь по полу, и в шутку сражаясь с великолепным противником в лице Винэтольда. В конце концов, Асари “убила” брата ударом подушки по затылку, объявив, что победил лейте Генрих – великий и ужасный. И что никакие принцессы ему в этом не помогали, не-не.

А потом они пили чай, (Кемеев попросил Росса принести его, потому что у детей не было личных слуг) но так, чтобы никто не узнал. “Особенно Лессвик,” – добавила Асари с опаской, а Вини при упоминании имени вздрогнул. Капитан подумал, что этот человек у детей особого восторга не вызывает. Нужно было разобраться ещё и с этим, если, конечно, речь не о личном учителе шкетов. Его попросил не донимать лично Ианниан, и Дёма, хочешь-не хочешь, а решил послушать супруга хотя бы в этом вопросе.

– Расскажи нам о себе, Демисаррэ, – нерешительно начал говорить Мариэт-младший, пока они ждали Росса с чаем. Он выглядел совсем не так, как несколько часов назад на первом этаже – исчез налет надменности и смешного, не присущего детям цинизма.

– Что конкретно вас интересует? – улыбнулся Дёма.

Ему было действительно весело в компании этих детей – как и с Сашкой. Но в этих сорванцах было ещё что-то… какой-то непонятный Кемееву надлом, трещина. Они были детьми, да, но иногда, редко, в их речи проскальзывало что-то убийственно мудрое. Что-то, что заставляло Демьяна смотреть на них другими глазами. И удивляться. Удивляться всё больше.

– Я много чего могу рассказать, – действительно, капитан мог рассказать им пару недетских “сказок” про свои вылазки. Ну или несколько забавных историй про крестника. Второй тип был предпочтительнее для детей, но первый – в сотни раз интереснее. В жизни Кемеева было мало эпизодов, о которых вспоминать не хотелось бы. – Так что же?

Они разобрали шалаш на составляющие, и диван оказался в полной его власти. Дети пододвинули свои кресла к нему поближе.

– Ну, что ты любишь, что не любишь… – протянула Асари, бездумно наматывая на палец локон светлых волос.

– Да! – воскликнул Винэтольд. Дёма заметил, что наедине с сестрой парень становится совершенно обычным, улыбающимся ребёнком. – Я, например, люблю рисовать, а дядя Витольд учит меня стрелять из лука. Говорит, что я должен поступить в военную академию в столице через три года.

– А я там учился, – ухмыльнулся Кемеев. – Весёлое место, ничего не скажешь. Но ты сам чего хочешь больше – рисовать или воевать?

Когда-то на этот вопрос Демьян сам себе ответил: “Воевать”, хотя, на самом деле, в детстве не хотел ничего подобного.

– Ты учился? Расскажешь?! – завизжала Асари с восторгом. – Я тоже поеду в академию с Вини!

Её брат молчал, опустив голову.

– Винэтольд? – позвал Дёма тихо. – Когда-то этот выбор пришлось бы сделать, я лишь ускорил его. Подумай об этом, у тебя есть время.

“У меня его не было,” – подумал капитан.

Это было эгоистично и глупо с его стороны – вешать всё на ребёнка и надеяться на то, что он справится сам. Но Кемеев и в Африке, и в чужом теле остаётся собой.

***

…С возвращением Фантазии стало хуже.

В голове всплывали какие-то наброски, окружающий мир выглядел достаточно красивым, чтобы нарисовать каждый камень и каждое дерево, а в душе гуляла такая тоска, что и представить страшно.

Всего полгода назад Кемеев был уверен, что ничего лучше службы в его жизни нет и не будет никогда. Так бывает. Выбор отца стал его выбором, и Дёма сросся сначала с армией, а потом и с погонами. Служба прочно засела где-то под кожей, даже крестник иногда звал его “товарищ капитан”. И Демьян искренне верил, что это нормально, даже забавно. На деле же…

– Асари и Винэтольд сидят в своих комнатах, – раздался голос Иана, и Кемеев подскочил на месте, вскинув голову.

– Это так необычно? – усмехнулся капитан, подозревая, к чему ведёт супруг.

– Асари спит, а Вини сидит на своей кровати и рисует. У него вся кровать уже завалена рисунками.

– Так усадите его за стол и поставьте побольше свечей – рабочая поверхность должна быть хорошо освещена. А лучше, скажи ему, чтобы продолжил завтра – глаза испортит…

Ианниан посмотрел Демису прямо в глаза, и тот замолчал.

– Как тебе это удалось? Последний год он как заведенный твердил, что любит рисовать, но это занятие для каэ, поэтому он станет воином. А теперь…

– А теперь он сделал верный выбор, – улыбнулся Дёма. – У тебя отличные дети, Иан. Реже отправляй их к этому дяде Витольду, и вообще золотом будут.

– Кажется, у тебя хорошее настроение? – хмыкнул Мариэт.

– Конечно. Как тут без хорошего настроения? Я хорошо поужинал, потренировался и собирался спать. Кстати, один вопрос: когда ты собираешься рассказать детям о том, что я твой муж? Или это нужно сделать мне, как крайнему?

Иан повернулся к Демису спиной, взялся за ручку двери.

– Конечно, я сделаю это сам. Завтра мы с ними едем на конную прогулку, там и расскажу. Тебя так беспокоит, что они не зовут тебя “папочка”?

– Язва, – рассмеялся Дёма.

– Ты даже не представляешь, какая.

Мариэт вышел, аккуратно закрыв за собой двери, и Кемеев снова вернулся к прежним размышлениям.

Демьян слегка тосковал по своему детству, но никогда не жалел о том, кем он стал. И вряд ли когда-нибудь пожалеет. Он злился на отца, на себя, но никогда – на службу.

…– Какого хрена ты здесь делаешь, Демис? – Элуш испуганно выставил руки вперёд, когда проснулся от удара по ногам.

– Не ори, – шикнул Дёма, озираясь по сторонам. – Ночь на дворе, а ты голосишь. Несильно я тебя ударил, не поцелуем же тебя будить! Что насчёт заговорщиков и трона?

Проблемы нужно было решать по мере их поступления, но так как за время пребывания на северной границе их скопилось слишком много, Дёма попросту решал их набегами, понемногу. Проблема с кронпринцем Эрхи сама собой решиться точно не могла, да и больно интересно было капитану, кого решили венценосить заговорщики вместо Эратсэ.

Юнмэ нахмурился, растрепав каштановые волосы рукой, зевнул как-то с угрозой.

– Мог бы просто аккуратно потрясти за плечо, – Кемеев пробормотал что-то вроде: “Пять минут в туалет смыл, крепко же ты спишь”. – Так ты пришёл ко мне ночью просто потому, что захотел узнать эту бесполезную информацию?

– Почему бесполезную-то? – удивился капитан. – Я, может быть, тоже в их ряды вступлю. Бес…покоит меня Эратсэ, у него на меня зуб наверняка, и спокойной жизни после его коронации мне не видать, как собственных ушей.

Эл всё хмурился, потому что спросонья ничего не понимал. Потом встряхнулся, решив особо не заморачиваться с пониманием.

– Ладно, смотри: самый близкий к императорскому род – Виттори…

– Расмэ? – охренел от новостей Демисаррэ. – Он же каэ!

– Когда ты уже перестанешь меня перебивать?… – пробормотал Юнмэ. – А ещё он из личной гвардии императора, первый по успеваемости в военной академии и просто надёжный элемент, – пожал плечами Элуш. – Когда-нибудь до тебя дойдёт, что каэ в большинстве своём – просто статус, а не диагноз типа чумы, поверь мне. А теперь, будь добр, уйди с глаз моих, я спать хочу.

– Как медведь – бороться, – пробормотал Кемеев задумчиво. – Спокойной ночи, Эл.

…Теперь у Дёмы осталась только одна серьёзная нерешенная проблема – дядя.

Письмо Неску он уже отправил, попросив у отца объяснений, но прежде нужно было собрать проверенные разведданные. Этим Кемеев и занялся утром следующего дня, отказавшись даже от завтрака.

Следить за дядей было делом неблагодарным, а помимо прочего ещё и трудным – туда-сюда то и дело носились слуги с разного рода поручениями, и ладно бы лейте сидел на месте, так нет же! Носился быстрее слуг по всему поместью, раздавал на кой-то хрен указания, из которых можно было понять только одно – что-то намечается. Какое-то крупное мероприятие. И это тоже Дёме не нравилось.

Если заткнуть дядю было делом простым – он и не сопротивлялся особо, а супруг вообще был подарком, (ни тебе кулаком по столу и “Быстро в койку”, хотя тут Кемеев вряд ли стал его терпеть, и воспользовался бы советом Элуша с его “того, это самое, и закопать”) то гости вряд ли будут особенно благосклонны к неуправляемому каэ с явными признаками проявления дисфории – Дёма здраво оценивал своё поведение.

Иан ничего насчёт дяди не знал, потому что тот приехал неделю назад вроде бы даже без причины, просто представился Нейрусом лейте Шайэт, и его приняли с радостью. В отравительных интригах замечен не был, за пределы Мариэт-эста выехал лишь однажды – встречать племянника. Если бы Дёма умел стыдиться, ему непременно было бы стыдно. Но, к счастью, стыд в спецназе полностью искореняли вместе с боязнью насилия. Да и не верил Кемеев в такие совпадения, а если бы верил – не прожил бы так долго.

Дети после конной прогулки с отцом на Демисаррэ старались не смотреть, что капитана если не обидело, то задело. Он понимал, что прежнего доверия между ними может и не быть, но надеялся на то, что с ним хотя бы будут разговаривать. В крайнем случае – изобьют. Но Асари и Вини молчали, за обедом разговаривали только с Ианом, и то – вяло и без особого энтузиазма.

Дёма подумал, что ничего подобного последние лет пятнадцать не испытывал – такое жгучее желание извиниться и объясниться было давно забыто им. Он настолько ушёл в себя, что за столом почти проигнорировал дядю, не решив вступать с ним в словесную перепалку. Просто ответил: “Вы правы, дядя,” – и продолжил есть.

Ианниан пытался дозваться до Демиса ментально, но наткнулся на такой ворох неупорядоченных мыслей, что решил не рисковать.

Дёма думал весь оставшийся день, забыв про дядю, тем более что тот тоже не выходил из своей комнаты, и к вечеру вскочил с кровати, зарыскал в поисках своего академического багажа, достал диплом, а также приобретенный на рынке талмуд про брачные обряды и традиции Эрхи, и с этим отправился к близнецам.

Комната Винэтольда была заперта, но, будучи наслышан о потайном проходе между комнатами детей, он отправился к Асари.

Девочка сидела за письменным столом, в окружении десятка свечей, и что-то писала на чистом листе бумаги. Над ней, словно коршун, нависал высокий мужчина с длинными русыми волосами, заплетенными в тугую косу. На нём был длинный чёрный балахон, скрывающий руки и ноги. Дёма сделал вывод, что это как раз учитель детей, и решил не мешать. Выглядел незнакомец не очень опасным, но, скажем, устрашающим. Был похож на отца Кемеева ростом и очертаниями лица.

Раз уж Асари была занята, капитан решил сначала помириться с Вини.

Дверь в его комнату была закрыта, да, но когда какие-то двери мешали спецназу?

Дёма осторожно постучал по гладкой деревянной поверхности, прислушался.

– Кто там? – раздался по ту сторону деревянный голос Винэтольда.

– Вини, я… Это я, Демисаррэ. Мне нужно с вами поговорить, но Асари пока занята, и я решил…

Дверь тут же открылась с противным громким щелчком-скрежетом, и в проеме появилась взлохмаченная голова парня.

– Проходи. С тобой никого?

– Нет, я один, со мной только они, – улыбнулся Дёма, показав диплом и книгу в руках.

– Хах, – решил рассмеяться мальчик, но тут же поморщился и прижал ладонь ко рту. – Проходи.

Капитан тут же помрачнел.

Дверь за его спиной захлопнулась, раздался скрежет закрывающейся задвижки. Вини прошёл к кровати, плюхнулся на неё животом.

– Что произошло? – поинтересовался Кемеев, сев рядом с мелким Мариэтом.

– Упал, – глухо буркнул тот, не отрывая головы от одеяла.

– Надо полагать, упал ты на рот? – со смешком уточнил Дёма. – Почему не обратился к мэтру Урфину? Он всё залечил бы.

– Нельзя, – возразил светловолосый, всё же немного приподнявшись на локтях, и посмотрел на Демиса, как на идиота.

– Почему же? – удивился Демисаррэ. – Мэтр Урфин – хороший лекарь!

“Вон как ловко залечил Иану сломанную челюсть, любо-дорого смотреть”.

– Мастер Лессвик сам потом придёт и всё залечит, а пока я должен терпеть боль.

– Не понял? – нахмурился Дёма, подозревая неладное.

– Я не смог написать диктант без ошибок, – смущенно отвел взгляд Винэтольд и весь сжался, словно готовясь к удару. – И мастер наказал меня.

– Ударил? – тихо, обманчиво спокойно спросил Демис.

– Ну, да, – неохотно кивнул Вини. – Мы привыкли.

– Мы? – в голосе Кемеева всё хуже скрывалась чистая ярость.

– Ну… – протянул парень, словно это было само собой разумеющимся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю